Кавказский транзит

Ким Балябин
В 1977 году, когда я в очередной раз уходил в отпуск, в профсоюзном комитете мне предложили туристическую путевку по Кавказу. Я сразу же согласился, тем более, что такую же путевку предложили моему товарищу, Анатолию Попову. Впереди был огромный, почти полугодовой отпуск за три года, в кармане лежала путевка по республикам Закавказья, которая стоила всего-навсего 60 «рэ»! Обалдеть можно! Кроме всего этого, еще и оплачиваемая дорога в оба конца.
    Сейчас в это трудно поверить, но нынешние политологи, тот период называли застоем и стагнацией нашего общества. Их, этих «прикормленных политологов», совсем не смущает тот факт, что именно в это время, любой житель нашей области, подкопив некоторое количество денег, мог со всей семьёй выехать на отдых в любую точку Советского Союза и ближнего зарубежья. Конечно, тогдашнее руководство нашим государством, уверяло народ, ну, и себя естественно, что мы живем в период развитого социализма и уверенной поступью движемся к коммунизму!  Ну, идем, так идем! Рабочий класс, и весь простой народ, я так думаю, такими лозунгами «бошку» себе не забивал. Куда нас ведут «уверенной поступью», даже обитатели горкомовских и обкомовских кабинетов из-за розовых штор на окнах, разглядеть не могли. Что нас по настоящему волновало, так это наш заработок.  Чтобы выходило по «червонцу» в день. Чтобы многочисленная «челядь», наводнявшая тогда все конторы, не «оттяпала» от этого червонца рублишко, другой, показав этим самым, своему начальству,  свою преданность, и если хотите, то и свой «профессионализм». Как они старались «ужать» нашу зарплату! Какие «бои местного значения» происходили в конце месяца, при закрытии нарядов! Женщин, штукатуров, или маляров, этих героических людей, которые при любой непогоде, на лесах или внутри дома, на сквозняке, при слабом освещении, искореженными от растворов руками, делали непосильную для них работу. Упитанные и ухоженные дамы, так называемые инженеры по труду, с целью экономии зарплаты, пытались «объегорить», занизить объемы фактически выполненных работ,  вычеркнуть из наряда сделанную работу, так как, по их мнению, там такой работы не должно было быть. А они то её, по указанию мастера, делали, исправляли брак каменщиков, или заделывали «дыры» не предусмотренные проектом. Сколько этих «бабьих душ» было погублено, сколько из них потеряло здоровья, одному богу только известно!
    В то время, по необъятным просторам Советского Союза, кочевала огромная армия шабашников, смуглолицых «братьев» наших младших и. в основном, почему-то, с Кавказа. Руководили любого звена наших предприятий «по-отцовски» нежно любили южан, и странное дело, за работу, выполненную нами, им платили в три- четыре раза больше, хотя качество выполненной работы, оставляло желать много лучшего. Вообще-то, нечего странного в этой любви начальников к приезжим джигитам, нет. Просто «отстёгивали»  шабашники строительному начальству, заранее оговоренную сумму, и всё! Обеим сторонам было «очень лучше!». Приходилось нам, простым смертным, после их отъезда многое переделывать за копейки. Впрочем, уезжать из России они не торопились.
Как правило, они находили себе тут подруг, женщин – одиночек, которых у нас всегда хватало, и становились к ним на постой.  На кормежку денег давали, может быть даже на что-то и другое. Одним словом, жили гости с солнечного Кавказа в свое удовольствие, на радость себе и, ошалевшим, от внезапно свалившегося на них иллюзорного  «семейного» счастья, русским бабёнкам. Доверчивые, «измочаленные» работой женщины знали, что там, где- то на «югах», у ее смуглолицего сожителя есть семья, жена дети, но относились к этому спокойно. Какой-никакой, а вроде бы муж. Сейчас пока, временный, ну а там «будем посмотреть»! Своих Колек или Ванек они повыгоняли из-за беспробудного пьянства, а на этой почве утративших свои естественные мужские качества, другие сами куда-то испарились, «как сон, как утренний туман». Каждая женщина, особенно наша русская баба, дай бог всем им счастья и здоровья, лелеет мысль о нормальной, хорошей семье и муже –семьянине, домовитом и «рукастом». Не в тягость тогда ей, после тяжелой работы на «лесах», на железной дороге, после забивки костылей   в шпалы, схватить сумку, обежать все магазины, по пути прихватив из садика ребятишек, дома сварить ужин, постирать, и уставшей, но не разбитой, лечь спать не одной.  «Пересуды? Косые взгляды завистливых соседок? Да, чихать я хотела на всех вас, подруги! Вот он лежит рядом, сопит во сне. В праздник мы пойдем с ним в гости, а он, как настоящий «джельмен», будет вести меня под ручку, обводя лужи и колдобины. Ну,  и пусть шуба, которую он мне купил на мои деньги,  не из норки, но посмотрите, как она на мне сидит! Эх, завистницы! Вы бы посмотрели, как он таращил на меня свои «зенки», когда немножко выпив вина, я с подружкиным кавалером «отрывала» чарьлстон!». «Должна же я хоть раз в жизни, почувствовать себя женщиной!».
     Эти сожительства порой длились годами. Заснеженные вершины кавказского хребта, надолго исчезали за крутолобыми камчатскими вулканами, с папахами из белого курпея.
      На нашем предприятии  в это время работали шабашники- армяне, и один из них, Каро, многое рассказал нам о своей родине Армении, обычаях этого народа, на самом деле народе очень трудолюбивом и доброжелательном. Предупредил нас и о жаре, которая нас там ожидает, но заверил, что переносится она довольно легко. Я мало, что знал о жизни кавказских народов. Мои познания ограничивались сначала кинофильмами, а потом телепередачами из этих республик, и книжками, которые мне пришлось прочитать. Самую большую информацию, в познавательном плане, нам дали наши великие писатели: Александр Сергеевич Пушкин, Михаил Юрьевич Лермонтов и Лев Толстой. Еще мне очень нравилось смотреть праздничные концерты по телевизору, когда выступали танцевальные коллективы из республик Закавказья. Стройные джигиты в нарядных бешметах, с газырями на груди, опоясанные кинжалами, плавно поводя распущенными рукавами, скользили вокруг грациозных танцовщиц. Стройные, как тростник горянки, буквально плыли по сцене, вызывая у присутствующих шквал аплодисментов. Радостно было сознавать каждому советскому человеку, что это люди нашей страны, нашей огромной многонациональной родины. И вот мне посчастливилось! Я еду туда, на родину этих отважных джигитов и прекрасных горянок. Там, на горной дороге возле Степанована, города-курорта, нам покажут место встречи Пушкина с телом поэта и дипломата Грибоедова, которого на скрипучей арбе везли на родину. Правда, схоронят его на родине его жены, Нины Чавчавадзе, в Тифлисе. Место захоронения Грибоедова положит началу пантеона, где впоследствии будут похоронены самые известные люди Грузии. Плачущая прекрасная женщина, склонившись над прахом мужа, до сих пор оплакивает безвременно погибшего поэта Александра Грибоедова.
     Мое знакомство с Кавказом началось с Баку. Приехал я ночью, и как только вышел на перрон, то сразу же был окружен тремя таксистами, которые наперебой предлагали мне свои услуги, буквально вырывая чемодан из моих рук. Еще в поезде, проводница, очень приветливая женщина, мне подробно рассказала, и даже из окна вагона показала, как пройти к гостинице «Турист». Эта гостиница стояла на горе, прямо у вокзала, и к ней вела
деревянная крутая лестница. Таксисты долго меня сопровождали, но после отстали, завидев другого клиента.
    Свободных номеров в гостинице не оказалось, поэтому служащие предложили  мне расположиться  до утра в фойе второго этажа на двух креслах, но через какое-то время место в номере нашлось. В двухместном номере был душ, который я с удовольствием принял, а  на соседней койке спал человек, с которым я познакомился только утром. Моим соседом по номеру оказался выпускник университета, Алик. От малинового вина Алик вежливо отказался, но заказал чай, который услужливая горничная нам принесла в большом фарфоровом чайнике. К чаю подали сахар-рафинад, наколотый мелкими кусочками, и специальные стаканчики, с перехватом по центру.
    - Я закончил исторический факультет университета, - важно сообщил мне Алик.
 Поживу немного в Баку, а потом еду в Ленкорань. Там живет моя семья. Папа у меня большой начальник, в райисполкоме работает. Я тут пока погуляю, отдохну. А вы откуда
приехали?   Я сказал ему, что приехал с Камчатки, хочу посмотреть Кавказ, покупаться в Каспийском море, а потом в Черном.
      - С Камчатки говорите? – наморщил лоб мой собеседник, - Это за Москвой?
Я чуть не упал со стула. Мне трудно было поверить в то, что человек с университетским дипломом, абсолютно не знает географии своей страны! Ведь это знает любой наш пятиклассник! Как же он будет учить детей в своей Ленкорани?
    -«Никого он учить не будет, -- заверил меня после один товарищ из нашей группы. -- Отец пристроит его в горкоме или райисполкоме, или на худой конец на овощную базу». Диплом его, это просто «поплавок», и за этот «поплавок» его папа выложил не одну тысячу рублей. Потом, немного позже, в газете «Правда» был напечатан материал о результате проверки деятельности некоторых вузов Азербайджана. В частности в этом материале говорилось о том, что студенты одного экономического факультета, не знали простые арифметические дроби! И это на третьем-то курсе! Да, восток на самом деле, дело тонкое!
     Утром я встретил своего товарища, который только что приехал, а так как мы с ним не виделись целую неделю, то естественно встречу с земляком, по нашей доброй русской традиции, решено было «обмыть». Сидим , ждем 11 часов. На нашей любимой Камчатке, которая по соображениям учителя истории Алика находится за Москвой, с этого времени и до 19 часов вечера, разрешена продажа спиртного. Все, железно, и не минутой раньше, и не минутой позже! Товарищ по номеру, который мне до этого популярно объяснил дальнейшую судьбу историка Алика, и узнав о том, что мы ждем 11 часов утра, весело рассмеялся :
    - Здесь, мужики, живут по другим законам. Спиртное тут продают круглые сутки.
      Одним словом, это вам не Россия!
«Как же так,- думали мы, - живем в одном государстве, законы написаны для всех одинаково, а исполняются они по- разному?»
      - Вы, ребята, тут ещё не такое увидите!- многозначительно пообещал нам товарищ.
       Мое знакомство с городом Баку началось немного необычно, но очень интересно. Гостиница «Турист» стоит на возвышенности рядом с вокзалом. Это место,  среди местного населения, называется «На семи ветрах». Отсюда, с этой высоты, открывается отличный вид на город,  огромным амфитеатром спускающемуся  к морю, которое, поблескивая на солнце, теряется где-то далеко за горизонтом. По широкой набережной, с множеством киосков и павильонов, прогуливаются люди, в основном туристы. В тенистых уголках, то здесь, то там, сидели мужчины, в белоснежных рубашках, делая вид, что играют в нарды, а на самом деле с нескрываемым интересом, поглядывая на хорошеньких, белокурых приезжих дам, не пытаясь скрывать от них своих истинных намерений.  Но если честно сказать, то многие дамы, судя по их кокетливым позам,  и  беспричинному смеху, тоже были не прочь поближе познакомиться с пылкими южными   кавалерами.
  «Кавалеры» 14 лет и чуть постарше, толпами сопровождали девушек и женщин, очень красноречиво и чересчур навязчиво выражали свое восхищение, несколько не стесняясь при этом, показать зажатые в кулаке деньги. Как говорят сейчас, - конкретные пацаны. Мне показалось, что у этих несовершеннолетних «ухажёров», отсутствовало такое понятие, как стыд и неприличие. В сознании этих людей на генном уровне заложено, рассматривать женщину, как товар, которую можно и должно купить, и за ненадобностью, продать      
          В программу нашего тура входило ознакомление с дворцом Ширван-Шахов,                который находится  в Старом городе, и Девичьей башней, мрачноватого сооружения, стоящего ранее на самом берегу. Сейчас море обмелело и, до воды было не меньше километра, если не больше.                Дворец на меня особого впечатления не произвел. Серые стены дворца, бедное убранство внутренних помещений, низенькие потолки и узкие двери, посетителей не впечатляло. В тронном зале, перед небольшим ступенчатым возвышением, была яма, в которой когда-то находились дикие звери, которые с удовольствием кушали подданных повелителя, если у того возникала причина   их туда спровадить . Возможно в те времена все здесь дышало роскошью и великолепным восточным убранством, но время и революции все свели на нет. Дворец могущественных  властителей сейчас, напоминал ремонт квартиры, перед оклейкой ее обоями.
    Всем нам понравился караван –сарай. По всему периметру большой ограды, располагались комнаты, или номера (затрудняюсь, как их правильнее назвать), с дверьми, выходящими прямо в ограду. Низенькие столики-дастарханы, полы и стены завешанные коврами и очень слабенькое освещение, полумрак, можно сказать, таков интерьер этого номера.  Служка-официант в национальной одежде, точно такой же, как Аршин Мал-Алан, послушный и исполнительный ,  хорошо знающий, что нужно гостям, что принести, когда прийти и когда уйти. Удовольствие это, прямо скажем, дорогое, но оно этого стоит. Прежде чем войти в этот караван-сарай, нужно ударить деревянным молотком по железному бубну, висящему перед входом. На этот звук, как по мановению волшебной палочки, появляется перед гостями аскер в национальном костюме, интересуется, что гости желают, и после этого проводит их в одну из комнат. Судя по изрядно избитому железному бубну и дырок на нем, видно, что клиентов сюда приходит не так уж мало.
      Еще нас всех удивило вот что. В разгар рабочего дня по улицам города шаталось очень много молодых, трудоспособных мужчин, и почти совсем не видно женщин-азербайджанок. Встретить можно было только женщин европейского типа. В то время в Баку проживало очень много русских, белорусских , украинских людей, а также прибалтов. Как нам растолковал нам наш спец по Азербайджану Николай, который приезжает сюда уже не один раз, местное население очень любит торговать. Это, можно прямо сказать, национальная черта, а вот работать на заводах, фабриках и других местах, это прошу извинить, «тащите назад»! На заводе, фабрике и других госучреждениях больших денег не заработаешь, поэтому эту почетную обязанность, наши братья- айзеры, переложили на плечи своих старших братьев, русских, белорусов, мордву и прочих «шведов». Вот поэтому, во всех наших городах, больших и малых, мы постоянно видим их. Они уже стали неотъемлемой частью нашей жизни, непременным атрибутом нашей торговли.
     Ну, хватит о плохом. Извините меня, пожалуйста! Теперь о хорошем. Азербайджанцы на самом деле очень гостеприимный народ, и вот вам пример.
Перед отъездом из Баку в Ереван, мы Анатолием Поповым сняли с аккредитива деньги, и зашли в одну харчевню перекусить. Здесь подавали национальное блюдо «Пити».  Это баранина с картошкой и разными специями, которая подавалась в пиалах. Была она очень горячей и очень вкусной. За наш столик присел местный житель, по виду сельчанин, а с ним сынишка, лет семи- восьми. Надо сказать откровенно, дети у них очень красивые, впрочем, дети не могут быть некрасивыми. Этот же мальчишка с черными, улыбчивыми глазами, обрамленными черными ресницами, был на редкость красив. Пока мы ждали «пити»,  я купил мальчику шоколадку, а Анатолий, разливая водку, налил и нашему соседу. Он искренне поблагодарил нас, уверяя, что он и сам мог бы купить , но мы возражения его не приняли во внимание, а просто подняли тост за дружбу. Завязалась беседа, в ходе которой выяснилось, что Николай, так звали нашего нового знакомого, служил, оказывается на Камчатке, что она ему очень понравилась, особенно люди, что на самом деле его зовут Махмуд, и он приглашает нас к себе в гости в деревню. «Тут недалеко»,- заверил он нас. Немного посовещавшись, мы решили – поедем, «где наша, не пропадала!»
Сегодня я едва ли решился бы на это приглашение, а тогда… На самом деле деревня, Николая- Махмуда, оказалась не так уж и близко. Километров за пятьдесят, не меньше.
      Дома Николай нас принять не смог: жена затеяла стирку, а семья у Николая была не маленькой. Он искренне извинился, и пригласил нас в свой деревенский караван- сарай, было в этой деревне и такое заведение. В большом помещении, во всю его длину, стоял низенький стол- дастархан, а по краям стола – подушки. Очень быстро стол был накрыт, расставлены водка, вино и закуска. Пришло очень много народа, наверное, все мужское население этого кишлака. Николай, что-то по своему говорил собравшимся, я думаю            хорошее, судя по одобрительному шуму и даже аплодисментам. Несмотря на такой чудесный прием, задерживаться здесь надолго нам не следовало. Надо было ехать домой, о чем я и сказал Николаю, сославшись при этом на том , что завтра надо было отправляться в Ереван. «Ну, что же, сказал Николай, надо, значит надо». Мы попрощались со всеми присутствующими за руку, пригласили их всех к себе в гости на далекую Камчатку, обменялись адресами. В две большие сумки нам положили очень много фруктов, чебуреки и две бутылки вина. На автобусной остановке готовился к отъезду «Икарус», в который с узлами и корзинами садились местные женщины, немногословные и послушные, как овцы. Николай что-то сказал водителю, тот в свою очередь своим пассажиркам, уже занявшие свои места, и те, не слова не говоря, покинули автобус.
Водитель, дружелюбно улыбаясь, пригласил нас в автобус, еще несколько слов на прощание нашему другу Николаю- Махмуду, и вот уже огромный «Икарус», мчит нас в Баку,  двоих, не считая сумок с подарками. В России такого быть не могло, но большие начальники могли «отколоть номер» и похлеще.      
       На следующий день, утром, мы покидали столицу Азербайджана. В стареньких, видавших виды вагонах, с окнами, которые или не открывались совсем, или не закрывались почему-то, мы двинулись в сторону Армении, в столицу этой республики, Ереван. В вагонах было душно, а за окнами тянулся унылый пейзаж. Выжженная от солнца холмистая пустыня, которая терялась на горизонте в душном мареве. Оказывается мы ехали по советско – турецкой границе, колючая проволока, которая отделяла наши страны, буквально была в полутора-двух метров от поезда. По вагонам то и дело ходили пограничники, наши русские парни, в рубашках с короткими рукавами и панамах. На станциях от вагонов отходить не разрешалось, а когда один из пассажиров попытался пройти к станционному зданию, его довольно грубовато остановили и молоденький сержантик, с облупленным от палящего солнца носом, заученно объяснил «нарушителю» госграницы правила поведения. Реплики потенциального «шпиона», сержантом отвергались «на корню».
     В вагоне от нечего делать играли в карты, пили прихваченный в Баку «Кавказ», а я лежал на верхней полке, благо, что верхняя форточка была открыта, и ветерок приятно обдувал лицо. В разговоре со своими спутниками, делясь впечатлениями об увиденном в этой республике, у нас невольно возникали вопросы , на которые ответить было очень сложно.   Почему продажа алкоголя у нас ограничена по времени, а здесь этим запретом и не «пахнет»? Почему всевозможные шашлычные, сапожные мастерские и парикмахерские, закусочные и просто «забегаловки», открыто работают, при чем это просто семейный бизнес. В той же шашлычной, работает семья. Все, от мала до велика, от зари и до зари, и это не считается зазорным и противоправным?  Чуть позже в Ереване, возле гостиницы «Наири», работала шашлычная, хозяином которой был дядя Гриша, шустрый мужичек, веселый и очень радушный. В этой шашлычной работала тоже вся его семья. Даже невестка, с которой сын дяди Гриши, уже давно не жил. Каждый был занят своим делом, даже самым маленьким находилась работа. А как приветливо встречали они посетителей, особенно тех, кто хоть однажды заходил в их заведение.
Почему подобные закусочные и шашлычные нельзя было открывать в России? Тут даже помощь такого «великого экономиста», каким в свое время  изображали Гайдара, не понадобилась бы. Ведь это просто, как проветрить комнату, открыв форточку в окне.
После перестройки  и в России «проклюнулись» ростки такого предпринимательства, но шло это все достаточно вяло, казалось, что всё это кому-то в тягость. Пользуясь неразберихой во всех сферах нашей теперешней жизни, «ловкачи», люди, обладающие коммерческой хваткой, благодаря связям с коррумпированным чиновничеством, норовят
«урвать» кусок общенародного пирога пожирнее, и, желательно, побыстрее. Из-за бюрократических проволочек, даже сейчас, через семнадцать с лишним лет, малый бизнес в нашей стране скорее мертв, чем жив.
   Накануне, перед отъездом, когда стемнело, а улицы города опустели от автотранспорта и пешеходов, мы на пролетке, запряжённой парой лошадей, поехали по ночному Баку. Теплый южный город, мерцающее огнями водная гладь Каспийского моря, суда, проплывающие в разных направлениях, тревожа тишину ночи бархатистыми гудками, всё это нас очень впечатлило. Прощай Баку!  Прощай Сергей Миронович Киров, лучший друг батона Иосифа! Долго ли ты простоишь в этом городе в задумчивом одиночестве? Никто  сказать тогда не смог бы, а сейчас, вроде –бы, и незачем.

     И вот мы в Армении. После довольно грязноватого Баку, Ереван поразил нас своей ухоженностью и чистотой. Было довольно жарко, но спасало то, что через каждые примерно  пятьдесят- сто  метров, били фонтанчики чистой холодной воды. Перед зданием вокзала, на высоком пьедестале, перед  вздыбленным конем Давида Сасунского, копытом которого была опрокинута чаша, из которой на землю текла беспрерывно вода, всегда толпился народ, и группы туристов, в сопровождении гидов. Чаша терпения народного переполнилась, пришла пора выступить за свое освобождение от турецкого ига, таков мотив этого чудесного памятника, созданного армянскими скульпторами своему любимому народу.
     Ереван очень красив, особенно по утрам, на восходе солнца. Весь город, как будто бы, окрашен в мягкий розовый цвет. Создается впечатление, что какой то неведомый художник, легкими и нежными мазками, розовыми акварельными красками, разрисовал огромное полотно города, на радость людям его населяющим. За этим розовым костром, далеко на горизонте, за зазубринами далеких гор, в кисейном мареве, белеет снежная шапка Арарата, сердечная боль каждого армянина. Девять десятых территории Армении были захвачены, когда- то турками, в том числе и священная гора Арарат и озеро Ван. Резня,  устроенная турками в 1915 году, до сих пор поражает своей бесчеловечностью. Великий армянский композитор Комитас сошел с ума от этих преступлений, и если бы не Россия, то в данный момент такое государство, как Армения, едва ли бы имело место быть. Любовь к России, к русскому народу, до сих пор присутствует и, я надеюсь, будет присутствовать и всячески проявляться, в отношениях между армянским и русскими народами. По этому поводу очень хорошо сказал дядя Гриша Давидян, который вместе со всей своей семьей работал в шашлычной возле гостиницы «Наири», в которой мы остановились:
   - В Советском Союзе живут русские, нерусские и армяне!, - шутил всегда веселый и доброжелательный дядя Гриша. Каждое утро, часов в десять, он    выбегал на веранду своей шащлычной, и задрав голову  на наш десятый этаж кричал:
      - Айда кушять, камчадали! Все уже давно готово!
И верно. К нашему приходу на столе лежала свежая скатерть, лаваш , кинза и укроп, а еще крепкая,. выбивающая из глаз слезы, горчица. Тут же из холодильника доставалась водка, а невестка дяди Гриши приносила люля-кебаб, сочный и вкусный до умопомрачения. Однажды, после такого приема, я как то походя, обронил:
     - Самый мудрый из армян, дядя Гриша Давидян!
Сказал и подумал, не обидел ли случаем нашего гостеприимного хозяина, но, оказывается, не обидел, а наоборот угодил.
      - Слушай, Кым! Как ты хорошо сказал! Запиши мне на бумажку. Я это на самом видном месте повешу, пусть все читают и знают, кто такой Григорий Давидян!
Мы не знаем, повесил ли эти стишки на стену, или не повесил дядя Гриша, потому что на следующий день мы уехали в Ленинакан. Перед отъездом мы побывали на озере Севан, походили по городу, всегда чистому и ухоженному. Стены зданий облицованы розовым туфом, очень красивым отделочным материалом, который и придает городу этот неповторимый розовый колорит. Что еще особенно запомнилось, так это фонтанчики, которые через небольшие промежутки были расположены на улицах. Из трубочек била холодная вода, а каждый фонтанчик, представлял из себя плиту, любовно украшенную резьбой по камню. Орнамент, будь он растительного или геометрического вида, не повторялся, уверяли нас горожане. Вообще, армяне, очень искусные камнетесы и их уникальное мастерство встречаешь на каждом шагу. Это не удивительно. Чего, чего, а камней в Армении хватает.
   Хочу сказать, вот что. И меня, и моих товарищей, всегда удивляло, что у такого сравнительно небольшого народа, столько выдающихся людей мирового уровня. Маршал Советского союза Баграмян, чемпион мира по шахматам Тигран Петросян, один из создателей легендарного истребителя «МИГ», Микоян, видный советский деятель Анастас Микоян, академик Амбарцумян. И это еще не всё! Замечательный композитор Арам Хачатурян, артисты: -- Гаспарян, Джигахарьян, Фрунзик Мкчтрян, отец и сын Акопяны. Список этот можно продолжить и дальше, но и этих имён достаточно, чтобы проникнуться уважением к талантливому и трудолюбивому армянскому народу.
     Очень интересным было посещение нами Эчмидзина, религиозного центра армянской апостольской церкви. Весь религиозный комплекс занимает довольно обширную территорию. Кроме храма, и резиденции католикоса всех армян, здесь еще учились шестьдесят студентов, будущих духовных пастырей армянской церкви. После окончания учебного заведения, они разъедутся по всему миру, туда, где по воле судьбы нашли пристанище наши соотечественники. Нашим гидом был студент-старшекурсник, молодой человек с аккуратно подстриженной бородкой, в черной рясе с белым подшитым подворотничком, очень вежливым и эрудированным.
    О многом поведал нам этот студент, который отлично, без акцента, говорил на русском и очень хорошо знал историю своей страны и России. Говорил он и том, какие огромные сокровища хранятся в этом храме, и в случае, если Армению постигнет какое-то несчастье, произойдут непредвиденные катаклизмы, то армянский народ сможет пережить
этот период, благодаря этим накопленным богатствам. Армяне, разбросанные по всему миру, до сих пор жертвуют своему храму огромные суммы денег, и другие материальные ценности. О некоторых из них стоит немного рассказать. Например. В массивной золотой рамке, украшенной драгоценными камнями, помещена доска Ноевого ковчега. По преданию, эту доску нашел один монах на Арарате, и принес ее в храм. Можно верить, или не верить, но уголок от этой доски был отпилен, и тогдашний католикос, подарил этот уголок Екатерине Великой. Та в долгу не осталась, и подарила католикосу тронное кресло, изумительное произведение искусства из слоновой  кости. Рядом с троном в специальной подставке, стоят десятка полтора посохов, атрибут власти католикоса, каждый из которых, представляет из себя, огромную ценность. Вызывает восхищение рукописное евангелие, которое писала всю свою жизнь одна женщина, которая впоследствии ослепла. Размер евангелия, это том БСЭ. Каждая буква тщательно прописана, обведена золотым ободком, а каждая страница украшена виньетками с затейливым и неповторимым орнаментом. Удивительное творение рук человеческих!
Рядом с ныне действующим храмом, находятся развалины другого храма, свидетельство вандализма турецких янычар.
    Армянские храмы отличаются от наших церквей, и уж тем более от европейских, своей простотой, как по внешнему виду, так и по внутреннему содержанию. Здесь не увидишь помпезности и украшательства, нет золоченых куполов и крестов. Все очень скромно, порой, даже мрачновато. Шатровые купола, стены сложенные из дикого камня, такими, видели мы армянские церкви, в которых довелось нам побывать.
     В деревне Арич, под Ленинаканом, турки хотели развалить храм, но несмотря на все старания турецких солдат, несмотря на то , что все четыре колоны, поддерживающие купол, были подпилены , развалить храм им не удалось. Тогда они развели там костер, но в результате сгорело внутреннее убранство, и закоптились стены. Храм устоял, но деревня, от мала, до велика, была вырезана. Вместо воды в речушке Арич текла кровь.
     Следующий город, который был на пути нашего маршрута, был Ленинакан (до революции Александрополь), запомнился прежде всего кладбищем, на котором местные жители хоронили своих близких, и увековечивая память о них, ставили дорогущие памятники. В то время первенство по стоимости затрат при сооружении памятника, держал памятник, который матери убитого студента-выпускника, обошелся в пятьдесят тысяч рублей! Без малого стоимость «Волги», или семи «Жигулей». Самое дешевое надгробие стоило пять тысяч! Посетили мы и деревню Арич, которую безжалостно разграбили и полностью вырезали турецкие солдаты. Стела, с подвешенным колоколом перед въездом в деревню, всегда будет напоминать людям о тех черных днях, что выпали на долю несчастного армянского народа. По пути заехали на советско-турецкую границу.
Здесь, находясь на стыке двух стран, мы воочию увидели огромную разницу между нами, и теми, кто жил по ту сторону границы.
    Было очень жарко, и мы старались спрятаться в тенек, благо, что город был очень хорошо озеленен. Там, за колючей  проволокой, на турецкой территории, далеко, за горизонт простиралась голая, выжженная  равнина без единого деревца и кустика. В километрах трех от границы, виднелась не то деревушка, не то кишлак, не то аул. По идее –то, эта территория бывшей Российской империи, и если бы не гражданская война, и не слабость молодой советской России, то наверняка, не было бы резни 1915 года, а озеро Ван, и священная гора Арарат, были бы нашими.    
  Несколько глинобитных низеньких домиков, с темными глазницами окон без стекол, да стоящий в некотором отдалении на пригорке православный храм без купола, словно гигантским мечом разрубленный чуть не до самого основания на две половины. Тогда мы все подумали о том, что нам очень повезло со своей страной, и вряд ли кто смог нам тогда внушить сомнения по этому поводу. «Не нужен нам берег турецкий, чужая земля не нужна!»,- пели дружно мы  эту замечательную песню в автобусе, посидев перед этим немного в закусочной.
     Вечером, перед отъездом из Ленинакана, в ресторане при нашей гостинице, стихийно возникла вечеринка. Под звуки национальной армянской музыки, разогретые от выпитого
 вина и коньяка, под барабан и дудочку, мы танцевали наши русские пляски, а также пытались исполнять и армянские народные танцы. Присутствующим на этой вечеринке группе армян, по внешнему виду напоминающих наших русских «братков», наверное, очень понравилось наши пляски, так как через какое-то время на наш стол была доставлена бутылка отличного армянского коньяка, и приглашение присоединиться к  их компании. Мы не остались в долгу, и отправили на их стол бутылку шампанского. Но наши «поклонники» на этом не успокоились. Представитель их компании, молодой человек, очень вежливо пригласил нас к столу. Пришлось идти. За столом сидело несколько молодых мужчин, которые вежливо поприветствовали нас и пригласили присаживаться. Среди этой компании выделялся мужчина, лет пятидесяти, лицо которого по всей вероятности, когда- то, пострадало от пороха. Что это было, то ли детская шалость, то ли какая то другая неприятность произошла с человеком, было неизвестно. По тому, с каким почтением относились к нему окружающие, мы поняли, что это не простой собутыльник, а властный и непререкаемый авторитет. Говорил и спрашивал нас только он, «братки» сидели смирно, вежливо слушая наш разговор с их «командиром». Расстались друзьями, прижав напоследок каждого по очереди к груди.
    Следующим на нашем пути был курортный городишко Степанаван, Для туристов он нечего особенного не представляет. Единственное  что запомнилось, так это место встречи нашего Александра Сергеевича Пушкина, с телом покойного Грибоедова, которого на скрипучей арбе везли в Тифлис. Потом, в Тбилиси, мы увидим место захоронения поэта и дипломата.
   Вот и настало время попрощаться с гостеприимной Арменией. Впереди нас ждала Грузия. За день до отъезда, Григорий, водитель автобуса, который нас доставил сюда из Ленинакана, и с которым мы очень сдружились, предложил нам сходить в горы и пожарить шашлыки.
    - Тут вам, мужики больше нечего интересного не покажут, а я вам дам одного товарища, зовут его Арсен. Сходите утром рано на рынок, купите барашка, и он вам таких шашлыков изобразит, что всю оставшуюся  жизнь их помнить будете.
     Утром пошли на рынок, присмотрели одного барашка за восемьдесят рублей, но пришедшие с нами женщины, глядя в покорные глаза безвинной овечки, запротестовали, жалко стало бедное животное. Мне и самому тоже не хотелось проливать кровь, уж чересчур ласково и преданно смотрела она на нас, на хозяина, который, похлопывая ее по бокам, что - то говорил на своем языке. В результате Арсен предложил купить венгерских уток, что мы и сделали.
   На месте отдыха, куда мы пришли, протекала небольшая речушка, и пока мы делали из дерна плотину, Арсен начал «колдовать» над шашлыками. Обложив костер большими камнями, он разделал на куски уток, нарезал тальниковых прутьев, а потом, отмоченные в специально приготовленном растворе кусочки мяса, вперемежку с картошкой. луком и помидорами, нанизывал на прутья и обжаривал на жарких углях. Да, прав был наш друг Григорий, шашлыки получились у Арсена выше всяческих похвал!
    Прощай гостеприимная Армения, прощай розовая твоя столица Ереван, с величественным памятником Матери- Армении! Прощайте и вы, простые армянские мужики: дядя Гриша Давидян, самый мудрый из армян, шофер Григорий из Степанавана, и Арсен, мастер- шашлычник! Прощайте и вы, почитатели нашего танцевального «таланта», пусть и у вас все будет хорошо, чем бы вы не занимались, и что бы вы не делали!
      Впереди лежала Грузия. Вояж в Грузию сразу как-то не, «заладился». Сначала не могли найти  автобус, а когда автобус все же нашли, выяснилось, что нет водителя. В конце концов, все как-то уладилось, и мы, с пятичасовым отставанием от графика движения, тронулись в сторону солнечной Грузии. Как потом оказалось, наши неприятности не кончились. Автобус через определенные промежутки времени останавливался, водитель после каждой остановки все больше и больше выходил из себя, пока при очередной остановке, не начал пинать колеса вверенной ему техники, махать руками и выкрикивать проклятия. Кому они предназначались, мы не знали, но на всякий случай, притихли. Когда в очередной раз наш «пылесос» чихнул и заглох, Виктор Чаадаев, шофер-профессионал из Петропавловска- Камчатского, матюгнувшись в сердцах, вылез из автобуса и подошел к водителю, который ковырялся в «чреве» своего автобуса. Мы, мужики, тоже подошли к ним. Виктор уже рылся в сумке с инструментом, водитель с виноватым видом стоял рядом, всем своим видом показывая ожидания чуда. А чудо, как говорится, лежало на поверхности. Засорился бензопровод. Виктор снял трубки, а мы насосом тщательно продули их, поставили на место, и вот радость: мотор загудел радостно и ровно, словно радуясь освобождению от свалившейся на него напасти. Когда шли садиться в автобус, Толик, балагур и весельчак, сказал посмеиваясь:
   - Дело было не в «Бабине», а м…к сидел в кабине!
Автобус весело бежал по дороге, повеселел и наш джигит- водила, оживленно переговаривались между собой туристы. Быстро стемнело, и мы уже ехали по ночному Тбилиси к нашей турбазе, которая находилась на окраине города. где берёт своё начало Военно – Грузинская дорога. Разместили нас по местам довольно быстро, но вот с ужином вышла промашка. Опоздали вы на ужин, сказали нам. Окна столовой были темны, но в одном окошке горел свет. Мы прихватили шофера, и начали стучаться в дверь. Парень, открывший нам дверь, сначала и слушать нас не хотел, но шофер очень горячо с ним разговаривал на своем языке, яростно жестикулируя и махая руками. При этом он показывал все время на Виктора, обнимал его за плечи, казалось, призывал того к себе в свидетели. Наконец работник общепита, которого звали Гога, сдался, и очень дружелюбно спросил, сколько нас человек и, попросив чуть-чуть подождать, минут через двадцать приходить на ужин. Он что-нибудь придумает, пообещал хороший батоно Гога. Все было чудесно! Гога подал нам очень вкусные котлеты, с макаронами на гарнир, крепко заваренный чай, масло и булочки, а нашим прекрасным спутницам, ярким блондинкам, Гога в порядке исключения, из своих личных запасов, как он сообщил дамам, кофе. Очень уважил нас Гога, очень! После ужина я попросил у Гоги Книгу предложений, (я как никак был старостой группы), и на двух страницах написал благодарственное письмо на имя Гогиного руководства. Я до сих пор вспоминаю это благодарственное послание. Это была поэма, после прочтения которой, Гогу, Георгия Шавшишвили, нужно было представлять к ордену, или в крайнем случае, к медали.
  Я писал. Несмотря на позднее время, Георгий Шавшишвили , предпринял все от него зависящее, в одиночку, очень качественно приготовил отличный ужин на двадцать пять персон, очень вежливо обслужил. И это притом, обливаясь слезами радости писал я, что
утром ему, нашему уважаемому батоно Гоге, нужно готовить завтрак для всех туристов.
От имени всех двадцати пяти туристов из России, просим поощрить славного сына солнечной и гостеприимной Грузии, Георгия Шавшишвили.
    Утром, когда мы всей группой пришли на завтрак, и как самые обыкновенные туристы заняли очередь к раздаче, из кухни выскочил наш друг Гога.
  - Слюшай! Зачим обыжаешь?   Зачим такой луди стоят в очередь? Вах, вах! Вот ваш стол, садыс и кушяй!
    Это относилось только к нам, троим, остальные наши спутники стояли в очереди. Кормили в то время на турбазах не очень «лучше». Котлеты со слипшимися макаронами,
какой-то не очень выразительный супец, и компот из консервированных абрикосов, вот и весь рацион туриста.
      На следующий день состоялось наше знакомств с Тбилиси. С турбазы, которая находилась в самом начале Военно-Грузинской дороги на окраине города, в центр нас доставили на автобусе. Впервые увидел реку Куру, которая где-то там должна соединиться с другой рекой, Арагви, и после этого, «обнявшись словно две сестры», бежать дальше. На левом, скалистом берегу, на отвесных скалах, лепились один к одному
строения, опасно нависая над мутными водами Куры. На правом берегу, недалеко от стен старого замка или храма, сверкая на солнце, стояла огромная женщина, олицетворяющая Мать- Грузию. Чаша, которую она держала в своей поднятой руке, по замыслу авторов этого изваяния, говорила о процветании и изобилии Грузии. Вряд ли кто из рядовых граждан цветущей Грузии того времени, представлял, откуда приходит к ним электричество и газ, лес и уголь, продовольствие и ширпотреб. Все это воспринималось, как должное, само собой разумеющееся. И так будет всегда. Чай, который собирали в Грузии, едва ли соответствовал своему предназначению. Спасало то, что добавив туда импортный индийский чай, кое как старались придать этой смеси подобие чайного напитка. Люди в последнее время старались покупать индийский или цейлонский чай, со «слониками». С грузинским вином дело в Советском Союзе обстояло лучше, и этому есть объяснение. Дело в том, что хороших вин мы, «отродясь», не видели, а поэтому грузинские вины воспринимались нами, как должное. Пил народ наш все, что продавалось в наших торговых точках, не задумываясь о качестве потребляемого «пойла». Только через два десятилетия грузинскому вину была вынесена соответствующая оценка, и ввоз в Россию этого «пойла» был прекращен, но это была скорее политическая акция, чем экономическая.
    Тбилиси не похож, не на привольно раскинувшийся у теплого моря Баку, ни на ухоженный  розовый Ереван. Не похож и грузин на трудолюбивого армянина. Грузины, мне так показалось, больше схожи по характеру с азербайджанцами, только более заносчивее. В Тбилиси, в окне каждого магазина, на стеклах автомобилей, а также в других общественных местах, висит портрет дорогого вождя и любимого земляка. Так и не смогли, и я уверен, никогда не смогут они простить то, что произошло. Это удар по их самолюбию и незаживающая рана. Очень любит грузин, когда его хвалят, а похвальбу он ценит превыше всего. Вообще-то все мы любим, когда нас «любимых» нахваливают, но здесь, на Кавказе, это особенно заметно.
      После посещения типографии «Нина», в которой большевики печатали свои революционные материалы, нам с гордостью показали дом, в котором живет Слава Метревели, а когда мы спросили девушку-гида, кто это такой, девушка от такой нашей «темноты» и вопиющей неосведомленности, буквально оцепенела.
     - Как, вы не знаете, кто такой Слава Метревели? – с ужасом в голосе, тихо переспросила она нас. Мы, конечно, помнили этого замечательного спортсмена, но невозмутимо отвечали, что не знаем.
     - Я знаю , что есть Слава КПСС, Слава Ленину, Слава трудовому народу, а вот Слава Метревели  я что то не встречал, - с ехидцей сказал кто то из группы. Бедная девушка была в отчаянии. Как же так. Не знать великого грузина! Вах, Вах!
 Пожалели мы нашего бедного гида. Знаем мы вашего Славу, знаем дорогого Иосифа Виссарионыча и его друга Лаврентия. Чтобы окончательно убедить девушку в нашей искренней любви к Грузии, одна наша спутница, прочитала отрывок из поэмы Шота Руставели, «Витязь в тигровой шкуре». Все стало на свои места. Мы гордились нашей российской интеллектуалкой, гордая горянка-гид гордилась своими знаменитыми соотечественниками, вытирая слезы радости кружевным платочком.
     На фуникулере мы добрались до Пантеона, который находится на склоне высокой горы, господствующей над расположенным внизу Тбилиси. Начало этому Пантеону началось с захоронения здесь великого нашего поэта и дипломата, Александра Грибоедова. В углублении сделанном в скале, плачущая женщина склонилась над прахом своего любимого, так выглядит этот прекрасный памятник. Рядом могила княжны Нины Чавчавадзе, жены поэта. Тут же памятник из белого мрамора матери Сталина и артиста Закариадзе, сыгравшего в свое время отца солдата. Много и других памятников знаменитым грузинским деятелям.
     Если сказать честно, то Тбилиси на меня не произвел большого впечатления, да и это невозможно за два с половиной дня пребывания в этом городе. Следующим городом на нашем пути, был второй по величине город Грузии, Кутаиси. Здесь мы посетили курорт Цхалтубо, а рядом с этим курортом пещеру, Пчелиное гнездо. Хозяин пещеры, словоохотливый мужчина лет пятидесяти, кандидат исторических наук, о чем он нам с гордостью поведал, открыл замок на амбарной двери, и по тускло освещенному проходу , пошли в глубину пещеры. Мне эта достопримечательность больше напоминала овощехранилище. Было также сыровато и немножко зябко. В тусклом свете электрических лампочек, которых было очень мало, видны были сталактиты и сталагмиты. Было довольно мрачно, а пешеходные дорожки и перила были, как будто сделаны наспех. Посещаемость пещеры была невелика, и хозяин испытывал материальные трудности. Хозяин этого подземелья, кандидат наук, поведал нам историю его открытия. Когда- то, его дед охотился в этих местах, и случайно заметил пчелиный рой, который гнездился в отверстии скалы. Дед решил поживиться медом, а заодно и забрать домой пчелиный рой. Вот тогда-то, расширив отверстие в скале, он и обнаружил пещеру. С тех пор она стала семейным достоянием семьи. От деда она перешла во владение сыну, а теперь вот, принадлежит нашему словоохотливому историку. По заявкам турагенств, он приезжает сюда, открывает ключом навесной замок от амбарной двери, собирает деньги (по три рубля с носа), и ведет по шатким дощатым настилам в сырой полумрак подземелья. Вот такой бизнес, сэр! В России это промысел прихлопнули бы «прямо на корню», но тут возможно и не такое.
    Рядом с пещерой, на огромной каменной плите, лежащей на склоне холма, историк, а он, оказывается, является также и хозяином этой глыбы, видны следы огромного животного. Это мифическое животное, умудрилось в те далекие годы, прошагать именно по этой плите, рядом с пещерой, чем очень облегчило хозяину его нынешнее существование. Смущало одно: вес этого динозавра, по всем математическим расчетам, должен быть не менее веса «Титаника», а когти, которые оставили следы на базальтовой плите, были из высоколегированной стали. Поэтому мы единодушно решили, без зубила и кувалды здесь не обошлось. Ну, а что до динозавра, то он за давностью лет, на находчивого своего земляка не обидеться, скорее наоборот, заважничает. Подозрительными вопросами мучить ученого грузина мы не стали, так как уже поняли, что критические замечания в свой адрес жители Кавказа не любят. Нам оставалось одно: поверить!
        Наконец-то мы прибыли на Черное море, в город Батуми. Максим Горький как-то сказал, что Батум, так его в то время называли, самый грязный город на всем черноморском побережье. Нынешний Батуми, довольно чистый город и, по своему. красивый. По широкой набережной стоят пальмы, цветут магнолии, а по вечерам работает аттракцион: «Поющие фонтаны».
    - Болшэ таких фонтанов , ныгдэ нэт! Мамой клянусь! – уверял нас администратор турбазы. Приходилось верить и идти смотреть на разноцветные струи, то поднимающие вверх, то падающие вниз. Все это сопровождалось музыкой, управляемой из будки, стоящей в кустах. Понравился нам дельфинарий, и огромный аквариум, где плавали самые настоящие акулы, другие диковенные рыбы и морские черепахи. Говорят, что сейчас всего этого нет, и вряд ли в скором времени появятся дрессированные дельфины, на спинах которых гоняли по бассейну их тренеры, восхищая этим и детей и взрослых.
    На турбазе кормили на редкость плохо, помещения были ветхими, я бы даже сказал, убогими.  От всей этой серости спасало море: «Черное море мое…». Нам повезло. Все дни, что мы провели в Батуми, были солнечными, море теплым. Нет, не парным, а таким освежающим и приятным.
   Что же сказать об аджарцах, коренных жителях Аджарии, и ее столице, Батуми? По внешнему виду, по типажу, они больше походят, по моему мнению, на турок, а вот по характеру они грузины. Высокомерны и заносчивы, и такое заключение я сделал на основании личного общения с ними. Не очень грамотны. В беседе с некоторыми аджарцами, выяснилась элементарное незнание простых вещей. Человек, назвавший себя инженером, не мог вспомнить теорему Пифагора!  Развязно ведут себя в отношениях с нашими женщинами, хотя сами эти дамы такого отношения и заслуживают. Конечно не все, но…
     Все когда-нибудь кончается, вот и закончилась наша туристическая поездка по Кавказу. Железная дорога, идущая по побережью Черного моря, однопутная и поезд идет не торопясь, но когда впереди мы увидели написанную белой краской надпись «РОССИЯ», сердце радостно екнуло, мы наконец-то дома. Как говорится, хорошо в гостях, а дома лучше! Казалось и поезд бежит резвее, весело постукивая колесами на стыках. На пристанционных базарчиках , краснощекие казачки бойко предлагали свой товар, расхваливая его на все лады. Рыжий грузин Илья, сосед по купе, угостил нас своим вином, терпким и ароматным. Закусывали перепелиными яйцами, которые купили на базарчике вместе с мясистыми помидорами.
    - Небось рады, что в Россию-то вернулись, - шутливо говорил рыжий грузин Илья, разливая из полуведерной бутыли вино по стаканам, - Устали от своих кавказских братьев!
     - У нас говорят, в гостях хорошо, а дома лучше! А устать? Нет, не устали. Китайцы говорят: лучше плохо отдыхать, чем хорошо работать! – смеялись мы в ответ.
     - Хочу тебя спросить. Илья? Вот ты грузин, а почему рыжий-то? Может отец у тебя цыган, А?
  Смеялись от души, пили кислое домашнее вино, не замечая, как за окном проплывали бахчи, кубанские сады и казачьи станицы. Придется ли еще когда-нибудь приехать сюда?
Едва ли. В самом страшном сне в то время, не могло присниться, что на эту землю придет война, а вчерашние мирные соседи и даже друзья, будут смотреть друг на друга в прорезь прицела! Во всех своих бедах, одурманенному народу, мерзавцы- руководители будут «впаривать» в мозги, что виновата во всем Россия. И ведь некоторые люди поверят, что это так и есть на самом деле! Давила, мол, нас Россия, угнетала нас бедных! Будем жить отдельно, будем богаты и счастливы! Утопия!
  *    Через много лет, а может даже десятилетий, придет к вам осознание того, что ни одна страна в мире не нужна вам так, как матушка – Россия. Только она, в каком бы вы качестве не жили, всегда придет на помощь, бескорыстную, от всей души, порой даже отдавая последнее. Когда мужик, который строит новый дом,  то он прежде всего должен знать своего соседа, хорош он или плох? Жить надо с хорошим соседом, и самое главное, – надежным! Пройдёт какое – то время, и Вахтангу Кикабидзе, -- Мимино, будет стыдно за то, что он побоялся сказать правду об Южно – Осетинском конфликте и Абхазии. Пошёл на поводу у случайных, прибившихся к политике авантюристов, не поднял свой голос, к которому ещё прислушиваются здравомыслящие люди. Лучше промолчать, чем культивировать неприязнь между людьми, преследуя свои корыстные интересы. Помни, Вахтанг! Россия без Грузии  проживет, да и Грузия без России тоже не околеет. Вот только всё будет сложнее, а главное не для вас, людей известных и обеспеченных, а для простых людей. Сложности будут нарастать, как снежный ком, пока вы, элита грузинской нации, не «включите мозги»!.
    Лично мне думается, что пройдет какое – то время, и те отношения, которые на протяжении долгого времени были между простыми людьми, снова станут нормальными и добрососедскими. Снова поедут на черноморское побережье от Сухуми и до Батуми отдыхающие. Они будут плескаться в Черном море, ходить по набережным среди пальм и кипарисов, кушать мандарины и пить местное вино. Юркий фотограф – грузин, наведя на вас объектив фотоаппарата, весело скомандует:
      - Внимание! Нэ моргайте!   У л ы б л и в а й т е с ь!