Глава 3.
Тинка разговаривал с Гроном, когда в дверь кабинета просунулась кудрявая, белокурая голова.
- Пап, к тебе можно?
Тинка оглянулся и махнул рукой не прерывая беседы. Тирка проскользнул в дверь и неслышно пробравшись к креслу в углу, затих там.
- Эльфы хорошо знают своё дело, Тинка, - говорил Грон, - если уж они взялись за дело…
- Эльфы ищут только своего, - Тинка обошёл свой стол и уселся, - и найдут, без сомнения. Но мне нужны все, кто напал в МОЁМ дворце на МОЮ стражу!
Высокое, стрельчатое окно кабинета едва слышно скрипнуло, чья-то тень на мгновение заслонила солнце. Грон дёрнулся к мечу, Тинка схватил со стола увесистую статуэтку самого себя, сидевший в углу паренёк лукаво ухмыльнулся.
В следующее мгновение кто-то вскрикнул, раздался скрежет, лязг и с подоконника кубарем скатился человек и грохнулся со всего маху на пол плашмя, поминая чью-то мать и других, менее близких родственников. Кисти рук у него были облеплены мышеловками, на ноге захлопнулся капкан на крупного зверя. Сверху на него рухнул тяжеленный карниз с гардинами.
Подскочивший Грон сорвал с человека бархатные гардины и замахнулся мечём, но через мгновение опустил его и с досадой сказал:
- Ну почему ты не можешь войти как нормальный человек?!
Фента, поскуливая, поднялся, обвиняющее выставив вперёд руки, на каждом пальце которых красовалась мышеловка.
- Я знаю, Фента, - продолжал Грон, - что ты во многом авангардист, но эту новую моду мне не понять. К тому же, ходить с капканом на ноге, полагаю, не слишком-то удобно.
Фента глянул на ногу и взвыл пуще прежнего. Он попытался что-то сказать, у него ничего не вышло, он попытался вытащить что-то изо рта, но лишь треснул себя по лицу машеловками и заскулил и вовсе жалобно.
- У него смолой рот заклеило,он всегда её жуёт. - сказал из угла Тирка.
Фента энергично закивал. Грон подошёл и посмотрел на фентин рот.
- Изнутри, дядя Грон. - сказал Тирка.
-А! – сказал Грон и повернувшись к ворвавшейся только теперь, на шум, личной охране короля, сказал, - Лекаря бы? Или пусть всю жизнь молчит? – спросил он короля.
Тинка, согнувшись в три погибели, захохотал. Он кивнул пару раз и его вновь согнул приступ смеха.
- Лекаря, – сказал Грон охране и начал снимать с Фенты Дока мышеловки, -а то тут у нас один великий рыцарь плаща и кинжала, попал в мышеловки.
Когда с мышеловками и капканом было покончено, явился лекарь, старый, согнутый в три погибели, седой старикашка, пользовавший дворцовую челядь. От всех болезней он ставил пациентам пиявки и восьмивёдерные клистиры. Некоторым помогало.
Он промыл рот Фенте каким-то раствором, залил его сквозь склеенные зубы и мало-помалу раствор начал действовать.
- Полощи. – сказал он Фенте, сунул ему в руки флакончик и ушёл, бормоча себе под нос что-то нелицеприяное.
Через пару минут Фента смог разжать зубы и неистово полоща рот, отошёл к окну. Он открыл створку и сплюнув, тяжело вздохнул. Снизу послышался плеск и затем кто-то крикнул:
- Эй! Хорош обливаться! Это была совсем новая шляпа!
- Всё ясно, - сказал Фента, отворачиваясь от окна, - подоконник намазан солидолом. Вот почему я поскользнулся!
Из угла раздались хрюкающие звуки. Все посмотрели туда. В углу, скрючившись, трясся от хохота Тирка.
- У тебя поразительно изобретательный сын, Тинка, - сказал Фента, - может отдашь его мне в ученики?
- Только когда ты перестанешь падать в капканы с подоконников! – прохрипел Тинка, утирая слёзы, но его вновь согнул приступ хохота. Теперь в королевском кабинете хохотали все. Фента оглядел их и сам засмеялся, потирая пораненную капканом ногу.
Тирке было уже около пятнадцати лет. Был он в отца высок, ладно скроен, широкоплеч и силён как бык. Кроме того имел небесно-голубые, огромные глазищи и белокурые, вьющиеся волосы, доставшиеся ему от матери. Где-то с двенадцати лет вызывал он чувство зелёной зависти у окрестного мужского населения молодого возраста и чувство влажности в глазах и трусах у населения женского, возраста всякого.
Тинка видел в нём себя самого, только Тирка был куда более горазд на всякие шалости и подколки. Эту черту Тинка был склонен приписывать королевской наследственности.
Король Болдуин, после возвращения Тинки со товарищи в Тинкаль ( всенародно объявившая себя не королём, а королевой и точка и плевать ей на все традиции ),вышла замуж за Тинку и объявив его Королём самоустранилась от власти, занимаясь тихой и спокойной хозяйственной деятельностью, давая советы всем, кому ни попадя, от поваров до кузнецов. Благо её никто не слушал и советам её не следовал, что, впрочем, её нисколько не обижало. Через год у них родилось голубоглазое, гугукающее чудо, которое назвали Тиркой и ей стало не до советов.
Тирку воспитывали лучшие учителя и он неплохо учился, несмотря на то, что львиная доля времени у него уходила на всякого рода каверзы, подстраиваемые им всем кому ни лень.
Военному делу его обучал сам Эламоррин, Мастер Боя эльфийского клана Боевых Магов.
Сейчас Тирка держал Фенту за руки и заглядывая ему в глаза своими совершенно невинными, голубыми глазищами, говорил:
- Ну, не обижайся, дядя Фента, я же не знал, что попадёшься именно ты, а вдруг сюда полез бы супостат какой?
Дядя Фента не обижался. Обмотанный бинтами и обмазанный целительной мазью, весь в синяках и царапинах, дядя Фента не обижался.
- Он, кстати прав, - сказал он Тинке, который тоже пришёл его навестить, - люди Гильдии могут проникнуть куда угодно. Похищение Ребуса – прекрасный этому пример.
Он уже успел рассказать Тинке и Грону о том, что он слышал и видел в замке Гильдии.
- Проникли бы и попались! – воскликнул Тирка.
- Я был не самый лучший в Гильдии, - нехотя проворчал Фента, - Там есть мастера экстра класса.
- Ты самый лучший! – раздался голосок от дверей и в комнате появилось дивное видение в роскошном платье выгодно подчёркивающем её великолепную фигуру, - Ты самый лучший беспощадный убийца в мире! – продолжила она, ставя на стол огромный торт.
Она подошла к кровати и поцеловала Фенту в лоб.
- Эй! Зачем в лоб! – притворно возмутился Фента, - Я ещё не помер!
- Ах, кто знает, когда его заберёт смерть! – с замечательным простодушием, весело сказала Болдуин, - А если бы я поцеловала тебя в губы, смерть пришла бы к тебе мгновенно! – и она ласково прижалась к мужу, подставляя губы для поцелуя и закрывая глаза, закончила, - Такая большая, сильная, сексуальная смерть в образе разъярённого короля!
- Вот только сексуальной смерти мне не хватало, - проворчал Фента, улыбаясь в усы, которых у него не было.
- Где наши младшие? – спросила она через пару минут, оторвавшись от Тинки.
- Они у гномов, - ответил Тирка, - сам провожал их утром до штольни под обрывом.
- Вы бы лучше не отпускали их сейчас от себя, - сказал, посерьезнев, Фента.
- Да что с ними может случится? – обворожительно улыбнулась Болдуин, - они же в подземельях у гномов! Там, когда они взрывают очередной заряд, всё так трясётся, все вокруг так прелестно обваливается! А ещё, когда взрывается подземный газ, там так красиво! Детям там не будет скучно.
Все, несколько долгих мгновений, молча смотрели на королеву.
- Да ладно, - расхохоталась она, - не такая уж я дура! Конечно они никогда не попадут в забои. Там они в школе по взрывному ремеслу! – и глядя на Тинку и Фенту, расхохоталась пуще прежнего.
Тирка тихо хрюкал в углу, глядя на побледневшие лица отца и дяди Фента с отвалившимися челюстями.
- Вот это у него от кого! – сказал тихо Фента, кивнув на Тирку и на Болдуин.