Марго выбирает

Пьеса

Действующие лица:

Алекс, бизнесмен лет 40.
Серж, его компаньон того же возраста.
Марго, красивая девушка 23 лет. Студентка.
Макс, студент. Лет 28-ми.
Пол, американец. 45 лет.
Николай Николаевич, работал в органах. Новый директор завода. 50 лет.
Машенька, секретарша.
Рука, руководитель службы безопасности завода. Амбал.
Димочка, юрист. Ловкий молодой человек неопределенного возраста.
Вован, бандит.
Петрович, милиционер неопределенного возраста.
Светка. Подруга Марго. 25 лет.
Заместитель главбуха. Полная женщина 45 лет.
Трое директоров: Глобус, второй директор, третий директор.
Метрдотель, тучный мужчина в ливрее 55 лет.
Официант, юркий юноша в белой сорочке с бабочкой.
Акционеры, рабочие.


Акт первый.
Сцена первая.
Ужин в ресторане «Гусь и Противень».

Прекрасный, теплый и ясный день. Конец августа. За столом отдельного кабинета в фешенебельном ресторане «Гусь и противень» сидят трое. С одной стороны сцены – шкаф с посудой. С другой – диван. Представьте себе «Троицу» Рублева, и у вас сложится представление о компании. Посередине совета сидит американский гость и добровольно принимает чашу с водкой, дабы избавить жителей города от чаши бремени скорбей и страданий. Справа и слева расположились его русские друзья, два изысканно одетых ангела; гимантии и хитоны им заменяют Brioni. Бокалы блестят солнечным коконом, приборы сверкают нимбом, рыба божественно лоснится, а нетрезвые члены предвечного совета шумно беседуют. Официант подает троице закуски: холодец из осетрины, дроздов со шпинатом и копченую белугу.
Официант громко произносит название блюд. - Холодец из осетрины, дрозды со шпинатом, копченая белуга.
Посетители разбирают тарелки.
Сидящий ошую гостя Серж сам наливает собутыльникам в рюмки водку.

Алекс, сидящий справа американца, встает, заправляет за ворот вишневой ризы салфетку, и провозглашает незамысловатый тост:
- Господа! За победу!
Серж: - За нашу победу!!
Гость, на ломанном русском: - За свободу. За демократию.

Все чокаются, выпивают и приступают к закускам.
Заметно, что американцу понравилось, как все обстряпали: - Прекрасная организация, - замечает он.
Серж, вытягиваясь физиономией: - Старались.
Алекс: - Главное – бизнес не подвел, - задумчиво выковыривает из зубов рыбью косточку.

Ангелы услужливо поддакивают заморскому гостю, пока он, впрочем, довольно осторожно, не разбавляет бочку меда ложечкой дегтя: - Все прошло как по нотам. Однако именно это немного беспокоит международных наблюдателей.
«О, боже, как он смог? Какая ересь!» – думают оба.

Пол осекся. Его не поняли.
Серж отвечает сразу же и чересчур зло, так что Алекс даже стучит вилкой по фаянсу, дабы громким стуком сгладить излишнюю резкость своего товарища:
- Пусть госдеп не беспокоится.
Иностранец конфузится, и мысленно укоряет себя за прямолинейность.
Серж. - Мы им тоже много чего можем припомнить.
Алекс. - Как там это дело называлось в Америке? Когда ночью все подслушали? С президентом?
Гость думает, и пока он размышляет, Серж вновь наливает всем беленькой. Прозрачная, как детская слеза, водка помогает найти правильный ответ.
Пол. - Уотергейт?
Алекс. - Точно!
Серж: - А как ваш Билл с Моникой кувыркался?
Гость вежливо улыбается: - И на старуху бывает проруха. Вроде так?
Серж: - Вот именно! Так, что, нечего нас учить. Сами как-нибудь разберемся.
Алекс поднимает вилку и вновь строго стучит ложкой по бокалу: - Серж!
Алекс. – Поймите, Пол, без твердой руки вы получите анархию. Вторую Югославию.
Гость улыбается и поднимает бокал: - Несмотря на авторитарный стиль правления, у вас очень много делается для простых людей.
Алекс: - Например, им регулярно повышают пенсии.
Алекс и Серж смеются, чокаются и залпом выпивают. Пол выпивает чуть-чуть.
Серж, заметив это. - А, нет, так нельзя.
Пол пьет еще.

Перемена блюд. Подают телячьи котлеты и фаршированного зайца.
Официант, громко: - Телячьи котлеты, фаршированный заяц.
Американец берет себе телячьи котлеты, друзья – зайца.

Золотые сотовые телефоны бездвижно лежат на столе.
Один из них оживает, подзывая хозяина.
Серж, ковыряясь в зубах, внимательно смотрит на трубку, показывает пальцем.
Серж. - Алекс, избирком на проводе.
Алекс. - Прошу прощения, - отвечает на звонок.
Он кивает головой: - Так, так. – Берет в руку крахмальную матерчатую салфетку со стола, достает из кармана авторучку, усыпанную драгоценными каменьями, и неспешно записывает, периодически переспрашивая цифры у собеседника на том конце провода.
- Все, понял, отбой.
Серж: - Ну?
Алекс, подмигивает ему и, выдерживая долгую паузу, просто говорит: - Наливай.
- Ну, же, Алекс, не тяни.
Серж разливает всем водку из графина.
Алекс встает, берет в руки салфетку, поднимает вверх граненую рюмку, в свете люстр блестящую двуглавыми гербами по бокам, и торжественно зачитывает: 
- Головастик – семьдесят, коммунисты – семнадцать с половиной, Жирик – девять. Пидар – один процент.
Серж. - Ура! - Официант, убирающий посуду, вздрагивает, уходит.
Серж. – Гип-гип, ура!
Серж кричит в зал: - Человек, бля! Шампанское!
Все шумят,  шумно чокаются.
- Победа!
Алекс, Серж и Пол, поднимая бокалы, подхватывают два стула, уходят со сцены. Один стул остается. Занавес не опускается.

Сцена вторая.
Там же, кухня.

На сцену выходят трое. Метрдотель с газетой, садится на стул. Макс и Марго, молодые люди едва ли двадцати с лишним лет, подрабатывающие в «Гусе и противне» студенты, недостаточно еще опытные для работы в зале. Садятся оба на стол. О чем-то шепчутся.
Вбегает официант с подносом. - Шампанское!
Убирает со стола посуду, уносит её за сцену.
Метрдотель, хлопая в ладоши, вскакивает: - Макс, Марго! Скорее, ребята! Ведерко и бокалы.
Макс и Марго срываются со своих мест и принимаются помогать администратору не за страх, а за совесть.
Макс, подходя к шкафу: - Какое?
Метр: - Винтаж!
Марго, тоже у шкафа: - Сколько бокалов?
Метрдотель: - Три.
Маргарита достает из буфета бокалы и начала тщательно протирать их салфеткой по кругу обода, глядя на свет в поисках пятен.
Метрдотель, торжественно. - Перье. Деми сек. 1977 год.
Макс: - Ух ты!
Макс берет ведерко, кладет лед и готовится принять драгоценный сосуд. Метрдотель вынимает связку ключей, подходит к шкафу, открывает ключом дверцу, и осторожно вынимает оттуда бутылку. Макс снимает с пробки обертку и слегка освобождает затычку от проволоки.
Приходит официант с подносом. Кровь Христова легла в ведерко, бокалы выстроились на подносе рядом, приуготовленные для Таинства, священнейшего всех Таинств, превосходящее само Таинство.
Марго, восклицая. - Готово!
Метрдотель, перекрестив поднос. - С Богом!
Макс прыскает в кулак.
Метрдотель осуждающе смотрит на него, качает головой.
Официант бережно берет поднос, и быстро несет жертву о всех и за вся за сцену. Спустя четверти минуты раздается выстрел пробки и возгласы «ура»!
Макс и Марго ударяют по рукам,
Метрдотель, уходя, напевает. - Гром победы, раздавайся!

Марго и Макс остаются одни, усаживаются на стол и продолжают болтать, размахивая ногами.
Марго: - Ну, и?
- Так вот. В голове мы стремимся разложить мысли по полочкам… - продолжает Макс прерванный ранее разговор.
- Как одежду?
Макс: - Да. Не перебивай. Каждой вещи должно быть отведено свое место. Вот у тебя в комнате все вещи лежат на своих местах?
Марго. - Неа, у меня бардак.
Макс, слезает со стола. - Неважно. Каждой мысли в голове отводится некоторое место. Дальше вот что. В силу того, что мы постоянно развиваемся, мысли в нашей голове перемещаются.
Макс начинает ходить, размахивая руками, показывая, как летают мысли из одной части головы в другую.
Марго улыбается. Макс продолжает с еще большим воодушевлением.
- Мысли могут перемещаться. Как передвигаются вещи в комнате – что-то выбрасывается, что-то появляется новое. Но общая идея порядка остается.
Марго кивает.
Макс. - В мыслях остается структура, общая системе. Где должны быть свое начало и свой конец. Исток и устье. Верх и низ. Все эти мысли имеют свою ценностную структуру. Вот ты, например. Каждый день ты собираешься на работу. Почему?
Марго. - Хороший вопрос.
Макс. - Что мешает тебе остаться дома?
Марго. - Деньги, Макс. Ну и просто, интересно.
Макс. – Ерунда. Вряд ли ты умрешь с голода, если не пойдешь на работу. Просто система ценностей, которая укоренилась в твоей голове, не дает тебе никаких шансов побездельничать. Ты идешь на работу, потому, что надо.
- Надо, Макс.
Макс. - Да. Стремление идти на работу оказывается для тебя более ценным, чем сидеть дома и бить баклуши. Поняла, что произошло? На ступеньках ценностей одна идея оказывается выше другой. Ценнее другой.
- Аааа! – громко кричит Марго, указывая в пол. – Таракан!
Макс хватает полотенце и лупит им по полу, убегая за сцену.
Марго несется за ним следом.
 
Сцена третья.
Там же, зал.

Входят Алекс, Серж, Пол с бокалами. Алекс и Серж несут стулья. Серж несет портфель. Все усаживаются за стол.
Официант вносит поднос. Громко - Спаржа со шпигованной телятиной и грибы к белому соусу.

Все едят.
Алекс, жестом отправляет вон официанта, откидывается на стуле. - Теперь о деле.
Троица, устроив своим желудкам нормандскую паузу, откладывает в сторону столовые приборы.
Серж вытирает руки, открывает портфель, достал оттуда папку, и передал ее Алексу. Алекс вынимает из папки несколько листов и вручает их иностранному гостю.
Серж - Полу: - Бизнес-план.
Американец достает очки, и начинает читать. Слышны английские слова.
Пол по-английски: Текст так же похож на экономический анализ, как Слово о полку Игореве – на учебник юриспруденции.
Серж: - Что?
Пол: - Нет, ничего.
Алекс и Серж приступают к грибам, предоставив гостю самому разбирать их абракадабру.
- Вот здесь, - Пол показывает на цифры, - я не понимаю.
Алекс, внимательно глянув, поясняет: - Пятно. Семнадцать миллионов.
Иностранец, с некоторым даже удивлением: - Да, почему ж так дорого?
Серж возражает: - Ну, это еще не дорого. Разве это дорого? Копейки.
- Копейки, - подтверждает Алекс, - сущие копейки.
Пол: - Почему?
Серж: - Потому, что перпендикуляр.
Американец: - Что? Я не понял.
Алекс начинает объяснять, как маленькому: - Пятно чужое. Его в свое время подмяла под себя администрация. Это их хлеб. Чиновников. Они делают свою конторку. С нуля. На конторку оформляют пятно по фуфловому тендеру. Теперь конторка – застройщик. Но застройщик ничего не делает. Ждет. Просто держит это пятно, пока не появится инвестор. Т.е. мы.
Пол. - А почему они сами не строят?
Алекс. - Денег у них нет.
Серж: - Да и зачем им рисковать? Они и так свой процент имеют.
Пол, быстро: - Значит, риски есть?
Алекс и Серж переглядываются, Алекс показывает Сержу под столом кулак. Серж что-то тихо ему объясняет. В это время Пол выливает свою рюмку обратно в графин.
Оба смотрят на Пола и решительно мотают головами.
В один голос. - Минимальные.
Пол. - И вам надо теперь пятно оплатить?
Алекс. - Совершено верно.
Пол. - А почему не взять другое пятно?
Алекс и Серж улыбаются
Алекс. - Потому, что другого пятна попросту нет. Все пятна в городе разобраны. Куплены. Даже если что-то где-то и есть, оно ждет свою конторку. Никто никогда этот хлеб не отдаст. Они окучивают. А мы – уже потом приходим.
Серж: - Коррупция, Пол. Коррупция.
Пол. - Понятно, - углубляется в дальнейшее чтение манускрипта

Входит официант. – Куропатки с трюфелями под шпинатным соусом, крокеты из яиц с икрой.

Серж официанту. - Еще водки, братец.
- Сей момент, - официант забирает посуду, убегает исполнять заказ.
- Водка? Пол пытается возражать. Серж и Алекс возражения не принимают.
Алекс - Полу. - Мы создаем компанию. Точнее три.
Пол. - Почему нельзя использовать вашу?
Алекс. - Ни в коем случае. Потому, что все три придется потом убить.
Гость встает с документами в руках: - Минимизация налогообложения?
Серж встает следом: - Совершенно верно.
Алекс, доедая: - Можно и так сказать.
Выходят за сцену. Алекс возвращается, забирает портфель, догоняет остальных.

Сцена четвертая.
Там же, кухня.

Входит, жестикулируя Макс. Марго идет за ним, слушая, скрестив руки на груди.
Макс. - Эта система ценностей, эта иерархия мыслей у каждого человека разная. Но общим остается принцип: каждый отдельный элемент системы качественно отличается от соседнего. Ка-чест-вен-но.
Марго смотрит на него во все глаза, не отрываясь. Садится на стол. – Макс, садись рядом.
Макс садится на стол рядом с Марго.
Макс. - Оценка каждого элемента картины мира зависит от оценки стоящего рядом.
Марго подвигается к Максу.
Макс. - В конечном счете, на этой иерархической шкале должен оказаться элемент, выше которого ничего уже не будет. –
Макс показывает, как высоко находится элемент. Для чего встает со стола.
Марго: - Макс, ну иди сюда.
Макс садится снова рядом. - Он должен имеет наивысшую качественную оценку. Бесспорную и абсолютную. Причем, эта оценка уже сама гарантирует его качественность. Она же выводит его за пределы какого-либо рационального обоснования. Она также освобождает его от любой критики.
Макс снова вскакивает со стола. Продолжает. - В итоге, Марго, мы получаем идею Бога – точку отсчета в сознании, от которой необходимо отматывать свое мировосприятие и откуда истекает картина мира.
Макс показывает, как отматывается картина мира, как телефонисты мотают кабель. Марго молча показывает на место рядом с собой. Макс снова подходит и садится.
Макс. - У ребенка нет идеи Бога, поскольку нет картины мира.
Марго двигается к Максу.
Макс. - Появилась система ценностей – родилась идея Бога. Картина мира обретает законченный вид. Отсутствие строгой иерархии в мыслях и оценках чревато для людей тем, что если исключить идею абсолютного элемента, то иерархическая лестница ценностей замкнется. Получится замкнутый круг.
Макс соединяет руки в круг.
Марго двигается ближе. Прижимается плечом. Смотрит ему в глаза.
Макс. - Верх станет низом, низ – верхом. Лучшее – худшим, высшее – низшим. Для большинства – это катастрофа.
Марго тянется к Максу, как будто бы хочет его поцеловать.

Входит официант.
Макс и Марго испуганно прыскают в разные стороны и вскакивают со стола.
Официант. - Все, я домой. Они так до утра не уйдут, - официант снимает бабочку и расстегивает ворот, - Чаевые, видимо, так меня и не дождутся.
Марго, успокаивая его - Не боись. Нам лишнего не нужно.
Официант. - Я на вас надеюсь, голубки.
Макс отвечает ему ласково. - Катись колбаской.
Официант смеется. - Пост сдан, пост принят.
Марго. - Пока.
Макс. - Пока-пока.

Марго - Максу. - И что там дальше?
Макс внимательно смотрит на нее. – Тебе это интересно?
Макс пытается взять её за руку и притянуть, но она увиливает от него, садится на стол и скрещивает на груди руки.
- Конечно! Нет, правда.
Макс садится на стул. И в сторону, с тоской. - Возможно, люди к старости устают держать мысли в постоянном напряжении. Типа: «где там конец?» Ставят точку. Называют ее Богом. С ней и смерть встречают. Вот что это такое, примерно.
Марго: - Класс. Это какой философ придумал?
Макс: - Да никакой, это я сам.
- Круто!
Из-за сцены голосом Сержа кричат. - Водки.
Макс быстро уходит со сцены, Марго идет за ним.

Сцена пятая.
Там же, зал.

Входят Алекс без портфеля, Серж и Пол. Садятся за стол.

Волшебная субстанция, чистейшая, как родниковая вода, приводит систему ценностей коммерсантов в такую гармонию, что незначительные политические разногласия собутыльников уже не в состоянии оказывать сколь-нибудь существенного влияния на мировоззрение троицы. Единосущная и неслияная, она согласием по важнейшим философским вопросам, касающимся бабла, являет миру полную нераздельность, так что правая и левая части компании добились полной гармонии со своей центральной фигурой.

Алекс, слегка запинаясь, и для вящей убедительности используя столовые приборы, посвящает американца в секреты российского строительного бизнеса:
- Вот тут. Одна, первая контора, - Алекс ставит на белую скатерть рюмку, - будет относительно чистая.
Алекс вытирает ее внутренности салфеткой, подтверждая слова делами.
Алекс. - Она заключает договор с конторкой.
Алекс ставит посередине стола маринованные опята.
- Наша чистая рюмка получает от опят генеральную доверенность. Условия – девяносто девять процентов квартир наши, нуль нуль один процент - их.
Пол, плохо уже соображая, спрашивает: - Для чего этот остаток?
Алекс - Полу. – Что?
Серж. – Кто?
Пол, по слогам. – Для чего остаток, нуль нуль нуль один?
Серж. – А-аа. Ноль целых, *** десятых.
Алекс. - На всякий случай, чтобы ничего не сорвалось. Когда дом будет готов наполовину, они передадут нам этот нуль нуль один процент.
Пол, допивая из рюмки. - А вторая и третья рюмки?
Алекс забирает у Пола рюмку, берет еще одну со стола и расставляет их так, что маринованные опята оказались в водочном плену:
Алекс. - Они – прокладки. Мы с ними тоже заключаем договоры и передаем им дом. Первая – второй, вторая – третьей.
Американец. - Зачем так много?
Серж. - А! Фокус-покус. Лохи-то покупают у последней, третьей.
Иностранец изображает недоумение: - Не понял.
Алекс. - Смотри, Пол.
Серж крутит рюмки, как их крутили на рынках колпачники в лихие девяностые.
Серж. – Кручу-верчу, выиграть хочу.
Алекс. - Ближе к концу последнего акта марлизонского балета мы устраиваем суд. Судятся вторая и третья рюмки. Вторая рюмка доказывает, что третья не выполнила договорные обязательства между ними и договор нужно расторгнуть. Третья будет сопротивляться, но потом как бы признает свое поражение.
Серж. - Понимаешь, все как бы понарошку.
Алекс. - Если договор недействительный, то все, что третья фирма продала, считается проданным незаконно. Она просто не имела право продавать эти квартиры.
Алекс. - Недостроенные квартиры возвращаются второй фирме, а третья должна будет выплатить дольщикам деньги. Должна-то должна. Но, к сожалению, никаких денег у нее уже не будет. Все они будут в оффшоре, т.е. у нас. Директор смоется, учредители исчезнут.
Серж демонстрирует предстоящий арбитражный процесс и банкротство неплатежеспособного должника. Он встает, поднимает одну из трех стопок, допивает из нее, и шваркает рюмку вниз, разбивая хрусталь о паркетный пол.
- Вот так!
Все смеются.
Пол, с сожалением глядя на осколки, говорит с едва различимой ноткой сочувствия: - Несчастные люди.
- Обманутые дольщики, - подтверждает Серж.
Алекс: - Цена вопроса – двести миллионов, Пол.
Серж: - Пол, ты готов заниматься благотворительностью?
- Нет, - решительно отвечает полным ртом стерляди американец.
Серж. - Ну, и славненько.

Пол. - Последний вопрос, Алекс. А обязанность регистрировать продажи?
Алекс. - Это будет делать первая фирма, по необходимости,
Серж. - Да, ты не волнуйся, Пол. Они все умрут.
Пол, испуганно. - Кто, покупатели?
Серж. - Да, нет, же. Фирмы.
Алекс, вздыхая. - Никаких налогов.
Серж, поддакивая. - Никаких обязательств.
Пол. - А кто будет учредителями?
Алекс. - Можно подобрать здесь, но если Вы опасаетесь…
Пол, быстро: - Я опасаюсь.
Серж, усмехаясь и приобнимая Пола, доверительно: - Правильно, Пол. Я сам себе не доверяю.
Алекс: - Тогда – оффшоры. Кипр, например.
Пол, осторожно: - Я бы предпочел Виргинские острова.
Алекс. - Годится.

Гость долго смотрит на часы, пытаясь как-то сориентироваться, с учетом разницы во времени и величины выпитого и, наконец, делает робкую попытку подняться и расправить крылья: - Господа. Пора уже.
- А как же кофе? – возражает Серж.
- Кофе? – переспрашивает Пол, снова садится. – Непременно кофе.
Алекс, громко. - Минуточку, господа, одну минуточку. Тост, господа. Депутатский.
Все внимательно слушают.
Алекс наливает себе и Полу, ищет третью рюмку. Серж берет миску из-под грибов, быстро доедает оттуда руками, и подает Алексу пустую посуду, Алекс наливает в миску водки, все чокаются. 
Алекс. - За то, чтобы у нас все было, и нам за это ничего не было!
Ангелы пьяны, ангелы смеются. Серж и Алекс выпивают. Пол смотрит с отвращением в рюмку и выплескивает в сторону, пока никто не видит. Подносит пустую рюмку ко рту, делает вид, что пьет.
- Официант! Кофе! – кричит Серж.
Алекс, Серж и Пол встают из-за стола и падают на диван.
Пол достает и закуривает сигару.

Сцена шестая.

На сцену входят Макс и Марго (Алекс, Серж и Пол остаются на сцене, на диване), следом входит, хлопая в ладони, метрдотель. - Так, ребята, три эспрессо! Живо!

Марго: - Кофе. Как много в этом слове для сердца русского слилось.

Макс читает нараспев. -
 «Пусть другие громогласно
Славят радости вина:
Не вину хвала нужна!
Жар, восторг и вдохновенье
Грудь исполнили мою -
Кофе, я тебя пою.

Марго: - Это кто?
Макс: - Кюкель-беккер.
Макс становится у кофемашины, как капитан за штурвалом океанской яхты. И крутит рычаги, колесики и шестерни аппарата:
- Полный вперед!
- Ребята, - предупреждает метрдотель. – Я вас умоляю. Максимум внимания. Посетители – вип.
Марго: - Да поняли уж.
Марго ставит на поднос сахарницы, кладет щипцы и ложечки.
Макс. - Стоп машина.
Марго расставляет на подносе приборы.
Макс разливает напиток по чашкам.
Марго вынимает из шкафа фартук, повязывает его, и идет вслед за метром за сцену.

Троица в белоснежных рубашках, встает с дивана, пиджаки развешиваются на спинки стульев, все садятся за стол. Входит Марго. Все встречают Марго тремя парами пьяных глаз, запечатлевают, оценивают, мысленно раздевают.
Серж причмокивает. Метрдотель становится рядом со столом.
Марго. - Так, спокойствие, только спокойствие. Сахарница, ложечки, блюдечки, тарелочки, сладости, кофе. Все в строгой последовательности. Как учили. Ах, все перепутала! Сначала надо было кофе.
Алекс, внимательно глядя на Марго. - У нас новая официантка?
Ни один мускул не дрогнул на лице Маргариты.

Пол берет сахар и кладет два кусочка.
Алекс смотрит в сахарницу с кусковым сахаром, переводит взгляд на Марго: - А можно обычный сахар? А то я еврейский не люблю.
Марго дает другую сахарницу. Серж внимательно осматривает зад Марго, незаметно для прочих берет за ягодицу пятерней.
Марго подает кофе Алексу. Вскрикивает.
Чашка в легких руках, последний прибор на голом подносе, будто снежный мотылек, слетела с блюдца, падает на стол, и выплескивает свое содержимое прямо на манишку
Алекса.
Алекс вскакивает: - Ах!
Все одновременно.
Серж: - ****ь!
Пол: - Ой!
Метрдотель: - Что?
Алекс, протяжно, с обидой в голосе: - Ну, во-ооот!
Марго, в ужасе: - Извините.
За столом воцаряется всеобщее замешательство. Алекс внимательно и несколько даже осуждающе смотрит на Марго.
Метрдотель бегает вокруг стола. – Пардон, бога ради, пардон.
Серж, торжествующе, с расстановкой. – Почему это у вас официантка такая безрукая? –глядит в упор на виновницу. Марго опустила голову, мнет в руках фартук. Серж, оборотившись к метрдотелю, готовится выложить на стол все двенадцать серебряных ершей со своего герба.
Серж – метрдотелю: - Эта рубашка стоит не малых денег.
Метрдотель. - Бога ради, извините.
Серж. - Что значит, извините?
- Виноваты.
- Я думаю, мы все это как-нибудь уладим, - говорит то ли Алекс, то ли американец, то ли это просто всем показалось.
У Марго дрожат руки. Она вытирает скатерть, подняла чашку, не зная, куда поставить ее. На поднос? На стол? Метрдотель шипит ей прямо в ухо. Глядя краем глаза на посетителей, она с ужасом отмечает, что сорочка, действительно, очень дорогая.
Алекс смахивал с груди остатки эспрессо. Рукава блестят запонками. Он поправляет золотые часы на запястье, не переставая глядеть на Марго. Марго, встретившись с ним взглядом, опускает голову. Её щеки заливает яркий румянец. Ей очень хочется ответить что-то резкое. Ведь она же не виновата! Слезы брызгают из её глаз, она бросает полотенце, и убегает на кухню, за сцену.
Серж, снова встает, непонятно к кому обращаясь. - Да ты знаешь, кто я такой?
Алекс, перебивая его и усаживая обратно. - Проехали, забыли.
Алекс стоит, очищает с сорочки кофе, обращается к метрдотелю. – Ничего. Все нормально. Как ее зовут?
Метрдотель. - Маргарита.
Алекс. - А фамилия?
Метрдотель. - Чья?
Алекс. - Ну, не твоя же.
- Извините. Поливанова.
Алекс. - Понятненько.
Все встают из-за стола, снимают пиджаки со спинок. Пол – никакой, друзья поддерживают его под руки. Серж кладет себе в карман рюмку. Все направляются к занавесу.
Серж останавливается, оборачивается к Алексу. Рожа его лоснится заговорщицкой улыбкой:
- Алекс, извини. Рубашку, это из-за меня залили. Я ее за жопу ущипнул. Буга-га-га!
Алекс отвечает ему вполне ласково: - Ну, ты и мудак, Серьожа. Ни за что девочку обидели.
Приятели улыбаются. Слово «девочку» Алекс произносит нараспев, мечтательно, и с расстановкой. Идут к выходу. Опять останавливаются, теперь уже из-за Алекса. Пол висит между ними.
Алекс. – А ты заметил, какие у нее чудесные ямочки? Сама невинность плещется в её глазах. Как форель в озере.
Серж злорадно смеется. - Слышь, форель, ты не забыл, что нам завтра директора менять.
- Да пошел ты. Не забыл.
Клиенты уходят.

Сцена седьмая.

На сцену выходят Марго, которая плачет, закрывая лицо фартуком. За ней идет Макс с видом: что случилось?
Следом идет, возмущаясь, метрдотель. - Что за истерика?
Марго садится на стул, отвернувшись от всех, и плачет в фартук.
Макс яростно защищает ее. – Вот же ж, мудаки.
- Господи! Такие посетители, - берется за голову метр.
- Да плевать, - парирует Марго сквозь слезы. – Пусть бабушку свою за жопу щиплют.
Метрдотель. - Тебе-то плевать, а нам каково?
Макс спрашивает. - Она, что, в любом случае виноватая, даже если не виноватая?
Метрдотель. - Молчи уж. Ты-то куда лезешь?
Метрдотель выбивает чек, прикрепляет его к счету, степлером, вкладывает в кожаную папку, тяжко вздыхает и идет в зал. – Господи, такие посетители. Такие чаевые.
Макс садится рядом с Марго.
Марго убирает от лица фратук, вздыхает. - Все равно выгонят.
Макс. - Да ты че!? Нет, конечно.
- Конечно, да.
Макс. – Ну хочешь, я их побью?
Марго. – Кого?
Макс. – Ну этих, вип?
Марго. - Да ну, их. Зачем? И как ты их побьешь?
- Да, возьму, и побью. Я же боксер.
- Да ну? - Марго оценивающе смотрит на Макса: - Я бы никогда не подумала.
- Просто я легковес. А вообще, ты знаешь, боксеры внешне выглядят не такими здоровыми, как культуристы.
Макс встает, закатывает футболку, напрягает согнутую руку.
- Видишь? У боксеров совсем другие мышцы развиты. Прямые.
Макс показывает на трицепс.
- И часто ты дерешься?
- Я вообще не дерусь. – Макс улыбается и садится напротив.
Марго смеется.
- Да как же ты их побьешь? Они же тебя подкараулят.
- Не подкараулят.

Входит метрдотель.
- Ну, вы тут, что, до утра будете сидеть?
Макс и Марго смотрят внимательно на метрдотеля.
Он пожимает плечами, раскрывает кожаную папку, вынимает оттуда пачку банкнот, отсчитывает несколько купюр и дает несколько Максу, несколько –  Марго.
Макс. - Ух ты!
- Все, брысь отсюда по домам.

Марго встает. На ум приходит пролитый кофе, и то ли от нахлынувшего воспоминания о величайшей несправедливости в мире, то ли от того, что им предстоит прощаться, и она уже больше не услышит Макса, искусно отвлекавшего её от неприятных мыслей, у Марго немножко защипало в глазах.
Макс нежно пожимает ее пальцы.
Марго смотрит на него. - С таким трудом устроилась, и вот, всё полетело кувырком…
Макс. – Не грусти.
Марго идет в одну сторону сцены, к занавесу, Макс идет в другую сторону.
Оборачиваются.
Макс. - Пока.
Марго. Пока-пока.

Метрдотель, открывает шкаф, прячет туда кожаную папку с деньгами, вынимает из шкафа бутылку, наливает в рюмку, закупоривает бутылку, опрокидывает выпивку в рот, запирает шкаф. Медленно уходит со сцены. Занавес. Конец первого акта.

Занавес.
Конец первого акта.


Акт второй.
Сцена первая.

На сцене стоят два компьютерных стола с мониторами и телефонными аппаратами, между столами – перегородка с дверью. Перегородка и дверь сделаны так, чтобы не мешать зрителю видеть, что делается справа и слева. Они полые, на сцене только остов, конструкция.

За одним столом сидит Серж, весь взмыленный, и зло дергает мышкой. Он нервничает, галстук его болтается на стороне, редкие волосы взъерошены.
Со стороны Сержа входит Алекс.
Алекс. - Уф. Еле встал. Ну, как ты?
Серж. - Не! Ну, так не бывает! Три часа не сходится! Три, бля, часа!
Алекс, заглядывая в монитор. - Косынка?
Алекс пожимает плечами.
Серж бьет ногой по процессору, машина жалобно гудит.
Серж. - Сука.
Алекс. - Давай, разложу.
- Нет, я сам.
Алекс. - По теории вероятности.
Серж. - Да, клал я на эту теорию!
Алекс. - Ну, как знаешь.

Алекс подходит к перегородке, открывает дверь, входит в свой кабинет, садится за стул.
Кричит в сторону: - Машенька!
Входит секретарша в миниюбке.
Алекс - Машеньке: - Маш, я не понимаю, чес слово. Ну как можно заниматься такой ерундой? Все это - несусветная глупость, недостойная взрослого человека.
Маша: - Черный чай, Александр Борисович?
Алекс, рассеянно. – Да, с лимоном. Подумать только! И, вот, каждое утро ему нужно разложить свою косынку.
Маша. – Примета у него такая.
Алекс. – Какая примета? Уважаемый коммерсант, сорокалетний почти бизнесмен, успешный человек, генеральный директор крупного инвестиционного фонда. Этот идиотский ритуал ему нужно каждый день соблюдать неукоснительно. Каждый день! Чего бы не случилось. Нет, приедет в 8 утра, включит вот так компьютер.
Алекс включает свой компьютер. - Вводит пароль, пуск, программы, игры... И раскладывает свою непременную косынку. Хоть пожар в его кабинете загорись, а ему нужно обязательно свою косынку.
Машенька уходит.
Алекс вздыхает, включает компьютер, вынимает из стола и раскрывает ежедневник, берет авторучку, последовательно вычеркивает из ежедневника записанные на сегодня дела, кроме одного, которое жирно обводит три раза по кругу овалом.
Входит Машенька с подносом. Ставит на стол чай, блюдце с лимоном.
Маша, укоризненно: - Ну, вот, а вы, Алексей Борисович. Тоже ведь, играетесь.

Алекс, недовольно. - Как ты можешь, Маша? Это ведь совсем другое дело. Это флайт гиар.
Встает.
- Это же самолеты, понимаешь? Это – небо. Полеты. Это – интеллект. А там, что?
Алекс, презрительно. - Косынка.

Садится, начинает снова играть. Маша пожимает плечами, уходит.

Три минуты на сцене оба играют. Серж нервничает. Снимает с шеи галстук, кидает его на пол. Алекс, не переставая играть, снимает трубку телефонного аппарата на столе. Куда-то звонит. Раздается звонок у Сержа. Серж трубку не снимает. Алекс звонит минуты две. Серж, устав слушать звонок, но, не желая отвечать, снимает и вновь кладет.
Алекс кладет свою трубку. По движениям героев понятно, что Алекс звонит Сержу.

Алекс встает из-за стола, подходит к двери, открывает, заглядывает в кабинет Сержа.
Алекс. - Ты помнишь, куда мы сегодня едем?
Серж выглядит еще хуже. Галстук его валяется на полу
- Слушай, съезди сам, а? Видишь, не могу.
Алекс. - Да, уж, вижу.
Вздыхает, прикрывает дверь, идет к себе. Снимает телефон.
- Машенька, соедини меня с.
Задумывается, открывает ежедневник.
- С Николаем Николаевичем, и вызови-ка водителя, пусть готовится, поедем на завод. Да. И ещё позвони Димону, юристу, пусть протоколы приготовит.
Серж скидывает на пол монитор, пиная его ногой, уходит с ним за сцену.
Стул из кабинета Сержа перемещается в кабинет Алекса.

Сцена вторая.

В кабинет к Алексу стучат.
Алекс: - Войдите.
Входит секретарша Машенька и Николай Николаевич с портфелем. Одет неброско, по-советски, в серые костюм, плащ и шляпу.

Алекс, улыбаясь, протягивая руку. – Здравствуйте.
Показывает рукой. - Присаживайся.
Машенька выходит.
Алекс. – Объективку принес?
Николай Николаевич кивает, встает, вынимает из портфеля бумагу.
Алекс, изучая документ, ходит вокруг посетителя.
Алекс. – Так, так, так. Из мэрии?
Николай Николаевич. - Из отдела по экономическим вопросам.
Алекс, продолжая читать. - Есть у нас предприятие большое, градообразующее, можно сказать. Завод крутозагнутых конструкций. Был у нас там директор. Так себе. Никудышный. Поувольнял главных инженеров, помещения под офисы сдал. Понимаешь? Мухлевал, короче, с арендой. Плату заработную не платил. Что, кстати, тоже – плохо. Но самое главное – несуны. Это, братец, бич. И советских и российских предприятий. Несут у нас с завода всё, что плохо лежит, а плохо лежит в нем всё – от автокрана до последней гайки. Пил много. Ты не пьешь?
Николай Николаевич. – Да, нет. Что вы.
Алекс. – Отлично. Спортсмен, вот вижу.
Тычет в объективку.
- Так точно.
Алекс. - Какой вид спорта?
- Биатлон.
Алекс. - Это здорово.
Короче, вел нездоровый образ жизни, мотался в командировки по заграницам. С какого рожна – неведомо. У нас там не комплектующих, ни отгрузок. Да ты садись.
Николай Николаевич садится, Алекс садится напротив него.
Алекс достает коробку сигар, продолжает читать объективку. – Честно говоря, душа болит за завод. Вот, думают, что мы олигархи, наворовали и так и далее. А как было-то на самом деле? Куришь?
Николай Николаевич. - Нет.
Алекс, закуривая. - Раньше собственниками завода были рабочие. Выдали в приватизацию каждому из них акции – по штуке на брата, и стали рабочие называться по-научному – миноритарии. От слова «маленький».
Алекс затягивается, и показывает сигарой для наглядности вершок от пола.
Алекс. - Стали они хозяевами своего завода, но быть хозяином, братец, занятие нелегкое, непривычное для рабочего. Для этого надо учиться управлять: ходить на собрания, участвовать в выборах, голосовать, выдвигать кандидатуры, менять управленцев, изучать балансы, требовать отчеты. Дело это муторное и темное. Особенно, если ты гайку всю жизнь точил, а таблицу умножения забыл уже в пятом классе.
Алекс встает со стула и садится на стол.
Алекс. - Да и опасное. Всяк тебя норовит объегорить. И поставщик и покупатель. Большого ума надо было иметь, и обладать строгой дисциплиной, деловой хваткой. И самое главное – не было никого рядом, кто бы их научил и образумил. Понимаешь? А, наоборот, всяк норовил надуть. Так, потыркались рабочие, потыркались, и махнули рукой.
Живо нарисовался какой-то фонд, не фонд, трест, не трест. И стал быстро все это скупать. И обменяли тогда они свои акции на бутылку: за одну давали 10 тысяч. Хорошие деньги. – Смеется. - Это 25 литров спирта можно было купить. Ну, купил он этот спирт, развел водой, да и выпил. И что? Вот, так и проебали они свой завод крутозагнутых конструкций. А потом ныть стали, что, дескать, обобрали их жиды, как липку. Вот как дело было. А не олигархи.

Алекс снова берет объективку в руки, говорит доверительно.
- Вот, я тебе так скажу. Нам директор нужен – кровь из носу. Предприятие на ладан дышит, надо срочно подымать производство. Рассматриваем, честно говоря, не первую кандидатуру. И выбираем тщательно. Чтобы не прогадать. Я, как Председатель Совета директоров, их всех забраковал. А там, знаешь, какие зубры были? И зам. главы районной администрации, и руководитель ГУП, и начальник РСУ.
Сергей Викторович про тебя сказал: «Я, говорит, Николая знаю, не подведет». Биография у тебя хорошая, правильная: органы, Афганистан, перестройка, должность в городской администрации. Не пьешь, не куришь, спортсмен. Так, что, поехали. Попробуем тебя сегодня на совете утвердить. А потом и собранием акционеров проведем. Готов?
Николай Николаевич, негромко. – Так точно.
Оба встают. Алекс берет со стола ежедневник.
Алекс. – Только, вот, знаешь что. Ты шляпу лучше здесь оставь.
Николай Николаевич оставляет на стуле шляпу.
Выходят. Алекс по дороге, кричит. – Машенька, где там водитель?

Сцена третья.

Завод. С другой стороны сцены входят Алекс в плаще, и за ним Николай Николаевич в плаще, без шляпы, с портфелем.
- Видал? – Алекс оборачивается к Николаю Николаевичу. - Какие просторы! А ведь все – бесхозное. Брошенные колхозные земли. Сельхозугодия. Ни хозяина, ни нанимателя, никому-то они не нужны. Застроить бы все до самого горизонта. Ровными рядами. Так, ведь, хрен. Не даст никто. Будут репу сеять назло врагам и здравому смыслу.

Останавливаются перед перегородкой. Алекс. - Вот это – наш актовый зал. Видишь, какое безобразие – все пораспродавали. Устроили тут, черти знает что.
Алекс садится в центре, как Петр на картине Гё, нога на ногу, грозный вид, распахнутый плащ. Николай Николаевич стоит рядом.
Алекс. - Десять лет назад умудрились сдать это в аренду для сеансов психотерапии. Жир сгоняют. Коррекция избыточного веса методом группового внушения. Надо эту лавочку закрывать. Завод, все-таки, а не проходной двор.
Николай Николаевич согласно кивает. - Безобразие.
Алекс смотрит на часы. – Думал сегодня ещё в одном месте появиться. Не люблю, когда опаздывают.
Входят трое акционеров. Алекс со всеми здоровается за руку. Николаю Николаевичу. – Выйди-ка на минутку.
Николай Николаевич выходит в соседнюю комнату. Закрывает дверь. Доходит до центра. Возвращается на цыпочках обратно, к двери. Прислоняет к косяку голову, прислушивается.

Алекс. - Вот, привез товарища.
Второй член совета директоров. – А где Серж?
Алекс. – Серж занят, не смог приехать.
Члены совета директоров читают объективку.
Первый директор с сомнением высказывается: - В органах работал, падла. Я таким не доверяю.
Все начинают с ним спорить.
Второй директор. - А что? - Проводит рукой по горлу. - Вот уже где эта вольница.
Третий. - Может, именно поэтому он нам и подойдет. Пора порядок наводить.
Второй. - Уж пусть лучше такой, чем пьяница- забулдыга.
Третий. – Пора гайки закручивать.
Первый. – Смотри, как бы он тебе эти гайки не сорвал. Когда закручивать будет.
Второй, обращаясь Алексу. – Давай, его сюда.
Алекс. – Однозначно, лучше. Серж его знает, это его человек. Он за него ручается.
Первый директор. – А почему тогда Серж сам не приехал?
Алекс. – Я же говорю, Глобус, занят он. Да он вам понравится. Нормальный чел. Обыкновенный.
Алекс идет к двери. - Ясен, чист и прост. Говорит как на духу. Гладок, как балтийская скала.
Первый директор, ухмыляясь. – Ага. Нигде ни единого выступа. За который бы можно было ухватиться. Короче, я пас. Счастливо оставаться.
Первый директор покидает собрание.
Николай Николаевич, подслушав, как идет Алекс, отбегает к центру комнаты.
Алекс открывает дверь, машет, Николаю Николаевичу, подзывая его.
- Николай Николаевич.
Николай Николаевич входит, становится посредине комнаты. Директора начинают рассматривать его, обходя со всех сторон.
Наконец, один говорит. – Годится.
Раздается стук в двери.
Алекс. – Да.
Входит Димочка, юрист. В руках листы бумаги.
Дима. – Здравствуйте.
Алекс. - А вот, кстати, познакомься – Димочка, местный юрист. Вот такой парень, - Алекс оттопыривает большой палец и подмигивает заводскому юристу.
Димочка скромно улыбается. Дима и Николай Николаевич пожимают друг другу руки.
- Николай Николаевич
- Очень приятно. Дима.
Алекс и директора отходят в сторону.
Второй директор Алексу. – Ну, вроде, все.
Алекс. - В протоколах расписаться надо. Дима, ты протоколы принес?
Димочка: - Да, вот.
Передает директорам бумаги. Они читают, расписываются. Выходят.
Алекс, глядя на часы.
- Димон, покажи ему тут все. Сегодняшним днем издашь приказ о вступлении Николая Николаевича в должность.
- Пойдемте, - говорит Димочка Николаю Николаевичу.
- А я уже поеду, - Алекс снова смотрит на часы. – В шесть только попаду в город.
Алекс – Николаю Николаевичу. - Ну, все, рули, - крепко пожимает руку и тихо добавляет, улыбаясь:
– Помни, мы следим за тобой.
Николай Николаевич, деликатно улыбаясь, кивает в ответ.
Димочка и Николай Николаевич уходят за сцену через соседнюю комнату.
Алекс идет в противоположную сторону.

Сцена четвертая.

Офис Алекса и Сержа.
В кабинете Алекса стоит бильярд, диван и шкаф. Стола и компьютера на нем нет.
Через кабинет Сержа входит Алекс с букетом цветов. На его шее – яркий шарф.

Серж поворачивается к нему: - Ну, что, Коляна утвердили?
- Утвердили.
Серж. – А что это ты такой нарядный?
Алекс прячет букет за спину.
Алекс. - Да так.
Выбрасывает букет в сторону.
Серж. – Нет, ты колись! Ты где был?
Алекс. – Нигде не был, был на собрании. В заводе.
Серж. – И как все прошло?
Алекс. – Ну, ты б поехал, тогда бы узнал.
Серж. – Да ладно тебе. Видишь, какой я себе ноут купил.
Показывает новый ноутбук на столе.
Алекс, садится на стул. - Николя остался там. Входит к курс дела.
Серж встает.- Гуд. Он нормальный парень. На него можно положиться.
Алекс. - Хочется верить.
Серж подходит к букету и поднимает его.
Серж: - Единогласно?
Алекс. – Да *** там. Глобус категорически против. Хлопнул дверью. Даже голосовать не стал.
Серж. – Вот, гнида.
Алекс. - Да уж.
Серж, рассматривая букет. – Слушай, ты уже сто лет цветы никому не дарил.
Алекс. – Дай сюда.
Серж дает ему букет. Алекс снова выкидывает цветы.
Серж, улыбаясь, встает подходит, поднимает букет. – Нет, ты скажи.
Серж, присаживаясь, начиная догадываться. – А это, часом, не та бикса из ресторана? С ямочками?
Алекс внимательно смотрит на него. Вдруг вырывает из рук букет и начинает колотить им Сержа.
Серж хохочет. – Умора! С ямочками!
Алекс вскакивает, Серж закрывается и хохочет под ударами.

Серж, вскакивая, и защищаясь от ударов, со смехом. – И что? У нее сегодня выходной?
Алекс бегает вокруг стола за Сержем. – Да, выходной! Выходной у нее.
Не в силах догнать, кидает в Сержа цветы.
Серж выбегает в бильярдную. Алекс поднимает букет, идет за ним.
Раздается стук.
Серж. – Да!
Входит секретарша Машенька. – Алексей Борисович, я пойду? Там за мной муж приехал.
- Да, Маша, иди. Уже восьмой час. Давно пора.
Маша поворачивается.
Алекс. – Погоди!
Алекс подходит, протягивает Машеньке букет, который хотел было швырнуть в Сержа.
- Это тебе. Извини, они тут немножко мятые.
Маша. – Ой! Спасибо!
Алекс. – А мы тут с Сержем в бильярд поиграем. Мы-то люди холостые.
Подмигивает Машеньке.
- Сами все закроем.
Серж хохочет. Садится на диван.
Машенька выходит из кабинета.
Друзья остаются.

Сцена пятая.
Там же.

Алекс подходит к шкафу. – Пить будешь?
Серж кивает.
Алекс. - Баллантайс? Курвуазье?
- А, давай, вискаря.
Алекс наливает.
Серж. - Ну, рассказывай.
- Да что рассказывать-то?
Серж. - Ты ее выебал?
Алекс. – Да ты с ума сошел. Я ее не даже видел.
Серж. – Слушай. Мы с тобой берганы, или как? А цветы тогда зачем?
Алекс. – Да так просто.
Серж отпивает глоток, берет кий. – Партейку?
- Можно.
Алекс выпивает, берет второй кий. Серж вынимает коробку с шарами, начинает расставлять.
Алекс. – С утра что-то не заладилось, все тянет и тянет. А что? Понять никак не мог. Всю дорогу в офис чувствую – что-то не так. Какое-то беспокойство. Что-то тревожит, а что – понять никак не могу.
Серж. Разбивает пирамиду. – Яйца сводит, наверное.
Алекс. – Да, нет. Знаешь, такое ощущение, что какое-то дело забыл. И не могу припомнить. Какая-то существенная безделица, недостаточно серьезная, чтобы записать в ежедневник.
Алекс бьет.
- Но довольно значимая для того, чтобы не давать собраться с мыслями. Заставляет много и бесполезно по пустякам суетиться.
Серж, бьет. Забивает. – Вот же тебя расколбасило.
Бьет еще.
Алекс. – И тут, понимаешь, уже когда на завод поехал, вдруг вспомнил сон. Снилась эта, официантка из ресторана. Потом все думал, как же её зовут. Мария? Нет. Маргарита? Серж. - Точно! Бля. Маргарита Поливанова.
Серж бьет еще. – Твой удар.
Алекс. – Да. Маргарита. Марго. И когда вспомнил сон, будто камень с груди упал. Понимаю, что из головы не шло целый день.
Серж. – Бей давай.
Алекс. – Во сне увидал я разгадку своего беспокойства. То есть, я, конечно, был слегка пьян, и даже не слегка, но хорошо помню, что она собой представляла и как выглядела.
Алекс забивает. Бьет еще. Снова забивает.
Серж. - Ну, и решил съездить в Гусь?
Алекс. – Да. Хорошо бы, думаю, закрутить с ней интрижку. Поеду-ка я пораньше. Зайду в ресторан. Только, думаю, надо цветы купить. Пошикарнее.
Алекс долго прицеливается.
Серж, под руку. – Ага. Приходишь, а там твоей Марго в голубых глазах *** полощут.
Алекс разбивает кием шары на столе. – Серж. Ну, имей уважение.
Серж. – Да ты чё? Из-за бабы?
Алекс кидает на стол кий. – Да иди ты.
Уходит. Серж ему вслед. – Да постой ты!

Через сцену двигается, танцуя, Марго, как образ, явившийся Алексу.
Алекс идет за ней, доходит до занавеса. Возвращается, садится на диван.
Алекс сидит на диване, на полу бутылка, пьет из стакана. Смотрит на пол, и на ножку дивана.
Серж сам гоняет шары по бильярдному столу.
Алекс, слегка уже пьяный. – Слушай, че-то я понять не могу. Что это за пятна?
Серж. - Знаешь что.
Алекс. - Что?
Серж. - Я тебе сказать забыл. Вован приезжал. Денег привез. Такую историю рассказал, не поверишь.
- А поехали в бани? – вдруг перебивает его Алекс.
Серж удивленно. - Что так вдруг? Ты вроде у нас влюбился?
Алекс. – Да, чувствую, надо мне развеяться. Вот где мне эта девка. Целый день так в башке и крутится.
Серж. – Вот это – другое дело.
Алекс, машет рукой. – Ну, так, позвони Костяну.
Серж достает телефон. Набирает номер.
Алекс. - Может, она на меня, того, порчу навела?
Серж. – Может, надо тебе свечку поставить Николаю Угоднику. Чтобы отъебалась.
Алекс смотрит на пол. – Че это за пятна?
Скребет ногтем пол. Нюхает.
Серж. - Здоров, Костян.
Алекс плюет на пол, у ножки дивана. Трет ногой.
- Слышь, Костя, баньку бы сегодня, а? Да, вот, часика бы через два. Да, с Алексом.
Алекс поднимает голову. Громко шепчет. – Скажи ему – баб. Баб пускай позовет. Что прошлый раз были.
Серж. - Ну, да. Слушай, Костян, вот еще… Девчонок бы, тех, что в прошлый раз были. Уважил. Давай, отбой. Через два часа будем.
Алекс лежит на диване, на животе. Смотрит на пятно на полу. - Бабы будут?
Серж. - Будут.
Серж довольно ухмыляется.
Подходит к шкафу, выдвигает ящичек, вынимает оттуда ключ. Открывает им другой ящик. Берет там ключ. Отпирает дверцу, достает оттуда пакетик.
Вынимает из шкафа зеркало, высыпает из пакетика белый порошок, пакетиком делит дорожки. Стряхивает. Достает из кармана купюру, сворачивает в трубочку и нюхает. Поднимая боевой дух, приливая жизненные силы, наполняя энергией члены и увеличивая их работоспособность.
- Не желаешь? – спрашивает, вытирая нос ладонью.
- Нет, - Алекс снова принял сидячее положение и покачал головой и стаканом.
Серж. – Короче. После обеда приехал человек-паук.
Алекс. – Кто?
Серж. – Бэтмен приехал. Вован.
Алекс. – Ты уже говорил.
Серж. – Да. Привез обналичку. Рассказал историю. Пришла к ним тётка одна. По рекомендации. Столичный федеральный судья. Сечёшь?
Алекс кивает.
Серж. - По очень стрёмному вопросу. Долго кота за хвост тянула. Чё-то там намеками. Вокруг да около. Наконец, говорит. Надо мужа, того.
Алекс. – Того? Завалить?
Серж. - Ага, того. Чтобы, говорит, криминал был. Часы там, снимите, золотые у него, портмоне. Пацаны ее аккуратно так спрашивают: - Что случилось-то? Она – им: Да, разойтись решила с ним, краями. Они ей - «Не легче ли развестись?» «Нет», говорит. «Мне разводится как-то неудобно. Морально, говорит, я к разводу не готова. Мне так проще».
Алекс. – Да. Дела.
Серж. – Вот такая, блять, любовь.
Алекс. – Слушай, Серж, ты не знаешь что это за пятно? Ничем не оттирается.
Серж подходит к Алексу, смотрит внимательно на пол. Долго думает. – Знаешь чё? Я думаю, это – Машенька. Она, сука, не глотает, а сплевывает. Брезгует.
Оба выходят из бильярдной.

Сцена шестая.
Интерьер тот же.
Кухня ресторана «Гусь и противень». Спиной на столе лежат Марго и Макс, бок о бок, ногами в разные стороны.
Макс. – Значит, у нас – дом.
Марго. – На Средиземном море.
Макс. – Нет, на берегу Бискайского залива.
Марго. – Это где.
Макс. – Это Франция, Бордо.
Марго. – Замок?
Макс. – Нет, это небольшой такой дом.
Марго. -  С садиком?
Макс. – Хорошо. С садиком.
Марго. А что у нас в садике растет?
Макс. – Это неважно.
Марго. – Нет, это важно. В саду у нас растут инжир, фисташки, лайм, хурма, миндаль. Что еще?
Макс. – И колбаса.
Марго, смеется. - Абрикосы, виноград, это обязательно, потому что мы будем делать из него вино.
Макс. – И черная икра. Прикинь, - Макс приподнимается на локте, - чтобы на кустах росла черная икра. Как смородина.
Марго. – Что, уже соленая?
Макс. – Да, соленая. Сразу в рот клади.
Опускается, ложится.
Марго. - И яблоки. Как на дереве познания добра и зла.
Макс. - Дерево познания добра и зла – это аллегория. Мы срываем плод, то есть, получаем информацию. За это мы теряем рай – то есть наше незнание. Жить в полном незнании – это значит жить в раю. Возьми, например, идиотов. Они живут в раю. Впрочем, я яблоки не люблю. Но ладно, пусть растут. И гранаты чтобы были.
Марго, вскакивает, приподнимается на локте. – Точно! Ты тоже любишь гранаты? Я их обожаю.
Макс. - Главное, чтобы перед домом был огромный деревянный стол, такой старый, изъеденный жучками. И скамейка перед столом. Тоже деревянная. И сидя на скамейке, видишь море. И крошишь багет и режешь сыр, и пьешь вино. Собственного приготовления. А море смотрит на тебя.
Марго. – Да! 
Макс. – А потом наступает вечер. Я сижу с Марго на кровати в нашем домике, и вслух читаю ей книжку. Солнце зашло и в комнате стало совсем темно для чтения.
Марго. – Я хочу в кресле-качалке сидеть.
Макс. – Так и быть. Ты сидишь в кресле-качалке. Чтобы включить свет, мне надо встать, да подойти к стене, да нажать выключатель. Работа не тяжелая, но кто ее сделает? Обоим лень.
Марго. – Мне точно будет лень.
Макс. – Тогда я беру с пола ножницы и вырезаю из одеяла круг величиной с футбольный мячик.
Марго. – Из одеяла? Ты с ума сошел!
Макс. – Да. Я вешаю этот круг на стенку. И как только повесил, он тут же и засиял, как луна. И стало светло в комнате. Марго это страшно понравилось, и она от величайшего удивления захлопала в ладоши.
Марго. – Макс, я не буду хлопать. Ты одеяло порезал. Чем мы накрываться будем?
Макс. - Желая еще больше поразить Марго, я вырезаю из простыни оливковые листья, и бросаю их рядом с луной.
Марго. – Макс! Ты и простыню порезал?
Макс. – Ага. Вмиг в комнате стало прохладно от неторопливого шелеста оливковых ветвей. Марго удивилась еще больше. Тогда я взял темное покрывало и вырезал на нем фигурки двух человечков – мужскую и женскую, вот такие, небольшие.
Макс показал пальцами, какие будут фигурки. - Не больше пятнадцати сантиметров длиной. Взял, и кинул их на Луну. Фигурки начали танцевать, дрыгая бедрами и плечами и покачивая животами и головами. Потом я вырезал стол и разнообразные блюда и яства, имеющие восхитительный вкус и чудесный запах, не свойственный обычным блюдам. Марго, отведав каждого кушанья, сказала, что никогда ничего подобного не ела.
Марго. – Признаюсь. Никогда не ела.
Макс. – Потом я налил в бокалы вина. Марго захмелела, и я тоже.
Марго. – Я напилась пьяная.
Макс. - Черные человечки стали вести себя непристойно.
Марго. – Они стали просто бесстыдно двигаться.
Макс. – Марго бросает на меня чарующие взгляды, и Луна начинает потихоньку гаснуть. Я встаю с кровати, подхожу к качалке, и целую Марго в вишневые губы.

Из зала кричат. - Марго! На выход!
Марго села на столе. - Меня зовут.
Макс, лежа. – Ну, так иди.
Марго. – Я сейчас приду.
Макс. – Вряд ли.
Марго. – Не говори ерунды.
Макс. – Это – судьба.

Марго выходит. Макс слезает со стола, берет у шкафа поднос и идет со сцены в другую сторону.

Сцена седьмая.

Там же. Другая половина помещения.
У буфета стоит метрдотель.
Входит Алекс с большим букетом.
Метрдотель: - Пожалуйте.
Подвигает ему стул. Алекс садится за столик. Официант подносит ему чашку кофе.
Алекс ему. - Спасибо.
Дает ассигнацию.
Официант кланяется и убегает.
Алекс тренируется. - Маргарита Поливанова? Здравствуйте, Маргарита Поливанова. Здравствуйте, Маргарита. Здравствуйте, Марго. Привет, Маргаритка. Привет, Марго.
Мотает головой, не так. Вздыхает.
Входит Марго. Она в форменной одежде и с подносом.
Алекс встает. - Здрасте.
Марго сразу узнает его. Узнает и смущается. Огромнейший букет ждет её на столе.
- Здрасте.
Алекс: - Это Вам.
Берет букет, вручает его.
Марго: - Ой! Мне?
Алекс: - Я приехал извиниться за друга.
Марго: - Да, я уже забыла.
- Присядьте.
- Ой, я не могу, я на работе.
- Я вас отпросил.
Маргарита поворачивается к метрдотелю у буфета. Тот часто кивает головой.
Марго присаживается, кладет букет на стол.
Алекс: - И еще. Вы не могли бы помочь мне?
- Да?
- Мне нужно выбрать новую сорочку. Я надеюсь на вашу помощь и полагаюсь на ваш вкус.
Она хмурит брови.
- Это, что, сейчас так знакомятся?
Алекс улыбается. – Сделайте одолжение.
Марго. – А когда?
Алекс: - Да, сейчас. Вы ведь уже заканчиваете?
Марго. – Ой, я сейчас не могу.
Алекс. – Я вас прошу.
- Да я честно не могу.
Алекс. – А я настаиваю.
Марго. – Но у меня там дела.
Показывает на кухню.
Метрдотель. – Нет у нее там никаких дел.
Алекс. – Ну, что, мне на колени перед вами встать?
Делает попытку встать на колени.
Марго, удерживая его за руку. – Что вы! Не надо!
Алекс приподнимается.
Марго. – Ну, хорошо. Но тогда мне нужно переодеться.
Алекс мотает головой, делает попытку вновь стать на колени.- Нет, не нужно.
Марго. – Но я только фартук сниму.
Алекс. – Снимите его здесь.
Марго. – Там мои вещи, сумочка.
Алекс, садится. – Так я и думал. Что у меня ничего не выйдет. Я знаю, вы удерете там через черный ход.
Марго, смеется. Садится напротив. – Господи, да я не удеру. Там нет черного хода.
Алекс. – Тогда убежите через окно.
Марго. – Да там такое окно, что через него даже руку не просунуть.
Алекс. – Верите ли, я чувствую себя полным дураком. Я приезжаю сюда третий раз, и когда, наконец, счастье, казалось, мне улыбнулось…
Марго. – Но я сказала, что приду.
Алекс разводит руками. – Поклянитесь, что не убежите.
Марго. – Клянусь.
Марго встает.
Алекс. – Маргарита. Возьмите букет.
Марго. – Да, я сейчас приду.
Алекс догоняет её с букетом, дает его ей в руки. Марго берет цветы. Алекс возвращается обратно к столу, садится за него.
Нервно топает носком ноги в пол. Смотрит на часы. Допивает свой кофе.
Марго идет к краю сцены. Негромко зовет. – Макс! Ты где?
Оглядывается по сторонам. Кладет на пол букет. Смотрит на него.
Громче. - Макс!
Снимает фартук, кидает его на пол, поднимает с пола букет, возвращается к столу с Алексом.
- А вот и я.
Алекс встает. – Едем?
Марго. – Куда?
Алекс. Показывает в сторону. – Туда.
Марго улыбается. - Едем.
Оба идут со сцены, заходят за занавес.
Голос Алекса из-за занавеса: - А можно я буду просто «Марго»?
Голос Марго: - Да, можно, конечно.
Голос Алекса: - А можно «на ты»?
Голос Алекса: - Да, можно. Сама не люблю. А какая это машина?
Голос Алекса: - Это Порше.
Звук сигналки. Хлопают двери.
Голос Алекса. - Ну, как?
Голос Марго. – Релакс.
Рев мотора. Звук отъезжающей машины.

Занавес.
Конец второго акта.

Акт третий.
Сцена первая.


Завод. Интерьер как в первом акте. Посередине стол. С одной стороны сцены – шкаф с посудой. С другой – диван.
На столе – телефон.
Входит Николай Николаевич. За ним идет юрист Димочка.
- Так, - говорит Николай Николаевич Диме. – «Несунов» – ко мне в кабинет. Будем разбираться.
Димочка. – Понял.
Выходит.
Николай Николаевич садится за стол. Звонит телефон. Николай Николаевич снимает трубку, встает. - Добрый день, Алексей Борисович. Добрый день.
Садится на стол.
- Да все нормально. Хожу по цехам. Спустился тут в закрома. Конечно, бардак еще тот. Да, да. Нет, нет. Ничего пока не менял. Был в рабочей столовой. Да. Салат из капусты, котлета, пюре и компот. Да, все съел. Смотрят, конечно, удивляются. Этот-то, прежний, брезговал. Да, нормально. Надо поговорить. Надо. Вот, думаю, начальника охраны уволить. Несут же всё. Тащат все, кому не лень. И забор новый хочу. Конечно, не сразу. Да, поговорим. До свидания, Алексей Борисович.
Николай Николаевич встал со стола. Положил трубку. Сел за стол.

Входит начальник охраны, Димочка с бумагами в руках, три рабочих.
Николай Николаевич – рабочим.
- Садитесь.
Показывает на диван. Рабочие садятся на диван. Димочка садится на стул.
Начальник охраны, стоя. - Поймали на проходной. Выносили ригели.
Дает Николаю Николаевичу деталь, ригель.
Николай Николаевич смотрит на рабочих в упор, исподлобья. Крутит в руках ригель. Говорит негромко, как будто сам с собой рассуждает.
- Сколько за такой ригель дадут на рынке? Рублей двести пятьдесят? А для завода они в копеечку встали – 4500 рублей за штуку платили, в другом городе заказывали.
Мужики отводят взгляды, мнут в руках шапки.
Николай Николаевич  – Ну, рассказывайте.
Один. – Зарплату не платят.
Второй, чувствуя спасение. – Да.
Третий. - Да. Вот и несем. Детей-то чем кормить?
Первый. – Нечем.
Начальник охраны, строго. - Это не оправдание!
Николай Николаевич останавливает рукой его речь. Обращаясь к рабочим. - Когда должны были заплатить?
Один. - Две недели назад.
Второй. - И это за позапрошлый месяц.
Николай Николаевич снимает телефонную трубку. Набирает трехзначный номер. – Вызвать ко мне главбуха.
Кладет трубку.

Проходит пару минут. Димочка что-то пишет в свои бумаги.
Начальник охраны ходит по сцене, останавливается – рабочим. – Ну, че, суки, допрыгались.
Николай Николаевич – начальнику охраны грозно. - Так, отставить. Что б я этого больше не слышал.
Проходит еще минута.
Николай Николаевич нервно смотрел на часы. Барабанит пальцами по столу, выражая нетерпение. Снова снимает телефонную трубку, набирает номер. Громко и грозно в телефон:
- Вы меня, что, не поняли?! Где главный бухгалтер?!
Через минуту вбегает тетка с опухшей мордой, помада с губ капает. Руки – в золоте, на шее – пуховая шаль и бусы величиной со сливы.
Николай Николаевич. - Где главный бухгалтер?
- В налоговой.
Николай Николаевич. - Вы кто такая?
Женщина. - Заместитель его.
- Фамилия?
Женщина. - Зоя Ивановна.
Николай Николаевич. - Ясно, свободны.

Только она выходит, Николай Николаевич достает из кармана пиджака бумажник, отсчитывает три тысячи новенькими «пятисотками». Кладет деньги на стол.

Николай Николаевич, рабочим, строго. - Это вас не извиняет. Следующий раз поймаю – уволю по статье. Получите волчий билет и работу в городе не найдете. Вот деньги. Каждому по тысяче. С получки отдадите. В течение трех дней всем рабочим выплатят зарплату. Обещаю.
Работяги встают, но брать не хотят ни в какую.
Николай Николаевич. - Дима, дай сюда протокол.
Димочка дает бумагу, которую заполнял. Николай Николаевич рвет ее.
Рабочим. - Берите! – гневно. - Я приказываю!
Несуны робко подходят к столу, берут деньги, и выходят вон из кабинета.
Николай Николаевич. – Эй, ригели не забудьте. Положите их туда, откуда взяли.
Последний возвращается, берет со стола деталь.
Начальник охраны отдает ему еще две.
Выходят вон.
Николай Николаевич встает, выходит в другую сторону. Говорит, обращаясь к начальнику охраны, который идет следом. – Надо всеми мерами усиливать рабочую дисциплину. И самое пристальное внимание – забору.
Димочка собирает бумаги, бежит следом.

Рабочие расходятся по цехам.
У сцены стоят другие рабочие.
Спрашивают. - Ну, как?
Несуны. - Ни за что не поверите.
Все идут вместе за сцену. 
Из-за сцены слышны голоса. - Настоящий мужик. Свой.

Сцена вторая.

Какая-то ресторация. Интерьер тот же, за столом сидят Алекс и Серж.


Серж. - И что? Опять не дала?
Алекс. - Перестань.
Серж. - Ахахаха. Что, серьезно не дала?
Алекс. - Прекрати. Я сам не хотел. Посидели, выпили. Мы очень много говорили.
Серж. - Ты никогда не болтал с бабами больше десяти минут. Сдается, Алекс, ты влюбился.
Алекс. - Это исключено. Ты же знаешь. После Кристины я не могу влюбиться.
Серж машет рукой: - Перестань. Сколько вы сидели?
Алекс. - Часа три.
Серж. - Я же твою натуру подлую знаю. Ты если не с ****ьми, то – обязательно с женатыми.
Алекс. - Ты никогда не задумывался, для чего мы вообще живем на белом свете?
Серж. – Точно. Влюбился. И не вешай мне лапшу на уши.
Алекс. - Мне уже тридцать девять. Пора, наконец, заводить детей.
Серж. - Что и требовалось доказать. Поздравляю.
Звонит сотовый телефон.
Серж, отвечает на звонок. – Слушаю. Привет, дорогой, привет.
Закрывает трубку. Алексу, громким шепотом. – Это Колян.
В телефон. – Обсудить? Хорошо. Подъедем.
Серж – Алексу. – Хочет, чтоб подъехали.
Алекс делает недовольное лицо и мотает головой из стороны в сторону. - А что, что-нибудь срочное?
Серж – в трубку. – А что, что-нибудь срочное?
Слушает.
Серж Алексу. – Говорит, там осиное гнездо.
Алекс. – Открыл Америку. Да мы это и так знаем.
Серж в телефон. - Да, конечно, важно. Важно, Коленька.
Серж – Алексу. – Полный, говорит, саботаж. Дайте, мол, полномочия.
Алекс. – Да какие ему еще полномочия? Он же директор.
Серж в трубку. – Ты же директор. Ну и рули там.
Слушает, что говорят по телефону. Кивает. – Да, да.
Серж – Алексу. – Если, говорит, не начать им головы рубить, через год завод помрет.
Алекс кивает головой. – Кого он хочет?
Серж – в телефон. – Кого ты хочешь?
Серж - Алексу. – Говорит, главбух.
Алекс. – А чей у нас главбух?
Серж – в телефон. – Погоди минутку.
Алекс – Сержу. – По-моему, главбух от Глобуса.
Серж. – По-моему, да.
Алекс. – А, тогда, убираем.
Махает рукой.
Серж. – Хочет еще начальника охраны снять и забор новый поставить.
Алекс. – Годится.
Серж – в телефон. – Годится. Слушай, сейчас, понимаешь, никак у нас. На носу проект с американцами. Даем тебе, Колян, полные полномочия. Руби им головы.
Алекс. – Дай-ка трубку. Я ему скажу.
Серж передает Алексу сотовый телефон.
Алекс. – Привет, Николя. Окей. Набирай там себе опричнину. Только смотри, это, без стрельбы по-македонски. Понял? Ну, давай, отбой.
Алекс отдает телефон Сержу, тот прячет сотовый.
Алекс. – Крутенько он так.
Серж. – Да, взялся по-настоящему.

Алекс. – Слушай, хотел с тобой серьезно поговорить.
Серж. – Говори.
Алекс, оглядываясь: - Здесь?
Серж. – Здесь. Чем здесь плохо?
Пауза. Алекс не знает, с чего начать.
Алекс. - Как ты смотришь на то, если я выдерну немножко денег?
Серж: - Сколько?
Алекс: - От пяти до десяти где-то.
Серж: - Отрицательно. Сейчас самое время вкладываться. Все растет, как на дрожжах.
Алекс: - Меня это пугает.
Серж: - Что именно?
Алекс: - Боюсь я, что мы доживаем последние денечки. Давно кризиса не было.
Серж: - Не дрейфь. Америка непотопляема.
Алекс: - Так вечно продолжаться не может.
Серж: - Тем более, на носу проект с Полом.
Алекс. - Я в него не верю.
Серж. - Напрасно. У него деньги.
Алекс отмахивается рукой.
Серж. – Если тебя интересует мое мнения – я против. Возьми деньги в банке.
Алекс. – Там мне денег не дадут.
Серж. – Где там?
Алекс. – В Великобритании.
Серж. – Зачем тебе Великобритания?
После некоторой паузы.
Алекс. – Слушай, но в этом деле и мои деньги тоже. Ты не забыл? Фифти – фифти.
Серж. – Знаешь, я не экономист, но кое в чем я разбираюсь. Если ты начнешь дербанить контору, то мои деньги будут стоить гораздо дешевле. Вот смотри.
Серж ставит на стол два сотовых телефона, так, чтобы один поддерживал второй. Убирает один, второй падает.
Алекс. – Я не хочу ничего дербанить. Я хочу только вытащить часть. Хочу съездить в Англию. Купить там дом. Здесь становится все страшнее. Здесь перспектив все меньше и меньше.
Серж. – В Англии есть перспективы? Слушай, не смеши.
Алекс. – Там нет перспектив. Но там есть стабильность. Понимаешь, нельзя держать яйца в одной корзине. Если уронишь, разобьется все сразу. Надо дифференцировать риски.
Серж. – Знаешь, вот я чувствую.
Алекс. – Что?
Серж. - Что это она на тебя влияет. На охоту ты уже со мной не ходишь, в баню мы уже с тобой не ездим. Может, ты уже вегетарианцем стал?
Алекс. – Чепуха.

Сцена третья.
Там же.

Входит Марго.
Алекс. – А вот и Марго!
Входит Макс.
Марго. – Алекс, это Максим, Макс, это – Алексей, знакомьтесь.
Серж. – Бугагага.
Марго. – А это – Серж. Он малость невоспитанный.
Алекс подает Максу руку. Серж сидит на своем стуле, руки не подает.
Макс садится.
Алекс. - Очень приятно. Что будете пить в это время суток?
Макс мотает головой. – Я не пью.
Алекс. – Чай, кофе?
Марго. – А можно, я глинтвейн? И банана-сплит?
Алекс. – Сейчас закажем.
Марго – Максу. – А ты?
Макс мотает головой.
Алекс – к Максу. – А вы?
Макс. – Я ничего не буду. Спасибо.
Марго. - Макс, может пиво?
Подходит официант.
Марго диктует ему заказ. – Глинтвейн. И банана-сплит. А ты, Алекс, чего будешь?
Алекс смотрит на Макса. – Я ничего не буду.
Макс. – О, я возьму зеленый чай.
Официанту. – Зеленый чай, пожалуйста.
Серж. – Бугагага. Зеленый чай.
Марго. - Где мы сейчас были!
Алекс. – И где же?
Марго. – Мы были сейчас в универе. Макс там докладывал о… Макс, о чем ты докладывал?
Макс. – Об алгоритмах.
Марго. - Да! Макс говорил об алгоритмах и сделал открытие!
Алекс. – А это что такое?
Макс. – Это из математики.
Серж, заинтересованно. – Ты математик, что ли?
Макс кивает головой.

- Алекс, представь, - говорит Марго, - Макс не только математик…
Макс. – Марго, перестань!
Марго.- Не перестану. Он еще и книжки пишет.
Макс. – Марго, я сейчас уйду.
- Да, ну, и какие же? – Алекс поворачивается к Максу.
Макс думает, отвечать ему или встать и уйти. - Разные.
Алекс. - Ну, например?
Макс. - Ну, например, такую.

Макс встает, достает из кармана лист бумаги, свернутый вчетверо, разворачивает его и начинает читать громко, четко, с тактом и расстановкой.
«На улице Ленина вечером маленькие дети играли без присмотра родителей. Коля привязал пластмассовый трактор за веревочку и бегал с ним через проезжую часть туда-сюда. Остальные дети весело смеялись, глядя на Колины шалости. Это им казалось веселой забавой, развлечением. Мальчик Петя смотрел-смотрел и тоже стал бегать за Колей, пытаясь ударить палкой по трактору, который неуклюже подпрыгивал, переваливаясь через колею трамвайных путей. Дети веселились пуще прежнего.

Марго перебивает Макса. – Макс, ну что ты валяешь дурака?

Макс внимательно смотрит на нее и продолжает:
 
- Вдруг из-за поворота вырулил трамвай номер 6. С правого боку трамвая, нарушая все правила дорожного движения, выехала на большой скорости машина Джип, пытаясь его обогнать. За рулем машины Джип сидел пьяный коммерсант и спекулянт по фамилии Скотт, гражданин Америки. Коля, увидев трамвай, бросился от него в сторону, но там прямо на него летела американская машина Джип, и Коля рванул обратно, под колеса трамвая. Последнее, что он увидел – раскрытые от ужаса глаза вагоновожатого. Трамвай наехал Коле прямо на живот, распорол его и оттуда полезли фиолетовые кишки и содержимое желудка. Колина печень намоталась на металлическое колесо трамвая. Позвоночник и ребра треснули, как лопнувший пузырь у воблы. Кроме живота, трамвай наехал Коле на руку, и рука сломалась, как сухая ветка, и из нее тоже потекла кровь и полезли жилы и вены. Мальчик Петя обежал трамвай, но его со всей силы ударила машина Джип, как футбольный мячик на газоне. Петя отлетел на тротуар и ударился прямо об угол дома: бах! и Петина голова треснула, словно арбуз. Из расколотой головы мальчика вылился мозг, а выбитый глаз повис, будто сопля, на сливе водосточной трубы. Американский спекулянт Скотт, не останавливаясь, ударил по газам, и был таков. Прохожие не успели даже записать номер его автомобиля. Посередине проезжей части одиноко валялся пластмассовый трактор с веревочкой. Рядом с ним лежала Петина палочка.

- Гениально! – воскликнул Алекс и захохотал.
- Занятно, - сказал Серж и зевнул. Он недоумевал, что именно гениального было в этом рассказе.

Макс. – Ну, я пойду.
Марго. – Макс, может, останешься?
Макс, решительно. – Нет. Мне нужно на факультет. До свидания.
Встает, направляется к выходу. Серж выходит за ним. Догоняет. – Погоди.
Серж. – Максим, а можно я буду просто «Макс»?
Макс. – Пожалуйста.
Серж кладет Максу руку на плечо. – Ну, и здорово. Макс, ты классный парень. Вот. Держи.
Достает из кармана деньги.
Макс.- Что это?
Серж. - Бери, это тебе.
Макс убирает руку Сержа с плеча.
- Хотите сказать, чтобы я не общался с Марго?
Серж берет его за руку. – Наоборот, Макс. Наоборот. Чтобы общался.
Макс. – В каком смысле?
Серж. – Без смысла. Вот, возьми, своди ее куда-нибудь. Потанцуйте, покушайте.
Макс. – Я не понимаю…
Серж берет руку Макса, вкладывает туда деньги.
Серж. – Держи.
Макс. – Да, я не могу.
Серж обирается уходить.
Макс. Остается стоять с деньгами. – То есть, это для того, чтобы Алекс с ней не общался?
Серж, уходя, поворачивается, разводит руками. – Вот, видишь, Макс. Какой ты у нас умный парень.
Макс кричит. - Но зачем!?
Серж уходит.

Сцена четвертая.

Там же. За столом – Марго и Алекс.
Алекс. - У тебя с ним что-нибудь было?
Марго. - С кем? С Максом? Нет, конечно.
Алекс. – Точно?
Марго. – Да, точно, конечно.
Алекс. - Чем он тебе так понравился?
Марго. - Он умный.
Алекс. - Если он такой умный, почему он такой бедный?
Марго. – Ну… я не знаю.
Алекс. – Слушай, вот, не нравятся мне такие люди. Серьезно. Это неудачники, бездельники. Они ничего не производят, ничего не делают. Портят только воздух.
Марго. – Неправда! Он делает! Он решил эти, как их там? Логарифмы.
Алекс улыбается. - Алгоритмы.
Марго улыбается ему вслед.
Марго: - Просто у него цели другие. Ему не нужны деньги.
Алекс, усмехаясь: - Деньги всем нужны. Все, кто так говорит, просто не умеют их зарабатывать. Так говорят неудачники.
Марго. – Он не неудачник!
Алекс. - Марго, я все могу простить, кроме одного. Ты поняла?
Марго. - О чем ты? У меня ничего с ним не было. Это просто мой друг.
Алекс. – Мне не нравятся такие друзья.
Марго, вздыхая: - Да я уж поняла.
Алекс берет ее руки. – Ты ничего не поняла. Я тебя люблю, понимаешь? Я хочу, чтобы ты отныне была со мной. И ни с кем больше.
Он наклоняется к ней.
Он запрокидывает ее голову, и прилипает к губам. Они целуются.
Через минуту.
Алекс. - Марго, я уезжаю в Лондон.
Марго. - Надолго?
Алекс. – Месяц где-то. Слушай, ты меня любишь?
Марго. - Конечно. Почему ты спрашиваешь?
Алекс. - Я хочу, чтобы ты дала мне слово.
Марго. - Я даю тебе слово.
Алекс. - Я очень серьезный человек. Я могу все простить, кроме измены.
Марго. - Ты не успел уехать, а уже меня подозреваешь?
Он целует ее пальцы.
Марго. - Я не могу ни с кем встречаться?
Алекс. - Я не это хотел сказать. Я хочу, чтобы ты дала мне слово, что ты никогда мне не изменишь.
Марго. - Это странная просьба. Вдруг ты сам изменишь мне?
Алекс задумывается.

Сцена пятая.

Завод. Интерьер тот же: шкаф, стол и диван. На диване сидят члены Совета директоров. Один, Глобус, нервно ходит по кабинету. Обстановка не предвещает ничего хорошего.
Глобус. – Ишь ты, кабинет себе какой отгрохал. Стол тысяч триста стоит.
Трогает стол.
К члена совета директоров. - А за какие шиши, спрашивается? А?
Входят Серж и Николай Николаевич.
Когда они входят, все бросаются к ним.
Глобус кричит Сержу, тыкая в сторону Николая Николаевича. - Он что там, блять, творит?!
Другой директор – Николаю Николаевичу. – Ты чего делаешь, гад?
Глобус. - Ты кто такой? Ты зачем главбуха уволил?
Третий директор – Сержу. - Угомони его.
Второй директор. - Посадили себе мента на голову.
Николай Николаевич втягивает голову в плечи и смотрит на Совет директоров исподлобья.
- Тпруууу! - кричит Серж, врезаясь в директоров. – Ша. Успокойтесь – кричит Серж, спасая директора от рукоприкладства.
Серж. – Вам нужен был нормальный директор? Вы его получили. Какие вопросы? Хотите, чтобы и дальше все валилось? Завод на куски растащат. Мы же не временщики. Нам прибыль нужна. Стабильная, ежегодная. Мы ее вам дадим. Колян, тебе слово.
Николай Николаевич откашливается, начинает читать по бумажке. – Во-первых. Бухгалтера пришлось уволить. Все зарплатные деньги крутились на депозитах. Рабочим не платили. Это объективно. Вот выписки по лицевым счетам.
Глобус. – Да твое какое дело?
Николай Николаевич. – То есть как это моё? А чье же ещё? Голодные рабочие вынуждены воровать.
Серж. – Дайте человеку досказать!
Николай Николаевич. - Во-вторых, мы починили забор.
Директора. - Ты скажи, куда ты начальника охраны дел?
Николай Николаевич. – По забору. Тут сделано очень много. Основные наши усилия обращены на периметр территории. Мы купили новую колючку и развесили ее по ограждению. Кто в такую попадет – мало не покажется. Крученая проволока рвет тело на куски. Чем больше барахтаешься – тем больше застреваешь. Охранников – пенсионеров – всех поувольняли к черту. Старики с работой не справлялись. Спали. Да читали газеты. Надо было брать людей новых, незнакомых с работниками завода. И переводить их с места на место. Чтобы не успевали договориться. Новый начальник безопасности…
Николай Николаевич кричит за дверь: - Рука!
Входит амбал.
Николай Николаевич. – Познакомьтесь, пожалуйста. Новый начальник безопасности. Набрал курсантов местного военного училища. Ребята работают сутки через трое, через год-другой они сами поувольняются, так как убывают к месту службы.
Серж. – Остроумно.
Николай Николаевич. – Кроме того, мы начали строить новую караулку с псарней. Планируем купить немецких овчарок. Четырех псов. Так что, работы сделано немало.
Глобус, бросаясь на Николая Николаевича. – Нет, ты скажи, зачем ты главбуха уволил?
Николай Николаевич прячется за Руку. Рука хватает Глобуса и выводит его за дверь.
Серж – директорам. – Ну, что, он ответил на ваши вопросы?
Директора. – Теперь более-менее понятно.
Директора выходят следом.
Серж похлопывает Николая Николаевича по плечу. – Ну, с боевым крещением. Все нормально. Не бери в голову. Обошлось малой кровью. Давай, рули дальше.
Серж выходит за директорами.
В кабинет возвращается Рука.
Николай Николаевич. – Ну, как он там? Угомонился?
Рука. – Ага.
Николай Николаевич. – Молодец. Для тебя первым правилом всегда должно быть: Директор всегда прав. Понял?
- Понял, Николаич, - рапортует Рука.
Николай Николаевич морщится.
- Слушай, ты не должен мне больше говорить «Николаич». Пожалуйста, называй по имени-отчеству. Без авторитета я тут никто. Ясно?
Рука. – Так точно, Николай Николаич!
Николай Николаевич. - Другое дело. Ну, давай, командуй.
Рука уходит.
Николай Николаевич кричит вслед. – Позови ка мне Димочку.
Николай Николаевич садится на стол. Потом садится на диван. Встает с дивана, садится за стол. Принимает начальственную позу.
Входит Димочка.
- Здравствуйте, Николай Николаевич.
Николай Николаевич. – Привет, Дима. Слушай, я тебя вот по какому поводу вызвал.
Димочка открывает ежедневник. Приготовляется записывать.
Николай Николаевич встает из-за стола. – Слушай, мне вот не очень нравится название должности. Директор. Ну, это как-то не солидно. Даже не Генеральный директор. Можно как-то это поменять? А? Юридически.
Димочка. – Нет вопросов. Очень просто. Собираем собрание…
Николай Николаевич, перебивая. – Вот, с этими?
Показывает на дверь.
Димочка. – Ну, да. Плюс еще акционеры.
Николай Николаевич задумывается.
Димочка продолжает. – На собрании утверждаем новую должность. Потом вносим изменения в устав, регистрируем его в налоговом органе. И все. По срокам только не очень быстро.
Николай Николаевич, приобнимает Димочку за плечи. – Слушай, а нельзя там, без них? Того, исправить?
Димочка. – Как исправить? Подделать?
Николай Николаевич. – Нет, что ты! Зачем подделать? Исправить, незаметно. А?
Димочка пожимает плечами.
Николай Николаевич. – Ну, ты там пока подумай. Да, вот еще. А что насчет Президента?
Димочка. – В смысле?
Николай Николаевич. – Ну, если не Генеральным меня, а Президентом сделать? По-моему солиднее звучит. А?
Димочка. – Да хоть царем!
Николай Николаевич. – Царем? А можно?
Димочка. – Можно, конечно. Налоговой по барабану как вы там должность назовете. Хоть царем.
Николай Николаевич. – Ладно, ступай. Подумай там, как это лучше обстряпать.
Димочка уходит.
Николай Николаевич, вслух. – Президент. Царь. Генеральный.

Занавес.
Конец третьего акта.

Акт четвертый.
Сцена первая.

На сцене стол и два стула. То ли офис, то ли какая-то забегаловка.
За столом сидят Алекс и человек с искусственным глазом. Это Вован, бандит, друг Алекса.

Алекс. - Грустно, Вован.
Вован. - Понимаю.
Алекс. - Ты же его не очень хорошо знаешь?
Вован. - Нет, я приехал, когда Сержа уже закрыли.
Алекс. - Столько лет вместе берганили.
Вован. – Да. Все пацаны говорят: берите пример с них. Душа в душу живут.
Алекс. - Как братья были.
Вован. - И не говори…
Алекс. - Ладно. Не будем сопли по столу размазывать. Давай, к делу перейдем.
Вован. - Короче, у ребят проблемы. Нужно помочь.
Алекс внимательно смотрит документы.
Вован комментирует. - Вот это - товар, который задержали. Китайская говядина. А вот это накладные на оплату железнодорожного состава.
Алекс. - И?
Вован. - Смотри, откуда оплата. Бюджетный счет. Войсковая часть УФСБ.
Алекс, усмехаясь. – Менты так криво оплатили?
Вован. – Да, ****улись совсем.
- Что ж они так засветились?
Вован. - Ну, вот, так получилось. И себя засветили, и нас. Какой-то пидарас на сайте платежки выложил.
Алекс. - Что-то этот интернет совсем распоясался.
Вован. - Да уж. Надо им ноги переломать.
Алекс. – От того, что переломаешь, ничего назад не вернется.
Вован. – Эт точно. Короче, возбудили дело. Нужно с генералом поговорить.
Алекс. - Хорошо. Я его на охоту приглашу. А вы уж подсуетитесь с егерями. Медведя ему выведите.
Вован. – Сделаем.
Алекс смотрит на часы. – Слушай, сейчас Пол приедет.
Вован. – Мне уйти?
Алекс. – Нет, наоборот, останься.
Входит Пол.
Алекс, встает. – Привет, Пол. Это друг мой старый, Владимир.
Пол здоровается с Вованом.
- Здравствуйте.
Алекс. – Присаживайся.
Алекс передает Полу бумаги. Пол внимательно читает.
Алекс встает, подходит к буфету, берет оттуда бутылку, наливает в стаканы виски.
Пол, с акцентом. – Все отлично. Какая дальнейшая процедура?
Алекс. – Три дня регистрируем. Потом документы привозим в банк, вот, Вован отвезет. Я буду уже в Лондоне. В банке проверяют, зарегистрировала ли налоговая. В выписке будет указан новый собственник. То есть, ты, Пол. Аккредитив открывается. Деньги перечисляются на мой счет.
Пол. – Ясно. Подписываем?
Алекс. – Вот тут, вот тут и тут. А теперь здесь, здесь, и здесь.
Показывает, где нужно ставить подписи.
Пол расписывается. Алекс берет бумаги, ручку, расписывается сам.
Алекс. - Вот и все. Поздравляю тебя, Пол.
Крепко жмут друг другу руки.
Алекс дает всем стаканы, пьет сам.
Пол ставил стакан на стол. – Извините, я вынужден вас покинуть.
Алекс провожает его до дверей.
Возвращается обратно. – Уфффф.
Вован. – Все нормально?
Алекс. – Вот, все и произошло. Давай, бахнем.
Выпивают.
Алекс. – Давай, еще налью. Че-то мне не по себе.
Подходит к буфету, наливает еще.
Алекс. – Не каждый день друзей предаешь.
Вован. – Скоро он все узнает.
Алекс. – Да, нужно будет хорошенько подготовиться.
Вован. – Ну, я пойду.
Алекс. – Нет, погодь. Сейчас придет директор.
Алекс и Вован молча пьют виски.
Стук в двери.
Алекс. – Да!
Входит Николай Николаевич.
- Здравствуйте, Алексей Борисович. Можно?
Алекс, не вставая. – Садись. Знакомься. Это Вован, а это – Николя.
Пожимают друг другу руки.
Алекс. – Николя, я знаю, ты хороший знакомый Сержа.
Николай Николаевич. – Да.
Алекс. – То, что я тебе сейчас скажу, наверное, Сержу не понравится. Но зато это понравится тебе. Поэтому я рассчитываю на твое благоразумие.
Николай Николаевич. – Внимательно слушаю.
Алекс. – Ты, наверно, в курсе, что сейчас большой спрос на крутозагнутые конструкции? Так вот. Я сегодня продал свои акции. Теперь один из акционеров завода – иностранец.
Николай Николаевич. – А Сергей знает?
Алекс. – Нет, Серж не знает. Теперь смотри сюда. Вот – бумаги. Если я и ты их подпишем, то у тебя тоже будут акции. Правда, немного. Я бы даже сказал мизер. Но этот мизер достаточный для того, чтобы все акционеры от тебя зависели. Если ты с кем-нибудь объединишься, то остальные не будут иметь решающего голоса. И наоборот. Это очень действенный рычаг. Ты меня понял?
Николай Николаевич. – Понял.
Алекс. – Деньги за акции ты мне заплатишь потом. Потому что сейчас их у тебя нету.
Николай Николаевич. – Нету.
Алекс. – Поэтому подписывай. Вот здесь, здесь, и здесь. Тут, тут и тут.
Николай Николаевич чешет затылок.
Алекс. – Не дрейфь. Такое предложение делают один раз в жизни.
Николай Николаевич быстро подписывает бумаги. – Я вам доверяю, Алексей Борисович.
Алекс. – Теперь можешь идти. И в твоих интересах, чтобы Серж ничего об этом не знал. Ясно?
Николай Николаевич встает, пятится задом. – Ясно.
Выходит вон. Алекс складывает бумаги. Наливает еще виски.
Вован. – Денег он, скорее всего, не даст.
Алекс. – Я знаю. Это страховка.
Вован. – Я пойду.
Алекс. – Да, вот еще одна просьба.
Алекс достает из кармана фотографию. – Я хотел бы, чтобы ты за ней последил.
Вован берет фотку. – Симпатичная.
Алекс. – Только очень осторожно. Это – не последний для меня человек.
Вован. – Будет сделано.
Выходит.

Сцена вторая.

В кабинете за столом сидит человек в милицейской форме в звании полковника. Входит Серж.
Серж. – Привет, Петрович.
Подходит к милиционеру, пожимает руку.
Петрович, выходит из-за стола. - А, здоров.
Серж. – Я по делу.
Петрович. – Тогда – ты уж извини.
Петрович показывает кругом.
Серж начинает раздеваться. Снимает пиджак, дает его Петровичу. Милиционер проверяет его на наличие жучков.
Серж, продолжая раздеваться. - Как дела?
Петрович. – Да, нормулек.
Серж снимает брюки, дает их Петровичу. - В отпуске был?
Петрович, проверяя брюки. – На Мальдивах.
Серж. – Да, я вижу. Вон, как загорел.
Снимает сорочку. - И как Мальдивы?
Петрович проверяет рубашку. – Знаешь, очень понравилось. Бунгало прямо на воде. А под полом рыбки плавают.
Серж, снимает носки и ботинки. – Прозрачный, значит, пол?
Петрович, проверяя. – Угу. Прозрачный.
Серж остается в трусах.
Петрович складывает одежду на столе. Выходит из кабинета к краю сцены, Серж в одних трусах идет за ним. Останавливаются у края сцены.
Петрович. - Ну, докладывай.
Серж. – Горе у меня.
Петрович. – Да что такое?
Серж. – Выручай, Петрович. Проблемы у меня. С новым директором.
Петрович. – На заводе что ль?
Серж. – Да, и самое знаешь, что хреновое? Не без помощи Алекса.
Петрович. – Да ты что?! Да быть того не может!
Серж разводит руками. – Да, вот так.
Петрович. – Вы ж были – не разлей вода. Вас всегда в пример ставили. Вон, говорят, смотрите, какие орлы, двадцать лет берганят.
Серж. – Да крыша у него поехала из-за бабы. Весь бизнес насмарку.
Петрович. – Из-за бабы – это может быть. Вот отец мой, царствие ему небесное…
Серж, перебивая. – Слушай, Петрович, пособи.
Милиционер. – Да чем же я тебе пособлю?
Серж. – Ну, сам понимаешь. Он сейчас в Англии. Сделай чё-нибудь.
Петрович. – Да что сделать?
Серж. Чешет голову. После долгого раздумья, тихо. – Герыч, там, в машину положи.
Петрович, отмахиваясь. – Да ты что! Побойся бога. Я такими вещами не занимаюсь.
Серж. – Рассказывай мне. Будто я не знаю.
Петрович. – И не уговаривай. Это же что сразу начнется.
Серж. – Петрович, ну помоги. Я денег дам. Много.
Петрович. – Да я ж ОБЭП. Я с наркотиками не работаю. Откуда у меня герыч?
Серж. – Ну, не рассказывай мне. Будто я не знаю.
Петрович мотает головой. – Не знаю, Серж. Не знаю.
Серж отворачивается, собирается уходить. – Ну что делать, а?
Петрович. – Погодь. Можно вот что.
Серж останавливается.
Петрович. - Значится так.
Сцена третья.

Там же. Макс, Марго.

Марго. – Гагарина?
Макс. – Да.
Марго. – Ты видел Гагарина?!
Макс. – Ну, да. Бывая проездом в Ленинграде, он часто заходил в гости к моему дяде. В его коммуналку на Пряжке. Гагарин всегда приезжал в город внезапно, не предупреждая, звонил уже из аэропорта. Спустя минут сорок после звонка на улице хлопало дверью такси, из колодца раздавался молодецкий свист, и дядя бежал открывать двери. Я выскакивал из комнаты в коридор, глядя во все глаза.
Марго. – Ты жил у дяди?
Макс. - Ну, когда Гагарин приезжал. И вот на пороге появлялась невысокая фигура первого в мире советского космонавта. В кашемировом плаще, с небрежно наброшенным на плечо кашне, сдвинутой на затылок шляпе, с шикарным кожаным саквояжем в руках. Гагарин подмигивал нам левым, нетрезвым уже глазом, выплевывал из угла рта на пол папироску, кидал вещи, и они крепко обнимались. Первый в мире летчик-космонавт трепал меня по загривку и давал иностранную конфету, про которые в детстве говорили, что ЦРУ кладет в них иголки или отравленные лезвия. Вынимая из карманов две пол литры, Гагарин произносил всегда одну и ту же стереотипную фразу: - А вот наши Белка и Стрелка.
Марго. – Он, что, пил что ли?
Макс. - Дядя Олег доставал из шкафчика рюмки, резал колбасу, выковыривал из банок соленые огурцы и квашенную капустку и разливал. Первый тост всегда пили за тех, кто в космосе. Второй - за Родину. Третий за Партию. Затем неторопливо закуривали Казбек и пили уже беспорядочно - кто во что горазд. Громко говорили, стучали стульями и кулаками, пели пьяные песни, хохотали, пускали слезу.
Марго. – А соседи?
Макс. - Соседи тихо сидели по своим норам. Сначала пробовали было возмущаться и однажды даже вызвали милицию, но Гагарин запустил пустую водочную бутылку в кишку коридора, схватил в руку кухонный нож и заорал что есть силы:
 - Ша! Уймитесь, фуцманюги! Я - Юрий Гагарин!
Марго. – Да ты что!?
Макс. – Ну, да. Наряд погрозил соседям кулаком и уехал. После этого два раза приходил участковый и долго разговаривал со съемщиками. К дяде у него никаких претензий не было. Иногда наливали и мне, немного, полрюмки. Добавляли в нее варенье, и я сосал это лакомство весь вечер. Гость часто и много говорил о космосе. Спать ложились уже под утро, Гагарин на кровати, дядя на раскладушке, а я - на столе. На следующий день я прогуливал школу, а Гагарин писал учительнице записку – «Прошу не ругать. Ю. Гагарин» и подпись. Мне это легко сходило с рук.
Марго. – С ума сойти.
Макс. - В последний свой приезд Гагарин и дядя Олег сильно напились, и, будучи пьяными, вдруг подрались. Дядя был перворазрядником и легко нокаутировал его. Гагарин задел головой угол стола, страшно рассек себе лоб и повалился замертво. Ночевали они в эту ночь уже не дома, один - в больнице, второй - в отделении. Мать забрала меня, и с тех пор я больше у дяди не оставался.
Марго, зачарованно: - А что он рассказывал про космос?
Макс. - Он говорил, что космос - страшная вещь. И что лучше туда не соваться, а то дров наломаем.
Марго. - Макс, ну какой Гагарин? Тебе сколько лет должно быть?
Макс - Просто я очень хорошо сохранился.
Марго. - Макс, ну ты придурок.
Марго долго хохочет.
Макс смотрит в её глаза. - Голубые, как жук-скарабей.
Марго. – Перестань. Ты меня смущаешь.
Макс. - Красотища.
Внезапно целует её.

Сцена четвертая.

Тот же интерьер. Какое-то заведение. За столиком сидят Марго и подруга, Света. Официант подносит кофе.
Света, восхищенно. - Ну, ты теперь шикарная просто девица!
Марго, стесняясь. - Да, уж.
Света. – Ты теперь на тачке.
Марго. – Алекс дал.
Светка. – А сам он где?
Марго. – В командировке. В Англии.
Света, глядя в окно. – А что это за машина?
Марго. – Это порше.
Света – Порш! Вау!
Марго. – Да он на других просто не ездит.
Светка. – Обалдеть!
Марго. – Слушай, у меня проблемы.
Светка. – Да, мне бы такие проблемы!
Марго. - Я не знаю, кого выбрать.
Света. - Марго, не дури. Это мечта всей жизни. Это мечта любой бабы! Другого такого шанса просто не будет. А там – пацан какой-то.
Марго. - Он очень веселый, с ним интересно.
Света: - Слушай, не шути так. Вообще это глупо.
Марго: - У Алекса даже книг дома нет. Представляешь, ни одной книги дома.
Света. – И что?
Марго. – Иногда мы можем сидеть три часа, и ни о чем не разговаривать. Он читает свои отчеты. А я смотрю ящик.
Света. – И что с этого?
Марго. – Ну, не знаю. Это меня пугает.
Света. – Ты с жиру бесишься.
Марго. – Я не знаю, у меня голова идет кругом.
Света. - Только учти, он должен сделать тебе предложение.
Марго. - Он предложил пожить у него.
Света. - У вас уже был секс?
Марго. - Да.
Света. - А с этим?
Марго, вздыхая. - Тоже да.
Света. – Господи, ты сумасшедшая.
Марго: - Да я знаю.
Света. – Давай, я тебе погадаю на кофе.
Марго. – На.
Дает ей чашку.
Света. – И блюдце.
Света смотрит в чашку. – Нет, ты допей сначала.
Марго допивает кофе.
Света берет чашку, переворачивает её в блюдце. Поднимает блюдце. Смотрит в узоры на чашке.
Света. – Вот, гляди. Это верблюд. Верблюд – это богатство и успех.
Марго. – Да какой же это верблюд? Это корова.
Света. – Корова еще лучше. Корова – это счастье.
Марго. – А свинья?
Света. – Свинья – не знаю. Но это либо верблюд, либо корова.
Марго. - А по мне, так это человек на карачках. Это к чему?
Света. – Это к дальней дороге.
Марго. – Значит, опять поедем в Шри-Ланку.
Света: - Слушай. Есть такая штука. Закрой глаза. А теперь представь море. Пляж. Пальмы. Хижину на берегу. Короче – баунти. А теперь представь, что рядом с тобой лежит мужчина. Вот тот, кого ты увидишь рядом, того и выбирай.
Марго закрывает глаза.
Светка. - Только не будь дурой.


Сцена пятая.
Марго, Алекс.

Марго обнимает и целует его. – Наконец-то!
Алекс холодно целуется с ней.
Алекс. – Привет.
Марго. – Привет. Слушай, ты обижаешься? Извини, что не смогла тебя встретить.
Садятся за стол.
Алекс. – Была занята?
Марго. – Нет. Я же тебе звонила.
Алекс. – Машина?
Марго. – Ну, да. Мне ее ударили. Вот, так, в бок. Я позвонила Сержу, он её забрал. И все.
Алекс. – И все?
Марго. – Все. Он пропал. Трубку не берет.
Алекс. – Не надо было ему звонить.
Марго. – Что-нибудь случилось? Вы поссорились?
Алекс. – Да, нет. Просто не надо было ему звонить.
Марго. – Понятно.
Алекс. – Я привез тебе маленький презент.
Он выкладывает на стол коробку.
Марго. – Вау!
Алекс. – А это – маме, а это – отцу.
Марго. – Ты не хочешь вручить сам?
Алекс. – Нет. Передай, пожалуйста, им привет.
Марго. – Почему?
Алекс долго думает, как бы ему это озвучить. Наконец, произносит. - Мне сказали, что ты с ним встречалась.
Марго. - С кем?
Алекс. - С Максом.
- Господи. Кто тебе сказал?
Алекс. - Неважно.
Марго, с жаром. - Алекс, ты понимаешь, просто Серж тебя ревнует.
Алекс. – Не говори ерунды.
Марго. - Я не в сексуальном, конечно, смысле. Вы все время были вместе. Вместе кабаки, бани, бабы. А теперь у тебя есть я. Естественно, он ревнует. Не как мужчина. А как друг.
Алекс долго думает. - А если это не Серж мне сказал?
- Тогда не знаю.
Алекс. - Марго. Я очень ревнивый человек.
- Да я понимаю, - Марго вздыхает.
Алекс. - Меня кругом предают. Я не хочу, чтобы и ты меня предавала.
Марго. - Кто тебя предает? Серж?
Алекс. - Не имеет значения. Ты давала мне честное слово.
Марго. - Я его сдержала.
Алекс. - Я знаю, что он был у тебя.
Марго встает. - Я пойду.
Алекс встает, берет Марго за руку. – Садись. Я сам пойду. Здесь твои подарки.
Марго садится. Алекс выходит.
Марго закрывает лицо руками. Все так скверно.

Занавес.
Конец четвертого акта.

Акт пятый.
Сцена первая.

Охотничий домик. За столом Алекс и Вован в охотничьих костюмах, с ружьями. На столе бутылки.
Алекс. – С ума сойти. Как он его упустил?
Вован. – Да он пьян, как извозчик. Мишка чудом его не задрал.
Алекс. – Все насмарку.
Вован. – Не говори.
Алекс, наливая себе водки. – Ну, рассказывай. Слушай, вкусная-то какая.
Крутит стакан.
Вован. – Сам гнал.
Алекс. – Да ну?
Вован. – Виноградная чача. Две перегонки. Марганцовкой чистил и содой. После второй перегонки – углем.
Алекс. – Слушай, супер.
Вован. – Ага. Вот генерал с нее и уделался.
Алекс. – Рассказывай, что там приключилось.
Вован. – Я, вчера как приехал, сразу к старшему егерю. Говорю, мол, так и так. Кумекаем, как генерала подмазать. Есть, говорит, идея. Купили, значит, на бойне дохлую корову. Зацепили тросами, привезли в хозяйство.
Алекс. - А генерал?
Вован. – Генерал в бане, с девочками кувыркался. Около дороги следы - мишка ходит. Нормально, значит. С вечера привязали там к дереву корову.
Алекс снова наливает водки.
Вован. – Встал я часа в четыре. Пошел с утречка на лабаз. Лег себе. Лежу  на лабазе, смотрю. Мишка приплелся рано утром. Такой красавец. Килограмм триста. Небольшой. Корову разодрал, наелся, думаю, сейчас уйдет. Ну, думаю, наши-то не успеют. Ан, нет. Полез лакомиться жимолостью. Объедает кусты, сидя на заду. Сгребает вот так вот, лапами с двух сторон. Урчит, чавкает. Устал. Лег на живот, стал с пуза есть. Снова сел. Как он только не ел. И на бок ляжет, и на боку ест, лежа. Потом стал кататься по кустам. Жимолость жирная. Все плечи у него черные блестящие. Облизывает их. Потом опять садится на зад, сгребает ветви. Сморю, не налюбуюсь на него.
Алекс. – Ну и?
Вован. – Тут наши подошли. Подвели генерала почти вплотную.
Алекс. - А вдруг бы бросился?
Вован. - Не бросился. Ветер в другую сторону. Не почуял бы.
Алекс. – И че?
Вован. – Генерал орать стал. Иди, говорит, сюда, волосатая обезьяна.
Алекс мотает головой. – Во, дурак.
Наливает себе водки, выпивает. – Будешь?
Вован машет головой. – Не.
Алекс. – Ну, и?
Вован. – Мишка его услыхал. Перестал кушать, замер. Глаза остекленели. Кусты из лап выпустил. Нижняя губа задрожала. Ну, думаю, сейчас пойдет. Как заревет. Генерал ружье опустил и назад попятился. Ну, этот на него и бросился.
Алекс. – Ты и бахнул?
Вован. - Надо было стрелять. Он бы его порвал. Я и шмальнул.
Алекс. – А генерал что?
Вован. – А генерал говорит: такого же хочу. Мы ему – бери. А он: нет, мол. Подавай ему самолично.
Алекс мотает головой. – Где теперь медведя взять? Ума не приложу.
Вован, умоляющи. - Найди мне зверя. А?
Алекс. – Да где ж я теперь тебе найду?
Оба молча сидят, думают.
Алекс, внезапно. – Слушай, есть идея. У Паши, на бойне, когда корову брали, видел клетку?
Вован. – Нет, не видел.
Алекс. – Как же я забыл! У Паши в клетке мишка живет. Требухой его с бойни кормят. Давно уже. Медвежонком брали. В прошлом году он немца слегка разодрал. Дурак полез к нему пьяный, он его и ударил лапой. Ключицу и щеку порвал. Говорили же, не лезь, зверь опасный. Не послушался. Неудобно перед немцем. Так вот. Паша говорит, пора его уже в расход пускать. Мы сейчас поедем на бойню, и у него и купим.
Вован. – А как же повезем?
Алекс. – Да очень просто. Мы ему бутылку водки в клетку кинем, он водку любит. Выжрет её всю, и спать завалится, можно с ним что угодно делать. Положим его в трактор, в прицеп, и на поле привезем. Ты на лабаз сядешь, а я генерала на него поведу. Тут-то он его и кокнет.
Вован.- А сколько денег Паше дать-то?
Алекс. – Не знаю. Но ты уж не жидись-то. Медведь все-таки. Не корова дохлая.
Вован. – Лады.
Алекс, допивая стопку. – Слушай, очень вкусная. Лучше моего вискаря.
Вован. – Какого вискаря?
Алекс. – Да я в Шотландии винодельню купил. Буду виски теперь гнать. Ну, пошли, что ли?
Встают.
Алекс лезет в карман, достает оттуда четки.
Алекс. - На, сделаешь генералу подарок.
Вован. - Что это?
- Лосиный помет. Окаменевший.
Вован. - Хахаха.


Сцена вторая.

Марго, Светка. В каком-то кафе.

Марго курит одну за другой.
Светка. - А он?
Марго. - А он говорит – я тебе не верю.
Светка. – Так и говорит?
Марго. – Угу. Я не знаю, что делать. Короче, все очень плохо.
Светка. - Тебе надо встретиться с Максом. Пусть Макс пойдет к Алексу, и ему все объяснит.
Марго. - Что он ему объяснить? Что мы не трахались? Но мы трахались.
Светка. - Но это было раньше? Ты же не виноватая.
Марго. – Я не знаю, что делать. Не знаю. Может, действительно, надо найти Макса.
Светка. – Надо, надо. Пусть он расхлебывает.
Марго. - Но где его найти? Его нигде нет. Постоянно его набираю.
Марго вынимает из кармана телефон. Набирает номер. Слушает.
Марго показывает сотовый Светке. – Видишь? Абонент недоступен.
Светка. – Вау! Это айфон?
Марго. – Перестань! Я о деле.
Светка. – Извини. Может быть, он уехал?
Марго. – Куда?
Светка. – На Гоа, например.
Марго. – У него нет денег на Гоа.
Светка. – Может, он просто не хочет тебе отвечать?
Марго. – Может. Набери со своего.
Светка берет два аппарата в руку, набирает на своем телефоне номер с телефона Марго.
Светка. – Слушай, какая прелесть. А сколько такой стоит?
Марго. – Я не знаю. Это подарок.
Светка. – Алекс подарил?
Марго. – Угу.
Светка, закрывая рукой телефон. – Ответил!
Марго. – Дай сюда.
Выхватывает у нее телефон. - Макс! Не клади трубку. Пожалуйста. Это я. Да. Ты где? Я сейчас приеду.
Встает. – Светка, прости, мне надо ехать.
Берет сумочку, убегает.

Сцена третья.

Марго. - Господи, Макс, я тебя обыскалась.
Они целуются.
Макс. – Ну, да. Меня тут не было.
Марго. – Ты уезжал?
Макс. – Можно и так сказать.
Марго. – Ты совсем не загорел.
Макс. – Там не загорают.
Марго. – Где, там?
Макс: - В тюрьме.
- Где?!
Макс. - В следственном изоляторе. В Бутырке.
Марго. – Господи, Макс! Что случилось?
Макс. – Экстремизм.
Марго. - Это что такое?
Макс. - Политика. Так что, лучше держись от меня подальше. Можешь заразиться.
Марго. – Как же тебя так угораздило?
Макс. – Да, вот, так.
Марго. - А как же математика?
Макс. – Не все же время вычислять. Полезно, знаешь, иногда проветрить мозги.
Марго. – А как же алгоритмы?
Макс пожал плечами. – А что алгоритмы? Цветут и пахнут. Они сообщили в университет, и меня отчислили.
Марго. – Боже мой! Макс, вот тебе не сидится спокойно. Ну, зачем тебе это?
Макс пожимает плечами. – Скучно. Как в болоте. Одни и те же рожи в телевизоре. Back in the USSR. Надоело. Иногда хочется сесть на забор и оттуда посвистывать.
Марго: – Да разве ты что-нибудь изменишь?
Макс. – Мы попробуем.
Марго. – Кто мы?
Макс. - Знаешь такую партию – БКП?
Марго. - Нет, Макс, не знаю?
Макс улыбается: - Как же вы там живете, на вашей Рублевке? Ничего не знаете.
Марго: - Я сейчас не живу на Рублевке.
-?
Марго. - У меня проблемы, Макс.
Макс. - Что случилось-то?
Марго. - Макс, он мне не верит.
Макс. - Кто?
Марго. - Алекс.
Макс. – Понятно.
Он кладет голову на стол, смотрит на Марго снизу. – Знаешь что? Я тебя люблю.
Марго. - Не говори глупостей.
Она трогает его за щеку, как перебирают клавиши рояля. От ее ладони пахнет грушей, а от волос – сигаретным дымом.
Макс. – Я  подумал, а не свернуться ли мне на твоих коленках в клубочек маленькой морской свинкой?
Марго. – Макс, у меня проблемы. Мне нужно их решать. У меня вся жизнь рушится.
Макс. – Ты его любишь?
Марго пожимает плечами. – Кажется, да.
Макс. - Я хочу целовать твои пятки.
Марго. – Нельзя, Макс. Нельзя.
Макс. – Нельзя, значит – нельзя. Знаешь, кого ты мне напоминаешь?
Марго. - Кого?
Макс. - Ты напоминаешь мне птичку.
Марго. - В смысле?
Макс. - Ну так, без смысла. Мы будем заниматься сексом?
- Нет, я не могу так, Макс. И даже думать не хочу об этом.
Макс. - Понятненько.
Марго. - Ты обижаешься?
- Да нет, просто я тебя люблю.
Марго. - Макс, не надо.
Макс. - Не буду.
Долго молча сидят. Все это время Макс не поднимает головы. Наконец он выпрямляется. – А где он сейчас?
Марго. – На охоте.
Макс. – Он что, охотник?
Марго. – Да, не особо. Просто говорит, на охоте лучше всего с депутатами вопросы решать. Охота у них, типа, места, где решают серьезные вопросы.
Макс. – То есть там никто не подслушает, и не записывает?
Марго. – Типа того. Охота часто заканчивается баней, и в парилке можно опять обсудить вопросы. Они там много пьют, а водка развязывает язык.
Макс. – Что у трезвого на уме?
Марго. - Ну и сама природа располагает к откровениям.
Макс. – Ну, да. Соврать в ресторане и соврать на природе - все-таки, не одно и то же.
Марго. – Видишь, какой ты у нас умный.
Макс. - Там, наверное, красиво?
Марго. – Да. Алекс говорит, иногда бывает очень красиво. Только сейчас нормальных охотников-то и нет. Они там, типа, дефиле проводят. Чиновничий бомонд. Красуются ружьями, амуницией, костюмами. Показывают винтовки. У кого круче. У кого из красного дерева, а у кого из слоновой кости. Другие хвалятся ножами. С узорами по лезвию. Или оптическими прицелами.
Макс. – Как же они уже заебали. Сил нет.
Марго. – Максик, помоги, родимый.
Макс. – Но как?
Марго чуть не плачет. – Я не знаю.
Макс пожимает плечами.
Марго: - Придумай, Макс, ты такой умный.
Макс. – Надоело мне уже это слышать.
Она плачет.
Макс. - Не надо, Марго. Перестань.
Он берет ее за пальчики.
Макс. - Я что-нибудь придумаю.
- Что же ты придумаешь? Разве тут можно что-нибудь придумать?
Марго. - Я пойду.
- Иди, Марго.
Макс сидит, пригорюнившись, положив лицо на кулак.
Марго стоит у сцены и плачет.
Через минуту Макс достает телефон, набирает номер.
- Алле, Марго, слушай, я придумал. Позвони ему. Скажи, что я хочу с ним встретиться.

Марго, стоя у сцены, набирает номер на телефоне. - Алло. Привет, Алекс.
Долгая пауза. - Ну, не молчи. Слушай, вот я что подумала. Если уж ты так хочешь узнать все, расспроси Макса сам.

Сцена четвертая.

Ресторан. Сидит Вован, входит улыбающийся Алекс с букетом тюльпанов.

Вован, вставая. – Здоров.
Алекс. – Привет, привет. Слушай, я похож на гея?
Вован. – Что?
Алекс. – Я сейчас со студентом встречался.
Вован. – И?
Алекс. – Он пидор оказался.
Вован. – В смысле?
Алекс. – В самом прямом. Мне в любви признавался.
Вован. – Не понял.
Алекс. – Ага, жить, говорит, без тебя не могу. Вот, цветы подарил.
Вован. – Да ты гонишь?!
Алекс, смеясь, садится. – Клянусь. Нет, я конечно же, не урод. Но не настолько же.
Вован, протяжно. – Вот оно что. А я-то думал, она тебе рога наставила.
Алекс, строго смотрит на Вована. – Даже думать не моги. Святая женщина. Мать моих будущих детей.
Вован. – Ну, извини.
Алекс, смеется опять. – У него на баб, похоже, не стоит.
Вован. – Понятно. А что она-то?
Алекс. – Она говорит, достал уже. Познакомь, да познакомь. То-то я не пойму.
Вован. – Вот оно что.
Алекс. - У меня прямо камень с груди. Он мне, значит, такой: Марго мне как друг, поэтому я не решался сказать сразу. Такие вещи, говорит, сразу и не сказать. Подарил букет и в щеку поцеловал.
Вован хохочет. Хлопает себя по колену. – В щеку! Почему не в губы?
Алекс. – Да, я тоже слегка обалдел. Думал, дать ему в морду, что ли? Или погодить? Полетел бы по ступенькам вверх тормашками. Знаешь, неудобно, как-то. Приличное, все-таки, место.
Вован. – Где вы с ним встречались?
Алекс. – В Рице. На фоне золота он выглядел особо бледно. В кроссовочках и ветровочке.
Вован. - Ахахаха.
Алекс. – Вот тебе и хаха.
Вован. – Выходит, он с ней встречался, чтобы насчет тебя замутить?
Алекс. – Выходит так.
Вован, серьезно. – А что, ты – парень видный. В расцвете сил. Небедный.
Алекс. – Да и ты – небедный. На, тогда лучше себе возьми. – Протягивает Вовану цветы. – Дарю.
Вован. – Да пошел ты.
Вован и Алекс смеются. Букет летит на пол.
Алекс. – Ладно. Поговорим о деле.
Вован. – Ну, у нас все нормально. Ребята тебе поклон шлют.
Дает Алексу кредитную карточку.
Вован. – Запиши пин-код.
Алекс. – Запомню.
Вован. – Тогда 1439.
Алекс. – Запомнил. Начало войны. Первой и второй.
Вован. – А, что, вторая разве не в сорок первом началась?
Алекс. – Только не для всех остальных.
Алекс прячет кредитку в партмоне.
Алекс. - Что у нас с Сержем?
Вован. – Серж сошел с ума. Звонил мне. Я говорит, его порву, тебя то есть.
Алекс. – Бугага.
Вован. – Весь на говно изошел. Стал мне рассказывать, что ты с****ил все деньги.
Алекс. – Не надо ля-ля. Я заблокировал счета. Генеральный директор все-таки. Ты подробно расскажи, что он там плел.
Вован. – Ах, говорит, он сука. Он решил меня обуть? Он решил банкротить? Я, мол, думал, он уехал в Лондон по делам. И что я вдруг узнаю? Я вдруг узнаю, что вы ввели внешнее управление. Что они подали заявление в реестр кредиторов. Что у нас там вдруг долгов внезапно образовалось. Говорит, что я теперь должен делать?
Я его спрашиваю, это вопрос? А он мне: нет, ****ь, это приговор. Мол, мы не в 93-ем уже живем, и не шавермой торгуем. Дескать, не ларечники. И строим правовое государство.
Алекс смеется. – Правовое государство? Насмешил. Ну, а как он сам-то?
Вован: - Курам на смех. Каждое утро перед домом проверяют ему машины металлоискателем. Затем проверяют подъезд. Потом он выходит, они его окружают с четырех сторон и подбегают к автомобилю.
Алекс. – Хахаха.
Вован. – Ты, че, без меня снайпера нанял?
Алекс качает головой. - Да зачем он мне нужен? Пусть живет.
Вован. - Я тоже так думаю. Он не много потерял.
Алекс. - Да он почти ничего не потерял. Мы краями разошлись. Если бы он был чуточку умнее, он бы не стал предлагать ментам мою долю. Теперь, когда я ушел сам, и все свое забрал, ему придется как-то с ними разбираться.
Вован. - Это такие пиявки – присосутся, не отлипнут.
Алекс. – Крови ему теперь попортят. Кто там этим занимается?
Вован. – Петрович.
Алекс. – Этому палец в рот не клади. Всю руку откусит. Глазом не моргнешь.
Вован. – Но я бы, знаешь, на твоем месте все равно бы поторопился.
Алекс. – У меня билеты уже куплены. Вылетаем двенадцатого. Тридцать первого – свадьба.
Вован. – А она-то знает?
Алекс. – Сейчас поеду, обрадую. Куплю два букета. Ей и будущей теще.
Вован. – Ну, я тебя поздравляю.
Оба встают, обнимаются, троекратно целуются.

Сцена пятая.

В Гусь и противень сидит Алекс. Входит Марго.

Марго, тихо. – Привет.
Стоит.
Алекс встает. Крепко целует.
- Привет, милая.
Марго. – Все нормально? Ты с ним виделся?
Алекс, садясь. – Все нормально. Он пидар оказался.
Марго. – Кто?
Алекс. – Студент твой.
Марго. – Макс?
Алекс. – Ну, да.
Марго. – Боже мой!
Плюхается на стул.
Алекс. – Ты что будешь?
Марго молчит.
Алекс. – Да, ладно, не бери ты в голову. Вот, лучше, посмотри.
Кладет перед ней какую-то бумагу.
Марго. – Он так и сказал?
Алекс. – Кто?
Марго. – Макс. Так и сказал?
Алекс. – Да ничего он не говорил. Букет мне подарил и в щеку поцеловал.
Марго. - Это из-за меня.
Алекс. – Слушай, да, забудь. Вот, погляди.
Марго. – Нет. Это все из-за меня. Никакой он не гей.
Алекс. – Сюда посмотри, пожалуйста.
Марго. – Что это?
Алекс. – Это наш дом.
Марго. – Наш?
Алекс. – Ну, да. В Кенсингтоне. Викторианский стиль. 1854 года постройки.
Марго. - Мы будем жить в Англии? А почему Лондон?
Алекс. - Видишь ли, все нормальные люди в определенный момент бросают там якорь. Лондон всем хорош. Это центр мира. Во-первых, там все дорого, а это значит, что там нет быдла. Во-вторых, там все говорят по-английски. Когда люди говорят на непонятном тебе языке, они кажутся умнее.
Марго смеется.
Алекс. - Дую спик инглиш?
Марго кивает. - Йес, ай ду. У тебя ужасный акцент, Алекс.
Алекс. - В-третьих, там самые лучшие магазины. В этих магазинах все натуральное. Никакого китайского барахла. Никакого говна с рынков.
В-четвертых, стабильность. Никто не имеет права входить в твой дом. Закон и порядок строго и неукоснительно соблюдается.
- Privacy, - говорит Марго.
Алекс. - Чего?
Марго. - Это понятие такое, английское.
- Ясно. В-пятых, это культурный центр.
Марго. - Как Петербург?
Алекс. - Да, как Петербург, только еще лучше. Там самые маленькие налоги на недвижимость. Там хороший инвестиционный климат. Там удобно вести бизнес.
Марго. – Можно, я тоже? Там двухэтажные автобусы!
Алекс. - Наконец, Лондон никого не экстрадирует.
Марго. – Там гвардия в медвежьих шапках!
Алекс. - Марго. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Алекс достает из кармана коробочку.
Вся тревога Марго живо улетучивается: - Алекс! Я не знаю…
Алекс встрепенулся: - Ты не знаешь?
Марго. - Я не знаю, что мне сказать. Мне никто никогда не предлагал выйти замуж. И я не тренировалась перед зеркалом.
Она улыбается.
- Я не знаю, что тебе ответить, Алекс. Да. Я хочу быть твоей женой.
Она смеется.
Алекс. - Мы поженимся в Лондоне.
Марго. – Ура! А как же родители?
Алекс. - Мы их пригласим на свадьбу.
Марго. - А Светку?
Алекс. - И Светку. Само собой. Только Макса твоего не будем приглашать. Лады?
Марго. - Алекс! Ой! А как же моя учеба?
Алекс. - Ты будешь учиться в Англии. В Оксфорде. Или в Кембридже.
Он ее целует.
Он открывает сафьяновую коробочку. Там – кольцо. Она не разбирается в камнях, но понимает, что это что-то фантастическое.
Алекс. - Семь карат. 120 тысяч.
Марго. – Вау!
Она любуется игрой света. Там, внутри, - ее алмазное счастье. Ее ждет легкая, безоблачная жизнь принцессы. Она смотрит на это сокровище. Свет ее голубых глаз, отражаясь в бриллиантовых гранях, освещает ее тонкие пальцы. Алекс любуется ею. Никогда она не казалась ему такой прекрасной, как сейчас. Брильянты созданы для нее. Она создана для брильянтов. Марго смотрит на камень, не отрываясь. Выбор сделан. Она выбирает сказку.

Сцена шестая.

Собрание акционеров на заводе. Посередине сцены – трибуна. Выступающий обращается к залу, акционеры сидят на зрительских местах.

На сцену выходит Димочка. - Слово предоставляется Президенту-Председателю Правления завода крутозагнутых конструкций Николаю Николаевичу Кукину.
Димочка горячо хлопает в ладони. В зале раздаются аплодисменты.
На сцену выходит Николай Николаевич.

- Уважаемые товарищи! Прежде всего, хочу поздравить ударников и ударниц, техперсонал и руководящий состав цеха штифтов и шплинтов. Все они показали в этом голу отличные результаты труда и добились превышения плана на 105 %.
Николай Николаевич хлопает.
В зале слышны аплодисменты.
- За отличный и добросовестный труд все они будут награждены ценными призами и подарками.
Долго слышны аплодисменты.
Николай Николаевич откашливается, смотрит в бмажку, читает. – Коллеги, друзья! Раньше, до распада Советского Союза наш ордена Ленина завод крутозагнутых конструкций имени Владимира Ильича Ленина представлял собой нормальное, здоровое, функционирующее предприятие. Мы обеспечивали до 35 % крутозагнутых конструкций в СССР и 12 % в Европе.
Трудовой коллектив горячо хлопает выступающему.
Николай Николаевич. - Потом, как известно, случилось непоправимое. Когда я сюда пришел, тут, как и по всей стране, царили развал и бардак. Процветали воровство, коррупция, должностные злоупотребления. Рабочим не платили заработную плату. Повсеместно было распространено хищение и воровство заводского имущества.  Значительная часть помещений на заводе были сданы в аренду. Но сам завод денежные средства не получал. Все они уходили непонятно куда. Но сейчас-то мы знаем, куда уходили.
Николай Николаевич выдерживает паузу и демонстративно глядит в сторону директоров.
Акционеры начинают возмущаться.
Из зала. - Показуха!
Начальник безопасности и охрана выводит протестующих.
- Гляньте на него! – кричит второй директор в сторону Николая Николаевича. – Все признаки нищего бродяги. Никакого воспитания!
Ему затыкают рот.
Николай Николаевич. - Вот, вот. И даже сейчас они не могут успокоиться, и мешают работе нашего собрания. Не получится, господа хорошие. Надоело!
Слышны крики в зале, свист. - Позор, гнать их.
Акционеры начинают покидать зал.
Николай Николаевич, воодушевляясь. - Товарищи! Я скажу прямо. Зачем нам лишние бюрократы? Повесили на шею трудящимся совет директоров. Они все растащили, разворовали. Горе предприниматели, которые не хотят ничего предпринимать.
Грубо говоря, воровали страшно. Кто, спрашиваю, ответит за эти ошибки?

Оставшиеся акционеры уходят. Некоторых особо ретивых, охрана выводит под руки.
Николай Николаевич, успокоившись, читает по бумажке.
- Предыдущие годы вследствие плохой организации труда, колоссальных затрат на бюрократический аппарат завода, неумения правильно организовывать силы, предприятие заканчивало свой хозяйственный год с убытками. В этом году ситуация резко переменилась.
Что сделано? На предприятии введен трудодень. А что такое трудодень? Перед трудоднем все равны. Кто больше трудодней выработал, тот больше и заработал. Это, я считаю, хорошо. Каждый работает не за страх, а за совесть. Сделал цех или участок работу - получи. Не сделал - минусуем.
Продолжительные аплодисменты.
Николай Николаевич продолжает. - Нами был принят приказ по производству «О мерах охраны заводского имущества от разбазаривания». Приказ жесткий, даже жестокий. Но этим приказом усилена трудовая дисциплина.

Николай Николаевич откашливается.
- Но самое главное, что сделано. Построен новый забор. Не забор, а чудо. Кирпичный, два с половиной метра высотой. Два ряда проволоки по периметру. Метр нейтральной полосы, где бегают собаки. Новым забором мы поставили заслон противоправному элементу, который рассматривает наш завод, как источник своего преступного дохода. Новым забором мы сказали – «нет» несунам. Нами приобретены собаки. Четырнадцать немецких овчарок теперь охраняют завод по периметру. Для них построен вольер, псарня на 20 собакомест. С собаками работает опытный инструктор. Наша охрана набирается опыта. У нас были и пенсионеры, которые ничего не делали, а только спали, и будущие военнослужащие, курсанты военного училища. Мы отказались и от них. Сейчас у нас на заводе нанята опытная охрана. Это специалисты своего дела. У них есть теперь вот такие приборы.
Николай Николаевич показывает собравшимся какой-то прибор. - Теперь они ночью не спят. В новом году мы собираемся усиливать ограждение на заводе. Вдоль старого забора начали рыть котлован. Подробнее о мерах по укреплению трудовой дисциплины расскажет наш заводской юрисконсульт, Дмитрий.

Димочка выходит к трибуне. Николай Николаевич хлопает.
Димочка. – Товарищи! В этом году у нас впервые появилсь прибыль.
Раздаются аплодисменты.
- Куда бы потратил прибыль нерадивый собственник? Выплатил бы дивиденты акционерам, или выписал бы премии техсоставу. Мы пошли другим путем. Первым делом из прибыли решили выделить денег на охрану – в семь раз больше, чем в прежнем году. Мы будем строить новый забор, железобетонный, четыре метра высотой.
Димочка хлопает, Николай Николаевич хлопает
Димочка. - Колючую проволоку выбирали всем руководством. Остановились на той, которую одобрил лично Николай Николаевич. По периметру установим камеры. – теперь сам черт не пролезет. Охранникам купим новую форму, дубинки и ружья с резиновыми пулями. Такими радикальными мерами искореним, наконец, воровство. Куплен новый джип. С водителем. На нем поставлена мигалка. Теперь по проекту вдоль периметра должно будет идти два забора. Сначала – железобетонный, четырехметровый, потом – нейтральная полоса в два метра, потом – металлическая ограда с острыми зубьями. Между оградой и стеной будут бегать  овчарки. Оба забора будет венчать колючая проволока.
Продолжительные аплодисменты.
Димочка, смотрит в бумагу. - А теперь слово предоставляется старейшему работнику предприятия слесарю Федору Степановичу Тимофееву.
Все хлопают. К трибуне выходит бородатый старик. Долго мнется у трибуны. Хочет что-то сказать, наконец, произносит.
- Дорогие товарищи! Дорогой вы наш Николай Николаевич! Именно наш, за простой трудовой народ. Я очень рад, все мы очень рады, что… Поклон вам до самой земли.
Старик плачет.
Димочка уводит его с трибуны.
Николай Николаевич встает, подходит к трибуне.
- Спасибо, Федор Степанович. Спасибо, товарищи. Можете не сомневаться, я готов и впредь отдать заводу все свои силы, все свои способности и, если понадобится, то и всю свою жизнь.
Раздаются горячие аплодисменты.

Николай Николаевич. - Вперед, товарищи, к новым победам!
Раздаются бурные, продолжительные аплодисменты, переходящие в овации.

Эпилог.

Комната в доме Алекса.
Алекс, уже в пальто, рядом чемодан. - Берем самое необходимое. Трусы и чулки купим на месте.
Входит Марго. - А книги?
Алекс смотрит на нее осуждающе. - Исключено.
Марго. – А, ладно. Родители привезут.
Алекс. – Сомневаюсь, чтобы они повезли на свадьбу книги.
Марго. – Но они же потом приедут к нам?
Алекс, осторожно. - Мне кажется, русские люди должны любить Россию и жить в России.
Марго. - А мы?
Алекс. - Ну, мы – другое дело.
Звонок в двери.
Алекс. Встревоженно. – Такси? Вован? Поди, помотри, кто там.
Алекс вытаскивает из кармана пистолет.
Марго, кричит из дверей. – Это Вован!
Алекс прячет пистолет в карман.
Входит Вован. – Такси подано.
Алекс здоровается с ним. – Может, с нами, а?
Вован мотает головой. – Дела.
Алекс. – Короче, мы тебя ждем. Если что, свадьба в следующее воскресенье. В пять дня. В «Бахусе». Уха стерляжья на шампанском и гороховый кисель с конопляным молоком.
Вован качает головой. - Меня в Англию еще лет сто не пустят.
Алекс. – Ну, как знаешь.
Алекс – Марго. – Ты собралась?
Марго. – Почти все.
Алекс. – Ну, так, неси сумки.
Вован. – Давай, пособлю.
Алекс – Вовану. – Погодь.
Марго уходит за сумками.
Алекс, тихо. - Вовчик, сделай мне последнее одолжение.
- Серж?
- Да, нет, что ты. Пусть сам, сука, от язвы сдохнет. Тут этот шкет остался.
Вован. – Какой? Пидар что ли?
Алекс. – Угу. Студент ***в.
Вован. – Так он же вроде...
Алекс. – Ребята с Лубянки звонили. Говорят, политический он. Замазать её мог изрядно.  На всякий случай. Сделай с ним что-нибудь.
- А что сделать-то?
Алекс. - Да, что хочешь, то и сделай.
Алекс дает Вовану пистолет и кредитную карточку. – Пин-код 1439. И не перепутай Вторую мировую с Великой Отечественной.
Вован смеется.
Входит Марго с сумкой.
Вован прячет оружие, берет сумку и чемодан.
Алекс отдает ему ключи от дома. – Надо ехать.
Вован. – Пора.
Марго, машет рукой залу: - Прощай, старый мир. Пока-пока!
Алекс, ласково улыбаясь ей: - Здравствуй, новая жизнь.
Наш путь – на Запад!
Выходят втроем прочь.