***
В последние десять лет она всегда просыпалась рано. Зимой это было неприятно; открываешь глаза, а в квартире чернильная мгла. Но сегодня ее разбудило воркование голубей на улице, когда в окно уже смотрело матово-белое небо. Слышать в декабре июньское «Уррр-уррр» было странно. Отодвинув старую тюль, она увидела на термометре +3 и поежилась; мимолетные декабрьские весны никогда не радовали своей противоестественностью.
Бесцельно оглядела двор — унылый таджик ритмично грохотал лопатой, счищая нападавший за ночь снег, с крыш текло и валилось рыхлыми ошметками, сосед с третьего этажа отчаливал на своем глазастом крокодиле, да рыжий кот, проскакав через лужи, скатился в лаз подвала.
Муж животину эту терпеть не мог, вот и не было у них никого. Даже детей. Мужа теперь тоже нет, пол-года как отмучился.
Надо завести, - сказала она вслух. Не детей, конечно, кота. - Завтра же на базар поеду.
Завтра... почему, собственно завтра, а не сегодня? Дел то никаких нет, был бы котеночек к Новому Году, нет ведь, почему-то обязательно завтра...
Оказалось, что завтракать нечем. Как же так? Вроде вчера только в магазине была... Или это в понедельник было?... Заперев дверь, она осторожно пошла по лестнице.
- Здрасьте! - прозвенело за спиной. Мимо, топоча и смеясь, скатилось нечто блестяще-розовое в белой пушистой шапочке.
- Э-э, здравствуй...
Все время забывала, как соседскую девчонку зовут.
- Здравствуйте, - мимоходом улыбнулась бегущая следом молодая соседка, силясь на почти невидимых шпильках догнать дочку, - Маша, стой! Нельзя без мамы выходить!
Во дворе влажная прохлада воздуха приникла к лицу, затекая в голову мартовской свежестью. Под ногами совсем не по-новогоднему зачавкало.
Да уж, в ее детстве зимы были другие, что и говорить. Вспомнился вдруг тоскливый, Богом забытый городок на краю страны, где встречены были первые десять новых лет, огромный жесткий тулуп, валенки, да еще два гладких лучистых следа от санок лунной ночью, наступавшей уже в четыре часа...
В магазин она привычно пошла через парк. Переехав сюда они с мужем очень гордились прекрасным районом и радовались, что смогут гулять по вечерам и бегать по утрам. Бегать... что за дичь им в голову по молодости лезла? Они все двадцать лет жизни здесь работали как проклятые не разгибаясь, чтоб квартиру в порядок привести, машиной обзавестись поприличней... Воспоминание о машине неприятно дернуло где-то в углу груди: ее она уже в день похорон мужниных не пойми какому его племяннику за бесценок отдала! Вот и заработал. За двадцать лет. Туберкулез один.
Не заметила, как ноги до кассы донесли. В руках оказались батон с маслом, да яйца. Господи! Яйца-то зачем? Их Вадик только и ел, она их всегда терпеть не могла. Назад нести не стала — очередь, да и вообще, какая теперь разница?..
- Жен-щи-на!!! - громко позвала девушка в красном форменном жилете с бейджиком, и блестящими рожками на голове, - десять рублей есть?
Очнувшись, вздрогнула.
- Да... наверное... я посмотрю сейчас... Вот, - она протянула деньги, только сейчас заметив праздничную ерунду на волосах кассира. Странно... взрослая женщина, при всем честном народе с рогами на пружинках... должно быть неприятно.
Впрочем, ее рога тогда не были так смешны и заметны, а чувствовала она себя все равно последней дурой — вспомнила, как Вадик что-то такое закрутил на работе лет тридцать назад. Девице-то этой теперь должно быть хорошо за пятьдесят... Удивительно, как быстро проходит то, что раньше казалось важным. А может и важного-то не было... так... труха одна из года в год...
Наступив в лужу, поняла вдруг, что уже давно вышла из магазина и идет по улице. Точно! Вот так вся жизнь и прошла: в никчемных терзаниях, пустой болтовне, да набившей оскомину жвачке мыслей...
Домой возвращалась той же пустой и влажной парковой аллеей, когда в груди вдруг испуганно дернулось и сжалось. Остановилась. Из солнечного сплетения медленно потекли во все стороны волны ледяной тяжести. Уронив пакет, поняла, что не чувствует правую руку. Инфаркт? Инсульт? Это УЖЕ оно? НЕТ! Не может быть! Она ведь еще совсем не старая... В ногах словно растворились все кости разом, тяжелый куль тела, завалившись на бок, начал оседать. Время перестало существовать и она вдруг так ясно и близко увидела оттаявшие стволы вязов, колючие пшёненки ноздреватого снега, круглый хрусталь сорвавшихся с необозримой высоты капель... услышала толстых ворон, бьющих по веткам жесткими крыльями и счастливые взвизги детей... Боже... как прекрасно!... Почему она поняла это только сейчас!?... Когда голова уже глухо бухнула об асфальт и январская лужа, просочившись сквозь шапку, ледяными ручейками защекотала мозг.... Уголком глаза зацепила пух облаков, парящих в бесконечной дали, разноцветные сверкающие крапинки мокрого асфальта, деревянную чешую гигантской шишки перед лицом... «Я ЛЮБЛЮ ЭТО!» - отчаянно затряслось сердце... «Я ЛЮБЛЮ!» - пульсировал мозг... Почему ЗДЕСЬ оказалось так прекрасно? Так удивительно и волшебно? Почему она поняла это только СЕЙЧАС?...
- ...люблю,.. - завозил во рту непослушный язык...по щекам покатились слезы...
Перед глазами возникло красное и огромное. И погасло.
***
- Мама! Мама! Тут тетя лежит! Я тетю нашла!! - заверещала девочка лет четырех в красном комбинезоне, показывая пластмассовой лопаткой на неподвижный ком болоньевого пуховика.
***
- Не знаю,.. - задумчиво протянула врач грузя носилки в холодное нутро ГАЗели, - эту можем и не успеть...
***
Ее переполняло ощущение вселенского, абсолютного счастья. Припустив, что есть духу неслась с самой опушки к стальному диску круглого блина озера. Растопыренных пальчиков щекотно касались пушистые колосья ковыля. В ушах шумело от бесконечного стрекота кузнечиков и собственного прерывистого дыхания.
- Нина! Нина! - детский голос далеко разносился над полем.
Она остановилась. Кто бы мог позвать ее ЗДЕСЬ.
- Подожди! - раздалось уже совсем рядом. - Еле успела! Куда торопишься?
Оглянувшись, она увидела девочку лет десяти.
- Ты кто?
- Не узнаешь? - девочка лукаво улыбнулась и прищурилась, склонив голову на бок. Июльский ветерок взметнул льняную прядь, солнце, бликом озарив нежную кожу, заиграло в прозрачной синеве глаз. - Ты же видела эту фотографию. Вспоминай!
Она всмотрелась. НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!
- МАМА?! Почему ты маленькая? Как такое возможно? - прошептала она.
Девочка пожала плечами.
- Здесь все возможно. Это еще не самое удивительное! Садись, - она показала на выбеленную бескорую корягу.
Примостившись на краешке вдруг с изумлением уставилась на свои руки: розовые ладошки с одной стороны и нежная детская кожица — с другой. Ощупала лицо. Поднесла к глазам хвост заплетенных в косу светлых волос.
- Как это понимать? Я умерла, да?
- Еще нет, - посерьезнела собеседница. - Тебе выбирать возвращаться или нет.
Сердце радостно подпрыгнуло.
- Значит можно?...Обратно.
- Можно.
Ей вдруг стало любопытно:
- Так всем предлагают?
- Нет, - серьезно ответила девочка. - Нет, не всем. Только тем, кто проснулся в последний момент.
- Проснулся? Но я не спала, я тогда по улице шла. Домой.
Девочка вновь улыбнулась:
- Здесь мне всегда девять лет, девяносто три дня, пять часов и четыре минуты. А тебе было бы десять лет сто двадцать шесть дней и ровно восемь часов. Несмотря на то, что я прожила семьдесят четыре земных года, а ты пятьдесят один. Знаешь почему? Потому что все остальное время мы спали.
- Спали?...
- Да. Вспомни, что ты увидела перед тем, как очнулась здесь?
Она задумалась:
- Ну... Ветки... снег... лужа мокрая была...
Девочка медленно покачала головой:
- Подумай: тебя ничего не поразило? В последний момент? Ничего не показалось странным? Не таким, как всегда.
Поразило... Что могло быть поразительного в зимней уличной сырости, холодных каплях, летящих в лицо, вороньих хрипах... Она вдруг замерла. Девочка тоже напряглась, всматриваясь в ее лицо:
- Ну? Вспомнила? Да?
- Кажется... Не знаю точно... Такое ощущение, будто..- она мучительно силилась подобрать слова. - Мне тогда показалось, будто я в первый раз увидела... увидела этот мир так ясно... его красоту... облака, небо, птиц... Я тогда поняла вдруг, что всех их очень люблю... люблю и не хочу уходить..., что могу любоваться ими бесконечно долго... Я тогда еще подумала, что и не видела их никогда по-настоящему....
- Вот! - воскликнула девочка, - вскочив с бревна. - Ты сказала! НЕ ВИДЕЛА РАНЬШЕ! Так и есть! Ты почти никогда не обращала внимания на то, что происходило вне твоей головы. Ты всегда думала о чем-то своем: надеждах и планах, ошибках и терзаниях, о прошлом и будущем. Ты НИКОГДА не жила настоящим... как и все...
- Значит теперь, когда я поняла разницу... я могу вернуться?
- Конечно, я же говорила, - ласково посмотрела на нее непривычно маленькая мама. - И, кстати, тебя уже заждались. Вот теперь лучше поторопиться.
Помолчав она добавила:
- Надеюсь, Нина, ты будешь старше, когда встретимся в следующий раз.
- Я буду, - она тоже улыбнулась, - обязательно. В какую мне сторону?
- Обратно к лесу, куда же еще?
***
В ординаторской юная девочка-интерн щебетала в пространство, придерживая провод наушников:
- ...ты представляешь? Как в кино! С десятиминутной остановкой привезли, а он откачать умудрился! Я же говорю — гений!... Выпустят недели через две, не раньше...
***
Насквозь пройдя холл, она толкнула больничную дверь.
Январский полдень обнял трескучим морозом и чмокнул сугробами кристального света.
- Привет, - сказала она и засмеялась, - я — Нина, а ты — моя Новая Жизнь! Будем знакомы.