Угостила соседка свежеиспеченными ватрушками, горячими, с пылу с жару.
Мы их сразу с чайком и оприходовали. Вкуснотища!
Отмыл я тарелку как следует и поставил на дровяник просушить. А тарелка ох красивая: курица нарисована, да краски яркие – глаз не оторвать. Стою у окна, пялюсь на тарелу, любуюсь, глаз оторвать не могу (а как же иначе, ведь сказал так).
Вдруг… Вот так всегда – вдруг. Итак, вдруг подлетает птица-синица к бочке с водой, присела на край, испила водицы, и на альпийскую горку, покопалась там, что-то съедобное-вкусное отыскала-заглотала, посидела-послушала, как это вкусное в животе шевелится, удовлетворилась результатом, да и вспорхнула на дровяник.
Посидела-повертела головой, да и замерла! Увидела красоту, на тарелке нарисованную. Только синица не была б синицей, если б слишком долго без действий сидела. Птица действия, смелая, бесшабашная, живёт по принципу «вперёд, а там уж…, и вообще крылья мне зачем, что не так – улечу, не поймают». И рванула синица по прямой на тарелку разобраться, что это такое красивое, села в неё и наклоняет голову направо-налево, любуется.
И смотреть бы мне на неё, как приобщается к рукотворной красоте. Ан нет! И что меня толкнула эта глупая мысль «Тарелку перепачкает!», ведь синица уже в тарелке сидела.
Застучал я по стеклу: «Улетай, гостья непрошеная!» Синица только глянула, да и исчезла, а тарелка вся в грязных «лапках» – всё равно пришлось отмывать.