Предисловие: решил написать обычный рассказ, без уже привычных психологических изворотов, а наоборот – в стиле дешёвой американской мелодрамы. Получилось или нет – вам ценить…
Началось всё, пожалуй, с единственного в нашем городке рок-бара. В те годы я был самым обычным студентом-компьютерщиком, а точнее получал специальность системного программиста. Вёл я стандартный для всех студентов образ жизни: подрабатывал, прогуливал лекции, ходил на рок-концерты, по выходным зависал в баре, нередко напиваясь. Иногда учился и даже неплохо сдавал экзамены. Само собой, безумно любил компьютеры и все, что было с ними связано, оттого проводил за ними всё свободное от вышеперечисленного время и завалил ими весь дом. С девушками, правда, было чуть хуже. Они, конечно, бывали, но все как одна с моего потока и все, как мне казалось, недостаточно хорошие для меня. Просыпаться раз в месяц с очередной прыщавой крошкой и обсуждать в постели преимущество никсовых платформ перед БСД я за личную жизнь не считал. Поэтому я и посещал рок-бар, в тайной надежде познакомиться с какой-нибудь очаровательной рокершой. Не знаю, чем мне приглянулись представительницы именно этой субкультуры, но на тот момент это было моей идеей-фикс.
В один из дней я, как обычно, сидел в баре и потягивал своё любимое пиво. На крошечной сцене выступали местные знаменитости с дурацким названием {!}. При полном отсутствии таланта и музыкального вкуса они обладали довольно колоритным лидером и только за счёт этого держались на плаву. Ну и, наверное, потому что кроме них в нашем районе больше не было рок-банд.
«Лидер» пел и играл на ритм-гитаре. Он был полным антиподом типичного рокера того времени. Косуха смешно висела на узких плечах, ноги обтягивали белые джинсы. Вдобавок к этому ухоженные мелированные волосы и неизменно – тёмные очки на пол-лица окончательно лишали его облик мужественности. Одним словом - ходячий повод для насмешек. И, тем не менее, он пользовался дикой популярностью у прекрасной половины публики. При появлении его на сцене «любительницы рока» взрывались восторженным визгом, а когда он выходил со сцены в зал (гримёрной или чёрного хода в этом заведении не было), его просто рвали на части. Парни редко подходили пожать ему руку, его считали педиком и недолюбливали. Девчонки же окружали его плотным кольцом, засыпали вопросами и норовили за что-нибудь потрогать.
Конечно, я завидовал ему. «Будь я на его месте - думал я, - каждую за задницу потрогал бы и лучшую увёз бы с собой». Он же поступал совсем наоборот. Встретив толпу поклонниц, он застенчиво опускал глаза, на знаки внимания отвечал нерешительно и из заведения уезжал всегда один.
В тот день после выступления он подсел ко мне за столик и попросил угостить его выпивкой. Конечно, это было наглостью, но я не отказал ему из интереса к его личности. Мы познакомились, разговорились. Звали его Тоунз. В тот день мы хорошенько нажрались (платил за выпивку, разумеется, я). С тех пор мы стали частенько общаться. Мы постоянно встречались в баре по выходным и вместе пили после его выступлений.
Не скажу, что между нами завязалась дружба, но приятелями мы стали точно. И продолжали узнавать друг друга всё лучше и лучше. Так я уже знал, что настоящее его имя – Энтони. Только называть себя Тони он не разрешал, потому что это ущемляло его оригинальность, на которой он просто был помешан. Поэтому называть его нужно было Тоун или Тоунз. Он был совершенно беспечен, не думал о будущем и смотрел на мир сквозь розовые очки. Денег у него никогда не водилось. Жил он у матери, перебивался редкими заработками. Копеечные гонорары за выступление тут же спускал. Свою первую и единственную гитару он, по его словам, выиграл на конкурсе самодеятельности, разыграв самоубийство. Это, правда, звучало как полный бред, поэтому для себя я заключил, что он её просто где-то украл. Разговаривали мы часто, помногу и ни о чём… Я слушал его рассказы о музыкальных стилях и легендах рок-н-ролла, о его группе и жизни. Меня больше интересовал другой вопрос. Подвыпив в баре, я спрашивал:
-Тоунз, как у тебя с этими твоими фанатками, а?
-Они мне все неинтересны, - отмахивался от меня он.
-Как? Ты их всех уже… того? – не успокаивался я.
-Нет. Они мне просто не интересны вообще. Они пустые. Обычные. Мне не интересны такие! И вообще, Эд, надоел уже! Иди и сними себе, какую хочешь! Хоть всех сразу!
-Если бы… Мне бы твои…
Тоунз, не дослушав, отворачивался. Эта тема не нравилась ему. Да и к тому же, на трезвую голову я никогда бы её не поднял, а слушать любые пьяные бредни никогда не было приятным занятием.
В очередной уикенд, прейдя в бар, я увидел его за дальним столиком с девушкой. «Это что-то новенькое! Неужели он нашёл себе такую же «оригинальную?» - подумал я и бодро направился к ним. Подойдя ближе, я крикнул: «Как дела, крошка Тоунз? Познакомь меня со своей подружкой!» Тоунз, на удивление отреагировал сдержанно и холодно. Его же подружка напротив, вскинулась, состроила улыбочку и так же бодро, копируя меня, ответила: «Привет очкарик!» Меня это немного задело. Очкариком меня заглаза называли не за очки, а за то, что я, наверное, единственный из завсегдатаев этого заведения получал высшее образование. Получается, мало того, что Тоунз уже рассказал ей всё про меня, так она ещё и сформировала мой образ, как образ безнадёжного ботаника. Тем не менее, мне было интересно разузнать побольше, поэтому я потянул Тоунза за плечо на выход. «Пошли, поговорим» - подмигнул я ему. В ту же секунду хрупкая на вид женская ручка схватила меня за грудки и резко оттолкнула. «Отвали! Он мой!» Я совсем опешил от такой реакции. Тоунз продолжал сидеть молча, не проявляя никакого участия. Я пожал плечами и ушёл за другой столик – пить один, затаив обиду на эту парочку.
На следующий день, гуляя по кварталу, я снова встретил их. Я поздоровался с ними и ожидал в ответ такой же реакции, как и вчера. Но на этот раз Кэти, так звали её, удивила меня ещё больше. Она изобразила бурную радость и на секунду повисла у меня на шее. Я был заинтригован ещё больше и ожидал в этом какого-то подвоха. Однако Кэти оставалась ко мне доброжелательна, будто к старому доброму другу. Получается, вчерашний спектакль был игрой её настроения?
Мы весь вечер гуляли по городу втроём. Здесь, при свете дня, я смог её полностью разглядеть. Слова «симпатичная» было бы мало, чтобы её описать. Она была красивой. И по-своему. Она не обладала унифицированными показателями красоты того времени, такими как, например, пухлые губы, длинные волосы и пышные формы. Скорее наоборот, не попадая под эти стандарты, она выделялась настоящей, утончённой красотой. Она была довольно высокой и стройной. Короткая кожаная курточка и обтягивающие штаны не только подчёркивали её идеальную фигуру, но так же придавали ей вид настоящей «подружки рокера». И самая запомнившаяся мне деталь – её лицо, лицо настоящей бестии. Своим поведением она это полностью подтверждала. Держалась она очень уверенно и раскрепощено. Едва узнав её, я уже понял что она – девушка с характером и, случись что не по ней, запросто полезет в драку даже с мужиком. Однако неверно было бы представить её в таком случае злобной и угрюмой. Напротив, при этом она была довольно весёлой и озорной.
Меня сильно удивило, как менялся при ней Тоунз. Следует уточнить, что, несмотря на всю свою несерьёзность и даже некоторую женоподобность, держался он всегда очень гордо, с наигранной значительностью. В присутствии же Кэти он становился тихим и даже несколько зажатым, полностью подчинялся ей и старался делать всё, как она захочет. Даже гуляя с ней за ручку, он всегда шёл немного позади, будто никак не мог догнать и не сводил с неё глаз, она же уверенно шла впереди и смотрела только вперёд. Я не без интереса наблюдал за ними.
Безусловно, своей колоритностью парочка вызывала симпатию, однако никакого личного восторга, в частности к Кэти, я не ощущал. Я беспристрастно отметил все её положительные и отрицательные черты и больше не думал о ней.
Шли недели. Лето было в разгаре, я уже окончил последний курс колледжа, и теперь мне предстояла полугодовая квалификационная практика. Я продолжал посещать рок бар. Посетители здесь были в основном одни и те же, и я уже знал всех, а они все знали меня. Тоунз всё так же выступал и отдыхал здесь, но уже не со мной. Везде с собой он брал Кэти. Непонятно откуда, у Тоунза оказалась куча товарищей, и теперь все они частенько собирались за одним столом. Естественно, периодически и я составлял им компанию. Кэти общалась со всеми как со старыми друзьями и позволяла себе некоторую распущенность, выставлявшую её, естественно, не с лучшей стороны. Так, например, на очередном концерте она могла просидеть всё выступление Тоунза на коленях у кого-нибудь из его друзей, якобы чтобы лучше его видеть. Безусловно, Тоунзу это не нравилось, но возразить ей он не смел, поэтому делал вид что ему безразлично. К её чести, дальше мелких вольностей и лёгкого флирта она не заходила. Иными словами, мне достоверно известно, что она, не смотря ни на что, сохраняла верность крошке Энтони.
Подходило к концу лето. Я работал и проходил практику в маленьком филиале большой фирмы, занимающейся программированием. Вообще то я должен был проходить практику в качестве стажёра, то есть сидеть около опытного программиста и доставать его вопросами, записывая ответы в тетрадку. Но, поскольку я очень удачно прошёл собеседование и, оказалось, что я уже очень даже неплохой программист, меня сразу взяли в штат с неплохим для стажёра окладом. Для начала мне доверили разрабатывать математические алгоритмы для вычислительных программ. А это, хоть и звучит внушительно, работа не сложная, но трудоёмкая. Надо просто находить нужные математические формулы и их программные интерпретации в специальном справочнике, а затем оформлять её на определённом языке программирования. Самой сложной считалась разработка структуры всей программы и алгоритмов обращения к ресурсам и источникам данных. Этой работой мне заниматься было рановато, а самой приятной – разработкой графического интерфейса – просто не хотели делиться. Но меня более чем устраивала моя задача. С заработанных денег я прикупил себе кожаную одежду и начал откладывать на машину и поездку в Нью-йорк.
С Тоунзом я почти перестал общаться. Виделись мы редко, после того как он отказался выступать в нашем баре. Теперь у него просто не было денег на посещение заведений, да и, по всей видимости, ему было чем заняться. Как-то мы с ним встретились на улице, и он рассказал мне, что его и соло-гитариста приглашают в Сан-Франциско для участия в коммерческом проекте. Какой-то звукозаписывающий лейбл взял под своё крыло рок-группу для записи альбома и концертного тура по Америке и Канаде. Набранному составу не хватало второго гитариста и басиста, важным условием было не только умение играть, но и броская внешность. Кто-то из музыкантов бывал в нашем городке на концерте и заприметил наших красавчиков. Так Тоунзу было предложено играть на ритм-гитаре, а Теду – на басу. К грядущей разлуке с Тоунзом я отнёсся холодно, особенно после того, как он сказал, что устраивает прощальный вечер для друзей, но и словом не обмолвился о моём присутствии на нём. Мы попрощались и разошлись.
Шло время. Многое менялось в лучшую сторону. Я, наконец, нашёл себе настоящую девушку-рокершу. Правда, встретил я её не в баре, а у себя в конторе. Она поступила к нам на практику из моего же колледжа, с младшего потока. Всё было, как я хотел. Она полностью соответствовала этой субкультуре и вела соответствующий образ жизни. При этом была весьма и весьма симпатична, с отличной фигурой и милым голосом. Правда, моё счастье было недолгим. Уже после нескольких недель я понял, что она совсем не такая, какой я хотел бы видеть свою избранницу. Вся эта рок-культура делала её в некоторой степени грубой и развязанной, что совсем не подходило женщине. Ведь одно дело просто слушать любимую музыку, и совсем другое – не вылезать из первых рядов на рок-концертах и вести себя в целом, как старый, бородатый байкер.
Мы вместе встретили Рождество, но после него плавно прекратили отношения. Я разочаровался, но был доволен, поскольку своей цели добился. Это было некоторым стимулом задуматься о многих вещах и прийти к выводу, что всё должно идти своим путём и навязывать самому себе какие-то убеждения – пустое занятие. Я больше не озадачивался поиском идеальной половинки и жил своей жизнью, ожидая дальнейших поворотов судьбы. И судьба их готовила, но тщательно скрывала…
В конце зимы, гуляя по кварталу, я случайно встретил Кэти. Как и раньше, она обрадовалась мне и повисла у меня на шее. Мы тут же было разговорились, но я прервал её, предложив пойти где-нибудь присесть, чтобы не торчать на холоде. Мы быстро перебрали и отмели ближайшие кафешки и, наконец, сошлись на том, что купили дешёвого вина, какой то закуски и засели у меня в машине.
Первый раз за всё время знакомства я был искренне рад её видеть и, предположу, что она меня – тоже. Мы просто сидели и делились новостями, потом разговаривали обо всём, что приходило в голову. Я рассказал ей, что работаю программистом, она – что устроилась в службу судебных приставов. Я усмехнулся – «Не дай Бог встретить тебя при исполнении». Я спросил её, слышала ли она что-нибудь про Тоунза и вообще, почему не уехала с ним.
-А ты разве не знаешь?
-Конечно, нет. Иначе я б тебя не спрашивал.
-Помнишь его проводы, вечеринку в баре?
-Меня там не было. Он меня не приглашал. Разве ты не помнишь моего отсутствия?
-Я мало что помню. Мы погуляли на славу.
-Ну, так что ж было?
-А ничего особого. Он просто не предложил мне уехать. Когда мы с ним встречались, он ни на шаг от меня не отходил и постоянно подчёркивал, как я ему дорога. Я была уверена, что он любит меня, и мне было с ним действительно хорошо.
-Ладно-ладно. Оставь это для себя. Так всё же?
-Что? Я всё сказала. Весь вечер я ждала, пока он предложит мне ехать с ним. Можешь посмеяться, я была уверена, что он меня позовёт, и собрала вещи. Но он так и не предложил. А спросить его об этом самой мне не позволила моя гордость. Знаешь, он даже попрощался со мной как-то по-свински. Подлизывался, предлагал мне устроить прощальную ночь, но я отказалась – сказала, что у меня… что не могу. Так что мы просто сказали друг другу «пока-пока» и разошлись по домам.
Мы допили вино и молча сидели, глядя на падающие снежинки. Я уже перестал осмысливать услышанное и просто наслаждался спокойствием.
-А с кем ты сейчас, Кэти?
-С Крисом Крэйгом.
Крис Крэйг… Парень с моего колледжа, капитан команды по бейсболу. Известная личность. Этакий красавец-брюнет с атлетическим телосложением. Большая часть девчонок колледжа сходила по нему с ума, а половина парней мечтали стать ему другом. Я не разделял их страсти, хоть и был с ним в нормальных отношениях. Напротив, я считал его типичнейшим тупым качком и на его примере неоднократно убеждался в отсутствии у многих людей моральных ценностей. Да уж, такая красавица как Кэти ему в самый раз, только что нашла она в нём, помимо внешности?
-Ну и как он?
-Ужасно. Тупой качок, без интересов и с отвратительными манерами.
-Полностью разделяю твою точку зрения, хоть это и аморально. Сам по себе напрашивается вопрос…
-Почему я с ним? Знаешь, он здесь имеет авторитет и, зная, что я с ним, ко мне никто не сунется. Если я одна, за мной тут же начинает волочиться толпа засранцев, сопливо умоляя меня стать их девушкой…
-Прекрасно тебя понимаю. Ты ж у нас девушка очень красивая…
Я выделил слово «очень», со сдержанной улыбкой глядя ей прямо в глаза. В ответ на это она сжала мою руку и, мне показалось, придвинулась чуть ближе. Меня словно пробило током, но виду я не показал.
-Вообще он парень красивый, с ним не стыдно в обществе показаться – продолжала она, - да и как мужчина вполне неплох.
-Скажи, он тебя не обижает?
-Меня? Обижать? Ты шутишь? Я сама кого хочешь обижу. Вот: недавно припёрся со своим дружком, оба в стельку пьяные. Стал при нём приставать ко мне, хотел показать наверное какой он мачо. Ну я и зарядила ему в глаз. Аж до сих пор рука болит.
-И что он?
-Сел на задницу и стал икать…
Я расхохотался. Очень реалистично представилась мне картина: сидящий на полу, удивлённо икающий Крис, и гордо удаляющаяся в свою комнату Кэти.
Так мы просидели до темноты, то молча, то обсуждая какую-нибудь чушь. Мы договорились с ней встретиться ещё на следующем уикенде.
На следующий уикенд она точно, без опоздания пришла в назначенное место, чем меня весьма удивила и даже польстила. Ведь каждому знакома ситуация, когда приходится по полчаса, а то и больше дожидаться подружку, а ей это всегда сходит с рук за милую улыбочку и виноватое «прости». Мы отправились в довольно приличный кафетерий, где неплохо поели и немножко выпили. Затем купили бутылку всё того же дешёвого вина и до поздней ночи гуляли по городу. По этой же программе прошёл следующий день этого уикенда и следующий уикенд. Сразу стоит заметить как, и с какой целью, мы проводили время вместе. Между нами ничего не было, мы были как очень хорошие, старые друзья. Хотя, стоит отметить, что мне она, безусловно, была симпатична. За время этих выходных моё отношения к её красоте поменялось. Я с жадностью ловил каждую её черту, каждую деталь её простой и безупречной внешности. Однако и другое, совершенно новое чувство соседствовало с этим. Я не испытывал никакого тайного желания, привязанности и тем более любви. Первый раз в жизни я смотрел на красивую и близкую девушку без мыслей о том, что она когда-то будет моей. Соответственно, я не испытывал никакой боли или досады от того, что она живёт с другим мужчиной и владеет ею он, а не я. Я просто созерцал и наслаждался тем, что у меня есть. Хотя и отношения наши отличались от дружески-холодных. Иногда мы флиртовали, отпускали в адрес друг друга довольно развязные шуточки и были этим довольны. Пару раз мы даже неплохо надрались, и тогда она висла на мне, а я позволял себе обнимать её, бесстыдно класть руку ей на ногу или на бедро. Я точно знаю, что за такое любой другой получил бы по наглой морде, но мне она это прощала. Потому что уж очень хорошими друзьями мы были. Ей не в меньшей степени, чем мне было приятно проводить вместе время. В первую очередь потому, что мы легко нашли общий язык и были друг другу очень хорошими собеседниками. Но помимо этого мне было просто очень приятно появляться в обществе с такой красивой девушкой, а для неё это было единственной возможностью посещать приличные заведения. К её огромной чести, она никогда не распоряжалась моими деньгами. Безусловно, она позволяла себя угощать, но исключительно чем-нибудь скромным и недорогим, и даже отговаривала меня делать дорогие заказы. И напрасно, поскольку уже тогда я мог себе это позволить. Дела мои на тот момент пошли в гору.
Как я уже говорил раньше, конторка, в которой я работал, была филиалом огромной фирмы, занимавшейся разработкой программного обеспечения. Мне было предложено переехать в соседний город этого же штата и возглавить там отдел программного обеспечения для финансовых структур во вновь открывающемся филиале. Но для этого мне необходимо было пройти полугодовой испытательный срок с параллельным курсом повышения квалификации. Это означало, что я уже буду работать на этой должности, но на полставки, получать половину положенной мне зарплаты. Ставку мне предстояло делить с более опытным работником центрального отделения, который выполнял бы часть работы и параллельно обучал бы и страховал меня. Самое приятное было то, что даже половина предложенной ставки была незначительно выше моей нынешней зарплаты.
Отправляться мне нужно было через месяц, и я приступил к подготовке. За эти дни я не разу не видел Кэтрин. Я хотел напоследок с ней встретиться, но не смог до неё дозвониться. В конце концов, я погрузился в свои дела и забыл про неё.
Незадолго до отъезда меня, словно волной, накрыло одной весьма странной мыслью. Первое время я всячески гнал её и говорил самому себе, что это глупость, и что не следует даже думать об этом. Потому что мысль состояла в том, что Кэти должна стать моей… Это было совершенно странное желание. Это ни в коем случае нельзя было назвать любовью, по крайней мере тем привычным, неразделённым чувством. Это не было и обычным влечением. Совершенно новое, не встречавшееся никогда раньше желание приблизить, присвоить эту красоту и сделать всё, лишь бы она была рядом. Я отдавал себе отчёт в том, что готов на многое, лишь бы ей тоже было хорошо рядом со мной. Я хотел продолжить свой жизненный путь рядом с ней и, как ни странно, без всех этих ухаживаний, признаний, эмоций. Я искал в ней надёжность и постоянство, чтобы получать от этого покой и умиротвение, хотя это совсем не соответствовало её нравам. В общем и целом убеждение это было совершенно необъяснимым и противоречивым, и его природы я понять не мог. Скорее всего, это было что-то вроде стремления к лучшему, и только поэтому я, наконец, принял его для себя. К тому же, ещё одной приятной странностью этого чувства было то, что оно не беспокоило и не разъедало меня, не лишало сна и радости, а мирно и скромно существовало во мне, и даже добавляло немного романтики в мои обыденные размышления.
Одно но - на данный момент я, мягко говоря, ей не соответствовал. Я не был красавчиком, как Крис, и не был романтиком и весельчаком, как Тоунз. Однако я бы собой. И я знал, что нет ничего невозможного, что можно добиться любой цели – расположить к себе любого человека, нужно лишь приложить усилия. И в какой-то момент я решил всерьёз заняться собой, поднять себя до такого уровня, чтобы стать достойной парой Кэтрин. Это я и обозначил как единственный и определяющий плюс своего дурного желания, и убедил себя, что всё это – ради того чтобы самому стать лучше. Получается, она была моим стимулом для серьёзных перемен, и, даже если она не станет для меня наградой в конце пути, сам путь наградит меня. Это убеждение меня успокоило, придало веру в праведность моей цели и заставило действовать.
Всё совпало наилучшим образом. У меня было пол года, для того чтобы воспользоваться перспективой, закрепившись на новом месте, и заняться собой вдали от неё. Для этого мне нужно было привести в порядок свою внешность, улучшить материальное положение и довести до совершенства моральный облик.
Я переехал в соседний город и начал работать в филиале. Работа шла хорошо. Мой наставник сразу понял, что я знаю дело, предоставил мне почти полную свободу действий, и лишь давал иногда необходимые советы. Конечно, на мою зарплату это не повлияло, но в любом случае это было исключительно мне на пользу, поскольку с первых дней коллектив начал воспринимать меня как начальника.
Городок был очень неплох. Самый его центр ничуть не уступал любому развитому европейскому городу. Центральная улица пестрела ресторанами, сияла неоновой рекламой и источала автомобильные выхлопы. Однако уже в трёх милях от центра начинались полупустые тихие улицы с двухэтажными коттеджами среди зелёных двориков. Мне досталась для начала квартира в пансионе на окраине города. Из её окон открывался вид на огромное озеро. Ближний берег его утопал в зелени, среди которой ютились спортивные площадки и беговые дорожки, чуть дальше – маленький яхт-клуб. На противоположном берегу уже начинались частные фермы. Вопреки пунктику американской мечты, я не стремился жить в центре и наслаждался проживанием на отшибе. Едва обжившись в новой квартире и начав работать, я приступил к делу. Я записался в местный регби-клуб, хотя этот вид спорта мне никогда и не нравился, и ещё в тренажерный зал. Я тренировался пять дней в неделю. Помимо спортивных секций бегал по утрам, благо замечательная беговая дорожка была совсем близко. Я, хоть и нехотя, внимательно пролистал несколько журналов моды, выбрал свой стиль и обновил гардероб. Я стал проявлять интерес ко всему окружающему: интересоваться, узнавать, замечать. Много читал. В конце концов, я даже научился неплохо готовить. Я уже почти не вспоминал о своей цели: мне очень нравился сам процесс. Мне было приятно ощущать, как моё тело наполняется здоровьем, как болят после тренировки мышцы. Мне было приятно лишний раз посмотреть на себя в зеркало перед уходом на работу. Мне было интересно узнавать всё новые и новые вещи, о которых ни я, не моё прежнее окружение даже не задумывалось
Всё это положительно влияло даже на работу. Мои подчинённые и даже начальники соседних отделов теперь заходили ко мне просто поболтать, тянулись ко мне. После одного разговора я встретил почти треть своего отдела на беговой дорожке. Я радовался, и радость эта не позволяла раньше времени опустить крылья и почить на лаврах, а наоборот – заставляла ставить перед собой новые цели и достигать новых успехов. Пришлось, правда, усвоить, что выше головы не прыгнешь, и что до вершины успеха мне, пока что, далеко. Осознавая это, я вёл спокойную, размеренную жизнь, будто затаившись перед серьёзным прыжком.
Подошёл шестой месяц моего испытательного срока. У меня на руках уже был черновик контракта – было однозначно ясно, что испытание я прошёл, и, через несколько дней я стану полноправным начальником и начну получать полную зарплату. Я продал старую машину, добавил свои старые накопления и те, что откладывал с зарплаты на новом месте, и этого мне хватило, чтобы купить недорогую, но новую машину. Я был полностью готов к осуществлению плана. Я был другим человеком.
В назначенный день я отправился в родной город. Первые дни пролетели за необходимыми делами: я оформлял документы на работе, проводил время с родителями, собирал необходимые для окончательного переезда вещи. Наконец, разобравшись со всеми делами, я позвонил Кэти…
Стоит заметить, что к этому звонку и встрече я долго готовился. Я обдумывал каждую деталь, от цвета ботинок и одеколона до интонации фраз, которые мне предстоит произнести. Я продумал каждое слово. Я продумал всё множество её реакций – согласие ли, отказ или что-то ещё. Я неоднократно прокрутил в голове весь наш разговор и дальнейшие наши действия в зависимости от его исхода. И, как не странно, сейчас, звоня ей, я колебался и нервничал, хотя не один раз разговаривал с ней по телефону и приглашал на встречу без капли беспокойства.
Два длинных гудка… Она взяла трубку. Я на секунду замешкался, но затем, как ни в чём не бывало, приветствовал её, с минуту поболтал с ней, ответил на вопросы вроде «куда я пропал» и «почему не звонил», а затем пригласил её встретиться в ресторанчике, который я тоже выбрал не случайно. Она согласилась, попросив, правда, дать ей два часа времени. Ох, как же хорошо, что телефон передаёт всего лишь голос, да и тот – не достоверно. Как хорошо, что она не видела, как краснел я и бледнел, трясся и крутил телефонный провод во время нашего разговора…
Уже за час до нашей встречи я сидел за столиком, перебирая меню. Я заранее переложил вперёд страницы с её любимыми блюдами и снова и снова прокручивал наш разговор. Минут за двадцать до срока я всё же сосредоточился, успокоился и, как ни в чём не бывало, ожидал её.
Она пришла ровно в указанный срок. Она ничуть не изменилась, разве что только одета была менее броско, чем раньше, и по-взрослому элегантно. Мы, как и раньше сидели и болтали. Я рассказывал ей про новую работу и уютный городишко, про квартиру с видом на озеро. Она рассказывала мне, что с Крисом уже три месяца как рассталась, и пару недель назад уволилась из службы судебных приставов. Теперь она большую часть времени проводит дома, осваивает хозяйство.
Это была уже не та Кэти, которая когда-то оттолкнула и назвала меня очкариком в баре. Я не скажу, что она стала совсем другой, тихоней и скромницей. Всё равно где-то в глубине её сидела та же бестия, плутовка-лисица, но время несколько умерило её пыл. Я не знал, радоваться или огорчаться этому: с одной стороны совладать с бестией очень сложно, с другой стороны передо мной была уже не та оторва, приковавшая когда-то моё внимание. За разговором мы коснулись темы прошлого. Она говорила, что давно уже не ходила в рок-бар, что все её приятели из той компании куда-то пропали, что те времена постепенно забываются и, ничем не замещаемые, оставляют на своём месте пустоту.
Прошлое. Воспоминания…
Частенько они не дают покоя. Как хочется вернуться в те времена, попробовать их на новый вкус, ощутить их, имея то, что тогда не имел. Однако, как показывает практика – вернись я сейчас в тот рок-бар, собери там всех старых приятелей – прежних чувств не вернуть, прежней атмосферы нам никогда не достичь. С логической точки зрения это просто и понятно, про это есть много пословиц и поговорок. Но нелогическая, подсознательная часть никак не хочет с этим смириться и душит ностальгией.
Я отогнал от себя негативные мысли. Нет, передо мной всё та же красавица Кэти, просто повзрослевшая, и немного заскучавшая. Вернуть прошлое не получится, вместо этого нужно всё изменить, заслонить его более интересным будущим. Быть может тогда она станет пусть и другой, но ничуть не хуже, чем была раньше. Понимает ли она это?
Ресторанчик пустел. Мы уже молча сидели за столиком. Она с интересом поглядывала на меня. Она ни слова не сказала про мою обновлённую внешность, и про мои изменения в целом. Это было не в её стиле. Но я явно замечал, что смотрит и говорит со мной она как-то уже иначе. Я не мог разгадать её взгляда, и просто надеялся на лучшее.
«Я уезжаю отсюда. Навсегда. Мне больше нечего делать в этом городе. И тебе, по-моему, тоже. Поехали со мной, Кэти.»
Я внимательно смотрел на неё. Через мгновение после моих слов что-то вспышкой отозвалось глубоко в ней, что-то зацепило и остро кольнуло. Она всеми силами попыталась скрыть это, и у неё это получилось: любой другой ничего бы не заметил. Любой другой, но не я. Взгляд её остекленел, она смотрела сквозь меня. Наверное, поток мыслей лавиной пронёсся в её голове. Но уже через секунду или две она просто ответила: «Давай».
Я ожидал множество разных ответов. Я ожидал, что она скажет «нет». Я ожидал, что она рассмеётся мне в лицо. Я ожидал, что начнёт задавать вопросы или попросит дать времени подумать. Простого и кроткого согласия я тоже ожидал, но меньше всего. А ведь это было в её стиле…
Она согласилась так, будто не поняла меня, будто восприняла моё предложение как приглашение в гости. Она сделала вид... Но я то знал, что она прекрасно меня понимает. Просто стеснялась или не хотела показывать свои истинные чувства, и каковы они я так и не узнал.
Мы договорились ехать уже через день. Я довёз её до дома и на прощание крепко, уже совсем не по-дружески, поцеловал. Она не ответила мне ничем, но и не оттолкнула. Всё это время она была будто в каком-то оцепенении.
Через день я заехал за ней. Она уже собрала вещи. Все они уместились в одну большую спортивную сумку, которая почему-то очень смешно смотрелась в её руках. Я пошутил на эту тему, подбодрил её и, добившись её улыбки, двинулся в сторону нашего будущего пристанища. Нашего будущего…
Всё, что происходило далее, было как во сне. А любой сон имеет свойство обрываться…
Едва приехав и бросив вещи, мы отправились смотреть город. Мы катались на машине по городу, бродили вокруг озера, поднялись на фермерский холм, снова гуляли по окраине города… День, ночь и следующий день. Я не помню, где и когда мы отдыхали.
Как бы то ни было, я всё ещё сомневался в её намерениях и, главное, в корректности понимания моих. Я боялся, а более - не желал проявлять к ней какое либо влечение, добиваться её, приставать. Я вёл себя крайне аккуратно, и, наверное, это было правильно.
Между парнем и девушкой – два шага. Их нужно преодолеть, чтобы сблизиться. Обычно их проходят не спеша, чаще всего, разбивая на множество мелких шажков. Первые шажки – нерешительно, затем всё более и более уверенно. Немаловажный факт, что двое могут двигаться друг другу навстречу, двигаться может один, а другой стоять. А могут двигаться и в одном направлении, делая шаги, но, не сокращая дистанции.
У нас было по-иному. Всё это время мы стояли у барьера, а потом вдруг сделали один большой шаг друг к другу.
Всё стало ясно на третий день. Всё это время мы держались как близкие друзья. Близкие… На третий день мы будто поняли друг друга, осознали к чему мы идём и что нам нужно.
Наперекор законам классического случая, страсть не захлёстнула нас. Всё произошло без бурных эмоций, резких движений и горячих слов. Тем не менее, всё было так тепло, так размеренно и неотвратимо, будто мы были вместе сто лет и, устав от страстей, просто наслаждались тем, что мы есть. И чувство это не кончалось.
Она как-то очень по-доброму улыбалась мне, видя во мне опору и защитника. Я же смотрел в её глаза и не видел в них прежнего огонька, но на его месте всё ещё тлела тёплая искорка.
Так шло наше время. Мы просыпались вместе. Я шёл на работу, а она оставалась заниматься домашними делами. Вечером мы шли гулять к озеру.
По выходным я готовил вкусный ужин. И тогда мы, точно отпетые романтики, будто на первом свидании (которого, между прочим, у нас не было) пили вино при свечах. Я старался сделать её жизнь со мной максимально интересной. Оказывал ей ненавязчивые знаки внимания, каждый уикенд мы ездили за город или посещали культурные мероприятия. Я много с ней разговаривал, рассказывал ей то, что я узнал за предшествующие полгода и слушал её.
Я очень привязался к ней, а она – ко мне. Хотя любовью, с её обычными атрибутами – страстью, желанием, тоской по второй половинке и прочим – это назвать было нельзя. Это вроде бы как было необходимой частью меня, моей жизни, а все эти атрибуты неразлучной парочки были вроде бы как необходимой мерой и приятным дополнением.
И всё же её отношение ко мне и ко всему происходящему было для меня загадкой. Она давала мне всё, что я хотел и так, как я хотел. Она будто угадывала всё, что мне нравится, и тоже старалась радовать меня. Однако я не замечал с её стороны какого-либо проявления чувств, тяги ко мне. Она просто помогала мне поддерживать сложившуюся между нами идиллию.
Гораздо позже, когда всё закончилось, я осознал, что же на самом деле творилось между нами. Наверное, каждый из нас отмечал в своей жизни не одну девушку, которую мог назвать идеальной или девушкой своей мечты. Далеко не всех из них нам посчастливилось наблюдать в своём окружении. Зачастую эти красавицы и умницы, богини без изъяна фигурируют на экранах и обложках, являясь для нас далёкой звездой в небе. Поэтому многие, осознавая их недоступность, находят себе другую половинку для счастья, продолжая, тем не менее, в тайне любоваться своими идеалами. И правильно, любить свой идеал вовсе не обязательно. Достаточно того, что он есть, чтобы упиваться его безупречностью. Кэтрин была для меня одним из таких идеалов. И, вот он – редкий случай – столь близким и реальным. Поэтому для меня стало делом чести, программой для самоутверждения – добиться её любой ценой, выполнить свою программу-максимум и вырасти в своих глазах и в глазах близких.
С её же стороны дело было совсем иначе. Общаясь с ней, я узнал многое о её прошлом. Она имела богатый жизненный опыт, и отнюдь не состоявший из одного позитива. Жизнь потрепала её семью, когда она была ещё ребёнком. В зрелом возрасте её саму ожидала новая трудность. Природа одарила её красотой и шармом, и благодаря этому любой парень, стоило ей пожелать, оказывался у её ног. Ей был предоставлен большой выбор, но она не искала случайных связей, она хотела всего всерьёз. И от каждого из своих парней она ждала долгих, серьёзных отношений, но каждый раз разочаровывалась. К тому же её образ жизни – всегда шумный, активный, столь сладкий по началу, начинал со временем забирать своё. К моменту нашей встречи после отъезда Тоунза, она уже просто устала. Ей надоела жизнь в стиле вечной вечеринки. Ей хотелось покоя и стабильности, она не желала больше новых знакомств и ухаживаний, новых разочарований. И вот он я. Совсем не похожий на тех, кого она желала, с кем она была раньше. Полная противоположность идеалам её прошлой жизни. Но при этом успешный и надёжный, простой, но интересный. Недурен собой. Ни настолько хороший, чтобы полюбить, и ни настолько плохой, чтобы сразу отвергнуть. Так, я стал для неё опорой, отдушиной, возможностью уйти от прежней жизни и забыть её. Ключом к новой жизни. Новой – пусть ни такой разнообразной и яркой, но зато с уверенностью в завтрашнем дне, с возможностью прожить её как все и хоть что-то оставить после себя. Она не любила меня так, как кого то из тех, прежних, но разве можно её за это винить, ведь мои чувства тоже нельзя было назвать любовью. Независимо друг от друга мы хранили наше особенное счастье.
Время шло незаметно. Потом я подсчитал, что это длилось четыре месяца. Но тогда я не помнил, что было вчера, совершенно не ориентировался в прошедших между нами событиях. Я всё так же любовался её красотой, благо теперь мне открылось гораздо больше её сторон, а она так же просто радовалась жизни, ставшей такой благодаря мне. Мы создали уютный домашний очаг, и совсем немногого нам не хватало, чтобы стать полноценной семьёй.
И вот однажды в дверь позвонили. Я открыл дверь. На пороге стоял Тоунз. Я не сразу его узнал, хотя он не сильно изменился. Правильнее будет всё же сказать, что я не раз поверил своим глазам. Тоунз… Здесь… Откуда? Целый рой мыслей пронёсся в моей голове. Весьма неприятно видеться с человеком, когда ты живёшь с его девушкой, хоть и бывшей. Я секунду поколебался, потом пригласил его войти. «Мне твоя мама дала этот адрес».
Я вдруг решил проявить дружелюбность, по-приятельски улыбнулся, и начал было расспрашивать, где он всё это время был и как его дела. Он с нетерпением выслушал меня, сухо и кратко ответил и вдруг спросил «Кэти у тебя?» Я совсем опешил от такого вопроса. Теперь мои мысли окончательно превратились в кашу. На звук вышла Кэти. Она удивилась Тоунзу ещё больше, чем я, и застыла в дверях прихожей. Тоунз, увидев её, точь-в-точь как прежде опустил глаза и застенчиво сказал «Привет». Кэти удивлённо ответила то же: «Привет». Мы стояли молча несколько секунд. Наконец я открыл рот, чтобы пригласить Тоунза в дом, но он опередил меня. «Кэти, а можно… Кэти, пошли со мной»… Я не поверил своим ушам. Сказал он это совершенно спокойно, без вызова, будто меня тут и не было, будто он пришёл к ней, как раньше – к своей девушке. И, тем не менее, тут я пришёл в ярость. У меня собирались отнять самое дорогое. Тоунз уже сделал движение вперед, к Кэти, но я схватил его за плечо и поволок к выходу. Он попробовал сопротивляться, но его тщедушному тельцу была не под силу такая задача. Коленом я выставил его за дверь.
Кэти стояла неподвижно. Потом, не слова не говоря, развернулась и ушла в комнату. Я, почему-то, понял, что сейчас её лучше не беспокоить. Я чувствовал себя виноватым, хотя понимал, что всё сделал правильно. Время было вечернее. Мы молча легли спать. На следующее утро я рано ушёл на работу, а Кэтрин осталась дома.
Вернувшись вечером домой, я не обнаружил её. Вещи её были на месте. Она забрала только свою дамскую сумочку. Ни записки, ни какого либо сообщения она не оставила.
Я, почему-то, сразу всё понял, но решил не предпринимать никаких действий и просто ждать. Что будет, то будет, сказал я себе. Вечером следующего дня Кэти вернулась.
Была уже ночь. Кэти лежала в ванной, наполненной её любимым ароматом, и одну за другой курила длинные дамские сигареты. Я сидел рядом, разгонял рукой пену, но прикоснуться к её телу не решался. Наконец я заговорил.
-Ты виделась с Тоунзом?
-Да.
-Ну и что тепреь?
-Ничего. – Кэти продолжала смотреть куда то вдаль.
-Ты уйдёшь от меня?
Кэти обернулась, посмотрела на меня, и снова отвернулась, выдыхая облако дыма.
-Я тебе этого не говорила – её голос стал мягче.
-Зачем тебе всё это нужно? Неужели тебе плохо здесь и сейчас?
Я чувствовал, что меня берёт досада, и сейчас, как никогда, хотел выговориться, отругать её, дать волю праведному негодованию.
-Трудно забыть прошлое. Тебе не понять. У тебя не было такого прошлого, Эд. В те времена Тоунз был для меня именно тем, кто мне был нужен. Понимаешь? Может, ничего хорошего в нём не было, но так уж совпало, и единственный раз в моей жизни – я встретила именно того, кого хотела. Понимаешь, он был другой, ни такой как все, совсем ни такой как все что были… - Она сделала долгую паузу. – Ты тоже не такой… Я думала, что забуду его здесь. С тобой просто и надёжно… Хорошо… Но знаешь как меня иногда тянет туда, к прошлому? Всё реже… И всё сильнее…
Она произнесла всё на одном дыхании, и теперь, будто опустев, снова сидела и смотрела куда-то в одну точку. Я молчал.
Затем, уже тихо и невозбуждённо она сказала:
-Знаешь, он сказал мне… кое-что…
-Что он тебя любит? Ха… Как просто! И ты веришь… - она не дала мне закончить фразы.
-Нет – резко ответила она. – Совсем не это.
Я понял, что разговор исчерпан.
В ту ночь мы долго не могли заснуть. Кэти курила, сидя на подоконнике к кухне. Я лежал в кровати и думал. Нетрудно догадаться, какие мысли штурмовали мой мозг. Но особенно мне было интересно и непонятно, что ж такого ей сказал Тоунз. Так, как она это произнесла, я мог с уверенностью утверждать, что это не было пустяком. Но если не эти дешёвые, но, чёрт возьми, действенные слова – что ж тогда могло сделать с ней такое?
Вернувшись вечером следующего дня домой, я снова не застал её дома. На этот раз я не хотел сидеть и ждать. Я хотел, наконец, поставить в этом деле точку. Слишком уж много я сделал для того, чтобы она была здесь и со мной, чтобы теперь гадать, с кем она останется и вообще, позволять событиям течь своим руслом. Я позвонил Тоунзу домой, ожидая застать её там. Трубку взяла какая-то женщина, видимо его мать. Я попросил его к телефону. От короткого, лишённого чувств ответа меня подбросило словно ударом тока: «Его больше нет. Он покончил с собой». Я оцепенел. Когда ко мне вернулась способность говорить, на том конце уже давно повесили трубку.
Эта новость окончательно выбила меня из колеи. Следующий рабочий день прошел, словно в трансе. Я боялся звонить Кэти, я не знал, как она отреагировала на это, и не хотел оказаться ни к месту. Ещё через день мне позвонила мать Кэти. Срывающимся голосам она попросила приехать.
Спустя минуту я, что было сил, мчался по шоссе в сторону родного городка. Я гнал от себя любые мысли, я не хотел думать ни о чём. Уже через три часа я был на месте.
Мать Кэти беззвучно рыдала. Всё лицо её было красным, глаза заплыли. Наконец она кое-как совладала с собой…
«Она приехала три дня назад… Немного побыла со мной, и потом сразу куда-то исчезла. Её не было почти два дня… Вечером я нашла её в ванне. Она перерезала вены…
Когда я её обнаружила, было уже поздно. Она умирала у меня на руках…»
Внутри меня что-то навсегда оборвалось…
Мы молчали. Ком подступил к моему горлу. Я прикрыл ладонью глаза, словно от яркого света.
Чуть позже, немного успокоившись, она сказала: «Знаешь, я позвонила тебе, потому что она очень хорошо о тебе говорила. Она благодарила тебя. В последний момент она мне что-то хотела сказать. Я так поняла, что-то для тебя. Чтобы я передала тебе. Я наклонилась к ней, но ничего не услышала. Она уже…»
И через мгновение безутешная мать билась в истерике, в отчаянии крича лишь одну фразу: «Почему? Почему, скажи мне! Почему!»…
Я безмолвно проваливался в какую-то крутящуюся бездну… Лишь одна мысль отозвалась и зазвенела во мне: «Из за чего, Кэти? Почему? За что???»…
На похоронах Кэтрин людей было не много. Только самые родные и близкие. Все её многочисленные друзья из старой гвардии так и не решились прийти проводить её в последний путь. Всё, на что их хватило – это жалкая попойка под видом поминок всё в том же рок-баре. Я полностью оплатил её похороны и многим помог её матери, но всю процессию простоял в стороне. Мне так и не хватило смелости в последний раз взглянуть на неё.
Под тяжестью скорбных событий я неделю провел в родном городе, прежде чем вернуться к работе. Я посетил дом Тоунза. Его мать не выглядела убитой горем. На её лице читалось полное измождение от всех трудностей, которых ей пришлось пережить. Она была опустошена, и оттого у неё уже просто не было сил даже на скорбь. Я и ей помог, насколько была возможность. Я интересовался, что и почему произошло с Тоунзом. Его мать спокойно отвечала на мои вопросы.
-Передозировка. Он объелся таблеток. Целый пузырёк проглотил. Это были обычные транквилизаторы, из тех, что продаются в аптеках. Полиция зарегистрировала его смерть как несчастный случай. Но я знаю, что это не так. Я не стала им ничего говорить…
-А из-за чего? Он не говорил? Ничего не написал? Может это из-за… девушки?
-Ты знаешь… Он почти год прожил в Сан-Франциско. Что-то в нём там изменилось. Он приехал оттуда совсем другой. Какой-то подавленный, потерявший всякий интерес к жизни. Нет, это не из-за девушки. К нему заходила одна сразу после того, как я его обнаружила. Тут ещё скорая и полиция была. Она убежала, сразу как увидела.
-Так всё же, из-за чего он, как вы думаете?
-Не знаю. Да и какая разница теперь. Наверное, большой город просто выжал его, как лимон. Вернувшись, он искал понимания, хотел с кем-нибудь пообщаться. Может, искал поддержки, может, хотел что-то кому-то рассказать. После возвращения, через несколько дней, он куда-то уезжал, пытался найти своих старых друзей, но никого не нашёл. А мне он с детства стесняется рассказывать о своих проблемах…
Много месяцев спустя, я всё так же просыпаюсь с самым ужасным из чувств. С чувством того, что я остался один. Что рядом со мной больше нет, и никогда, никогда не будет чего-то такого близкого и необходимого. Меня до сих пор волнует вопрос, что же такого сказал Энтони Кэтрин? Я почему-то уверен, что именно это она хотела передать мне через свою мать. Наверное, в этом кроется и причина её поступка. И кто знает, читали бы вы сейчас это, успей она сказать матери эти несколько слов…