Глава 11 Сотворение клона с искуственным геномом

      
               
                Глава XI


Сотворение клона
с искусственным
геномом
Вилла Белуджи
/09.15.2010./19.30/

Белый туман в январе был похож на чашку пролитого молока на холст художника-авангардиста. Профессор Дэниэл Вертон не любил вставать рано, а тем более, если его кто-то принуждал к этому. Вот почему, стоя в семь часов утра в своем кабинете руководителя засекреченного института с чашкой кофе в руках, он испытывал легкое чувство досады, глядя в окно на белую мглу.
- Дэниэл, тут не о чем особенно думать. Мы должны через час вылететь в Рим. Этим людям нельзя отказывать, Ты же знаешь, что они с легкостью               могут заморозить финансирование нашей программы, и тогда нам придется проводить эксперименты в твоем гараже. Президенты приходят и уходят, а они по-прежнему дергают за ниточки, сидя в своих загородных домах в Вашингтоне. К тому же этот Сэм Крамер, который разбудил меня ни свет, ни заря, открывает дверь ногой в кабинет Хиллари, и я не думаю, что ему понравится твой ответ, - сделав глоток кофе, сказал конгрессмен Лари Картмелл, растирая пальцами левой рукой виски.
По его «помятому» виду и съехавшему набок галстуку сразу было видно, что он собрался на скорую руку, заменив получасовые утренние процедуры пригоршней теплой воды, которую он просто плеснул себе в лицо, чтобы проснуться. Он даже не стал вызывать водителя, а сам сел за руль и примчался к своему старому другу, благодаря стараниям которого и стал конгрессменом.
- Послушай, Лари, ты же сам себе противоречишь. Если этот всемогущественный Крамер разбудил тебя в пять утра и в приказном порядке настоятельно порекомендовал вылететь в Рим первым же рейсом, то значит, его разбудили в четыре.
- Ну да, что-то вроде того, а может и в половину пятого, - зевнув, ответил конгрессмен. Но, какое-это имеет значение, разве нам от этого легче?
- Неужели ты не  понимаешь, что раз они звонят ему из Лондона в десять вечера, зная, что Крамер находится в это время за океаном в третьей стадии глубокого сна, то им абсолютно наплевать, посчитает он это дурным тоном, или нет.
- Честно говоря, я сейчас припоминаю интонацию его голоса, и могу твердо сказать, что он был действительно слегка напуган, - кивая головой, согласился Картмелл.
- Я тебе все это говорю к тому, чтобы ты понял – с этими парнями в Риме шутить нельзя. Они захотят быстрых результатов, а мы вот уже два года бьемся над созданием искусственной клетки. Да, мы близки к цели, но все наши выращенные в лабораторных условиях простейшие бактерии микоплазма гениталиум живут не дольше трех дней.  Что мы им скажем, когда они поймут, что все далеко не так радужно, как мы до сих пор расписывали всему научному миру?
Конгрессмен нервно растер ладонями еще сонное лицо и открыл рот, чтобы что-то сказать, но затем передумал, поднялся с кресла и принялся ходить по кабинету, как леопард в клетке.
- Из-за нарушения распорядка дня люди стареют куда быстрее, чем от мифического загрязнения экологии, - сказал Вертон, давая понять своему другу, что его нервного поведение не способствует диалогу.
- Почему ты недооцениваешь себя? Ведь если ты сам не поверишь в то, что достиг успеха – никто тем более не поверит. К тому же, твои ученые действительно успешно внедрили новый геном в цитоплазму и создали разумные бактерии, способные самоуничтожаться при попадании в непредназначенную для них среду. Риски уже сведены до минимума, - вспылил Картмелл.
- Боюсь, Лари, что в данной ситуации кроме раздутых от важности щек нужно еще кое-что иметь. И это кое-что называется: «кон-крет-ные ре-зуль-та-ты», - растянул для убедительности Вертон.
- Хороший пиар - важнее хороших результатов, - огрызнулся конгрессмен.   
- Послушай, Лари, я занимаюсь наукой, а не пою в рок группе. Если нет доказательств, причем явных, многократно проверенных, то и нечего заявлять об успехе. По-другому в науке не бывает, черт побери! – ударив кулаком по столу, почти выкрикнул профессор Вертон.
- Успокойся, прошу тебя и возьми себя в руки. Вспомни, кто ты есть! Ты – Дэниэл  Вертон – гений нашего времени, на чьи исследования было потрачено больше четырех миллиардов долларов. До этого долбанного коллайдера в Церне твои проекты были самыми дорогостоящими в мире. Ни один ученый не получал такого финансирования, так что теперь ты смело можешь использовать свой авторитет. Любое твое заявление будет воспринято как аксиома, а пока они докопаются до истины, мы всегда сможем придумать с десяток весьма убедительных аргументов, объясняющих, почему твои искусственные клетки не хотят так долго жить, как хотелось бы. Лично я не вижу повода для паники. В конце концов, генетика – это не математика и все зависит от воли случая. Мало ли, что нужно этим хрупким клеткам?  Может сущий пустяк – повышенное давление воздуха, два-три градуса более низкой температуры, или одна капля глицерина, а может спермы взбесившегося кита. Мы не знаем! Это - всего лишь вопрос времени и инвестиций, а с деньгами, судя по тому, как Крамер был напуган, у этих парней в Риме все в порядке, - перешел на более настойчивый тон конгрессмен.
- Черт его знает, а может ты и прав, Лари. Всем известно, что создать компьютерную последовательность ДНК – это одно, а реально сотворить искусственный организм – это совсем другое. Но, с другой стороны, мы точно знаем, что это вполне возможно. Тем более что матушка природа практически сама до сих пор все делала за нас, и мы понятия не имеем, почему синтетические клетки вообще живут.
- Ну, наконец-то, я снова увидел проблеск разума в твоих глазах. Тебе надо просто признать тот факт, что приживление искусственно созданного генома  в бактерию происходит помимо нашей воли, и не зачем тут ломать голову, - облегченно вздохнул Картмелл.
- Три миллиарда. Мы будем просить у них, как минимум три миллиарда, - сцепив пальцы замком на затылке, произнес Вертон и продолжил, -  Я не думаю, что речь может идти о каких-то там бактериях, пожирающих ядерные или химические отходы. Этих парней интересует явно другое. Сотворение синтетического организма с заранее заложенными в него параметрами – вот, что им нужно от нас.
- Нет, нет, Дэн, стоп - это невозможно. Они  знают, что наши исследования частично финансируются министерством энергетики, и ФБР следит за каждым нашим шагом. Поэтому, если им нужны клоны хищников или кентавров, они бы обратились в «Матрикселл», или к немцам в «Файбер дженомикс» или, на худой конец, в  «Синтетик чайнаджен». К чему им такая засветка? 
- Да плевать они хотели на ФБР, ЦРУ и на все разведки мира вместе взятые. Ты же сам говорил, что даже этот Крамер их боится, а ведь он заходит к госсекретарю, как к себе домой. И почему ты говоришь о монстрах, почему ты боишься признаться в том, что их могут интересовать клоны людей, которых мы должны будем запрограммировать, например, на уничтожение террористических организаций?
Профессор Вертон тяжело вздохнул, проверяя паспорт и кредитные карты. Вытянув из верхнего отделения массивного сейфа пачку стодолларовых купюр, он засунул ее в правый боковой карман, даже не упаковав предварительно в конверт, и продолжил:
- Все эти басни, Лари, мы с тобой уже слышали и не раз. Сначала из их уст прозвучит вроде бы вполне благородная цель, а на деле иди знай, кого они еще захотят заставить нас клепать.
        - Окей, Дэниэл, давай не будем гадать. К вечеру все прояснится. Все что нам для этого нужно – это усадить наши задницы в самолет, который вылетает в Рим через полтора часа. Билеты я успел забронировать.   

               
                *           *           * 

       Шум заходящего на посадку вертолета оторвал Джино от тяжелых размышлений. С каждым прожитым после ритуала днем он все больше ощущал растущее в нем беспокойство из-за сделки, заключенной с дьяволом. Ко всем членам его тела вернулась крепость. Редкая седина потемнела, а на месте лысины теперь пробивались новые здоровые волосы.   
- Я буду беседовать с ними сама, - сказала Бетула, посмотрев на Белуджи холодным жестким взглядом.
Джино не стал возражать. Помимо того, что ему было абсолютно безразлично, договорится она с американским ученым или нет, он еще и побаивался ее. Тем более что после вчерашнего ритуала с оживлением утопленников из Алжира он еще не успел толком отойти, и все происходящее представлялось ему как во сне. Черный маг Бартанура со своими ассистентами поселился по настоянию Бетулы в дальнем гостевом крыле замка медиамагната, для того, чтобы три раза в день проводить магические обряды, направленные на защиту ее будущего ребенка – дьявольского отпрыска от могущественного колдовства Ордена Магистров. Трейтон не был в восторге от этой идеи, так как к этим троим, добавился еще и капитан Пиккарди. Он  нарядился точно в такой же черный костюм, как и странные клоны-водители «хаммеров» и теперь, обвесившись тремя пистолетами, неотступно как тень следовал везде за Бетулой, которая тоже носила все черное.
- Если количество обитателей вашего замка будет увеличиваться такими же темпами, то уже через месяц гостей просто некуда будет селить, - заметил Том,  увидев, как двое американцев вышли из вертолета с багажом, инстинктивно пригибая головы.
- Проведите их прямо к нам в кабинет, а вещи оставьте пока что у входа, - отдал Белуджи распоряжение дворецкому, оставив реплику Трейтона без внимания.
-  Скоро все будет по-другому, и мы все отсюда уедем. Мой сын должен родиться там, где для нас уже строят дворец. Он будет готов через три месяца, а за это время мы должны подготовить для него путь, - сказала Бетула.
Трейтон покраснел и, склонив перед ней голову, объяснил причину своего беспокойства:
- Чем больше людей окружает вас, тем сложнее за всем уследить. Тем более что каждый второй в наше время готов предать вас, и глазом при этом не моргнув. Все зависит не от сумы, а от ее количества. 
- К сожалению, но это так. Поэтому, мы и пригласили этих американцев. Нам нужны надежные слуги, запрограммированные на страх и уважение, - ответила Бетула, когда в кабинет вошел немного расплывшийся с годами профессор Дэниэл Вертон и не более стройный конгрессмен Лари Картмелл.
- Присаживайтесь господа, - предложил Белуджи, заняв место за столом переговоров. 
Бросив на них всего лишь один взгляд, он безошибочно определил, кто из них главный.
- Это лишнее, если возникнет такая необходимость, вас найдут и в Антарктиде, - отказалась от протянутых визиток Бетула, дав тем самым понять гостям, что они попали к весьма влиятельным персонам.
Заметив, что профессор Вертон и конгрессмен так и застыли с визитками в руках, дворецкий предложил кофе, скрасив тем самым  неловкую ситуацию. Дэниэл явно не привык к подобным приветствиям, поскольку даже президенты и другие власть имущие всегда с улыбкой на лице принимали из его рук визитки. Фреди налил в чашки кофе и, вежливо склонив голову, удалился.
- У нас нет времени на вступительную речь, поэтому давайте сразу перейдем к делу, - ледяным голосом обратилась к гостям Бетула.
Капитан Анжело Пиккарди открыл кейс. Вытянув из него прибор, похожий на большой хромированный фонарь он пробежал пальцами по сенсорной панели и установил его на полу по центру комнаты как вазу, чашой вверх. Бетула взяла в руки пульт дистанционного управления, и тут же из прибора вышел сноп полупрозрачного зеленого света, внутри которого проявилось голографическое изображение колонии новых рукотворных клеток, созданных в институте генетики Вертона.
- Сейчас я объясню вам, профессор, в чем именно заключается ваша ошибка, о которой вы догадываетесь, но боитесь в этом признаться даже себе. Ваши синтетические клетки с искусственно созданным для них геномом могут и должны жить долго, а сотворенный из них организм возможно - очень долго. Все его клетки без исключений будут постоянно обновляться. Вы станете первым ученым-генетиком на земле, который меньше чем за сутки вырастит в лабораторных условиях человека, с заранее заложенным в него геномом.  Причем ваш человек будет действительно разумным существом, а не безмозглым овощем Франкенштейна, что-то невпопад мычащим себе под нос. Он будет неукоснительно выполнять только то, что я ему прикажу. Но при этом, он никогда не перейдет запретную черту и будет до самого дня своей смерти предан мне и моему сыну.
Профессор и конгрессмен с легким оттенком беспокойства переглянулись. Они оба заподозрили, что у девушки далеко «не все дома», но все же Вертон решил, что окончательные выводы делать еще рано. Удивленно пожав плечами, он спросил: 
- Звучит почти фантастично, но если вы знаете больше чем я, тогда в чем же, простите, заключается смысл нашей встречи?
- Я бы попросила вас не лукавить передо мною, потому что я знаю, что вы все на свете отдадите за успешный результат ваших исследований, которые зашли в тупик и уже никогда из него не выйдут без нашей помощи.  Так же я знаю то, чего никак не могла знать. Вы ведь хотели попросить у нас три миллиарда, а мы дадим пять, и направим ваши усилия в нужное русло, чтобы вы не топтались на месте и в итоге не опозорились перед всем научным миром.
Профессор почувствовал, как холодок пробежал по спине. Он посмотрел на Картмелла, и увидел на его лице сильное удивление, вместо привычной «золотой маски короля Сипана», за которой он обычно скрывался во время переговоров.   
«Но каким образом, черт побери, это же невозможно. Неужели они установили прослушку в моем кабинете»? – подумал Дэниэл Вертон.
- В кабинете нет, а вот в ваших мозгах - да, установили, - спокойно ответила на его немой вопрос Бетула, как-будто речь шла о каком-то пустяке. 
- Вы, наверное, обладаете телепатическими способностями? – стараясь сохранять спокойствие, спросил профессор.
- И не только. Впрочем, у нас еще будет время поближе познакомиться, - ответила Бетула,  еще раз нажав на сенсор пульта дистанционного управления.
Голографическая проекция ожила. Трехмерное изображение синтетических клеток, впервые созданных в институте  Вертона, начало медленно вращаться по часовой стрелке, воспроизводя их трехдневную жизнь за минуту.
- Надеюсь вам хорошо видно, как цитоплазма на второй день начинает заметно темнеть, а сами клетки становиться все менее и менее подвижными, - обратилась Бетула к находящемуся в состоянии легкого шока профессору и продолжила, - К концу третьего дня проявляются необратимые изменения. Оболочка уже истончилась настолько, что едва удерживает клеточное вещество, а само ядро уменьшилось в размере почти вдвое. Одним словом, мы видим самую настоящую агонию, несмотря на то, что вы пытались подпитывать ваших «деток» глюкозой, полисахаридами и даже кофеином. Последнее, насколько я понимаю, уже было криком души, что вполне объяснимо для творческого человека. Хотя, по большому счету, вы всегда знали, в чем заключается истинная причина ваших неудач, но боялись в этом самому себе признаться.
Вертон решил стоять до конца. Взяв себя в руки, он зевнул, прикрыв рот рукой.  Закурив сигару, которой угостил его Джино, он выдержал классическую театральную паузу.  Выдохнув сладкий дым табака, он неохотно спросил, сделав при этом вид, что его интересует мнение этой девушки, взявшей быка за рога, постольку-поскольку:
- Ну и в чем же, по-вашему, я боялся признаться сам себе?
- Поместив в бактерию полностью переписанный генетический код, вы превратили ее в абсолютно новый, несуществующий в природе вид, который никогда не был запрограммирован вселенским разумом на жизнь. А то, что неестественно - неизбежно подлежит уничтожению. Это и есть самая обычная реакция любого организма на инородные тела.
- Но откуда у вас эта информация? Все исследования профессора Вертона строго засекречены и охраняются спецслужбами, - удивился конгрессмен.
- Да, мистер Картмелл, мы знаем. Но как я уже говорила вам, для нас не существует ничего тайного. Я даже знаю, что сегодня вы надели узкие розовые плавки, чтобы произвести впечатление на своего старого университетского приятеля. В данный момент в предвкушении встречи с вами, он надушился вашим любимым сладким запахом туалетной воды «Голубая рапсодия» и теперь, стоя перед зеркалом, корчит рожицы и репетирует томный взгляд. Но все же надо отдать вам должное. Оставаясь полигамным в свои пятьдесят восемь, вы никогда не афишировали свои сексуальные предпочтения и даже умудрились создать о себе впечатление эдакого «мачо на черный день» среди молоденьких секретарш комитетов Конгресса.
Картмелл  залился краской.  Ему нечего было ответить. Он начал по-настоящему бояться эту чересчур уверенную в себе дамочку и уже жалел, что попал в этот дом по настоятельной просьбе Стенли Крамера - одного из самых влиятельных людей в Америке.
 «Зачем же он меня подставил? Неужели я этому старику мало денег заносил? А если даже и так, то он сам должен понимать, что у нас не какая-то военная программа, где сам черт ногу сломит в попытке проверить, что куда потрачено. На генетических исследованиях, где все прозрачно - сильно не разгонишься. Нам просто не на что ставить коэффициент три, а то и четыре и сливать деньги в привычном для него объеме» – назойливо, как комариный писк сверлила мозг конгрессмена эта мысль.
- Помнишь, Лари, что я тебе говорил утром? Иногда все-таки нужно прислушиваться к мнению своих друзей, - посыпал ему соль на раны Вертон.
- Не расстраивайтесь раньше времени, профессор, мы вам кое-что сейчас покажем, и вы поймете, что это возможно самая важная в вашей жизни поездка, - успокоила его Бетула.
Пиккарди открыл боковую дверь, и вежливо попросил специалистов войти в кабинет. Молча, со знанием дела, два лаборанта в белых халатах вытянули из объемного кейса электронный микроскоп внушительных размеров и установили его на хромированный столик на колесах. Направив сигнал на прибор, проецирующий голографическое изображение, они открыли круглый стеклянный контейнер, в которых микробиологи выращивают штаммы бактерий и положили его на прозрачную подставку прямо под объектив микроскопа. Сфокусировав четкость изображения, лаборанты молча застыли, уставившись на проявившуюся в воздухе голограмму женской яйцеклетки.   
Из соседней комнаты вышел черный маг Бартанура в синем хитоне с разожженной кадильницей и двумя ассистентами с чемоданами в руках.
Белуджи уже не удивился, когда они принялись быстро и четко, как солдаты разворачивать знакомую ему ленту из свинцовых пластин с магическими знаками на ней вокруг стойки с микроскопом. Зайдя в круг, они замкнули его за собой, и резкий запах камфары тут же распространился по всему кабинету. Бартанура склонил голову перед Бетулой, дав тем самым понять, что они готовы.               
- Надеюсь, профессор, вы без труда узнаете по голограмме, которую выдает микроскоп, что именно сейчас происходит в стеклянном контейнере под его объективом? – спросила она ученого, на лице у которого появилась скептическая ухмылка, при виде всех этих приготовлений, показавшихся ему не более чем фарсом цирковых фокусников.
- На второй стадии мейоза формируется галлойдная остида и второе полярное тельце. Сливаются ядра сперматозоида и яйцеклетки, содержащие каждый свой генетический материал, образуя новые хромосомы и диплоидную зиготу. Все это входит в обязательную программу обучения студентов первокурсников, поэтому, что же здесь собственно удивительного может быть для меня?
- Не спешите. Смотрите, что будет дальше, - снисходительно улыбнулась Бетула.
Лаборант склонился со стеклянной трубкой в руках над микроскопом и на голограмме отчетливо проявился прокол стенки, через который в зиготу внедрили новый, искусственно созданный геном.
- Нет, нет. Что он делает? Надеюсь, это не то, о чем я подумал? - встревоженным голосом спросил профессор.
- А вы думаете, что мы пригласили вас сюда, чтобы сказку прочитать на ночь. Дальше будет еще интереснее, - улыбнулась Бетула.
Лаборанты отошли в сторону, уступив место Бартануре. Стоя в клубах воскурений, он раскрыл книгу ритуальной черной магии. Как только он принялся громко читать заклинания халдейских магов, ассистенты перерезали горло черному петуху и окропили вокруг мага кровью. Сизая дымка окутала стеклянный контейнер, в котором зарождалась жизнь. Гости из Америки почувствовали себя весьма неуютно. Все их внимание было приковано к изменяющейся на глазах голограмме.
Через минуту зигота разделилась на две клетки, затем на четыре, восемь, шестнадцать и так далее, образовывая вокруг себя бластоцисты, на что при обычных условиях потребовалось бы не менее двенадцати часов. Каждая бластоциста содержала в себе до ста клеток. Лаборанты добавили в контейнер питательную среду для развития эмбриона.
- Этого просто не может быть, плод развивается в геометрической прогрессии. Началась дифференциация тканей и закладка нервной системы, но это, как правило, происходит только на пятнадцатый день! – воскликнул удивленный профессор Вертон.
- Сейчас вы увидите, как начнут формироваться внутренние органы, а это, как вам известно, приближает нас к третьему месяцу беременности, - как ни в чем, ни бывало, сказала Бетула.
С начала оплодотворения прошло не более пяти минут, а эмбрион увеличился до трех сантиметров в длину и уже весил около сорока граммов. Потеряв дар речи, конгрессмен Картмелл нервно постукивал каблуками по мраморному полу. Округлившимися от изумления глазами он смотрел на то, как черный маг Бартанура переливал из чашы в чашу кровь жертвенного петуха над эмбрионом, которого лаборанты успешно погрузили в более объемный стеклянный сосуд емкостью в двадцать литров, с питательной смесью. Каждый раз, когда маг выкрикивал какие-то странно звучащие имена, Картмелл  начинал учащеннее стучать каблуками по полу, но это не могло отвлечь профессора Вертона от голограммы невероятно быстро развивающегося эмбриона. И только Джино Белуджи, сидя в своем кресле за письменным столом, вялым тусклым взглядом наблюдал за происходящим. Его уже вряд ли могло что-то вообще удивить. Он даже смирился с тем, что ему придется расстаться с третью своего состояния ради того, чтобы поставить на промышленные рельсы клонирование преданных Бетуле слуг.
«За пять миллиардов евро можно создать целую армию клонов. Зачем же ей столько? Может она решила объявить войну Америке? Впрочем, какая мне разница. Пусть делает, что хочет, раз уж она теперь Бетула Белуджи, лишь бы Хозяин был доволен», - подумал наместник дьявольской церкви. Джино отвернулся к окну, за которым утопал в лучах заходящего солнца его прекрасный ботанический сад. Он не желал больше смотреть на «чудовище» в колбе, у которого уже выросли лягушачьи лапки, и завернулся под ноги отвратительный хвост, как у рептилии.