«… духи никогда не помогают унывающим и малодушным»!
К.Расмуссен. Великий санный путь.
Сама жизнь путешественника призвана быть субъектом мифов в глазах большинства населения. Надо же, человек, вместо того, чтобы мирно торговать пивом в Салтыковке или выращивать картошку возле Подольска, берёт и едет за каким-то лядом сплавляться по реке Усьве или идти от верховий Пегтымеля на Чантальвергин! Уму непостижимо!
Здесь, правда. надо заметить, что путешественник мифологизируетя не больше, чем, скажем, милиционер или кузнец. Но мы в этой книге говорим именно о путешественнике.
Все мифы мира странников можно поделить на две части – пришедшие к нам из глубины веков, и продуцированные современной литературой индустриальной эпохи. По большому счёту, цена им примерно одинаковая – ведь кто для юного читателя Жюль Верн или Джек Лондон, как не скальд, поучающий подрастающую разбойничью молодёжь у прибрежного костра стоянки скандинавов…
Существует невероятное количество самых разных мифов, которые производят путешественники всех племен и цивилизационных структур. А мифы, в свою очередь, производят других путешественников. Собственно говоря, одним из самых распространённых мифов в греко-римской традиции был миф о странствии одного человека в течение пятнадцати лет между мирными и спокойными островами Эгейского моря. Именно там он повстречал и многоглавых чудищ, и одноглазых гигантов, и волшебниц, превращающих людей в другие существа. По сию пору этот миф гораздо более привлекателен для человечества, чем история об одном еврее, незнамо за что повешенном на кресте.
Правда, как писал Л.Фейхтвангер (и очень кажется мне, продукту тоталитарного строя, что был он прав), сам Одиссей с помощью своих гомеров изрядно отредактировал историю своего путешествия. Ну и что же – честь и хвала его таланту – миф, который он создал, старше Библии!
Вообще, в мифотворчестве путешественников есть что-то очень двойственное – странники в изобилии продуцируют мифы, в которые сами же не верят.
Снаряжение, как объект мифотворчества.
Одним из самых распространённых объектов мифотворчества является снаряжение путешественника.
Наверное, каждому из нас, кто имеет отношение к странствиям, доводилось садиться с товарищами за один стол и достаточно неожиданно втягиваться в оживлённую, если не сказать – яростную дискуссию о латунных и алюминиевых люверсах, кожаных или деревянных ножнах, квадратных или колбасообразных рюкзаках, обмётке швов или металлической и пластиковой фурнитуре. Причём спор со временем начинает касаться вещей, которые не понадобятся никому из сидящих за этим столом никогда в жизни. Иногда споры бывают столь горячи, что кажется – обсуждаются не самые обычные в бытовом отношении вещи, а многотысячные сделки, или судьбы, ну если не государств, то уж дачных участков точно…
За этими столами обсуждается не само снаряжение… Обсуждается миф, возникающий вокруг жизни путешественника. Людям, которые, может быть никогда не выедут за пределы Шатурского района Московской области, чертовски приятно обсудить модели рюкзаков, с которыми поднимаются на ледник Федченко. И это на самом деле – очень здорово, потому что человек таким образом прикасается к легенде, и в итоге повышает собственную самооценку.
Мифы, вырастающие вокруг туристического снаряжения сродни мифам, окружающим автомобили, оружие или лошадей. Это – предметы, заряженные магией странствия, которая распространяется в некоторой степени и на владельца такого предмета, пусть даже он и выезжает с ним в Звенигород на шашлыки. А если не владеть – так хоть поговорить…
Кстати, должен заметить, снаряжение, вырастающее на практике в результате такого умственного мифотворения, зачастую ( я не скажу – всегда) бывает не вполне функционально, в отличие от снаряжения, которое изготавливают гольные коммерсанты от туризма.
Кроме этого, так сказать, самого общего ореола мифологичности, магическими чертами могут обладать как некоторые отдельные предметы снаряжения (штормовки, рюкзаки, плащ-палатки), так и его отдельные детали. Например, один мой приятель-турист уже пятнадцать лет перешивает с рюкзака на рюкзак одну и ту же пряжку-самосброс.
Статус «удачливых» предметов у путешественника особенно характерен для оружия, или деталей охотничьего туалета. Мой ламутский приятель Григорий Чаин, например, считал, что кроличий треух, которому было полтора десятка лет приносит ему удачу в охоте на сохатого. Когда этот предмет туалета начал разлезаться по швам, Гриша его аккуратно залатал, положил в дальний угол, напрочь запретил жене к нему приближаться, и надевал его только на охоту на крупного зверя. Другой мой чукотский знакомец такими же свойствами наделял ничем не примечательную пару болотных сапог. Про «удачливые» карабины, двустволки, ножи и бруски для заточки я даже и говорить не буду – любой опытный охотник знает множество таких предметов, а порой, к завистью других, ими и владеет…
О собственных «удачливых» вещах я умолчу – когда хозяин начинает их хвалить, удача их покидает…
Выбор маршрута и поиск Грааля.
Если вы путешествуете по свету по собственному выбору, а не по ведомственному предписанию начальства, вы постоянно ждёте встречи с неким чудом. Если главным мифом странника всех времён и народов является, без сомнения, «Одиссея», то символом чуда, в поисках которого и производится странствие, является Грааль. Причём Грааль этот может принимать очень своеобразные формы.
В прошлые времена Граалем могли быть мантикоры, драконы, люди с двумя головами и царство Эльдорадо. Кстати, ещё в пятидесятые годы XIX века маркиз Трюмо, близкий друг Жоржа Дантеса, известного нам по дуэли с А.Пушкиным, отрядил в Африку экспедицию, целью которой было найти людей с хвостами. Над маркизом потешалась вся цивилизованная Европа, а ведь он, бедолага, тоже искал свой Грааль, только несколько своеобразный… Несколько Граалей на сибирском Севере создал многократно здесь цитирующийся писатель О.Куваев. В числе их – «Серебряная гора» - Пилахуэрти Нейка, и «Самый большой медведь». Типичным Граалем является Золотая Баба Югорского Севера.
Граалем в каждом отдельном путешествии может быть и порог Серебряный Щит, и вершина горы Пидан, и даже мыс Евреинова на побережье Охотского моря. Я даже скажу, что все современные странствия осуществляются в поисках своего Грааля.
Только Грааль для своего маршрута каждый человек выбирает сам…
Отчёт о маршруте.
Мифами пронизан весь мир скитальцев. Как доказывает нам история Одиссея, даже объясняя своим последователям особенности пройденного маршрута, путешественник не преминет преувеличить трудности пути или добавить несколько совсем уж притянутых за уши препятствий. С одной стороны, есть в этом и некая рацея – лучше преувеличить с расчётом на возможную неподготовленность будущих путников к новому маршруту, с другой – на первый взгляд, вряд ли такой подход увеличит авторитет гуру перед неофитами…
Ан нет – увеличит…
Потому что последователи будут повествовать о пройденном пути уже опираясь не на его реалии, а на рассказ предыдущего путешественника. И маршрут с каждым разом будет становиться всё круче и круче…
Так что в этом нарастающем преувеличении от самоутверждения, а что – от хвастовства?
Да, скорее всего, и того и другого – поровну.
Приметы путешественников.
Распространённые в России приметы «на дорогу» и «на погоду» мы вынесем в Приложение к этой книге. Однако, некоторые интересные приметы и обычаи мы всё-таки рассмотрим в этой главе.
Естественно, к самым распространенным приметам относится приседание на дорогу. Но интересно, что в разных краях бывшей Российской Империи существует несколько вариантов «присаживания на дорожку». Один из них – когда усаживаются в сторону дома, чтобы запомнить его как следует, и надолго. Другой вариант, естественно, противоположен первому – уходящий глядит в сторону, в которую ему суждено идти.
Много примет и обрядов связано с традиционными видами промысла у коренных народов Севера – с охотой, рыбалкой, сбором ягод.
У тундровых канадских эскимосов считалось, что «одна из главных заповедей велит людям относиться к своей насущной пище с глубоким благоговением, чтобы ничто из нее не пропадало. Убив оленя, следует поэтому строго соблюдать известные обряды для воздания должной чести убитому зверю; необходимо также тщательно схоронить все, что не пойдет людям в пищу, — даже если это требуха.
Якутские промышленники считают, что нельзя стрелять ворона из ружья – это приведёт к порче оружия и потере удачливости стрелком.
Существует довольно много поверий, связанных с добычей и у русских промышленников. Например, считается хорошим знаком найти в битой дичи убившую её дробинку. Этот снарядик добавлялся «на счастье» в новый патрон и должен был принести удачу. Рудиментом этого же обычая можно считать сохранение охотниками пуль из убитых ими животных.
Многие сибирские промысловики считают страшным грехом убийство паука. Возможно, это связано с тем, что пауки, прятавшиеся в щелях брёвен являются единственными «сожителями» таёжников в промысловых избах и зимовьях. Паукам давали клички и даже выставляли символическую плошку с кормом – которую пауки, естественно, игнорировали, будучи насекомоядными существами.
В качестве одной из примет, на которые путешественнику стоит обратить внимание, я укажу на географические названия различных мест. Хотя смысл этих имён обычно тёмен (в качестве примеров приведу реку Убиенку, хребет Смерти, гору Чёртов Клык, ручей Сломанной ноги), они, по крайней мере, заставляют человека немного задуматься на маршруте. Кстати, должен сказать, что в моей собственной практике все эти мрачные названия ни разу не оправдывались. Что не значит, будто так бывает всегда.
Вообще, нет ничего проще, чем объявить все приметы суевериями, недостойными внимания настоящих мужчин и женщин. Подавляющее большинство мифов и примет бродячего люда имеет в глубине своей первобытный страх перед будущим. Неуверенность в завтрашнем дне посещает даже вполне успешных и уверенных в завтрашнем дне людей, живущих на постоянную зарплату, связанных долгосрочными контрактами и обязательствами перед нанявшими их службами. Так что говорить тогда о путешественнике, пользующемся довольно скромными убежищами от ненастья, полагающемся лишь на собственные силы и снаряжение, и постоянно осознающего их ничтожество перед силами природы?
А представляете, как велика была эта неуверенность у первобытных и примитивных народов, в быт которых уходят приметы путешественника своими корнями!
«- Видишь, — оказал Ауа, — и ты не можешь указать причин, когда мы спрашиваем тебя: почему жизнь такова, какова она есть? Так оно есть и так должно быть. И все наши обычаи ведут свое начало от жизни и входят в жизнь; мы ничего не объясняем, ничего не думаем, но в том, что я показал тебе, заключены все наши ответы:
Мы боимся!
Мы боимся непогоды, с которой должны бороться, вырывая пищу от земли и от моря.
Мы боимся нужды и голода в холодных снежных хижинах.
Мы боимся болезни, которую ежедневно видим около себя. Не смерти боимся, но страданий.
Мы боимся мертвых людей и душ зверей, убитых на лове.
Мы боимся духов земли и воздуха.
Вот почему предки наши вооружались всеми старыми житейскими правилами, выработанными опытом и мудростью поколений. Мы не знаем как, не догадываемся почему, но следуем этим правилам, чтобы нам дано было жить спокойно. И мы столь несведущи, несмотря на всех наших заклинателей, что боимся всего, чего не знаем. Боимся того, что видим вокруг себя, и боимся того, о чем говорят предания и сказания. Поэтому мы держимся своих обычаев и соблюдаем наши табу».
К.Расмуссен. Великий Санный Путь.
В этой цитате – квинтэссенция причин мифотворчества странников во все времена. Повышение уверенности в себе, которое базируется не только на использовании хорошего снаряжения и собственных физических возможностях и умении, но и на мифологии – вот цель мифотворчества путешественников во все времена.
Цель создания мифов по самому большому счёту – это борьба со страхом в душе их создателя .
Поэтому сейчас надо вернуться к самому началу главы, где я говорил о мифах вокруг путешественников как таковых.
Как путешественник создаёт мифы внутри своего мира, стой же причиной и окружающий мир делает путешественника объектом собственных мифов. И цель у них у всех – одна и та же.