Одна глупая тетка, как задумается о том, кто она такая и кто виноват в том, что она совсем не такая, какой была и какой ей теперь быть хочется, сразу перестает улыбаться, мыть посуду и убираться в квартире.
А как начинает мыть посуду, убираться и чистить зубы, опять улыбается и некоторое время глупостями не заморачивается.
Однажды попала эта тетка в больницу. Она, как начинала думать, каждый раз в больницы попадала - какой-нибудь орган не выдерживал напряжения. Их там трое в палате сосудистых баушек было. Одна из них даже Оскара имела. Красивая была, статная и молчаливая. Ее молодые родственники странно так улыбались, когда баушку в палату под новый год привели.
Днем-то было ничего. А как стемнеет, та баушка повесит свою сумочку на шею и ну по кроватям и в тумбочках шарить - искать, кто ее документы спер. А документы в сумочке на шее висели. Очень было неприятно, когда тебя ночью ощупывают. Сокамерницы два дня беспокойную соседку пытались угомонить и из палаты не выпускали, чтобы не потерялась, а потом плюнули и выпустили. Ровно через пять минут врачи и сестры не выдержали, укольчик снотворный сделали, на каталку посадили, прямо с сумочкой на шее, и в реанимацию поспать отправили.
Так вот, оскароносица в момент квазипросветления, еще до реанимации, встала посреди палаты и сказала:
- Все мы тут не знаем, кто мы, что мы...
А потом села, посмотрела на соседнюю кровать:
- Ой, это же не рисунок на пододеяльнике! Это настоящий животный котенок! Хорошенький какой, черненький! Смотрите-ка, побежал....
Вот и не понятно теперь тетке, кто сумасшедший - тот, кто не знает, кто он, или тот, кто об этом волнуется?