Мои аквариумные рыбки

Александр Лофиченко
Гурам и Гурама

В моей комнате под раскидистой китайской розой на крепком (советских времён) квадратном деревянном столе уже много лет стоят три разного размера  аквариума старой конструкции (из сваренных металлических уголков), в которых, сменяя друг друга, находились: в самом большом – гуппи, кардиналы, неоны и другие небольшие рыбки, в среднем, к моменту повествования, остались (из пяти) два жемчужных гурами, и в небольшом – гордо одиноко проживал хромикус-красавец.

Кормил я их, главным образом, относительно дешёвым по сравнению с магазинным, сухим кормом (сушёными дафниями), за которым теперь приходилось ездить довольно далеко, за кольцевую автодорогу, куда территориально перенесли  старый «Птичий рынок».  Когда-то этот знаменитый рынок располагался сравнительно недалеко от  метро «Таганская», что было очень удобно для большинства горожан, но как не противились москвичи переносу этого рынка за кольцевую автодорогу, им так и не удалось отстоять это исторически сложившееся место.
Когда-то там московские (и подмосковные) голубятники продавали  в большом количестве своих породистых голубей и обменивались ими – к ним приезжали также голубятники и из других городов Союза.  Там существовали целые ряды с певчими птицами, а у продавцов только канареек был свой особый длинный ряд, вдоль забора, куда часто привозили москвичи своих канареек, чтобы те слушали песенные (неизвестные им) замысловатые коленца множества канареек в вывешенных на забор клетках и запоминали. Для этого они вешали клетки со своими канарейками неподалёку на тот же забор.   Продавалась там и домашняя птица: всевозможные породы кур (а весной и их птенцов), перепёлки, утки, куры, индюки. Потом на этом рынке в большом количестве стали продавать породистых собак и кошек. Продавались там товары для рыбаков и охотников и много другого сопутствующего товара для всей находящейся на рынке живности.
А длинных рядов с аквариумными рыбками было целых четыре, к тому же ими торговало множество «диких» продавцов (в основном, пенсионеров), которые ходили между этими рядами со своими рыбками в банках и баночках. Торговля там не прекращалась и зимой, у всех продавцов аквариумы были с подогревом, а пенсионеры показывали свой товар из-за тёплой пазухи.
Там было даже определённое место, где в больших жестяных тазах продавалась «муть» - живой корм для мальков, который пользовался большой популярностью у всех аквариумистов. Клубы пара, видные издалека,  поднимались над этими тазами с тёплой водой.

Теперь пора написать и про своих рыбок, которых у меня когда-то было много, и самых разных пород. Все рыбки, которые у меня жили, обладали своими характерными особенностями, были среди них и очень пугливые,  и капризные, и даже ласковые, например, «Петухи».  Теперь у меня осталось их немного, о некоторых из них я и собираюсь здесь написать.

Когда я входил в комнату, где стояли аквариумы, то мои жемчужные гурами и хромикус-красавец меня уже ждали. Хромикус в своём аквариуме, прижавшись к  ближней ко мне стенке, наблюдал за моими дальнейшими действиями, он уже знал, что я могу  подойти к нему в последнюю очередь, но с персональным предназначенным для него лично кормом, поэтому излишне не суетился, а неподвижно терпеливо ждал меня. Два гурами, я их со временем стал называть: Гурам и Гурама, наоборот, при моём появлении уже мгновенно выстраивались мордочками с глазками-бусинками в мою сторону по двум сторонам своего аквариума –  Гурам слева, Гурама справа. Всё объяснялось просто: в левом ближнем углу в аквариуме находилась плавучая (из пенопласта) кормушка, и вначале только туда я насыпал сухой корм. Эту кормушку единолично «приватизировал» Гурам, который ревниво оберегал её от Гурамы. Только будучи уже сытым, он позволял Гураме приблизиться к кормушке, в которую, видя такую картину, я досыпал ещё корм. Потом мне стало немного жаль Гураму, и тогда я стал насыпать корм сразу по двум сторонам аквариума: слева - в кормушку Гураму, и справа – Гураме, просто в воду. 
Со временем они уже знали, что сухой (и другой) корм буду им давать и у левой стенки аквариума, и у правой, поэтому каждый ждал его появления у своей стеклянной аквариумной стенки.
Но Гурам был, как мы уже поняли, хозяином всей акватории и, в силу этого, немного поев из кормушки на своей стороне (и оставив корм недоеденным), быстро мчался на правую сторону, где кушала Гурами, и, тюкая носом, отгонял её в сторону, а, вернее, заставлял её, испуганную, опускаться вниз аквариума, где та утыкалась своим носиком в водные растения (правда, на короткое время).
В это время Гурам, покушав немного на «чужой» стороне и насладившись покорностью своей подруги, уже степенно  плыл к своему недоеденному корму.
Та же, как ни в чём не бывало, быстро поднималась верх и доедала то, что соизволил ей оставить её грозный Гурам.  И вообще, почему-то Гурам ревновал её ко мне, человеку.

Когда я подходил к аквариуму и приветствовал их обоих отдельно (левыми пальцами руки я крутил перед Гурамом, а правыми – перед Гурамой), они мне отвечали взаимным приветствием -  усиленным колебанием всего тела, но  Гурама колебалась значительно сильнее (было видно, что она откровенно рада моему появлению).   Это хорошо видел Гурам, и это ему явно не нравилось, он тут же быстро подплывал к подруге и отгонял её от передней стенки аквариума, заставляя опять прятаться в водных растениях (мол, знай своё место), как бы показывая мне, кто у них там главный.  И в результате таких их взаимоотношений, постепенно, при моём появлении Гурам уже встречал меня не в левой части аквариума, а уже в его центре, оттеснив Гураму ещё ближе к правой стенке аквариума.
Эти рыбки уже запомнили, что часто после сухого корма я кормил их крошеным желтком круто сваренного куриного яйца, что им нравилось больше, поэтому они, чуть-чуть покушав сухой корм, и, не доев его до конца, принимались ждать, когда я буду их кормить желтком. Увидев такое их поведение, я стал кормить их желтком только после того, как они съедят весь плавающий на поверхности воды сухой корм.  В конце дня я им давал мелко-нарезанный белок того же яйца, который они тоже ели с удовольствием.
Как я уже упоминал выше, Гураму я давал сухой корм у левой стенки аквариума, а Гураме у правой. Вначале каждая рыбка принималась сразу поедать  предложенный ей корм на своей стороне, но потом картина изменилась. Гурам видел, что я даю корм и Гураме, но произошло, в точности, как у жадных людей, считающих, что в «чужом рту – кусок слаще», и он теперь в начале коллективного кормления быстро плыл на правую сторону к Гураме, считая, что у неё корм вкуснее, и принимался вместе с ней кушать корм, предназначенный лично ей. И только потом, утолив первичный свой голод, степенно отправлялся на свою сторону к своему нетронутому корму. Гураму он подпускал к своей кормушке с остатками, будучи сам абсолютно сытым, и она осторожно  доедала оставшиеся сухие дафнии.   

При кормлении мелко нарезанным яичным белком, который не оставался на водной поверхности, а медленно уходил на дно аквариума в растущие водные растения, Гурам не мог устоять перед движущимися перед его носом вниз кусочками, и, не отвлекаясь теперь на Гураму, спешил побыстрее их скушать, и только потом он мчался к Гураме, чтобы успеть урвать и её кусочки. Больше всего они любили яичный желток, который спешно поедали, так как он быстро расплывался в воде, и никаких существенных остатков от него не могло остаться (кроме жёлтой пыли), поэтому Гурам, быстро съев свой желток, уже знал, что у Гурамы уже не могло остаться ничего, кроме жёлтой пыли.
А вот маленьких детишек гуппи я кормил именно желточной пылью, её взвесь в виде малюсеньких частичек была как раз для них.  А самих гупяшек я кормил тем же кормом, что и предыдущих своих рыбок.
C жителем третьего аквариума Хромикусом у меня были более сложные отношения из-за того, что он предпочитал живой корм, в виде трубочника, мотыля, или каретры, который я мог ему дать лишь после моего приезда с Птичьего рынка, и который я помещал в холодильник.  Но такого «мясного» корма хватало ему ненадолго, поэтому я ему давал мелко нарезанные кусочки мяса, или мясной колбасы, хотя и яичный желток он тоже ел охотно, но лучше всего ему нравились живые  мухи, что было довольно редко и только, естественно, летом.

В отличие от двух других моих аквариумов, аквариум хромикуса был лишён какой-либо растительности: как я не пытался самые разнообразные водные растения запихивать их корешками под тяжёлые камушки и даже под груды камушков, через некоторое время все они плавали на поверхности. Вероятно, хромикус в поисках какого-нибудь корма просто рыл своим носом под всеми аквариумными камушками, отчего растения, лишённые твёрдой опоры, всплывали вверх. 
После нескольких неудачных попыток примирить его с водными растениями я перестал это делать, поняв, что ему комфортнее плавать в свободном (от всего) пространстве. Мой хромикус был очень разборчив в предлагаемой ему еде: свежие мясные кусочки из шашлычной колбасы он ел с удовольствием, менее охотно - кусочки  говяжьей сардельки, а залежалые (хотя и из холодильника) он демонстративно выплёвывал и обидчиво отворачивался, отплывая в дальний угол аквариума.
Больше всего ему нравились кусочки натурального мяса, даже если эти кусочки долго лежали в холодильнике и уже порядочно засохли. При отсутствии мясной пищи я выходил из создавшего положения так: я вылавливал улиточек из аквариума, в котором находились гуппи, и, аккуратно раздавив их, бросал хромикусу, их мясо он тоже ел хорошо. Сухой корм, которым я кормил гуппи, часто оставался недоеденным на водной поверхности и впоследствии примыкал к боковым аквариумным стенкам, где находились улитки,  его поедавшие. В итоге, их количество значительно увеличивалось, что потом приводило к накоплению большого количества продуктов их жизнедеятельности на дне аквариума, значительно ухудшавшего качество воды в нём – из-за этого приходилось чаще чистить его. Поэтому мне приходилось поневоле проводить акции по уменьшению количества улиток и перемещению их в отдельную стеклянную банку, откуда их постепенно бросал  в аквариум хромикуса. Совсем маленьких улиточек он поедал вместе с их нежной скорлупкой, а вот крепкую скорлупку взрослых улиток приходилось предварительно разрушать.

Наблюдая за поведением моих рыбёшек, я удивлялся их удивительной разборчивости в предлагаемой им пище, которую они никогда не видели ранее, их эмоциональному поведению, как между собой, так и в отношения меня: они могли и явно обижаться, и откровенно радоваться. И по сию пору я не перестаю удивляться их сообразительности.
Иногда закрадывалось такое ощущение, что мои мысли и рассуждения о них, перекладываемые на эти листы бумаги, тотчас же отпечатывались в «тонком мире», и, каким-то образом, сообщались моим рыбкам, потому что их взаимоотношения менялись (корректировались), в зависимости от того, или иного утверждения об их манере поведения на определённый период времени.

Я уже привык, что при моём появлении с кормом  рыбки ждали меня, каждая на своей половине аквариума, и принимались поедать корм, каждая из своей кормушки. Со временем, при моём подходе Гурам ждал меня уже в середине аквариума, потому что намеревался при раздаче корма  в две кормушки вначале отведать его из кормушки Гурамы. Получается, что у рыб, как и у людей, «в чужом рту еда вкуснее». Теперь Гурам, не обращая внимания на свою полную кормушку, сразу же перемещался в другую часть аквариума и, отпихивая Гураму от её кормушки, начинал быстро поедать предназначенный для неё корм, игнорируя аналогичный корм в своей личной кормушке.  И, только утолив свой первичный голод, Гурам решал плыть к своей кормушке, зная, что в ней (наверняка) имеется тоже корм, и не спеша (будучи уже сытым) частями поедал его.   
Может быть, Гурам был элементарно жадным, и ему было «невмоготу» видеть, как Гурама спокойно съедает весь свой корм, потому что он считал себя, что было видно по его поведению, хозяином всего аквариума, в том числе, и всего, в нём находящегося.
Я уже говорил, что Гурам очень ревниво относился к моменту мой раздачи корма, и хотя я начинал всегда с его стороны аквариума, ему всё равно было неприятно видеть, как Гурама всем своим поведением (заключающим в в более интенсивных, чем обычно, колебаниях тела)и смотря в мою сторону ожидает корм со своей стороны аквариума. И не вытерпев видеть такую для него картину, он быстро мчался на сторону Гурамы и сильно тюкал её своим носиком, отчего та быстро сникала и после повторного тычка в свой правый бочок, разворачивалась и горестно утыкалась своим носиком в растущие ниже растения.    

Теперь о не менее интересном для меня: не знаю,чем это объснить, но мои гурами уже знали, когда я приходил домой и стучал своей дверью, значит эти звуки вполне могли быть воспринимаемы и в водной среде их аквариума.
И когда я входил в комнату в которой стоял их аквариум, то мои гурами уже находились в нём своими носиками направленными в мою сторону, ожидая непосредственного моего появления перед ними.
После определённных моих операций по насыпанию моим гурами сухих дафний и через некоторое время другого корма в виде мелко нарезанного яичного белка, перед своим окончательным уходом от них, как-то я решил исполнить перед ними своеобразный танец:
стоя в некотором отдалении от их аквариума и смотря на обращённые в мою сторону их носики, я решил под звучавшую из радиоприёмника музыку выполнять ритмичные поясничные колебательные движения влево и вправо, стараясь копировать их колебательные дижения при при моём появлении перед ними.

Для большей эффективности я ещё выставил по обе стороны своего туловища свои ладошки (иммитируя ими боковые плавники)и во время моих колебаний под музыку дополнительно ими  помахивал. Всё это время я внимательно наблюдал за моими рыбками и видел как они вначале, неподвижно очень внимательно смотрели на мои "виляния" перед ними, и потом, поняв, что весь этот мой спектакль предназначен лично им, они быстро принимали мой танцевальный вызов и начинали, почти синхронно колебаться своим маленькими туловищами, усиленно махая своими боковыми плавниками и открывая свои маленькие ротики, как будто  пели какую-то свою рыбью песню,в надежде, что я пойму их ответный парный танец обращённый ко мне.   
Теперь почти ежеднвно, перед своим уходом я исполняю под музыку свой очередной "ритуальный" танец, в ответ получая не менее красивый парный танец моих Гурами. Вы не представляете себе как мне приятно каждый раз видеть такое благодарное понимание со стороны этих красивых и элегантных рыбок. Ведь в это время они совершенно забывают свои аквариумные "разборки".
И мне очень жалко, что я никогда не узнаю о чём они поют во время своего танца предо мной, и вообще, о чём они говорят при виде усилено виляющегося перед ними громадного, приносящего им пищу существа!