…А потом была зима. Снег выпал только в январе, сразу после наступления нового года. Я дня на два ездил в Махачкалу. Просто уладить текущие вопросы, договориться об отсрочке по некоторым из них, в очередной раз убедиться, сколько человек поменяли свое отношение ко мне после «исчезновения» и сколько остались теми же самыми. Это было началом, с каждым разом последних становилось всё меньше.
Больше всего, наверное, убивало снисходительное, временами просто жалостливое отношение. А тут у папы случился первый и последний по настоящему кризис – ему стало плохо, перепад температур усугубил состояние. Несмотря на мои протесты, он самостоятельно, по сути, убежал от моего присмотра и вышел во двор. Снег! Ему необходимо было дотронуться до снега – холодного, из легких, плохо липнувших снежинок первого в году снега, но последнего в его жизни. В те же дни после долгого перерыва мне пришлось поехать на два дня в горы. Двенадцать километров по заснеженным склонам пешком прошел словно на автомате - сердце, мысли были далеко на равнины, а боль, усталость…
Чувствовал ли я вообще той зимой боль, усталость?! Новости, события одна трагичней другой, очередное решение тяжелее предыдущей в течение почти ровно, день в день семи месяцев приучили забыть о словах «устал», «больно». …Потом я ездил с Кудратом на море каждый вечер, редко выходил к берегу. Чаще просто ставил ноги на панель и глядя на зимнее море в сумерках курил молча. Ты же ведь уже сама знаешь, Кудрат всегда умеет молчать там, где следует, там, где звуки от слов превращаются в помехи для мыслей.
Потом была другая зима – холодная, к тому же уже ноябрь был в снегу. Мама в упор не хотела понимать, зачем мне, после четырех-шести часов работы в школе, надо, уезжать в город на вторую работу, ведь тех денег, которые платили в компьютерном центре, не всегда хватало даже на дорогу между селом и городом. Иногда и я задавал себе этот вопрос, но где-то интуитивно понимал, что мне это всё (постоянный контакт одновременно с целым залом компьютеров, разборы до самых маленьких плат машин, установки и переустановки систем, программ; работа с учащимися, которые часто на порядок были старше моих школьников, работа на исходе, когда всё говорится и делается механически, но так, как надо или хотя бы близко к тому, как надо) пригодится потом, после, когда всё утрясется окончательно, и я переберусь из этой школы. Несмотря на тяжесть, сложность того периода были там и свои положительные моменты – я начал ценить те редкие часы и дни, которые проводил дома, с семьёй.
…Недавно купил диск с коллекцией ОС. Просто удовлетворить прихоть - там есть те, которые уже лет 6-8 никто даже не ставит – пионер 95-ой, работяга 98-ой, ненавистный 2000-ый, симпатяга миллениум… Они словно родные, они словно ветерок из прошлого…
Помнишь, я рассказывал тебе о Рахе? О том самом, который как брат тогда…был. Так вот. Мы с ним лазили иногда по вечерам по всем кантором, где можно было достать хоть что-то свежее – от версий программ, ОС до запчастей. Мы часами и днями спорили иногда о том, о чём ныне я и не задумываюсь.
Боже мой, временами вспоминая те компьютеры, уровень развития сети, программы, которые возможно было достать в то время в Дербенте, сомневаешься даже, что было это всего лишь каких-то лет 6-7 назад. Веселое было время, хотя психологически, да и физически и тяжелое временами. Поверь, Раха и впрямь стоил того, чтоб называть его братом. Жаль, что мы так разлетелись в итоге…
Потом были наши зимы – первая и вторая. В километрах минут, слов, прогулок, тоннах снежинок и мегабайтах картинок. А третья?!
Странна, радостная, чудовищная, трагичная… Помнишь, как мы играли в снежки с Раюдинчиком и Джамой во дворе нашего ДОМа? Ныне, глядя на те фото – наверное, одни из самых любимых – мне кажется, что мы именно тогда совершили первый выдох того, что накопилось за те первые недели. И что-то в этих фотографиях есть особенное – и грусть, и детская радость, и снежинки, и льдинки на окне, и горы снега, и зимнее небо – коктейль из всего, что было рядом, было в нас самих той порой…
…Сейчас ты спишь в соседней комнате. Этой зимой вы с Джамой уже не одни. Спустя почти ровно семь лет эти стены вновь слышать голос человечка по имени Ахмед, с таким же взглядом и привычкой долго въезжать в окружающий мир после сна, как у того чьё имя он носит. Есть в этом что-то, что нам, видимо, понять не дано. Снова тихо идет снег, снежинки так долго думают, прежде чем коснуться до земли, словно знают, что век их недолог в этой местности. И я верю, что будет зима, в которой всё также лениво будет падать снег (говорят, Маха уже вся в сугробах!), я буду также целыми днями валяться то на одном, то на другом диване, стоящими в зале тет-а-тет, всё также ворчать на местные каналы. Но зима будет совершенно другая, там обязательно должен быть ещё голос маленькой королевы ДОМа, хотя бы имени которой в этих стенах явно сейчас не хватает.
Ведь зимы, на самом деле, сами по себе бывают такими же разными, как эти нежные снежинки – двух одинаковых не бывает никогда, иначе нам бы наскучила зима уже на второй раз.
зима 2009 г.