БОГОМОЛОВО ПЛЕМЯ.
Пил сегодня Толян во всю мочь и так получилось, что всю ночь. Нормально пил, до веселого тумана в очах, но когда за окном его бани забрезжил рассвет, он вдруг ясно осознал, что ему мало. Вот напарнику Ильичу в самый аккурат хватило. Ювелирно у него на этот раз получилось. Только по последней из третьего пузыря грохнули, Ильич, даже не успев понюхать луковицы, бряк на лавку и захрапел. Счастливчик, видишь ли. Вообще-то Ильич не только счастливым часто бывает, он еще и умный очень. Как начнет про каких-нибудь жучков-паучков рассказывать - заслушаешься. А все от чего? Да оттого что нет для мужика ничего лучше, чем научный журнал на похмельную голову почитать. Кто-то утром капустного рассола ищет, кто-то пива, а Ильичу мудреный журнал подавай. Вот такая катавасия с ним творится. И читает он эти журналы очень часто. Редкий день мужик без науки провести способен. Очень редкий. Такая уж у него судьба, видно.
Толян поморщился от легкого томления в груди, почесал ребра под ветхой тельняшкой, еще раз попробовал что-то извлечь из пустых бутылок, поползал на всякий случай под столом, и горько вздохнув, печальной поступью вышел на банное крыльцо.
А на крыльце, зябко передернув плечами от утренней свежести, стал мученик зеленого искусителя думать. Вернее и не думать даже, а напряженно решать очень важный для себя вопрос. Суть которого была проста да прямолинейна, словно брошенные у забора грабли и состояла она только в следующем: сейчас пойти к дачнику Валере за авансом или все-таки подождать, когда солнце окончательно встанет.
Вопрос-то вроде был и не сложен на первых взгляд, но то обстоятельство, что от дачника на этой неделе уже было получено не меньше пяти авансов за различные работы, бросало нужные мысли Толяна в пучину разных там сомнений. Однако сомневайся, не сомневайся, а идти всё равно придется. Иных способов для снятия грудного томления в голову вообще не приходило. Других дураков, способных дать Толяну в долг, в деревне давно уже не осталось.
Толян протяжно зевнул, почесался возле правого уха и стал с легким негодованием смотреть на восток. Там из-за кромки черного леса медленно-медленно, будто издеваясь над томящимся человеком, выползало красное солнце. Толяну, от медлительности той, даже захотелось кулак светилу показать. И он показал бы его, но тут рядом заскрипела калитка, торопливо выпуская на деревенскую улицу соседку тетю Нюру. Узрев в утреннем тумане соседку, Толян мгновенно позабыл про все свои разборки с солнцем, судорожно почесал низ живота, и часто стряхивая паутину с непокорной шевелюры, потрусил тете Нюре наперерез.
- Здорово тетя Нюр! - обнимая старушку за плечи, заголосил на всю улицу Толян. - Как поживать-почивать соизволишь? У тебя там ничего нет, чтоб здоровье чуток поправить? Я ведь знаю, где первачок за твоей печкой спрятан! Знаю, ведь!
- Ох, ирод ты Толька, ох ирод, - погрозила пальцем тетя Клава, стряхивая руки парня со своих плеч. - Одно только у тебя на уме. На себя посмотри: здоровый парень, а ходишь, словно пугало огородное. Жениться тебе надо.
- Уж, не на тебе ли баба Нюра, - загоготал Толян, еще раз хватая за плечи пожилую соседку. - Да прямо сейчас, ты только налей мне стаканчик для бодрости и я для тебя на всё готов!
- Дурак ты еще раз! - плюнула под ноги парню старушка. - Дурак и не лечишься. Ты вокруг себя посмотри - разве мало у нас баб молодых. Вон хотя бы Людку-продавщицу взять. Видная из себя и два года как в разводе. Такая красавица у тебя под боком живет, а ты?
Тетя Нюра ловко щелкнула соседа по лбу и показала ему на тропинку, по которой, высоко подняв голову, шла продавщица Людка. Людка так величаво плыла среди зарослей бурьяна, что Толян мгновенно заинтересовавшись, позабыл про тетю Нюру, про нерасторопное солнце и бросился со всех ног к своему новому приключению.
- Слышь, Людка! - хрипло заголосил Толян, сшибая ногой валявшееся возле калитки пустое ведро. - Ты куда?!
Людка на соседский спрос даже бровью не повела и молча шла дальше.
- Ну, постой, постой, - не унимался возбужденный сосед, хватая непокорную даму за полу брезентовой куртки. - Постой, чего скажу-то!
- Чего тебе алкаш несчастный? - сбивая дрожащую от чего-то ладонь со своей одежды и сверкая сердитым взором, наконец-то отозвалась соседка. - Сто раз уж тебе говорила, что в долг ни копейки больше не дам. Людей бы постыдился! Еще солнце не поднялось, а он уж на ногах еле стоит!
- Стыдно у кого видно, - радостно заулыбался Толян, почуяв брешь в оборонительных порядках женской неприступности. - Ты-то сама как? Не сильно тоскуешь?
- Чего? - нахмурилась соседка и стала искать чего-то взглядом в траве возле забора.
- Может, за баню сходим? - игриво ответил вопросом на вопрос Толян и попытался ухватить соседку за талию. - Пойдем сперва в магазин к тебе, возьмем пузырек и за баню.
- Куда? - уворачиваясь от соседских рук, уточнила продавщица.
- За баню. Ты молодая да одинокая и я еще в полной силе. Знаешь, какой сейчас фейерверк замастрючим. Идем. Ну, чего ты ломаешься?
И вот тут, неведомо как попавшие в руки соседки грабли, ударом по лбу мгновенно прекратили все похотливые поползновения незадачливого ухажера. Удар был для Толяна настолько неожиданным, что пришлось мужику свалиться от неожиданности той в заросли сырых лопухов. Пока он там барахтался и искал надежные точки опоры, Людка почти до околицы дошагала. Очень Толяну захотелось броситься следом, чтобы дать надлежащий укорот бабе за своё внезапное падение и он, конечно же, бросился бы отстаивать свою подмоченную в лопухах честь, но чей-то таинственный голос из-за телеграфного столба остановил его.
- Оставьте её молодой человек, - просипел голос. - Оставьте! Недостойна она Вас.
Толян встрепенулся, смутился и даже, наверное, покраснел. Он тут же хотел оправдаться перед телеграфным столбом, доказав случайность своего недавнего падения, но не успел. Только смущенный казанова рот для оправдательной речи открыл, а из-за столба старикашка в зеленой панамке выходит и, не говоря ни слова, сует в руку смущенного мужика стакан. Толян от стакана, конечно же, не отказался и, крякнув от удовольствия, в один счет осушил его. А потом уж они и познакомились со стариком. Старик, которого величали дядей Петей, почти сразу предложил своему новому знакомцу сходить в гости.
- Есть у меня тут две бабенки на примете, - подмигивая обоим глазами поочередно, стал искушать дядя Петя повеселевшего Толяна. - Кровь с молоком! Ядреные такие и скучают. Так скучают, что я без товарища к ним опасаюсь пойти. А ты, я вижу, тоже мужик в самом соку. Боевой. Пойдем!
- А далеко? - нетерпеливо зачесал грудь Толян, бросая беспокойные взоры то на солнце, то на двор дачника Валеры, то на покосившуюся избу тети Нюры.
- Да здесь рядом, - махнул рукой старик, и, ухватив своего товарища за рукав, ввел его прямо в телеграфный столб.
В столбе было всё культурно. Лужайки зеленые без бурьяна, дорожки желтым песочком посыпанные и много кустов с розовыми цветами. Под одним из таких кустов стоял покрытый белой скатертью стол, а за столом тем сидели две забористые девицы. И не просто сидели они, а призывно махали гостям ручками с красными ноготками и многообещающе улыбались.
- Ух, ты, - прошептал Толян, сбросил со своего локтя стариковскую руку и проворно рванулся к столу.
Однако проворства у парня хватило только на два шага. На третьем он вдруг замер и ловко развернувшись на желтом песке, побежал в обратную сторону.
- Ты куда? - догнал беглеца старик.
- Сперва к Валере за авансом, - прохрипел Толян, - а потом к Ильичу в огород за луком. Мне к таким биксам без поляны совестно подкатывать. Я сейчас!
- Да не надо ничего! - крепкой рукой остановил парня дядя Петя. - Всё уж готово.
И действительно, когда кавалеры вновь подошли к столу, тот уж буквально ломился от яств. Чего только на столе том не было? Всё было, а самое главное улыбки девиц стали еще завлекательней. Толян таких улыбок за свою жизнь еще никогда не видел, а потому и смутился до сухости в горле. Он сперва хотел поближе подсесть к улыбающимся хозяйкам, но чего-то вдруг смутился и настойчиво жаться к старику.
- Ты это, - шепнул Толян дяде Пете, когда они уселись к столу, - налей чего-нибудь, а то в горле сушняк такой, что слова нужные из него никак не хотят вылезать. Застряли чего-то. Налей.
Старик проворно вскочил, закружил вокруг стола и быстро наполнил бокалы темно-красным напитком.
- Это чего? - залпом опорожнив свой бокал и внезапно закашлявшись, поманил к себе старика Толян.
- Вино, - улыбнулся дядя Петя, нацеливаясь горлышком бутылки на пустой бокал гостя. - Говорят, что французское. Многолетней выдержки.
- Если эта кислятина вино, то я папа из Рима, - отгораживая свою тару от не пришедшегося по душе напитка, шепотом засомневался в словах разливающего строптивый гость.
- Кто?
- Папа римский.
- Да ну?
- Вот тебе и ну. У тебя чего тут за столом ничего посущественней не имеется. Не видишь разве, что я до сих пор смущен?
- Коньяк подойдет?
- А покрепче ничего нет?
- Нет.
- Лей.
После второй рюмки коньяка, любезно предложенной дядей Петей, Толян стал сам наливать этот напиток в бокал и скоро осмелел до нужного уровня. Он измерил взглядом расстояния до каждой из девиц, выбрал ту, которая поближе и осторожно придвинулся к ней.
- Анатолий я, значит, - предварительно обтерев со всех сторон свою ладонь о скатерть, решился представиться Толян. - Меня в деревне всякий знает. Если вам что надо по даче сделать или по какой другой надобности, то сразу ко мне. Я ведь на все руки. Вон я Семенычу какой забор поставил. Пусть неровный чуток, но покрашенный с узором. А у Валеры наличники видели? Это ведь я их прибивал. Меня вообще в деревне все боятся. Я ведь кулаком и быка могу запросто свалить. Меня вот только раззадорь, я, и трактор на дыбы поставлю! Эх, черный бумер, черный бумер, что ж ты вьешься над моею головой?! Вот, ведь, жизнь какая разлюли её малина! Давай, милая, за знакомство грамм по сто пятьдесят вмажем, а потом еще поговорим.
Девица от предложения не отказалась, составила парню компанию, а потом прижалась к нему там близко, что у Толяна в горле опять запершило. Он торопливо наполнил еще половину бокала, хлопнул её без тоста, потом ухватил девицу за плечо и жарко зашептал ей на ухо.
- Пойдем за баню сейчас. Возьмем со стола пузырек. Сядем там как люди на соломке. Ты молодая, я тоже в силе. Пойдем. Пусть Людка посмотрит, от чего отказалась! Пусть завидует!
- Зачем же за баню? - внезапно сунулся в интимный разговор старик. - Зачем на солому? У нас здесь и поприятней ложе имеется. Проходите, пожалуйста! Будьте так любезны!
Толян внимательно проследил за указующим перстом дяди Пети и узрел под сенью других розовых кустов широкую кровать, укрытую покрывалом алого цвета. Толян еще и опомниться от видения не успел, а девица его уж к кровати настойчиво тянет. Еле-еле от неё парень вырвался, у самой кровати уже освободился и опять к столу помчал. Там беглец торопливо опрокинул в себя еще бокал, схватил самую полную бутылку со стола и вновь к кровати рванулся. Возле кровати он отхлебнул из бутылки пару добрых глотков, настойчиво попотчевал девицу, и, добившись своего, решился на первый поцелуй. Решился, раскрыл широко руки для горячего объятия, и внезапно потеряв опору под ногами, свалился на кровать. На то чтобы подняться для продолжения подвигов, сил уже не хватило. И вот лежал Толян, не в силах больше пошевелить ни рукой, ни ногой от счастья. Лежал и радовался до тех пор, пока чьи-то расторопные руки не стали теребить его за ремень. Эти действия притушили немного счастливый пожар в душе парня и пробудили там же черные мысли.
- Да что же они делают сволочи? - мысленно вопрошал кого-то Толян. - Неужели ремень офицерский решили с меня снять? Неужели? Во, гады! А я думаю, чего это они меня угощают и ничего взамен не спрашивают? Мафия! Чего же теперь будет-то? И чего же я дурак полбутылки-то не допил?
Пока Толян сокрушался о своем, где-то вверху над его головой затеялся серьезный разговор.
- Ты кого нам привел? - жестко спрашивал строгий женский голос.
- Кого просили, того и привел, - оправдывался голос стариковский. - Нужна была вам самая активная особь мужского пола из этого измерения - получите. Я работаю строго по договору оказания услуг. Ваш запрос - мой клиент. Я такого всю ночь выслеживал.
- Это он активный, что ли? - удивился строгий голос, обратив часть своей строгости в презрение.
- А будто нет? Он возле своего жилища ни одной юбки не пропустил. На всех бросался.
- Да подождите вы, - перебил спорящие голоса, голос возвышенно-радостный. - Неужели вы не поняли, что это любовная игра. Неужели вы не заметили этого?
- Чего не заметили? - уточнил голос, ставший вновь полностью строгим.
- Ну, как чего? Этой прелестной прелюдии. Порыв, стремление к партнеру и отступление, а затем вновь порыв, но уже более сильный, чем предыдущий. И вот теперь, когда почти достигнут пик страсти, он упал недвижимым, чтобы собраться силами и показать нам всё на что он способен в любви. Через некоторое время мы станем свидетелями такого взрыва любовной энергии, какого даже в нашем измерении Богомола еще никто не видел. Он с головой побьет все рекорды страсти, а без головы тем более.
- Ты так думаешь? - переспросил мечтательный голос, бывший совсем недавно строгим.
- Я так думаю! И нам надо быть готовым, и нам надо быть готовым, чтоб впитать всю радость неведомо доселе чувства.
- И продлить его!
- Конечно, продлить! Любой ценой, но продлить! Доставай нож, старик! Ты знаешь, когда ему надо будет голову отсечь! Ты только не торопись, старик! Не торопись!
- Зарежут! - мелькнула в гудящей голове Толяна страшная мысль. - Снимут ремень с тельником и зарежут. Как же я сразу не догадался, что это банда! Розовые колготки! Да для них ничего святого на белом свете нет! Они ремнем никак не ограничатся, они и всего остального меня лишить смогут. Да только не дамся я вам. Не дамся!
Толян собрал последние силы, и рванулся, пока сам не зная куда. Он не бежал от опасности, он летел от неё, сбивая все преграды на своем пути. Когда преград вовсе не осталось, повисли над беглецом крупные лопухи, и монотонный голос Ильича вещал какие-то ужасы.
- Но как это ни парадоксально, - грустно бубнил на ухо Толяна Ильич, - любовный акт, который может длиться часами, на этом не заканчивается, а наоборот, разыгрывается с новой силой - обезглавленный самец продолжает свои совокупительные движения, пока возлюбленная не съедает своего партнера со всеми потрохами.
- Ты о чем Ильич? - чуть слышно прошептал Толян, подергав своего друга на грязную полу телогрейки.
- Да вот статейку про жуков-богомолов читаю, - с протяжным вздохом отозвался Ильич. - Читаю вот и диву даюсь, до чего у них бабы развинтились. Чуть что не угодил ей мужик, так она мигом голову откусит, попользуется тобой, а потом еще и съест.
- Да неужто?
- Точно, так оно и есть.
- Так вот значит, зачем им ножик был нужен.
- Кому?
- Да девкам этим, из-за стола. Значит, они попользоваться мною хотели, поджарить на костре и сожрать. Вот ведь страх-то, какой! А я поддался, уж, было! Я, считай Ильич, сейчас с того света вырвался! Меня бабы чуть не сожрали! Вот ужас-то где был!
- Да не волнуйся ты так Толян, - махнул рукой, - я вот так думаю, что все бабы наши от богомолов этих произошли. И едят они нас каждый день поедом. Вон, мою взять к примеру… А маманя её… Все они богомоловы потомки! Богомолово племя, стало быть! Верно, ведь? У тебя выпить ничего не осталось?
- Верно, от них надо подальше держаться, - согласился Толян и, обойдя стороной телеграфный столб, направился в сторону дачного строения Валеры. - Пойду-ка я еще один аванс, лучше возьму. Так-то спокойнее будет.