«Холодно. Нужно растопить печь», - подумала женщина и плохо слушающимися, негнущимися пальцами начала выбирать в ведре щепки для растопки. Уложив собранные щепки на уже положенную в топке мятую газету, она взяла спички и попыталась зажечь одну. Руки были словно чужие. Они жили какой-то своей, совершенно отдельной жизнью и никак не хотели повиноваться её воле.
Первая спичка вспыхнула и выпала из её пальцев. Женщина безучастно смотрела, как её голубоватый огонёк гаснет на полу. Еле вынутая вторая спичка отлетела в сторону, когда женщина попыталась чиркнуть ей о коробок. «Плохо», - без эмоций констатировала факт женщина и вытащила третью спичку. «Зажгись», - мысленно послала она спичке полуприказ-полупросьбу. Неизвестно, что больше подействовало - физическое воздействие или усилие мозга - но спичка действительно зажглась. Дрожащей рукой женщина поднесла спичку к газете с лежащими на ней щепками и через несколько секунд весёлые отблески разгорающегося пламени заплясали на её коричневом, изборождённом морщинами, лице. Женщина заворожено смотрела на то, как огонь охотно пожирает приготовленную ему пищу. «Хорошо. Скоро будет тепло», - подумала она и нагнулась, чтобы подложить дров.
Её тело скрутила жестокая боль, спина и ноги так же плохо слушались, как и руки. Не обращая внимания на ощущения, женщина, не издав ни единого звука, захватила обеими руками полено и, не разгибаясь до конца, положила его в огонь. Эту последовательность действий она выполнила ещё два раза, задвинула чёрной кочергой кольца заслонки, закрывающие топку, села на кровать, стоящую почти рядом с печкой и закрыла глаза, прислушиваясь к тому, как под натиском огня потрескивают дрова.
«Сейчас будет тепло», - опять подумала она и вдруг на неё накатила волна предчувствия какой-то неизбежности и бессмысленности своих действий. Ощущения были настолько явные, что женщина даже попыталась улыбнуться. «Наконец-то, - с облегчением подумала она. – Как же долго я тебя ждала. Как же долго…»
Эта мысль словно вдохнула силы в её дряхлое тело. Женщина поднялась с кровати, подошла к печке и сдвинула кочергой верхнее кольцо с заслонки. В доме уже воцарилась темнота и от её действий на стенах затанцевали радостные оранжевые полосы. «Да. Вот так хорошо», - мысленно улыбнулась она и опять села на кровать, не сводя глаз с танцующих на стенах огненных бликов.
Она была очень стара. Стара настолько, что уже сама не помнила, сколько ей лет. Она давно перестала считать свои года. Ещё тогда, когда ей исполнилось 90. Сколько лет прошло с той поры? Пять? Десять?.. Она не знала. В паспорт свой она не заглядывала. Ей было всё равно. Её жизнь уже давно превратилась в один-единственный день, и она лишь ждала, когда он подойдёт к концу.
Она жила на окраине маленькой деревушки, почти рядом с лесом. Жители деревушки считали её ведьмой, боялись её, но одновременно обращались к ней со своими нуждами. Кому-то она помогала, кому-то отказывала, говоря, что не может идти против Божьей воли. Она была странной и молчаливой. Как она жила – не знал никто. Соседи неоднократно видели, как она уходила в лес с пустой корзинкой и возвращалась с полной лишь на следующий день, а то и через день. Где и как она там ночевала – оставалось загадкой.
Дома у неё везде висели пучки сушёных трав, мешочки с кореньями и ягодами, какие-то грибы и вообще было много разных непонятных и таинственных вещиц.
Сам дом её, казалось, всё больше и больше становился похожим на свою хозяйку, повторяя её судьбу и копируя её облик. Выстроенный из самана, он с годами всё больше и больше уходил в землю, сгибаясь и старея, как и она, и превращаясь в землянку. И сейчас из земли виднелись давно не беленные стены с тут и там проглядывающими, как плешины, пятнами облупленной извёстки; ободранные оконные рамы с подслеповатыми, занесёнными пылью, стёклами и покрытая чёрно-зелёным мхом черепичная крыша с наклонившейся над ней печной трубой, в которой сверху не хватало двух кирпичей.
Внутри дом тоже не радовал глаз. Там тоже царили разруха и упадок. Серые стены, уже давно не знавшие ремонта, паутина, рваными клоками свисавшая со всех удобных для неё мест, прогнившие половицы, местами представлявшие потенциальную опасность зияющими чёрными дырами.
Состояние всего, что её окружало, да и она сама, явно говорили о том, что женщина давно махнула на всё рукой. И, кроме того, помочь ей было некому. От помощи чужих людей она категорически отказывалась, а родственников её никто не видел. Люди даже не знали, есть ли у неё кто-то близкий. Говорили, что у неё есть сын, но где он живёт и почему не навещает мать, тоже никто не знал.
Она всегда была одна, ни с кем не общалась, сторонилась людей. Она была чужой, хотя и прожила здесь большую часть своей долгой жизни. Старые люди говорили, что когда-то она была очень красива и работала в школе учительницей математики. С первым мужем у неё не заладилось, она родила от него сына и вскоре развелась. Со вторым мужем она долгое время жила вполне счастливо для людских глаз, но вдруг в один день она ушла от него. Никто так и не понял, почему. Говорили, что она полюбила другого мужчину и хотела начать с ним новую жизнь, но у того была своя семья и что-то не получилось, а она так и осталась одна. Несколько раз видели приходившего к ней второго мужа но, судя по грусти, отпечатанной на его лице, когда он уходил от неё, было ясно, что она его в очередной раз отвергла.
С той поры она замкнулась в себе, перестала общаться даже с лучшей подругой, еле доработала до пенсии и теперь доживала свой век в полуразрушенном доме, иногда помогая людям совсем не научными методами.
Дрова в печи уже почти прогорели, но она всё так же сидела на кровати и наблюдала, как танец огненных полос на стенах становится всё тише и медленнее. Она знала, какой сегодня день. Почтальон, принесшая пенсию два дня назад, опасливо-неловко поздравила её с наступающим новым годом и пожелала ей здоровья и долголетия. При слове «долголетие» женщина подняла голову и ненавидящим взглядом уставилась на почтальона. Та испугалась этого взгляда, словно сверлящего ей мозг, и поспешила покинуть убогое жилище.
Сегодня был канун нового года. Буквально через несколько часов мир должен был разменять ещё один год. Никакой техники у неё в доме не было. Не было даже часов, которые позволяли бы ей следить за приближением следующего года. И сейчас её единственным развлечением и другом был уже начавший затухать огонь.
Женщина встала, разворошила угли в печи, подложила ещё дров и вернулась опять на своё место. Она давно уже не отмечала никаких праздников. А с новым годом у неё были свои счёты. Ещё в детстве, когда она верила в Деда Мороза, в ней прочно жила вера в чудо. Вот придёт новый год и всё изменится к лучшему. Жизнь станет яркой, цветной, весёлой и счастливой, и поможет в этом большое чудо, свершившееся в новогоднюю ночь. Но шли годы, один новый год сменял другой, оставляя после себя в тарелках остатки оливье вперемешку с обглоданными костями, а чудо всё не приходило. Она ждала, ждала, а потом ждать перестала. И даже возненавидела этот праздник за свои несбывшиеся надежды. Но сегодня… Сегодня было чувство, что это чудо, такое долгожданное, наконец-таки придёт вместе с боем курантов. И она знала, что её шестое чувство, столь развитое за долгие годы, не могло её подвести. И ей нужно было подготовиться к этому событию.
Она подошла к шкафу, из самого дальнего ящика достала давно приготовленную чистую одежду и неторопливо начала переодеваться. Когда она совсем разделась, в голову вдруг пришёл вопрос о том, как же она выглядит сейчас без одежды? Ведь когда-то её тело так нравилось мужчинам своими формами и бархатной кожей… Но это была лишь мимолётная мысль. Она прекрасно знала, что от её былой красоты не осталось и следа. Да и в доме её уже давно не было зеркал.
С трудом одевшись, она добралась до кровати и легла. Она вновь смотрела, как огонь раскрашивает стены яркими красками своей игры и слушала, как крыльями бабочки трепещут языки пламени. И вдруг перед глазам поплыли картины прошлого, сменяя одну другую.
Вот она пятилетней девочкой сидит за старым кухонным столом, покрытым зеленоватой клеёнкой с гроздьями синего винограда и красками рисует в альбоме растущее на полянке дерево...
Вот она в учебном классе музыкальной школы играет на фортепиано «Октябрь» Чайковского, и волшебные, чарующие звуки льются из-под её пальцев…
Вот директор школы на выпускном балу с гордостью вручает юной красавице в сногсшибательном платье аттестат зрелости…
А вот долгожданная защита диплома в университете… Выпуск математиков, выстраиваемый рядами фотографом… Напутственное слово проректора, вручающего путёвку в жизнь… Шампанское, льющееся рекой…
А вот она в роддоме слышит первый крик своего малыша… Несколько же счастливой её делали его первая улыбка… его первое слово «Мама»… его первые неуверенные шаги по полу, застеленному коричневым ковром… Его первая линейка в школе, когда слёзы радости, гордости и ещё чего-то подкатывали к её горлу… Вот он подросток, такой трогательный в своей нескладности, приходит домой с рыбалки и ставит на стол ведро с карасями… Вот он уже высокий, красивый, статный юноша, приводит домой застенчивую темноволосую девушку и решительно, по-мужски, заявляет: «Познакомься, мама. Это – Света»… А вот уже и внук, как две капли похожий на сына…
Воспоминания были светлые и лёгкие. Женщина смотрела на них беспристрастно, как бы со стороны, но в этот момент она ощутила, как из уголков глаз по скулам побежали тёплые ручейки. «Надо же, - искренне удивилась она. – А я уже думала, что разучилась плакать». Женщина ждала, что слёзы вот-вот прекратятся, но они, словно родник, долгое время упорно пробивавшийся через толщу породы, и не думали останавливаться.
Вскоре женщине это надоело, и она решила подняться, чтобы ещё подложить дров в печку. Огонь ласковым, жгучим языком лизнул её руку, но боли она не почувствовала. С улицы уже раздавались разгорячённые, радостные голоса и слышались взрывы петард и праздничных хлопушек. Кто-то из соседей вынес на улицу радиоприёмник и из него доносились предновогодние пожелания. «Скоро, - подумала женщина. – Уже очень скоро».
Она подошла к своей кровати. Нестерпимая боль опять охватила её, но женщина почему-то даже обрадовалась ей. «Уже скоро. Потерпи ещё немного, - опускаясь на постель, уговаривала она то ли боль, то ли себя саму. – Скоро. Совсем скоро»
Она с облегчением вытянулась на кровати и почувствовала, как всё её многострадальное тело начинает наполняться лучистым теплом. Она помнила это тепло. Его мог дарить ей только один человек – единственный любимый мужчина в её жизни. Тот, который так и не смог с ней быть. И она перенеслась в то далёкое время, когда они были вместе.
Вкрадчивый говор волн, солёные брызги на лице, его нежные, тёплые губы, осторожно собирающие эти брызги и нечаянно подкрадывающиеся к её ушку… страстный шёпот… А может, это шутки морского ветра?.. Или волн, равномерно разбивающихся о волнорез?.. «Люблю… Люблю…»
Горящая свеча за столиком в кафе и её отражение в его глазах цвета неба… «Я так хочу быть с тобой…»
Прогулки рука об руку, когда они не видели и не слышали никого и ничего вокруг, останавливаясь посреди улицы и замирая в сладостном поцелуе… «Я не могу без тебя…»
Ночи их безумной любви, когда она вся раскрывалась навстречу ему, а её тело в его руках дрожало от страсти натянутой струной… их горячий запах, кружащий голову… «Единственная… желанная моя…»
Слёзы в глазах и в сердце… отчаянье и боль на выстывшем перроне… «Я вернусь. Ты слышишь? Мы будем вместе. Ты дождись меня…» и тихое «Да…» в ответ, как вой одинокой волчицы, потерявшей в один миг всё…
«Любимый мой… - с давно забытой нежностью подумала женщина. – Я жду тебя. Я всё ещё жду тебя…»
Боммм!.. – донеслось с улицы.
Женщина успела осознать, что это бой часов начал свой неумолимый отсчёт последних секунд уходящего года, как вдруг увидела, что из окна протянулся широкий луч серебристого лунного света.
Боммм!..
Это уже не луч, а дорога, по которой к ней идёт… Он, её возлюбленный, молодой и красивый, такой, каким она помнила его тогда, когда им суждено было расстаться. Он идёт и улыбается ей своей милой, доброй улыбкой, которая так ей всегда нравилась.
- Любимый… родной мой…
Боммм!..
Она поднялась навстречу ему со своей постели и удивилась, как же легко ей это далось. Опустив глаза, она увидела, что одета в красивое белое туникообразное платье с длинными широкими рукавами и поднесла к лицу руки. Её пальцы были вновь тонкие и гибкие, а кожа вновь отбивала шелковистым блеском в свете луны. Она снова была молода.
Боммм!..
- Любимая моя, - она снова чувствует силу и нежность его объятий. – Я вернулся. Я пришёл, чтобы забрать тебя с собой. Навсегда, как и обещал. Прости, родная, что я не смог прийти раньше… Прости, любовь моя… Прости за всё…
- Я так ждала тебя… Счастье моё… жизнь моя… Я ждала… И ты пришёл. Наконец-таки ты пришёл. Ты ведь меня никому теперь не отдашь?.. Ты же не позволишь, чтобы меня кто-нибудь обидел?..
Голова кружится от его жарких поцелуев, и в ушах снова то ли рокот волн, то ли шёпот:
- Нет, единственная моя… моя Женщина… Я никому не отдам тебя. Никогда. Я обещал вернуться за тобой, и я заберу тебя.
Боммм!.. Боммм!.. Боммм!.. Боммм!.. Боммм!.. Боммм!..
- Согласна ли ты быть со мной всегда? Хочешь ли ты навсегда быть моей?
- Да. Я согласна. Я хочу…
- Тогда дай мне руку…
Женщина крадёт свою ладонь в его протянутую руку, он с благоговением подносит её к губам и нежно целует.
- Моя. Навсегда.
- Твоя. Навсегда.
Боммм!..
- Мы должны идти.
- Да, любимый.
Дорога широка и светла, идти по ней легко и приятно, ощущая в своей руке руку любимого человека, чувствуя рядом его присутствие.
- Милый…
- Да, моя хорошая…
- А ты знаешь… Я всю свою жизнь ждала чуда на новый год. Ждала, ждала, а оно всё не приходило, и не приходило. Потом ждала тебя, а тебя всё не было, и не было. И вот, когда я уже совсем отчаялась, наконец-таки случилось моё Чудо – пришёл Ты…
- И я ведь тоже ждал своего Чуда… Ждал, когда наконец-таки смогу быть с тобой. Но теперь мы уже никогда не расстанемся.
- Никогда-никогда?
- Никогда-никогда.
Боммм!..
Рука лежащей женщины сползла с её живота и безвольно свесилась с кровати. Дрова в печке вдруг громко выстрелили тринадцатым разом, и красный горячий уголёк покатился к её руке, словно пытаясь своим жаром вернуть к жизни остывающее тело. Но напрасно.
Женщина уходила вверх по лунной дороге рука об руку со своим возлюбленным. Она дождалась своего новогоднего чуда. Она наконец-таки была счастлива.