Глава первая
"А в институте этому не учили" - подумала Инна, ныряя на переднее пассажирское сиденье автомобиля. А еще в институте, на юридическом факультете, который Инна закончила почти что с отличием и поступила в аспирантуру, не учили убирать с сиденья солнечные очки, перед тем как стремительно нырнуть под торпеду. Дорогущие очки брызнули стеклами под локтем девушки и оставили неглубокие, но болезненные царапины. Да, все-таки плохо учат в казахских институтах. По крайней мере, Инна, читавшая практически Цицерона практически в оригинале, допустила ряд серьезных промахов.
Стремительный нырок был мерой вынужденной, так как объект наблюдения неожиданно появился в опасной близости от машины девушки. Чертыхаясь и собирая осколки, Инна лежала, прижавшись к горячему кожаному сиденью, как испуганный заяц. Конечно же заяц, даже испуганный, не может позволить себе роскошь прижаться к кожаному сиденью автомобиля немецкой сборки, он может к этому только стремиться и тайно желать в глубинах своей заячьей души.
Пока объект наблюдения находился где-то рядом, телефон девушки заиграл мелодию приема смс. Извернувшись, Инна вытащили мобильник и заткнула разоравшийся агрегат. Смс прислал, как обычно, один массовик-затейник (так его почему-то окрестила девушка) из далекого российского города. "Как дела?" - вопрошал он, и Инна почувствовала поднимающуюся в душе бурю негодования.
"Как дела?" - зло подумала она. - Почему все мужики такие банальные? Неужели нельзя придумать что-то оригинальнее "как делов"?! Да какая тебе разница, как у меня дела? Ныкаюсь на переднем сиденье раскаленной машины! Устроит такой ответ? Нет? Вот и я так думаю. Потому что за ним последуют вопросы и дебильные шуточки, а я занята, занята, занята!!! Некогда мне! И уж тем более, не до тебя!"
Глубоко вздохнув, Инна не стала ничего отвечать на эсмэску, решив, что если придет еще одна, послать отправителя на три доступные всем буквы. Наблюдение за объектом необходимо было продолжить...
А между тем массовик-затейник из далекого города на северо-западе дружественного государства отнюдь не страдал повышенным любопытством и не из праздного интереса осведомлялся о делах подруги по переписке. Он имел очень веские причины беспокоиться и, отправив сообщение, метким движением бросил телефон на кровать, отточенным и красивым жестом выпил рюмку водки и закурил. Предчувствие опасности не отступало.
Молодой человек служил в разведке. Как и его прадед. Только в их семье умели так красиво и легко пить водку. Называли молодого человека Штирлицем - в честь заслуженного прадеда, на которого он был чем-то похож.
Ответа на смс не приходило, и Штирлиц постепенно озадачился проблемой спасения водоплавающих птиц в акватории Финского залива. Данная проблема взволновала его после вчерашнего пикника на диком пляже, состоявшегося, надо полагать, в честь великого русского праздника Пятницы.
В процессе пикника, сопровождаемого, безусловно, чтением стихов классиков, произошло стихийное и несанкционированное купание отмечающих в водах Финского залива, ставшее для Штирлица, помимо стихийного, крайне неожиданным. Купаться он не хотел и не собирался, но уж так получилось. Вот тогда и пришла ему в голову мысль, что будь он птицей водоплавающей, никто не озаботился бы его спасением.
- "Не отвечает, - догадался Штирлиц, вспомнив об Инне и посмотрев на молчавший уже около часа телефон. Подспудно лезла мыслишка, что водоплавающих птиц вовсе не надо спасать из воды, на то они, собственно, и водоплавающие. - Значит, либо занята, либо у нее есть дела".
Придя к такому выводу, разведчик и сам предался любимому занятию. Он очень тосковал по Родине. И хотя родился, вырос и жил он в городе на Неве, это не мешало ему со всей остротой и отчетливостью чувствовать ностальгию. Ностальгия была семейной - прадедушка долгое время служил в Германии и, напиваясь на первомайские праздники, пел с Мюллером революционные песни и до слез тосковал по далекому и родному берегу. А потом в Союзе с тем же Мюллером тосковал по берегу чужому и негостеприимному, ставшему ему вторым домом.
Штирлиц включил радио. Прадед любил слушать немецкие и советские марши и материться под них на разных языках. "Полиглот", всегда восхищался правнук. Но сейчас вместо маршей из динамиков полилась подленькая мелодия из "Розовой пантеры".
Штирлиц вышел из дома и сел в машину. Ему захотелось проветриться в любимой кофейне.
Инна подняла голову, осмотрелась и с тяжелым вздохом перевела тело в горизонтальное положение. Объекта нигде не было.
Заведя машину, находиться в которой стало совсем уж невозможно из-за давящей жары, девушка на максимум выставила кондиционер и устало откинулась на сиденье. Оставаться здесь больше не имело смысла. Было досадно и обидно - из-за собственной нерасторопности проторчать впустую полдня!
Из колонок доносилась подленькая мелодия из "Розовой пантеры".
Отследить перемещение объекта вновь не удалось. Завтра предстоит опять торчать у этого дома. В институте такому не учили. Да и не могли на юридическом факультете учить основам наружного наблюдения.
А Штирлица учили. Поэтому он бросил машину у метро, покурил, проверяя, нет ли хвоста. Он курил и думал, что прадед по Берлину ездил на Мерседесе, дед - на танке. А он, русский разведчик, у себя дома может позволить только "Ниву".
- "Развалили страну, сволочи, - зло подумал Штирлиц и, метнув окурок мимо урны, спустился в подземный переход.
Штирлицу всегда нравилось ездить в метро. В метро было очень просто уйти от слежки. Однажды в столице иностранной державы, с запутанной и сложной схемой метрополитена, Штирлиц так умело срубил хвост, что заблудился. И только отыскав своих "топтунов", обрадовался им, как родным, и попросил показать ему дорогу в гостиницу, в которой они после выпивали за сотрудничество разведок.
Посетители кофейни, в которую направлялся Штирлиц, тоже почти все были разведчиками. Причем из самых разных уголков мира.
Многие страны считали удобным и выгодным платить девушкам-баристам за всякого рода информационные услуги. В ходу была сложная система шифров, позволяющая предупреждать и снабжать разведчиков информацией посредством принесенных напитков. Например, если девушка приносила эспрессо, это означало, что явка провалена, и разведчику нужно немедленно покинуть страну. Если латте - сиди спокойно, тобою пока не занялись. И так далее. Разведчики прекрасно знали друг друга, знали, кто на кого работает, но старательно изображали, что они не знакомы. Некоторые даже демонстративно отворачивались, несмотря на совместные посиделки накануне.
Штирлицу было лень учить все эти шифры и коды. Он усвоил только один, написанный мелким шрифтом на последней страничке служебной инструкции. Кофе назывался "моккачино", и его заказ говорил, что в нелегкой жизни разведчика произошло какое-то важное и радостное событие: присвоение ордена или звания, свадьба или рождение ребенка. Поэтому к напитку бесплатно давали "мерзавчик" водки.
Штирлиц пил моккачино каждый день. По всем параметров выходило, что в свои двадцать шесть он был многодетным генералиссимусом.
Штирлиц вошел в кофейню с ласковой улыбкой. Его любили работающие там девушки, и он это знал. Потому что он был своим, русским разведчиком. Любили, несмотря на пьяные дебоши. Уважали и ценили, но в кредит не отпускали. Это всегда очень огорчало Штирлица.
Однако куда большее огорчение постигло разведчика у барной стойки - моккачино убрали из русского меню. Это означало, что родная разведка больше не наливает. То ли нет денег, то ли жаба задушила окончательно.
- "Сволочи", - подумал вслух Штирлиц.
А в это время в далеком Казахстане Инна шпилькой открывала дверь. Получалось не очень. Потом она вспомнила, что подруга дала ей ключи от этой квартиры. Еще позже - что это была ее квартира. Весь день насмарку.
"Сволочи", - вновь вслух подумал Штирлиц. Настроение было испорчено. Собственно, оставалось только два варианта его улучшить - устроить драку или разоблачить французского шпиона, тем более, что шпион представлял собою весьма хорошенькую девицу.
Но Штирлиц не стал делать ни того, ни другого. Он достал кошелек и заказал бутылку водки. "Все равно ведь пропью", - честно рассудил разведчик, отдавая последнюю купюру.
Накушавшись, Штирлиц заснул. Он знал, что ровно через сорок минут он проснется, и в кофейню войдут двое не менее трезвых русских разведчика и вынесут его похмеляться. Это тоже был шифр, означающий, что завтра нужно явиться в Центр. По возможности трезвым. Близилась очередная командировка.
По дороге домой Штирлица остановили гаишники. Штирлиц гаишников не любил. Дело в том, что он боялся автомобилей и, чтобы не было страшно, всегда ездил пьяным. Поэтому, выпав из машины, долго тряс перед гаишниками корочками разведчика и прадедушкиным удостоверением участника ВОВ, которое завсегда имел при себе. Прадед, крепкий еще мужик неизвестного возраста, был не чужд склонности перепрятывать все документы, какие находил в квартире, а документов всегда было много, и Штирлиц мог часами переворачивать дом вверх дном, чтобы в итоге найти пропавший мандат, щедро измазанный тушенкой. Впрочем, помимо героического прошлого и маразматичного настоящего, у прославленного предка была по крайней мере еще одна выдающаяся черта - прадедушка получал пенсию по нескольким паспортам, в том числе и по немецкому, в марках, с доплатами, как ветерану СС.
Штирлиц настолько не любил гаишников, что измывался над ними долго и беспощадно. В конце концов, он заставил майора ГИБДД тащить себя на карачках домой, пел при этом развеселые песни и понукал гайца подпевать ему басом. У майора, правда, был жиденький тенорок, но Штирлица это не смущало. "С таким животом у тебя должен быть бас! - кричал он. - И акустика, как в Мариинке!" Откуда Штирлиц знал, какая в Мариинке акустика, наутро он и сам не мог бы сказать. Проезжавшие мимо автолюбители клаксонами поддерживали импровизированное представление.
Домой Штирлиц вернулся поздно. На кухне сидели дед с прадедом. Ужинали. Оба были уже достаточно хмельны - Штирлиц это смекнул, так как на прадеде была форма штандартенфюрера СС, а дед, боевой офицер и танкист, тряся именным пистолетом и скрипя кирзачами, клялся пристрелить фашистскую гадину.
- Алкоголики, - резюмировал Штирлиц и, не раздеваясь, рухнул в прихожей.
Глава вторая.
Инна опять следила за объектом. Темные очки, платок и папина "беретта" в сумочке делали ее совершенно неотразимой в собственных глазах, загадочной и опасной. Образ этот был отнюдь не случаен - Инна подрабатывала частным сыском.
Подобное хобби началось для девушки с необходимости отследить собственного парня, насчет которого завелись нехорошие подозрения. В итоге подозрения подтвердились, а Инна поняла, что слежка - занятие крайне увлекательное. К ней стали обращаться подруги с просьбами выяснить, чем занимаются их вторые половинки в свободное время, и вскоре девушка набила руку на выведении неверных парней на чистую воду.
Вот и сейчас одна знакомая попросила Инну проверить своего нового ухажера на предмет верности и преданности линии партии - хотя все твердили, что он лапочка и просто не может быть мерзавцем-изменником. Мужчина действительно казался лапочкой, но...
Что-то выдавало в нем человека абсолютно неправильного. Может быть то, что каждый вечер в пять часов он пил чай и рассказывал подруге, как прошел его день, а после ужина позволял себе не более трех коктейлей и соблюдал это правило неукоснительно, даже по пятницам. Он всегда хорошо выглядел, стильно одевался, от него приятно пахло дорогим парфюмом, да и ругался он как-то не по-нашему, а на отдыхе в Турции свободно говорил по-английски с каким-то странным акцентом, какой не дают в казахских школах. Будильник на его телефоне играл всегда "Боже, храни королеву".
Сопоставив все эти странности, подруга пришла к выводу, что у него кто-то есть. Возможно, даже любовница.
Объект вышел из дома, и Инна, убрав помаду, завела машину. Рядом уже долгое время крутился какой-то парень, искоса поглядывавший на Инну. Наконец, он, видимо, набрался смелости, постучал в окошко, и когда Инна опустила стекло, спросил:
- Девушка, а девушка, а чего вы здесь делаете?
- Трамвая жду, - ответила Инна.
- А здесь трамваи не ходят. Вам на остановку надо. Хотите, провожу?
- Овец своих провожай, - холодным тоном сказала девушка, и парень поник, как увядший цветок.
Объект сел в свой автомобиль и тронулся. Инна тронулась следом.
Она не видела, что парень, с которым она разговаривала, подошел к припаркованному рядом микроавтобусу и сказал в салон: "не, ну я пытался, а чего она, это самое?.." Из окошка передней двери высунулась рука и дала парню подзатыльник.
В Центр, или Разведывательное Управление, Штирлиц явился иссине пьян и слегка выбрит.
Он стоял перед кабинетом полковника и торопливо жевал жвачку, полагая, что запах - это единственное, что может выдать его не совсем трезвое состояние. Как сильно он ошибался, разведчик понял, когда отошел от стены, и в глаза ему бросился старый паркетный пол. Поднявшись, Штирлиц схватился за дверную ручку и постучал.
- Войдите, - после некоторой заминки послышался голос полковника.
Штирлиц вошел в кабинет. Полковник, бледный и слегка опухший, правым локтем соседствовал на столе с початой бутылкой водки, к которой он, видимо, временами прикладывался, но недостаточно часто, потому как сейчас он внимательно смотрел на Штирлица и был явно не в духе.
- Что надо сказать, когда входите в кабинет начальства?
Этого Штирлиц не знал и мог только импровизировать.
- Здрасте, - нашелся он.
- Вообще-то, "по вашему приказанию прибыл", - рявкнул полковник. - Вы что, пили?
- Водку, - ответил Штирлиц.
- Я вас не спрашиваю, что вы пили, я спрашиваю, пили ли вы.
- Никак нет, товарищ полковник!
- Тогда отпустите дверную ручку и садитесь, - полковник указал на стул. - Что вы делаете?!
- Отрабатываю технику передвижения по-пластунски, товарищ полковник, - с пола отозвался Штирлиц. - В условиях боя может пригодиться.
- Это правильно, - кивнул полковник и достал второй стакан - для Штирлица. - Поправимся.
Этим он дал понять, что можно расслабиться. Выпив, полковник многозначительно произнес:
- Родина вновь призывает нас отдать священный долг. Вернее, не нас, а вас.
"Какая же бедная у нас Родина", - подумал Штирлиц, - Все время в долгах".
Полковник продолжил:
- Ты засиделся уже в Питере, да и ситуация так интересно сложилась, что... Короче, знаю я, что с некоторых пор общаешься ты с одной девушкой по интернету. В том числе, в рабочее время. Я бы сказал, в основном в рабочее время. А у нас трафик!
- Да я... - начал было Штирлиц, но полковник, подняв руку, не дал ему закончить, хотя Штирлиц хотел сказать лишь "да я в гробу вас видел вместе с вашим трафиком".
- Не о том речь сейчас. Главное... - полковник поискал что-то глазами и нахмурился, - главное, что я не могу найти дело с твоим заданием и легендой... - Полковник порылся на столе, заглянул во все его ящики. - Ты посиди пока, я его, наверное, у генерала оставил. - Сказал он и вышел из кабинета.
Инна уже двадцать минут ехала за машиной объекта. У нее сложилось впечатление, что ухажер подруги едет без какой-либо цели, он петлял и плутал по улицам Семска, нигде не останавливаясь и никуда не торопясь. Инну это начало уже раздражать.
На перекрестке объект неожиданно ушел на красный. Девушка рванула было за ним, но справа мчался Камаз...
"Козел" - пришла Штирлицу смс из Казахстана. У разведчика потеплело на душе - Инна думала о нем. И сразу же другая - "Извини, это не тебе. Как делишки?".
Штирлиц не успел ответить, как его делишки, потому что в кабинет, гремя ведром, вошла старенькая уборщица, баба Катя.
Баба Катя всем рассказывала, что она долгое время служила в разведке и была радисткой. Никто ей не верил. Кроме Штирлица. Штирлиц вообще по натуре был человеком доверчивым.
- А, здравствуй, касатик, - улыбнулась Штирлицу баба Катя.
- Здравствуйте, баба Кать, - ответил Штирлиц.
- Ну что, сидишь?
- Сижу...
- Задание ждешь?
- Жду, баба Катя.
- А ну-ка, касатик, руку дай. Погадаю тебе, судьбу скажу. И ноги подними заодно - протереть надо.
Уборщица взяла руку Штирлица в свою и стала изучать хитросплетения линий разведчика.
- Ой, яхонтовый мой, - запричитала она, - плохи дела-то. Дорогу вижу дальнюю, да за казенным интересом. Девушку вижу рядом, красивую, светловолосую, низенькую такую...
"К пигмеям отправят, не иначе", подумал Штирлиц.
- Опасность вижу. И от девушки, и от мужчины - а от кого беда хуже, не скажу, сам все скоро поймешь. И ждет тебя...
- Баба Катя! - с порога сказал вернувшийся полковник. - Задачу Штирлицу я и сам поставить в состоянии! Вы б лучше пол подмели!
- А чего его подметать-то? Твои орлы с утра уж кителями обтерли, глянь как блестит!
Полковник опять начал судорожно рыться в бумагах на столе.
- Дело ищешь? Так вон оно, я его, как прочла, под ножку стола сунула, чтоб не шатался.
- Баба Кать, ну просил же ничего не трогать!
- Извини, Мишаня, привычка. Я ведь и сама в разведке служила, когда ты еще дитем неразумным ползал. С тех пор, правда, почти ничего и не переменилось...
- Баба Кать! Шли бы вы лучше... в коридоре прибрались!.. А нам со Штирлицем надо закончить.
- Ой, важные какие все стали! - вскинулась баба Катя. - Сталина на вас, иродов, нет!
Это была ее любимая шутка. Никто на нее не обижался, потому что знали, что, во-первых, под халатом уборщица носит парабеллум с выгравированной надписью от самого Иосифа Виссарионовича, а во-вторых, если на каждого по Сталину - это ж где столько Сталинов взять? Да и говорила баба Катя всегда совершенно искренне.
Когда баба Катя ушла, а Дело совместными усилиями было достано из-под стола, полковник приступил к постановке задачи.
- Руку дать? - спросил Штирлиц.
- Зачем? - не понял полковник.
- Мне по руке больше понравилось задание получать. Романтичней как-то.
- Отставить, - сказал полковник. - Слушай сюда: есть в Казахстане град Семипалатинск, а в граде том... Тьфу ты! Баба Катя совсем голову заморочила!.. Короче, в городе Семипалатинске в настоящее время действует агент британской разведки экстра-класса. Не знаю, что он там забыл, но Казахстан - важная для нас дружественная республика. Казахские контрразведчики контролируют его перемещения - им, сам понимаешь, не нужно даже маскироваться особо, все, мягко говоря, друг на друга похожи. Так вот, в процессе контроля, когда был уже одобрен план мероприятий по задержанию агента, неожиданно появился некий новый фигурант. У этого фигуранта, скажу я тебе, фигура и впрямь неплохая... - полковник мечтательно посмотрел в потолок и вдруг сказал сам себе - Отставить! Короче, некая девушка стала осуществлять наружное наблюдение за агентом. Этот факт совершенно сбил с толку наших казахских друзей. Твоя задача - выяснить цели и мотивы поведения этой девушки. Любой ценой. У казахов этого не получилось. Ну и конечно, помочь им обезвредить британского разведчика. Знаю, не твоя специфика, но есть одно важное обстоятельство, о котором мы ранее говорили. Понимаешь, по какой-то случайности та Инна, с которой ты переписываешься, и наша загадочная девушка - одно и то же лицо. Она тебе, кстати, ни о чем таком не рассказывала?
- Нет, - ответил Штирлиц, мыслями бывший далеко-далеко от кабинета полковника. Он думал, что, если они встретятся, как ему объяснить все то, что он наплел Инне про себя. - Правда, несколько раз она уезжала среди ночи по делам, но я решил, что у симпатичной девчонки может быть сколько угодно дел среди ночи...
- Да, - вздохнул полковник и наполнил стаканы. - Давай выпьем за твой успех. А операцию я решил назвать "Розовая пантера".
- Почему "розовая"? - спросил Штирлиц, во всем ухватывавший самую суть и предпочитавший ясность до мельчайших деталей.
- Потому что пантера, - по-военному исчерпывающе ответил полковник.
Вообще Штирлиц не любил слово "операция". Оно вызывало воспоминания о посещении им хирургического отделения в курортном городе Анапа.
В тот единственный день отпуска, когда разведчик был практически трезв и мог передвигаться самостоятельно, он повредил руку. Сильно. Пришлось ехать в больницу, где его сразу же направили на операцию.
Медсестра, готовившая разведчика к хирургическому вмешательству, попросила его снять штаны и рубашку.
- А штаны-то зачем? - вырвалось у Штирлица. - Что вы мне оперировать собрались?
- Снимайте всю уличную одежду. Останьтесь в трусах и носках. У нас в операционной все должно быть стерильно.
Штирлиц сильно засомневался, что его носки добавят операционной стерильности. Однако действовать начал согласно полученной инструкции. Обнажились трусы с серпом и молотом - подарок Бормана прадеду на день рождения. Сзади красовалась гордая надпись: сделано в Рейхе для выдающегося русского разведчика, полковника Исаева. Почесывая надпись, Штирлиц прошел в операционную.
Хирург сказал сразу, что спирта в больнице мало - давно не завозили. Поэтому обеззараживать будут только йодом. У Штирлица это, конечно, вызвало глубокие подозрения относительности искренности хирурга, а еще - относительно его трезвости.
- Я русский разведчик и офицер, - холодно произнес Штирлиц. - И не допущу нецелесообразного расхода стратегического продукта. Не волнуйтесь, доктор, смазываться будем исключительно изнутри.
Взгляд хирурга потеплел - он узнал родную душу, тоже мучимую похмельем. И кивнул сестре - неси, мол.
Выпив, хирург начал размашисто, словно вдохновленный художник, намазывать руку Штирлица йодом.
- Закройте глаза, а то попадет, тогда и глаза лечить придется, - предупредил он.
Как только Штирлиц закрыл глаза, здоровенная капля йода упала аккурат на левое веко.
- Попало, - сообщил Штирлиц радостно. - Жжётся.
- Я ведь просил - закрыть!
- А я и закрыл! - возмутился Штирлиц. - Все равно жжётся.
- Сестра, дайте ему тампон какой-нибудь, что ли, - сказал доктор.
- И спирту,- попросил разведчик. И после паузы, - Теперь закусить. Спасибо.
Что было дальше, Штирлиц помнил смутно. И вовсе не из-за наркоза, потому что операция проводилась под местной анестезией.
Зато на следующий день рука сильно ныла и канючила: "больно, хозяин, надо выпить". Вот почему Штирлиц не любил слово "операция".
- Потому что пантера... - вновь по-военному сказал полковник.
- Вот ее фотографии, - полковник вытащил из Дела несколько снимков. - Хотя, ты их наверное уже и так до дыр засмотрел. Красотка, да?
Штирлиц очень не любил, когда кто-то сально смотрел на девушку, на которую он сам смотрел не менее сально. Поэтому украдкой он взял со стола початую бутылку водки, намереваясь двинуть ею полковника по голове и сигануть в окно, прихватив секретные документы, но вовремя вспомнил, что он не в Берлине сорок пятого, полковник - не Айсман, а сам он - не тот Штирлиц. Да и кабинет полковника находится на третьем этаже Управления, а портить дедовские кирзачи Штирлиц не хотел. К тому же и не было здесь никаких секретных документов.
- Билеты и легенда тоже в Деле. Изучишь потом. Вопросы есть?
- Ура! - тоже по-военному, как ему казалось, ответил Штирлиц, никогда не учивший Уставы, ненавидящий их всей душой и попросту их не знавший.
- Теперь далее. Деньги. Как говорится, получите и распишитесь.
Из-за случившихся недавно "разоблачений русских шпионов", Штирлицу сильно урезали командировочные. Расписавшись в ведомости приема наличности, Штирлиц с укором взглянул на полковника. Тот лишь пожал плечами. Он и сам знал, что этих денег Штирлицу хватило бы только доехать до вокзала. А его прославленному прадеду - лишь дойти до выхода из Управления, потому как под лестницей первого этажа располагалась рюмочная.
- Мы все понимаем, - проговорил полковник, вытаскивая из-под стола пакет, звяканьем откликнувшийся на свое перемещение, - поэтому собрали кое-чего в дорогу.
Благодаря содержимому пакета прощание выдалось долгим и теплым. Под конец полковник по-отечески обнял Штирлица и пожелал разведчику удачи, а Штирлиц даже проронил слезу - он опять начал сильно тосковать по Родине...
- Девушка, а что это вы за мной ездите?
Инна вздрогнула. Объект как-то незаметно подобрался к ее машине слева. Девушка посмотрела на него: мужчина улыбался белоснежно и с долей снисходительности, но все же очаровательно и мягко. Инна поправила волосы и улыбнулась в ответ.
- Да, кстати, Штирлиц, давно хотел спросить, - окликнул полковник Штирлица, качавшегося на пороге кабинета. - Почему у тебя на страничке в интернете не ты, а фотография обезьяны?
- Есть мнение, что мужчина должен быть немного красивей обезьяны. Вот я и появлюсь такой, чуть красивей... - ответил Штирлиц.
Как известно разведчикам всего мира, запоминается только последняя фраза. Так что, если бы Штирлица спросили, зачем его вызывал полковник, он ответил бы - поговорить об обезьянах. А полковник, в свою очередь, искренне был убежден, что разговаривали они об относительности красоты Штирлица.
Глава третья.
- Я агент британской разведки, - пьяно пробормотал агент британской разведки.
Инна тонко улыбнулась. Она привыкла, что парни несут всякую ахинею, лишь бы ей понравиться. Улыбнулась настолько тонко, насколько это позволило количество выпитого - употребляли наравне, и девушка сама уже смотрела на мир несколько изумленным взглядом, не омраченным мыслями и полным первозданной чистоты.
После обнаружения Инна приняла приглашение объекта отправиться в ближайшее кафе и прояснить неловкую ситуацию со слежкой. В ее голове мгновенно созрел план - напоить суженого подруги и в легком разговоре выведать страшные тайны его похождений налево - если таковые были. А если не были - не беда, Инна прекрасно умела моделировать ситуации, в которых они, эти похождения, случаются. В собственной неотразимости, а также в том, что подруга не такая уж и близкая, девушка была уверена на все сто. К тому же делалось это все исключительно для ее, подружкиного, блага. Если объект устоит - честь и хвала, молодец, самое сильное искушение в жизни выдержал, и Инна доложит своей любимой подруге, что он невинен аки агнец. Не устоит (что ближе к истине, полагала девушка) - и зачем он тогда, спрашивается, такой нужен?
Инна взяла со столика розу чайного цвета, купленную по пути объектом и вновь улыбнулась - обворожительно и маняще.
Штирлица иногда заносило. Иногда его заносило в автобус, иногда - в вагон метро, но чаще всего Штирлица заносило домой. Заносило Штирлица случайными прохожими или нарядом милиции.
На этот раз Штирлица занесло на вокзал. Счастливая случайность, учитывая, что поезд на Астану отправлялся ровно через двадцать минут.
Сверившись с билетами, Штирлиц буквально затрясся от негодования: Управление оплатило проезд в плацкартном вагоне. Заметь это раньше, в кабинете полковника, разведчик поднял бы настоящую бучу. Но теперь пылать праведным гневом было поздно, и Штирлиц под настороженным взглядом проводницы понуро вошел в вагон.
В проходе между местами он шел осторожно, словно по палубе гибнущего "Титаника".
- Молодой человек, вы пьяны? - Над усевшимся Штирлицем возникла проводница. - Почему вы качаетесь?
- Так ведь тронулись! - недоумевая, ответил разведчик, повертев головой.
До отправления поезда Санкт-Петербург - Астана оставалось еще пятнадцать минут. За это время Штирлиц трижды выходил покурить, пять раз спотыкался и падал, из них четыре раза поднимался самостоятельно. После пятого сокрушительного падения он так и остался лежать, целуя родной питерский перрон, но на помощь пришла все та же проводница. Она подняла разведчика и провела его на место, тыча зачем-то в глаза декольте. Штирлиц морщился, но взгляда не отводил.
А в это время Инна по всем правилам дознавания "колола" агента британской разведки. Она уже добыла кучу ненужных сведений - вплоть до номера мобильного телефона Её Величества королевы Елизаветы II, но в этой кучи мусора всё никак не хотел заблестеть золотой самородок измены.
"Что ж, - вздохнула Инна, - придется опять моделировать". О том, что у нее самой есть молодой человек, любящий ее страстно и который, возможно, не оценил бы ее методы моделирования, девушка не думала. Работа была для нее превыше всего.
Штирлиц знал, что в Казахстане осталось не так много русских. Поэтому пить начал еще в поезде. К его глубокому огорчению никто из соседей не поддержал его в этом деле, и Штирлиц откровенно скучал. Он без конца выходил покурить, так что старушка-соплацкартница не выдержала и, неодобрительно поправив очки, заявила:
- Молодой человек, простите, но вам не кажется, что вы слишком часто курите?
Штирлиц на секунду задумался, подбирая менее оскорбительный ответ.
- А вас это сильно... беспокоит? - отыскал он в мозгу синоним, прошедший бы цензуру.
- Я всегда переживаю за здоровье молодых людей. Вы его абсолютно не цените.
- Знаете, я тоже переживаю, что так много курю, - доверительно произнес Штирлиц. - А когда я переживаю, я нервничаю, а когда нервничаю - то курю еще больше... Замкнутый круг получается, вы не находите?
И пока старушка в задумчивости посасывала дужку очков, Штирлиц умотал в тамбур. Там его ждала большая удача - он наткнулся на собутыльника, и даже не просто наткнулся, а наступил. Поднявшееся тело представилось Максимом и посетовало на общее утомление организма и отсутствие достойной компании.
Штирлицу Максим сразу понравился. Особенно его виртуозное умение вставлять в каждую фразу ёмкое слово "нах". А когда Максим сообщил, что может пить, не пьянея, и что не помнит ни одного случая, когда он был бы пьяным, его очарование в глазах разведчика воспарило на невероятную высоту.
После второй бутылки из запасов разведчика нечаянный товарищ и теперь уже друг начал выдавать какие-то потрясающие вещи. Он долго и путано объяснял, что существует некий тайный орден, охраняющий какую-то страшную тайну, название которому позабыл, а помнит лишь, что он как-то связан то ли с Сионом, то ли с Синаем.
"Сионисты, - подумал Штирлиц. - И тут они".
Проблема сионистов взволновала Штирлица с тех пор, как сосед по лестничной площадке отказался дать ему в долг, ссылаясь на кризис, безработицу, Сергея Дроботенко и прочие факторы и проблемы, разрушающие Россию. У Штирлица же таких проблем никогда не было - как, впрочем, и денег.
- Так стало быть, ни один простой смертный не посвящен в эту страшную тайну? - спросил он, отвлекая себя от мыслей о марамое-соседе.
- Ни один, - кивнул головой собутыльник. - Только Максим Геннадьевич.
- А кто этот Максим Геннадьевич?
- Максим Геннадьевич - это я, - скромно ответил попутчик, но от дальнейших расспросов свинтил в объятия Морфея.
Тихонько, чтобы не разбудить, Инна достала фотоаппарат и сделала несколько снимков спящего агента британской разведки, а потом, выставив автотаймер, сфотографировалась сама на его фоне. Завтра она заштрихует лицо и прочие части тела, по которым ее можно было бы опознать, и предоставит подруге полный и исчерпывающий отчет о похождениях коварного изменника. Довольно улыбаясь, Инна задремала.
Штирлицу, напротив, не спалось. Вернувшийся в мир живых Максим скрашивал его досуг и, кроме того, был очень полезен тем, что на каждой остановке он отправлялся в крестовый поход за бутылкой, сопровождающийся одой герою в исполнении Штирлица, и с каждым последующим разом возвращался все позднее и позднее относительно момента отправления поезда. Штирлица очень веселило наблюдать за его неловким и одышливым бегом.
- Извините, мне срочно нужно в туалет, - хотел прошептать русский разведчик, но прошептать не получилось, зато получился наконец настоящий командный голос.
Штирлиц вернулся из туалета, задумчиво напевая: "Невозможно рассчитать траекторию струи" на мотив известной песни "А-студио". Его отчаянно жег стыд, но он был слишком пьян, чтобы это осознать.
Около двух ночи Штирлицу захотелось есть. Еды с собой он, разумеется, не брал. К счастью, запасливый попутчик выудил из сумки банку каких-то консервов и открывалку, которой пользовался совершенно неумело. Общая неуклюжесть и замедленность его движений начала сильно раздражать Штирлица. Он зашипел в голос: "Быстрее! Я помру сейчас с голода!" Открывание консервов длилось минут пятнадцать, за это время несчастный попутчик узнал о себе много нового, а с другого конца плацкарта не очень вежливо поинтересовались - слушай, а когда ты нажрешься, ты наконец успокоишься?" Штирлиц встрепенулся."Очевидно, вы не ленинградец. Ленинградец никогда бы не позволил себе тыкать незнакомому человеку. Понаехали тут!"
Плацкарт тщетно пытался уснуть, пока Штирлиц с аппетитом уплетал консервы.
Проснувшись с легкой головной болью и британским агентом под боком, избавившись от первой и выпроводив что-то мычавшего второго, Инна уселась за составление отчета, периодически отвлекаясь на смски от Штирлица. Тот, судя по всему, еще не ложился, и был, как обычно, пьян. Штирлиц писал, что едет в Семск и у них будет возможность встретиться. На это Инна равнодушно пожала плечами и вновь с головой погрузилась в работу - компромат получался донельзя красочным и убедительным.
Штирлиц обладал феноменальной памятью на лица. Поэтому наутро, оглядывая попутчиков по купе, пытался вспомнить, когда и при каких обстоятельствах уже встречался с ними.
- "Агенты? Шпионы иностранных государств? - думал он напряженно,- Наши контрразведчики? Нет, не похоже... Тогда кто?.."
Странно, но единственного знакомого лица, а именно лица Максима Геннадьевича, в вагоне не наблюдалось. Возможно его забрали те самые сионисты, о которых он говорил накануне. Тогда следующим будет Штирлиц - ведь теперь он тоже приобщился к страшной тайне загадочного ордена.
"Ничего, мы еще посмотрим, кто кого" - подумал Штирлиц и с нежностью погладил любимое оружие - отравленный шуруп, который завсегда носил в кармане.
Но никто за ним так и не приходил, и Штирлиц, успокоившись, погрузился в роман "Живые и мертвые". Судя по названию, книга была про зомби, и разведчик ждал, когда же они появятся в повествовании. Через несколько минут Штирлица сморил здоровый сон.
Проснулся он до безобразия трезвым. Его запасы спиртного давно исчерпались, а поезд упрямо мчался вперед и не желал останавливаться. Чтобы скоротать время Штирлиц раскрыл Дело с легендой.
По легенде выходило, что был он уроженцем Петропавловска, казахом по национальности, и звали его Дархан Уткелбаевич Ибраев. Как это выговорить, а уж тем более соотнести с арийской внешностью, Штирлиц не знал. "Опять придется импровизировать", с тоской подумал разведчик.
Импровизаций он не любил. Однажды его отправили в Сенегал, и Штирлиц поначалу пришел в восторг от задания и, особенно, от названия страны, так как в душе был отъявленным сенегалом, но когда ему выдали банку гуталина и поручили намазываться им каждое утро, пыл разведчика несколько поугас. Тогда Штирлиц выкрутился, взяв псевдоним Робинзон Крузо и на ходу придумав легенду о потерпевшем кораблекрушение моряке, хотя оценить, насколько убедительной она получилась, Штирлиц не смог, так как по-французски не говорил напрочь.
Инна тоже не любила импровизаций. Но в этот раз импровизировать не пришлось - подруга отреагировала согласно ожиданиям, разревевшись в точно рассчитанный момент, и так же по плану заказала водки. Девушки сидели в кафе, и Инна чувствовала, что ей не мешает слегка поправить здоровье. Выполнение подругой этого пункта плана как нельзя кстати отвечало потребностям организма девушки. Она даже испытала к подруге что-то вроде благодарности.
Ну а после, получив конверт с оговоренной суммой, Инна отправилась по магазинам. Ничто не омрачало ее солнечного настроения.
Бледный агент британской разведки следил за перемещениями Инны, судорожно цепляясь за руль. Несколько казахских контрразведчиков следили за агентом.
И только Штирлиц пока ни за кем не следил. Его поезд прибыл в Астану, и разведчик отправился на автовокзал, чтобы на автобусе добраться до Семска. В Астане был вечер, и в пути ему предстояло провести всю ночь.
Штирлиц вспомнил, что Инна рассказывала, как однажды спала в этом маршруте, и как парень, сидевший рядом, всю ночь героически терпел ее ворочания и попытки улечься на обоих сиденьях сразу. А утром разбудил завтракать. "Добрый", сказала тогда про него Инна.
Штирлицу с попутчиками не повезло. Его никто не разбудил на завтрак, а весь автобус смотрел на него недобро покрасневшими глазами.
- Крепко же я спал, - вслух подумал Штирлиц.
- Поздравляю, - сказал сосед. - А вот больше никто не спал. Мало того, что вы храпели, это еще можно понять, так вы еще и лунатик. Бегали по салону, руками размахивали, пили водку и все норовили выйти покурить из автобуса на полном ходу, а нам вас, понимаешь, приходилось ловить. При этом вы еще выражались нецензурно.
Ничего из этого разведчик не помнил.
- "Климат такой, - подумал он, - память отшибает напрочь. Неужели я и вправду все это делал? А зачем же они меня ловили? Выпрыгнул бы - хотя б поспали. И откуда я взял водку, если после поезда купил коньяк? Значит, все в автобусе из контрразведки. Надо уходить".
По счастью, автобус уже прибывал на станцию в Семске. Штирлиц подхватил портфель и стремглав выскочил на улицу.
"Стыдно стало",- подумали пассажиры.
"Не дождетесь", - подумал русский разведчик и офицер.
Он поймал такси и поехал в гостиницу. Водитель-казах по-русски говорил, но с заметным акцентом. "Китаец, наверное" решил Штирлиц.
Глава четвертая.
Телефон Инны заиграл мелодию вызова и высветил имя звонившего. Звонившим был Штирлиц.
- Здорово! - приветственно воскликнула девушка в трубку, которая, после секундной заминки разродилась голосом Штирлица. Товарищ по переписке сообщил, что приехал в Семск и, если Инна не против, предложил встретиться. В принципе, возражений не было и, получив данную информацию вкупе с указанием места и времени встречи, далекий в плане географии и недалекий в других отношениях товарищ отключился.
Когда Штирлиц впервые услышал голос Инны, в его груди даже ёкнуло сердце - а туда ли он попал? Голос был с хрипотцой и неожиданно низкий - что не совсем сообразовывалось с заявлением девушки о своем росте в 154 девчачьих сантиметра.
"Это, надо полагать, рост в холке" - догадался Штирлиц и вернулся в эфир.
При встрече Штирлиц, конечно же, оправдал худшие ожидания. И уж тем более он не выдерживал никакого сравнения с красивым, стильным, чисто выбритым и элементарно опрятным агентом британской разведки. Но с другой стороны, агент подарил Инне всего одну розу, Штирлиц же ввалился в кафе хоть и пьяный, но с охапкой цветов, которой периодически отмахивался от наседавшего комарья. А нетрезвое свое состояние вполне мило и искренне объяснил нервами перед свиданием со столь красивой девушкой.
Так что Инна решила повременить с вердиктом относительно товарища Штирлица и посмотреть, что будет дальше. К тому же встреча их носила чисто дружеский характер без каких-либо намеков на обязательства.
Двое людей, полагал Штирлиц, впервые встретившихся друг с другом, имеют не так уж много тем для увлекательной беседы, и потому разведчик сосредоточился на изучении меню и выборе кушаний. Вскоре стол буквально ломился от обилия тарелок с закуской и запотевших графинов, а Инна сидела, поджав губы, и, когда принесли последнее блюдо, задала Штирлицу вопрос, в котором он явно почувствовал усмешку:
- А у тебя деньги не кончатся?
Невольно девушка опять допустила мысленное сравнение Штирлица с агентом британской разведки. Тот сразу предупредил - платить каждый будет за себя сам. Штирлиц же ничего подобного не говорил, что характеризовало его положительно.
Русский разведчик от такого вопроса даже поперхнулся. Он был свято уверен, что банкет на правах принимающей стороны оплачивает девушка, поэтому и заказал столько еды - с расчетом умыкнуть часть с собой в гостиницу. Теперь гордость его была уязвлена, и Штирлиц ощутил острое желание повыпендриваться.
- А с чего им вдруг кончаться? Сейчас решим. - Он набрал номер одного состоятельного знакомого, скорее, собутыльника на пару раз, нежели приятеля.
- Алло, привет, - сказал Штирлиц, - Слушай, дружище, я поиздержался немного, можешь выслать мне пару тысяч долларов?
- Мужик, а ты кто? - изумление на том конце было неподдельным, и Штирлиц понял - начни он сейчас представляться, авторитет его упадет, словно озимые по осени.
- А, хорошо, перезвоню. Ага, давай, - скруглил разговор Штирлиц и набрал другого знакомого.
На этот раз Штирлица узнали, но с ходу послали в одном очень далеком направлении.
Слегка обескураженный, разведчик, стараясь не терять лица, прокричал "Алло! Слышишь меня?" в коротко загудевшую трубку и даже бросил ее на пол со словами "Ну что за связь?!"
Больше желания выпендриваться не возникало.
К счастью, неловкость ситуации скрасил вошедший в кафе курьер международной службы доставки.
- Кто здесь господин Алекс? Вам посылка из России от господина Юстаса.
Штирлиц напрягся. Прадед так и не научился шифроваться. Курьер вручил Штирлицу посылку, она была довольно увесистой, и Штирлиц убрал ее под стол.
- Ты что, даже не откроешь? - удивилась Инна.
Штирлиц вздохнул и полез за посылкой. В ней лежало березовое полено и записка - "Помни о Родине, внучок".
"Прадед так и не научился отправлять ММС”, - догадался Штирлиц.
- Роскошный подарок, - засмеялась Инна.
- Уж всяко лучше твоих сережек, - прямо ответил Штирлиц.
Британский шпион проскользнул в кафе и уселся за дальним столиком. Инна ужинала в компании какого-то мрачного типа, поглощавшего блюда с невероятной быстротой.
Агента очень тревожили снимки, что показала ему теперь уже бывшая подруга, и на которых он был запечатлен в объятиях посторонней девицы. Эти фотографии необходимо уничтожить.
Инна недоуменно перевела взгляд с кушающего Штирлица на стрелки часов. Вчера к этому времени британский агент уже вовсю исходил комплиментами, говоря, например, что аромат ее духов просто сводит с ума и еще немного – и он окончательно потеряет голову. Штирлиц же на провокационный вопрос, как он находит ее духи, со свойственным ему тактом ответил, что найдет их в темной комнате с закрытыми глазами, так как их слишком много, и вообще, что его тошнит. Это была истинная правда, Штирлица действительно тошнило, но Инна почему-то обиделась.
А русский разведчик все ел и не знал, как приступить к выполнению задания. Наконец он вытер руки о скатерть и произнес:
- Знаешь, мы с тобой общаемся уже давно, кстати, неплохо общаемся, многое друг о друге знаем и прочее, и я хотел бы задать тебе один крайне важный вопрос…
«Ну вот, - с тоской подумала Инна, - сейчас он будет делать мне предложение…»
- Этот вопрос волновал меня долгое время и рано или поздно я был вынужден спросить тебя… Скажи, где здесь туалет?
- Там, - несколько ошарашено указала девушка, - по коридору налево.
Штирлиц проследовал в обозначенном направлении, по пути размышляя, как бы тонко и ненавязчиво поинтересоваться, какого рожна Инна следит за агентом британской разведки.
А между тем этот самый агент воспользовался отлучкой Штирлица и подсел к девушке.
- Привет.
- Ой, приветик, - удивилась Инна.
- Буду краток. Снимки.
- Какие? – захлопала ресницами девушка, лихорадочно просчитывая пути отступления.
- Не придуривайся. Для чего ты все это затеяла, меня не волнует. Отдай карту памяти с фотографиями и мы разойдемся, как в море корабли.
- Ах, вот ты как значит - протянула Инна. – А я-то думала, соскучился, забыть меня не можешь. Столько красивых слов наговорил – и пропал…
Агент британской разведки поморщился и повторил:
- Снимки.
- А знаешь, - задумчиво проговорила девушка, - я ведь вообще-то здесь с парнем. Он человек ревнивый, нервный и не любит, когда ко мне подсаживаются всякие… И кстати, - луч озарения коснулся светлой Иннулиной головки, - карта памяти у него.
Внезапный порыв ветра свидетельствовал, что агент поверил и промчался в сторону туалета. С меня хватит, решила девушка и покинула кафе.
Штирлицу очень не нравилось, когда незнакомые психи хватают его в туалете за грудки и, прижав к стене, рычат про какие-то снимки. Но, присмотревшись, Штирлиц понял, что ошибался. Этот псих был ему знаком. Перед русским разведчиком стоял во плоти не кто иной, как известнейший британский шпион, а по совместительству – цель его нынешнего задания.
- Гони карту памяти, - коротко приказал британец.
Если бы Штирлиц не знал, кто перед ним стоит, он бы решил, что это обыкновенный гоп-стоп.
- А с каких пор агенты британской разведки промышляют разбоем? – с усмешкой спросил он. – Неужели казна ее Величества опустела? Зарплату задерживают?
От этих слов агент опешил настолько, что отпустил воротник. Как правило, шпионы видят коллегу за версту, и что-то во взгляде Штирлица навеяло ему мысль об их принадлежности к одной гильдии.
- Кто вы такой? – вопросил он, нахмурившись.
Штирлиц тоже принял негласную среди разведчиков игру в вежливость.
- Ха! Этого я вам ни за что не скажу.
- Да? В таком случае задумайтесь, что может помешать мне здесь и сейчас переломать вам все кости?
- Боюсь, только ваша гуманность и любовь к роду человеческому, - предположил Штирлиц.
- Спешу вас расстроить, ни первого, ни второго во мне нет.
- Нет?
- Нет, - подтвердил британский агент, для убедительности закатывая рукава.
Штирлиц, как назло, оставил монтировку в гостинице.
- Увы! – воскликнул он. – Вам не повезло – я здесь с девушкой.
- Здесь – это в туалете?
- Нет. Вообще здесь. В кафе. Ни один джентльмен не устроит драку в присутствии дамы.
Для самого Штирлица подобное обстоятельство никогда не было серьезным препятствием, но агент британской разведки заколебался.
Покашливание в районе правого борта привлекло внимание Штирлица – официант принес последние новости из общего зала.
- Простите, - сказал он Штирлицу, - ваша спутница ушла, уверив, что вы оплатите по счету. Моя смена заканчивается, могу я получить расчет прямо сейчас?
На подобное хамство Штирлиц реагировал автоматически.
- Пошел вон! Я русский разведчик, офицер, мой прадед – ветеран СС и Герой Советского Союза, и я не собираюсь платить!
Некоторая горячность характера и словесная невоздержанность частенько служили Штирлицу плохую службу. Вот и сейчас он за секунду выдал врагу совершенно секретную информацию, на добывание которой в обычных условиях у того ушло бы лет двадцать. Впрочем, оправдывал себя Штирлиц, бочком продвигаясь к выходу, все в Берлине знали, кем был его прадед, но прадеда это нисколько не смущало.
- Вы никуда не уйдете, пока не отдадите мне фотографии, - заявил британский шпион и преградил путь.
- Вы никуда не уйдете, пока не заплатите, - уточнил официант.
Штирлиц примирительно поднял руки.
- Господа, давайте соблюдать очередность. О каких фотографиях вы говорите? - обратился он к агенту разведки.
- О тех самых, на которых я... Вы прекрасно знаете, о каких!
- Допустим, - не стал спорить Штирлиц. - А почему вы уверены, что они у меня?
- Ваша девушка на это тонко намекнула.
- Даже так? - удивился разведчик. Известие о том, что у него появилась девушка, несколько озадачивало. - Какая именно? - уточнил он на всякий случай.
- Инна, - ответил британец. - Маленькая блондиночка с огромными голубыми глазами. Перестаньте морочить мне голову! Вы прекрасно ее знаете!
- Да, - подтвердил официант. - Именно она ушла недавно, сказав, что вы оплатите счет.
Штирлиц глянул на него раздосадовано. Всем было бы лучше, если бы этот малый не столь усердно исполнял свои обязанности.
- Значит так, - проговорил русский разведчик, - даю вводную. Фотографий у меня нет. Денег тоже. Всем спасибо, все свободны.
- Так дело не пойдет! - вскричал официант.
- Присоединяюсь к вашему протесту, - улыбнулся британец. - Если можно так выразиться, сливаюсь с ним в экстазе.
- Я сейчас позову охрану!
- А зачем нам охрана? - спросил британский агент. - Мы и вдвоем прекрасно управимся. Вы беритесь за его правую ногу, я, так и быть, ухвачусь за левую, ну а дальше - а дальше мы переворачиваем тело и трясем до выпадения из него объектов нашего поиска - карты памяти для меня, и денег - для вас.
- Господа, но это варварство какое-то, - пробормотал Штирлиц.
- Готовы? Тогда за дело!
Не успели эти слова прозвучать, как мир предстал для Штирлица мешаниной каких-то тел преимущественно казахской наружности.
"Контрразведчики", догадался Штирлиц, глядя, как британца с официантом осторожно укладывают на пол.
Пользуясь создавшейся суматохой, русский разведчик выскочил на улицу, подошел к припаркованному микроавтобусу и сердечно поблагодарил казахских друзей за помощь. Те посоветовали ему не мешкать, ибо продержать британского шпиона в неволе долго не смогут - по их собственному меткому выражению, не позволит высокий уровень юридической культуры-мультуры.
Штирлиц принял информацию к сведению и поспешил прочь.
Инна долго не брала трубку, но разведчик обладал терпением удава и настойчивостью суслика и в конце концов услышал раздраженное "да!!!"
- Необходимо срочно и серьезно поговорить.
- Я занята.
- Это в твоих же интересах, - ввернул Штирлиц красивую фразу из какого-то кинофильма. - Разговор пойдет о шедеврах фотографии.
- Ну хорошо, приезжай, я дома, - после длительной паузы ответила девушка.
Через полчаса Штирлиц прибыл. Вообще-то ехать ему было от силы минут пять, но разведчик никак не мог выговорить название нужной улицы, и после каждой неудачной попытки с ним случалась форменная истерика, заканчивающаяся высаживанием его из такси.
Глава пятая.
- Привет, - сказала Инна. – Соскучился что ли?
- По тебе я скучаю столь же сильно, как по мороженому за пять копеек и чуть меньше, чем по водке за рубль двадцать, - галантно ответил Штирлиц, войдя в квартиру.
С огромным трудом Инна промолчала на этот сомнительный комплимент.
- Могу я рассчитывать, что ты меня чем-нибудь угостишь?
- Можешь.
- Угостишь?
- Нет.
«Похоже, она не в духе» - смекнул разведчик.
- Ладно, черт с тобой, - сказала девушка. – Чего изволите?
- А есть кофе, но такой, чтобы давления не повышал? А то выше некуда.
- Не держим.
Штирлиц кивнул.
- Так я и думал. Тогда давай обычный с молоком и «скорую помощь».
- Ты только за этим пришел? – спросила девушка с плохо скрываемым бешенством. – Рассказать пару дебильных шуток?
- Понял, - вновь кивнул Штирлиц. – Обойдемся без предисловий. Усаживайся поудобней – вот хотя бы сюда. Так, это мы скинем. – Пара подушек отправилась с дивана на пол. – Ничего, что я так по-хозяйски?
- О, нет, люблю, знаешь ли, когда мне указывают в собственном доме.
- Хорошее качество. Правильное. Итак… - встал Штирлиц в позу рассказчика и в лицах поведал обо всем: о том, кто он на самом деле, о роде его занятий, об агенте британской разведки и их встрече в туалете кафе.
- Исходя из сказанного выше, мне нужно увидеть эти фотографии, - заключил Штирлиц.
Инна слегка покраснела.
- Тебе я их не покажу.
- Почему?
- Это не важно. Не покажу – и точка.
- Что же на них такого? – хмыкнул разведчик. – Агент с девицей легкого поведения? Так этим сейчас никого не удивишь.
Инна почему-то вспыхнула:
- И вовсе даже не легкого! Много ты знаешь! Если я… блин, то есть она не привыкла себе в чем-то отказывать, это ее личное дело! И вообще, это не тот случай!
Разведчик поскучнел.
- Ну, с такой фактурой агента мне не прижать, - вздохнул он. – Девицы – это, конечно, хорошо, но недостаточно для высылки из страны. А ведь скоро он будет здесь, причем в весьма расстроенных чувствах. И в своем расстройстве наверняка захочет надавать мне по лицу, а мужик он крепкий.
- Да, мускулы у него что надо, - согласилась Инна.
- Увы! – продолжал Штирлиц. – Крутить романы холостому мужчине не возбраняется.
- А ты уверен, что он холостой? – вдруг спросила девушка. – Может у него в этой его Англии жена есть. И ей будет точно не по себе, получи она эти снимки.
Штирлиц поднял брови – голова у Инны была действительно светлая во всех смыслах слова, а где-то впереди замаячил огонек надежды.
- То есть ты предлагаешь…
- А почему бы нет? – воскликнула девушка. – Коль уж твои хладные останки вскоре будут разбросаны по углам моей квартиры, имею я право на маленькую месть? За квартиру, конечно, - уточнила Инна. – Мне ведь потом ее убирать и ремонтировать. Вот только как нам выйти на его жену?
- Стоит попробовать, - воодушевился русский разведчик. Он по натуре был альтруистом и многое делал просто так – без всякой для себя выгоды.
В итоге в Центр ушла шифровка:
«В целях обеспечения выполнения задания прошу срочно установить номер мобильного телефона супруги агента 007. С приветом, Штирлиц, то есть Алекс».
- Хочешь чаю? – спросила Инна. После рассказа разведчика настроение у нее улучшилось. – Советую попробовать печенье, пока еще есть чем жевать. Сама испекла.
- Ты вот об этом говоришь? – достал Штирлиц из кармана пакетик с печеньем. – А его хотел с собой взять…
- А ты оптимист…
Они попили чаю. Потом еще. Наконец, когда разведчик начал было присматриваться к бару, в котором явно стояла водка, пришел ответ из Центра:
"Юстас - Алексу. Штирлиц - ты осел. Пиши номер: х-хх-х-хх-ххххххх".
Разведчик выжидательно посмотрел на девушку.
- Ну что? - спросил он.
- Отправляем, - решительно сказала Инна.
Она взяла телефон и с помощью хитрых манипуляций поместила в него фотографии, так и не показав их Штирлицу. Вскоре снимки ушли в Британию вместе с текстом:
"Уважаемая миссис Агент британской разведки! Полюбуйтесь, чем занимается Ваш супруг в свободное от семьи время. Доброжелатель".
Вообще концессионеры не были уверены, что получатель читает по-русски, но фотографии говорили красноречивее любых слов.
- Однако наш друг задерживается, - после минуты молчания в память почившей ячейки британского общества произнес Штирлиц. - Да, кстати, Иннуль, ты - гений. Теперь мне будет не так обидно прошибать головой стены.
- Спасибочки, - улыбнулась девушка.
Наконец в дверь позвонили, и Инна, стащив Штирлица с подоконника, отправила его открывать. На пороге стоял агент британской разведки собственной персоной с двумя младенцами на руках.
Что-то в сознании Штирлица переклинило. Фото они отправили с час назад, а за это время супруга британца никак не могла успеть выслать тому детей и уведомление о разводе.
- Ну проходите, коли приперлись, - гостеприимно сказал русский разведчик. - Только ботинки снимаем, чай не дома. Тапочки вот.
- Тогда может и ты разуешься? - спросила подошедшая Инна.
Штирлиц только покачал головой.
- Это чревато. Скажите, а они ведь, надеюсь, - кивнул он на мирно посапывающих младенцев, - не мои?
- И не мои, - добавила девушка.
- Короче, не наши, - подытожил Штирлиц.
- Нет, - с приглушенным счастьем ответил британец. - Они мои. Я их только что усыновил. Или удочерил - я пока не проверял.
- Похвально, похвально, - одобрил русский разведчик.
- Я безмерно рад, - промолвил агент, - обрести, наконец, полноценную семью. О детишках я мечтаю уже много лет, и вот теперь по утрам меня будет пробуждать их звонкий смех и веселый топот маленьких ножек!
Подобной пытки Штирлиц не пожелал бы врагу, но он промолчал, заключив, что британец изрядно под мухой.
- Вы ведь не женаты? Нет? Женитесь, не теряя времени, и поскорее рожайте! Могу стать крестным.
- Учтем, - кивнула Инна.
- Куда их можно пристроить? – спросил агент британской разведки, баюкая младенцев.
- Бросай на диван, - ответила девушка.
- Не протекут? – осведомился Штирлиц.
- Да не должны, - как-то без особой уверенности сказал британец. – Они вроде в подгузниках. Знаете, сегодня же я подаю в отставку! – оторвавшись от созерцания детишек, поделился он. – А то стар я уже с пистолетиком бегать!
- Вам пистолеты дают? – поразился Штирлиц.
- Да! Будь они прокляты! Орудия смерти! Но теперь все! Семья, любовь и мир – вот мои новые боги.
Штирлиц с Инной переглянулись. Потоки счастья, что излучал британец, заставляли их смущенно переступать с ноги на ногу и чувствовать себя вурдалаками на праздновании Рождества Христова.
- По воскресеньям я буду гулять с ними в парке, - продолжал агент, - а как подрастут – кататься на велосипеде, играть в футбол и объедаться сладкой ватой, брать сынишку с собой на рыбалку… Вот его, - ткнул он в одного из младенцев. – Или нет – его. Не важно, потом разберусь. Я стану лучшим в мире отцом!
Британский агент смахнул некстати выступившие слезы.
- Вы же видите, как я счастлив! Я готов даже признать, что вы победили! Русская разведка победила агента 007! Мне плевать! Я ухожу от дел. И потому прошу вас, прошу по-человечески: отдайте фотографии. Нельзя допустить, чтобы их кто-нибудь увидел.
- Э-э-э, - протянула Инна. – Боюсь, есть одна маленькая проблемка. А вот, кажется, и она, - сказала девушка, так как у агента зазвонил телефон.
- Да, любимый? – по-русски проворковал британец, снимая трубку.
У Штирлица глаза увеличились в разы и догнали бы размерами глаза Инны, если бы у нее не произошло того же самого.
- Любимый? – тихонько переспросил Штирлиц. Девушка смогла только неопределенно пожать плечами.
- Что?.. – возопил вдруг агент британской разведки. – Нет, Джорджик, нет!.. Меня подставили!.. Я не виноват! Подожди, не бросай трубку! Я объясню! Нет!..
Но муж (или жена?) агента 007 отсоединился.
- Так, - зловеще сказал британец, и у Штирлица екнуло сердце от недобрых предчувствий. – А вот за это придется ответить.
- Ваш супруг говорит по-русски? – спросил Штирлиц, отпрыгивая за кресло.
- Да, - сосредоточенно проронил агент. – Он грек и долгое время отдыхает в России. Но это к делу не относится. Идите сюда, жалкий вы трус!
Агента британской разведки обучали лучшие мастера рукопашного боя. Штирлиц этому мог противопоставить только пятерку по физ-ре в аттестате средней школы, и он избрал тактику уклонения.
- Как, кстати, поживает ваш супруг? – кружа по комнате, осведомился русский разведчик.
- Вполне сносно, особенно если учесть, что он занял диаметрально противоположную жизненную позицию, - проговорил британец, стремясь ухватить Штирлица. Попытка не удалась, и он продолжил, - Если раньше он меня безумно любил, то теперь столь же страстно ненавидит.
- Милые бранятся – только тешатся, вы не находите? – ускоряясь, произнес Штирлиц.
- Возможно, - согласился агент 007. – А еще возможно, я приду на ваши похороны. Проклятье!..
Со стороны британского агента было довольно неосмотрительно наступать на выпавший из кармана русского разведчика шуруп.
Глава шестая.
Агент охнул и осел на пол.
- Хорошая мысль! - одобрил его маневр Штирлиц. - А то, признаюсь, я совсем запыхался.
Британец молча начал выкручивать шуруп, а Инна, наблюдавшая за творимым безобразием в сторонке, взяла слово:
- Давайте все немного успокоимся. Я вовсе не против того, чтобы один из вас свернул другому шею, но поскольку первая кровь уже пролилась, предлагаю вернуться за стол переговоров.
- Я только "за", - с готовностью поддержал ее Штирлиц. - Послушайте слова мудрости!
- Подкаблучник, - буркнул агент, однако спеси в его голосе заметно убавилось.
- А вы в таком случае... подботиночник!.. - сказал Штирлиц и увернулся от пущенного в него шурупа.
- Как говорит мой папик, - продолжала девушка, - из любой ситуации есть как минимум два выхода.
- Я с радостью пожму руку этому достойному человеку, - встрял русский разведчик.
Инна наградила его не очень ласковым взглядом.
- Что мы имеем? - рассуждала она. - Ситуацию очень неприятную, но все же решаемую.
- Да, - согласился британец. - И я с большим удовольствием внял бы твоим советам, не будь ты сама причиной этой ситуации.
- Не будем попрекать никого ошибками прошлого, - свеликодушничал Штирлиц.
- Не будем, - сказал агент. - Тем более что шуруп...
- Откровенно говоря, я был уверен, что он отравленный...
- ... нанес мне в известной степени увечье...
- ... просто однажды он впился мне в подошву, и я посчитал это покушением...
- ... от последствий которого я предпочел бы обезопасить себя...
- ... а, согласитесь, покушаться на жизнь разведчика можно только отравленным шурупом.
- ... тем более сейчас, когда я стал отцом. Пускай даже отцом-одиночкой...
Отчаянный девичий крик прервал оба монолога.
- Мужики!!! Хорош болтать! Вы только этим и занимаетесь! У меня от вас голова скоро лопнет!
- Но на нем наверняка полно болезнетворных бактерий!..
На такое заявление Штирлиц обиделся:
- Если на нем и есть бактерии, то это наши, питерские бактерии, а они, как известно, действуют на организм исключительно благотворно - повышают интеллектуальный и общекультурный уровень...
Что-то прорычав, девушка отправилась за медикаментами. Она принесла бинт, вату и бутылку водки.
Штирлиц оживился.
- Перебьешься, - огрызнулась Инна, смочив вату водкой.
- Ай, щиплет, - пожаловался агент 007, смазывая ранение.
- Ну все? - с раздражением спросила Инна, поглядывая на мужчин сверху вниз. - Закончили? Давайте может быть вернемся к нашей проблеме? Есть какие-нибудь предложения?
Штирлиц кашлянул.
- Признаюсь, для меня данная ситуация является удивительной. Я никогда прежде не выгораживал мужика, с которым, как думает другой мужик, я спал, и который является законным супругом этому второму мужику...
- Я с ним не спала, - устало произнесла девушка. - Между нами ничего не было.
- И быть не могло, - подтвердил британский агент. - Мне приходилось лишь держать марку - ну там, говорить комплименты и прочее, а самое главное - уснуть в нужный момент.
- Тогда тем более вам должно быть обидно, - сказал Штирлиц британцу. - Ладно, Иннуль, тащи сюда ноутбук, будем звонить многоуважаемому супругу. Устроим ему пресс-конференцию.
- И что мы скажем?
- А что мы можем сказать? Поступим, как поступают настоящие мужчины - свалим все на женщину.
После некоторых колебаний агент согласился. Колебания были вызваны отнюдь не нежеланием переложить вину на девушку, он сомневался, насколько это получится убедительным. Девушка же была совсем не в восторге от предложенного плана.
- Ну хорошо, - прошипела наконец Инна. - Но только ради того, чтобы вы оба умотали отсюда.
- У меня есть одно условие, - сказал Штирлиц, глядя на агента. - Если дело выгорит, вы обещаете покинуть страну и напишете мне в этом расписку.
Британец задумался.
- Все равно мне придется уйти в отставку, - рассудил он. - Я ведь теперь отец-одиночка, а детям нужны внимание и забота. Возможно, мне предстоит работать грузчиком по ночам, чтобы оплатить им няню, но, - заметив, что Инна сворачивает ноутбук, поспешил он закруглиться, - считайте, мы договорились.
Крепкое рукопожатие разведчиков оформило сделку чести, а девушка в это время вызвала на разговор супруга британца.
- Джорджик! - воззвал агент 007 к появившейся на экране физиономии супруга. - Выслушай нас!
- Ну говорите.
Агент ухватил Инну за рукав.
- Вот! Это она во всем виновата! Она все подстроила, зараза! Я с ней не спал, меня скомпрометировали! Честно-пречестно!
Джорджик, не подавая виду, будто его хоть немного в чем-то убедили, осмотрел собравшихся.
- А ваше лицо кажется мне знакомым, - нахмурился он.
- Ну да, - зарделась Инна. - Я ведь отправила вам неотредактированную фотку...
- Да не ваше, с вами-то все понятно. Вот ваше, молодой человек.
- Мое? - слегка удивился Штирлиц. - Признаюсь, и я вас где-то видел...
Сидя за тысячи километров в роскошном кресле роскошного особняка Джордж вдруг хлопнул себя по лбу:
- Елки-палки! Ну-ка вспоминай! Лето 2010, Витязево, Паралия! Ну?
- Э-э...
- Гитара, коньяк "Лезгинка" и скамейка перед гостиницей? Песни до утра?
- Жорик! - воскликнул Штирлиц. - Да тебя не узнать, ты так изменился!
Супруг британского агента потупил взгляд.
- Я сейчас практически не пью... А без коньяка выгляжу так себе, он мне необходим... Однако, - улыбнулся Джордж, - скажи лучше, это ты все устроил? Твоих рук дело, каналья?
- Моих, - скромно ответил каналья.
- Фух... - облегченно вздохнул Джордж. - Тогда понятно! Ну слава Богу! Значит, порядок! Конечно, ты скомпрометировал моего муженька, ты ведь русский разведчик! Конкурент, так сказать.
- А откуда ты знаешь? - насторожился Штирлиц.
- Откуда? - расхохотался Жорик. - Да ты же на каждом углу об этом кричал!
И старые приятели пустились вспоминать отпуск, вернее, ту его часть, которая умудрилась отложиться в их памяти.
В это время один из младенцев, оказывается, проснулся и, не желая бодрствовать в одиночестве, толкнул другого. И теперь детишки просили чего-то непонятного единственным доступным им способом - имитацией поросячьего визга. Британский агент бросился к ним в попытке успокоить и потому деятельного участия в разговоре не принимал.
Инна же, терпя разглагольствования двух старых приятелей, в очередной раз возмутилась гнилой мужской природой.
- Послушайте, Жорик, - сказала она слегка панибратски, но в груди горел гнев, и ей было не до учтивости, - вот объясните мне, бестолковой, как такое получается: своего законного супруга вы почти даже не слушали, зато вот так запросто поверили какому-то Штирлицу – просто потому что бухали с ним на лавке. Где справедливость?
Джордж наклонился к вэб-камере и прошептал:
- Знаете, у меня к этим, как их, геям, вообще доверия нет. Другое дело - русский разведчик. К нему хоть спиной повернуться можно, - И Жорик захохотал от собственного остроумия.
- Джорджик! - воскликнул британский агент. - Что мне делать? Детки орут, мамку просят, а мне им даже пососать дать нечего!
Штирлиц сдержанно загоготал. Инна забилась под диван, и оттуда раздалось ее тихое поскуливание.
- Дураки! - одернул их счастливый папаша. - Я же в другом смысле! Вот они, - поднеся малышей к ноутбуку, объявил он. - Наши дети! К мамке хотят!
Джорджик прилип к экрану.
- Какие милашки!
- Ага! - отозвался агент. - Так я вылетаю?
- Ну конечно! Жду с нетерпением!
Сеанс связи закончился, и Штирлиц, довольно потирая руки, сказал:
- Уговор дороже денег. Пишите расписку.
И агент британской разведки написал их даже две и краткую автобиографию.
За ужином в ресторане глаза Инны сияли как тысяча бриллиантов. Штирлиц тоже был навеселе.
- Неплохо у нас получилось, правда? - спросил он.
- Да, - согласилась девушка.
- Мы с тобой, по-моему, сработались, - продолжал Штирлиц. - Я бы даже сказал - сдружились. И потому хочу задать тебе один вопрос...
"Вот сейчас он сделает мне предложение!" - с каким-то непонятным душевным подъемом подумала Инна.
- Могу я как-нибудь приехать тебя навестить?
Лицо девушки вытянулось.
"Он все-таки идиот", - с досадой заключила она.
- Поживем-увидим. - Инна задумчиво покрутила прядь светлых волос. - Слушай, - внезапно сменила она тему, - а в чем ты обычно спишь?
- Обычно в кровати, - пошутил русский разведчик. Обычно до кровати он не доходил.
- Да нет, я в смысле одежды. В пижаме или в чем еще?
- Ну, в трусах, - покраснел Штирлиц.
- А если холодно?
- В двоих трусах...
- Годится, - кивнула девушка.
Ночью Инна достала фотоаппарат и подошла к спящему разведчику. Кто его знает, решила она, может у него жена есть? Или на худой конец муж. В любом случае красивые фотографии лишними не будут.