новелла
«Есть вещи, которых
не купишь за деньги».
О. Генри «Золото и любовь».
(Перевод Н. Дарузес)
За окном падал снег. Видно было только метров семь рельсов второго пути, вторую платформу и стоящий на третьем пути безжизненный вагон прибывшего полчаса назад пассажирского поезда. Крупные, белые мохнатые снежинки бесшумно летели сверху, заполняя собой все пространство освобождаемого от сумрака утра.
«Белое безмолвие», - вспомнила Надежда.
Двери со скрежетом отъехали влево, и в купе вошел среднего роста мужчина. На его черном кожаном пальто с меховым воротником и на черной меховой шапке снега не было.
«Странно», - подумала Надежда.
- Моё место – тринадцатое, - сказал мужчина и положил тонкий черный портфель на обитую дерматином полку напротив Надежды. Затем вкатил из коридора небольшой аккуратненький чемодан тоже черного цвета на маленьких пузатеньких колесиках.
«Знакомый голос», - показалось Надежде. Она повернула голову в сторону белого хаоса. Вагон слегка качнуло. Поезд медленно тронулся. Сквозь толстые вагонные стекла доносилось «Прощание славянки».
Мужчина снял пальто, повесил его на плечики, снял шапку и шарф и разместил всё это на вешалке, прикрученной к стене у двери. Достал пакет с тапками и темно-коричневый несессер из чемодана и, сложив телескопическую ручку, задвинул чемодан под полку.
«Тук-тук, тук-тук», - стучали колеса. В белой пелене за окном проносились постройки района Сортировка.
- Будем знакомы.
Надежда оторвала взгляд от окна. Перед ней в дорогом темно-синем костюме сидел мужчина лет пятидесяти. Темно-русые брови и усы контрастно выделялись на фоне коротких седых волос спортивной стрижки и семидневной бороды. Высокий с залысинами лоб. Тонкие стекла в узкой золотой оправе слегка увеличивали голубые глаза.
- Александр Иванович, - представился мужчина. – Вы тоже в Москву?
«Знакомый голос», - снова показалось Надежде. Мысли у неё в голове ещё не успели выстроиться в последовательную цепочку, а губы уже произнесли удивленно, чуть слышно:
- Саша?
Брови Александра Ивановича сдвинулись к переносице:
- Надя? Ты?
- А мне показалось, голос знакомый.… Сколько лет прошло?
- Только голос и остался, - Александр провел ладонью по лбу. – Волос всё меньше, а что остались – седые. Зато, видишь, живот прибавляется.
- Да и ты меня не узнал бы где-нибудь среди прохожих. Сколько лет-то прошло? Тридцать?
- Двадцать восемь…. Ты очень хорошо выглядишь, Надежда.
Надя вздохнула:
- Если бы я не красилась, тоже вся седая была…
В купе вошла проводница, присела рядом с Надеждой. Попросила билеты. Закончив с ними, она бесшумно вышла.
- Как живешь, Надя?
Надежда теребила пальцами правой руки верхнюю пуговицу жакета своего светло-кофейного брючного костюма.
- Да как живу.… Как все сейчас живут, наверное. У меня дочка Танечка. Она провожала меня сегодня. Жаль, что ты не увидел её. Учится здесь, в педагогическом, на третьем курсе. Ей двадцать один. Моя помощница. Самый родной мой человечек.
Надежда замолчала, положила руки на стол. Тонкие, красивые длинные пальцы. Никаких колец.
- С мужем я в разводе. Он, в общем-то, неплохой. Только пьет. С высшим образованием, а работает грузчиком. Иногда встречается с Таней. Да и мне жалко его.
Надежда вздохнула, продолжила:
- Познакомилась я с ним после института. По распределению я осталась там же в городе. Только в общежитие завода в другой район переехала. Потом родилась Таня. А когда Союз распался, с работой на Украине тяжело стало…. На хлеб иной раз не хватало…. Вот Юра и потащил нас сюда, на Урал. Здесь, в семидесяти километрах от Свердловска, его родители жили. Уж и родителей нет на белом свете…. Мы их квартиру после развода разменяли на две однокомнатные. Вот такие дела…. Сейчас работаю в школе, преподаю информатику. Ну, а ты - как?
Александр слегка смутился.
- Да я нормально…. Тогда, в восемьдесят втором, сразу после перевода в филиал в Анжеро-Судженск, потерял отсрочку. Осенью призвали в армию – в танковые войска. Учебу заканчивал на вечернем…
За окном всё так же падал снег. Александр предложил перекусить. Ресторан находился в следующем вагоне.
- Ты научился пользоваться ножом, - улыбнувшись, заметила Надежда.
- Да, жизнь может многому научить…
У Александра сдвинулись брови к переносице, лицо исказила легкая гримаса. Из высокого бокала он попробовал «Старый Екатеринбург». В голове пронеслось: «Шампанское вот почти научились делать».
- Я слышала много раз, что у вас в Анжеро-Судженске не всё благополучно. Шахтеры железную дорогу перекрывали.
- Было дело. В девяносто восьмом, когда шахты закрывали. Ельцин обещал голову на рельсы положить, если шахты закроют. Перекрыли Транссиб. Город прозвали «Родиной рельсовой войны»…. Шахты всё равно закрыли, а Ельцин так и не приехал. Жизнь в городе угасает постепенно. Я теперь в Кемерово живу…. Несколько раз был женат, да как-то всё не складывалось…. Сам в Анжеро-Судженске сто лет не был. Сейчас в командировку, в Москву…
- Помнишь, как ты говорил, что ты из Анжеро-Судженска, а я - что ты «ангелом суженый». А потом ты бросил меня, Саня! Помнишь?
Они перешли в купе. За окном падал снег. И с каждой упавшей снежинкой, с каждым произнесённым словом, становилось всё честнее и чище…
- Родители мои помогли нам с Таней очень. В городе у нас нечего делать. Одни магазины работают. Скинулись мы все, кто, сколько мог, и взяли Тане квартиру в ипотеку в Екатеринбурге. Однокомнатную, из вторичного жилья, правда, но хорошую. От института и от работы недалеко. Танечка тоже работает в школе лаборанткой. Институт закончит, да и выбора здесь больше... Теперь платим по кредиту. Ещё четыреста тысяч осталось…
Надежда замолчала. Посмотрела в окно. Поезд, казалось, летел в черной пустоте.
- Ты знаешь, Саша, недели две назад из Управления образования позвонили в школу и сказали, что я выиграла грант. Я везде участвую, чтобы заработать хоть что-то…. А потом пришло приглашение. Я взяла билеты на поезд ….
- И сколько денег дадут? На что тратить будешь? - спросил Александр.
- Да сколько бы ни дали, всё одно хорошо. Всё на кредит уйдет. Отчитываться как-то надо будет. Ну да ничего, прорвёмся…
Повинуясь минутному порыву, он присел на её постель, обнял и поцеловал в лоб. Она дернулась, как от удара электротоком:
- Не надо, Саша…. Я столько лет ждала тебя…. Я каждый день вспоминаю наш стройотряд. И наши прогулки по вечернему городу. И тот случайный подъезд, приютивший нас холодной ноябрьской ночью…. А сейчас – всё, как отрезало. Лучше верить в большую любовь, и жить ею, чем довольствоваться случайной связью…
В Москву поезд пришел с небольшим опозданием.
Александр проводил Надежду до остановки такси. Помог водителю положить её чемодан в багажник. Сказал ему что-то. Подошел к Надежде. В порыве, резко, обнял, поцеловал в губы. Не обронил ни слова.
Машина растворилась в потоках привокзальной площади.
Александр достал из внутреннего кармана пальто телефон. Через несколько секунд ответил секретарь:
- Слушаю, Александр Иванович!
- Я сутки не владею информацией.
- Всё в пределах нормы. Акции в плюсе. На «Южной», правда, обстановка накалилась.
- Я в аэропорт, вылетаю домой, а ты найди управляющего и передай, что если он не возьмёт ситуацию под контроль, я его голой задницей к рельсам прикую.
Секретарь – бывший одноклассник, спасенный из постсоветской пропасти, умный, но преданный, понизил голос:
- А как с твоим делом?
Александр ответил:
- Она едет к тебе. Ни о чём не догадывается. Поэтому, действуем, как договорились. Сегодня пусть отоспится в гостинице. Завтра – обзорная экскурсия, культурная программа - на твоё усмотрение. Послезавтра – информационный центр НИИ с вручением гранта, а вечером – лично посадишь её на поезд. Единственное уточнение - оформи ей банковскую карточку на четыреста тысяч рублей. Да, и скажи, что деньги эти – её. Отчётов никаких не нужно.
- Карточку, какого банка?
- Любого, какой у них есть в городе. Лучше – Сбербанка. Он есть наверняка. Ничего не рассказывай и не объясняй. Будь доброжелательным, исполнительным, ничего не знающим истуканом. До связи. Всё!
январь 2011