Наша дача - неудача

   
Будучи в преклонном возрасте, родители оказались настолько же немощны, настолько и мудры, что подарили мне дачу. Неплохой домик у реки, напротив кладбища. С участком, засаженным петрушкой, клубникой, фруктовыми деревьями, смородиной, крыжовником и ещё каким-то экзотическим растением, при ближайшем рассмотрении оказавшимся примитивным хреном.

Все дело в имени. Меня зовут Дмитрий, что в переводе с древнегреческого означает «земледелец».

- Ведь говорил же я маме, что не надо верить во все, - поделился я мыслью с женой.
- Что, что? - переспросила супруга, одной рукой дописывая восьмую главу диссертации, а другой, помешивая закипающие щи.

Я принюхался. Пахло вкусно. По выходным мы ели как люди – остальные пять дней в неделю были окрашены в сумрачные цвета магазинных пельменей «Нежные», быстрорастворимых супов «Роллтон», называемых в народе «бомжпакет» и жуткого кофе «три в одном». Делая сужающиеся круги вокруг источающей ароматы кастрюли со щами, я осторожно поинтересовался, любит ли она перекапывать землю.

- Основная задача процесса обучения в современной высшей школе, в первую очередь, заключается в подготовке специалиста нового типа, соответствующего требованиям конкуренции на рынке труда, - туманно ответила супруга, роняя в кастрюлю химический карандаш. Я еле успел перехватить его в полете и решил поговорить с детьми.

- По мере возможности, но не сразу, или сразу, но по мере возможности, как только освобожусь от всех необязательных дел, - изрек старший сын в ответ на приглашение покопаться в матушке-земле, прибавляя звук магнитофона и переворачиваясь на другой бок.
 «Как быстро растут дети», - подумал я, прикидывая его рост в соотношении с длиной дивана.

Диван был короче. С него свисали ножки сорок шестого размера, не знающие тревог.
 «Везет же людям, - подумалось мне, – парню уже двадцать пять, а он все еще думает, что батоны с маслом растут на деревьях, а сыр и колбасу в дом доставляют гоблины».

- Айн унд цванцих, фир унд зибцих - пробормотал младший, не снимая наушников – он посещал курсы немецкого, относился к этому всерьез и так же всерьез подумывал заработать деньжат на чужбине, на время оставив матушку-Россию.
Для этого надо было знать вражеский язык. Похвально, но… Я прикинул все варианты и понял, что остался один.

Отведав сытного обеда, семья разбрелась по насестам – жена взялась за девятую главу диссертации, старший свесил ножки с дивана и «Фюнф унд зибцих, драй унд цванцих» - сказал мне на дорожку младший, не снимая наушников.

Дорога на дачу оказалась не такой уж и долгой.
«Где ты моя ненаглядная, где? – В Вологде-где-где, в Вологде-где-где» - напевал я, нажимая на велосипедные педали.
Что такое полтора часа езды по извилистым тропинкам, минуя буераки и холмы? Пустяк.

- Робинзон Федорович Упертых, поудобнее пристраивая двустволку у меня между лопаток, представился кто-то сзади. – Добро пожаловать в ад!
Я как раз открывал калитку, с перепугу выронил ключи и автоматически пригнулся, успев подумать, что у человека действительно не железное очко. Раздался сухой щелчок. На пруду закрякали утки.

- Дядя Витя, патронов нет, - представился сухой мужик лет семидесяти, оказавшийся соседом справа.
Он жил здесь безвылазно, сторожил свои три грядки, бросил бриться, одичал, от скуки перезнакомился с ежами – дал всем имена и стал узнавать их по глазам, и ради развлечения пугал редких прохожих неухоженным внешним видом и незаряженным ружьем.
Соседкой слева оказалась молодящаяся дама неопределенного возраста с ярко выраженным взглядом большого спеца в педагогике с тридцатилетним стажем. Как выяснилось позже, больше всего на свете она любила птиц.

«Вот так живут Америка с Европой», - напевал я по дороге домой, размышляя над этимологией слова «Дача».
Вслед раздавались сухие щелчки – это дядя Витя палил мне вдогонку из незаряженного ружья. На пруду крякали утки.

Дальнейшее повествование могло бы являть собой краткую инструкцию «Как нажить себе врагов». И неважно сколько раз вы перечитывали умные статьи Дейла Карнеги «Как находить взаимоотношение с людьми» и «Как дружить домами». И если вы с единомышленника-ми отправились на дачу поджарить шашлычку и попеть песни под гитару, то все равно будете чувствовать себя неловко, ибо из-за каждого куста за вами будет следить пара настороженно-голодных глаз, контролировать каждый шаг и громким шепотом обсуждать: «А зачем это он положил ей руку на плечо?».

Так случилось и с нами. Скучная вечеринка, напоминающая тюремную прогулку, подходила к концу, когда одновременно со словами «Дамы приглашают кавалеров» и первыми аккордами «Yellow Submarine», из кустов вывалился дядя Витя с ружьем и, пугая детей развевающимися портянками, поинтересовался, не из той ли мы компании, которая потоптала у него редиску.
Вечер оказался безнадежно испорчен. Мы собрали вещи и уныло разбрелись по домам.

Не секрет, что если к килограмму повидла добавить полкилограмма дерьма, то получится полтора килограмма дерьма. И пока я размышлял над извечными вопросами «Что делать?» и «Кто виноват?», мой старший сын добавил в полученную смесь еще и ложку дегтя. По тихому стащил ключи от дачи, пригласил компанию таких же, как и он маменькиных сынков, и они, прихватив с собой канистру спирта, поехали спрыснуть его двадцатишестилетие, совпавшее с Днем защиты детей.

Что такое вытоптанный урожай на площади в сто пятьдесят квадратных метров, по сравнению с диким воплем дяди Вити, обнаружившим свою двустволку на груше, на высоте семи метров от земли со стволами, полностью забитыми его же редиской.

И уж совсем нет нужды говорить, как обрадовалась соседка слева, страстно любившая птиц, увидев растоптанное кукушкино гнездо, с отпечатком обуви 46-го размера, а неподалеку и саму кукушку, нашедшую смерть в презервативе из латекса.

Так привыкли отдыхать «вьюноши», не знающие тревог – все равно отдуваться будут папы. Легко сказать. Попробуйте где-нибудь достать кукушку и заставить ее свить гнездо, зная наперед, что она никогда не делает этого из принципа.

Казалось бы, что ситуация сложилась аховая, не зайди ко мне мой добрый приятель Коля Зю с очередной пассией. Расставшись с женой из-за материальных разногласий – зарабатывать больше чем пропивать становилось все сложней, он взялся мотаться по дешевым кафе с умудренными жизненным опытом дамами на предмет поиска вероятной супруги хоть с каким-то приданным и без жилищных проблем, при помощи которой намеревался родить сына или дочь.

- Вы кто, демократы или интеллигенты? – издалека начал он, присаживаясь на табурет и зная, что у меня пустует дача.
При этом он косил глазами на ключи. У него нехорошо блестели глаза, а из кармана торчала бутылка портвейна, газета «Футбол-хоккей» и круг ливерной колбасы. Рядом стояла и переминалась с ноги на ногу дама средних лет – она жевала жвачку, моргала большими глазами и поглощала ими бытие.

Мои слова о том, что ситуация на даче сложная, не возымели на Колю никакого действия. Он метался между дамой сердца и висящими на гвоздике ключами и взбрыкивал как конь. Я решил рискнуть и вложил в его руку ключи.

С дачи Коля вернулся подозрительно быстро и один, и имел вид человека, трижды наступившего на грабли.

- А не знаешь ли ты, где нам прикупить птенца кукушки? – припадая на левую ногу и прикладывая медный пятак к синяку под глазом, спросил он.

Я вздохнул и тут же дал в газету объявление: «Продается дача с хорошим домом и большим участком земли. Имеются фруктовые деревья: груши, яблони, жимолость, терн, облепиха и очень милые соседи».

Рисунок Н.Сироткина