ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ СТАРЕЙШИХ МАЛИНЧАН
" Огни предрассветные, солнце пророча,
Прорезали тьму тёмной ночи.
Ещё не вставал заря -
Они уже блещут, горя, -
Их люд зажигает рабочий..."
( Леся Украинка )
Никто и никогда на фабрике в глаза не видел своих ненавистных и алчных хозяев. И даже не знали, сколько их, этих ненасытных трутней, что присосались и из года в год высасывали все соки и кровь из рабочего люда...Но если бы хоть раз увидели малинские рабочие эти сытые и жирные физиономии, то возможно, что разорвали бы на месте...Но ни один из пятерых владельцев фабрики так ни разу и не приехал в Малин...
Всем на фабрике заведовал немец-управляющий...У него были свои приказчики, мастера, надсмотрщики, фискалы и личная охрана...Чувствовал и вёл он себя по-хозяйски нагло и грубо, зная, что никто и ничто его не может остановить и приструнить...Хозяева были далеко и его работой были вполне довольны, так как регулярно через киевский банк переводил он им огромные суммы, да и себя не обделял и потихоньку приобрел в том же Киеве пару доходных домов и хороший особнячок для своей семьи...
Глава фирмы и его компаньоны почти безвыездно находились за границей, прожигая жизнь в игорных клубах и на фешенебельных курортах...
Делами фабрики занимались директора правления ( в Киеве) и управляющие, которые беспощадно и безжалостно эксплуатировали рабочих...Они заставляли бесправных трудяг работать по 12-14 часов в день, а порой и по 16 часов в сутки...
Малин не зря в ту пору называли "медвежьим углом", Богом забытым местом, - произвол предпринимателей здесь был неограниченным.
Вот что рассказал старейший бумажник Илья Остапович Хоменко, пришедший на фабрику в 1905 году :
"Было мне тогда неполных 12 лет. Нужда заставила меня так рано пойти на работу. Семья была у нас большая, а кормильцев - всего двое...Приняли меня подсобным рабочим. Я убирал мусор, выгребал золу из под котлов, таскал здоровенные тюки бумаг и тряпья...
Были тогда на фабрике две машины-самочерпки...Одна вырабатывала курительную бумагу "верже", а другая делала цветные бумаги...
Позже установили, полученную из Германии, третью бумагоделательную машину, которая стала выпускать "филигран"
(Филигран - это папиросная бумага, которой путём тиснения на валах преги ( станок) придавался филигранный рисунок, - продольные полосы или знаки, а особенной заказной папиросной бумаге - буквенные обозначения "Малин.Бумажная фабрика"...)
Работало тогда на фабрике 250 человек. По тем времена это считался большой коллектив...Женщины и малолетки, вроде меня, с рассвета и до позднего вечера трудились на фабричном дворе или в тряпичном, отделочном, бумажном цехах, а платили нам по 20-30 копеек в день, - это половина того, что зарабатывали мужчины...
До сих пор не могу забыть то время и перед глазами так и стоят те жуткие картины, - босые, в грязной ветхой одежде, рабочие ходят по холодному цементному полу и вынимают из огромных чанов полузамёрзшую массу или через весь двор тащат тяжёлую мокрую бумагу в сушилку...
Воздух помещении насыщен испарениями кислот и химических веществ (хлоркой и другими отбеливателями бумаг ), _ люди задыхаются, кашляют, но продолжают работать...
В тряпичном цеху - пыль столбом и никакой вентиляции...Не всякий мог выдержать такие условия...Даже самый здоровый парень, поработав в таких условиях, через несколько месяцев становился худым, бледным, как смерть и немощным, будто старик...Много рабочих болело, особенно чахоткой, - кашляли кровью и очень скоро умирали.
На их место при ходили другие...
В те годы хозяев фабрики почти никто не видел ( разве что управляющий)
Трахтенберг жил в Киеве. Горнштейн - в Вене...О Малине они и слышать не хотели, - им только бы денюжку получить. а как она добывалась, каким трудом, - их это совершенно не интересовало...
Был тогда на фабрике технический директор М.А Шендзиковский, - отличался он крутым, свирепым нравом...За любой пустяк, за малейшую провинность он накладывал на рабочих штраф - по 40-50 копеек...Порой доходило до рукприкладства...Бил наотмаш...Здоровый и злой был пан...
А ещё особенно лютовал механик Артур Христьянцев...Придерется к чему-либо и надаёт зуботычин...И никто его за это не наказывал...Бесправными мы были...Кому пожалуешься ?...Некому...Полиция, городкая управа, - всё было куплено и подчинено фабричному начальству...Вот так и жили...Тяжело жили...Горько вспоминать..."
О тяжкой доли фабричных малинчан в дореволюционное время рассказывал и другой ветеран фабрики, - Николай Гавриловия Канюка...
"Жили мы на одной из глухих улиц Малина с незабываемым характерным названием Задрыпанка...Теперь это улица Валерия Чкалова...Сейчас она красивая, благоустроенная, с новыми домами и вся в зелени, в садах и цветах...А в пору моей молодости Задрыпанка была как трущоба, окраина Малина...
Все хатки-мазанки вросли чуть на по самую крышу в землю и все-все были какие-то кривые, кособокие, подслповатые да ещё однооконные...Летом из-за травы их и не разглядеть, а входишь туда, как в землянку спускаешься, пол-то земляной, свету почти нету, да ещё крыша худая...Вот среди этих бедных хаток и наша старенькая, ещё дедовская, халупа...
Осенью и весной - грязь непролазная...На этой Задрыпанке ютилась в основном беднота, - селяне, имевшие лишь клаптик земли и рабочие с фабрики, которые не имели ничего...
Подобно другим детям рабочих, пришёл и я на фабрику совсем мальчонком...
Поставили меня бить щебенку на фабричном дворе и на стройке...Месяцев семь-восемь занимался я этим делом, - пальцы до костей были избиты, руки и спину ломило, хоть криком кричи, - спать не мог...А работать надо...И так все голодали...
Потом меня перевели на основное производство, - в бумажный цех...Вот где я хлебнул горя...
Работал подметальщиком, потом прессовщиком и доработался до сеточника...
За это время всего натерпелся...всего насмотрелся...
В цехах грязище, как у нас на Задрыпанке...И никакой охраны труда...
Всех нас мучил удушающий кашель, а некоторые рабочие просто харкали кровью...
И никакого внимания на это...Жизнь рабочего человека ни во что ставилась...
Если здоровый, то работай , а болеешь - уходи...А куда уйдешь ? некуда...Где еще работу найдешь?...А от голода умирать никто не хочет...Вот и умирали на работе...
На фабрике не было и намёка на технику безопасности...Хозяев совсем не волновало и не беспокоило, что из года в год росло количество несчастных и смертельных случаев...А ведь гибло тогда немало людей...То в котёл с кипятком кто-то свалятся, то в ролл под ножи затянет, а то тяжелый тюк сверху упадёт и насмерть придавит...всякое бывало...Всего уж не припомнишь...Сколько времени прошло...
Вот помню, как однажды оторвало руку машинисту Николаю Вдовенко...Начальство выдало ему небольшое пособие и уволило...Семья осталась без кормильца...Вот так было..."
( Из материала П.Идова" Малинская бумфабрика" К.1971.с.11-14.)
" Все наши слёзы мукой огневою
Падут на сердце - сердце запылает...
Пускай пылает, не даёт покоя,
Пока душа себя превозмогает...
Когда ж не хватит силы, если мука
Ударит в сердце бешеным ударом,
Тогда душа воспрянет от недуга
И ото сна пробудится недаром.
Она размечет все свои преграды,
Она заснуть, как прежде, не сумеет.
Она борться будет без пощады,
Она погибне или одолеет...
Победа или славная могила -
Одно из дву перед душой предстанет...
Какой бы путь нам жизнь не присудила -
Восстанем мы, когда душа восстанет .
Так будем плакать, братья! Знать, бесчестье
Ещё душа, томясь, превозмогает :
Пусть сердце рвётся, требуя возмездья,
Пусть не даёт покоя, пусть пылает ! "
( Леся Украинка )