Обратное вращение земли

               
                (ХУДОЖНИК И  НАТУРА)

     Он   показался мне статуей. Ураган водной пыли бесновался за бортом ракеты, разбиваясь о его застывшую фигуру. Сила и собранность зверя - зверя, готового к прыжку, были в его позе. Он был погружен в себя. Но не лицо, а тело выражало его мысли. А может, не было мыслей, может, было одно только упоение скоростью.  И тело непроизвольно настроилось на ту же скорость, что ракета. Оно выражало идею скорости.
     Я схватилась за блокнот, чтобы сделать набросок, потом за фотоаппарат, чтобы запечатлеть повелителя морей на фоне Байкала. Пока я устанавливала  режим съемки, ракета резко развернулась и влетела в Ангару. Все изменилось. Пейзаж потускнел. И  тут на мое плечо легла рука. Я пошатнулась. Это не была человеческая  рука.  Будто сам Командор возложил на меня свою длань.
     -Смотри туда. Сейчас будет Шаман-камень,- приказал он мне, будто знал меня.всю жизнь.
     Я послушно щелкнула маленький мокрый камешек, сиротливоторчащий в устье могучей реки. А повелителя морей  так и не сняла.  Я смотрела вверх, на его лицо, а про фотоаппарат совсем забыла.  Черты лица были, пожалуй, слишком тонкие
для его гигантской  фигуры, но безукоризненно правильные. Морщины  словно  прочерчены резцом ваятеля, в зубах папироса, на голове - кепка.  Я никогда не видела, чтобы на мужчине так ладно сидела кепка. Плащ - болонья  вздымался, как черное крыло.
     Я  прислонилась спиной к стойке машинного отделения. Он подошел ко мне, наклонился и прокричал мне в ухо про какой-то потерпевший крушение корабль, который будет виден минут через десять.
      Потом я узнала, что он - судовой механик из Красноярска. Плавает по Енисею. Он показывал мне через стекло двигатель ракеты и объяснял его устройство.   Я кивала -  моего голоса не хватало, чтобы перекричать грохот.
     Мы молча стояли и смотрели на реку и берег. Уходящее солнце слизало с воды синеву. Она перестала сыпать искрами, успокоилась, стала зеркальной, загадочной.   А берег... берег швырял в нас оранжевым, желтым, багровым, изумрудным. Краски сочились, как мякоть спелого апельсина,  хмелем ударяли в голову. Мне казалось, что с моих чувств кто-то содрал кожуру, и каждый мой нерв отзывается ликованием на это осеннее буйство красок.
     Из салона выполз пьяненький человечек министерского вида. Лицо его расползлось в интригующую улыбочку. Он переводил свои бесцветные щелочки глаз то на меня, то на него. Потом, поднявшись на цыпочки, что-то зашептал мокрыми рыхлыми губами в ухо Повелителю морей. Наконец, он уполз обратно.
     И опять профиль Повелителя морей царил над Ангарой. В воде сгорал закат. По берегам стыла и каменела тайга.
     Мы причалили к берегу в темноте. Оказалось, что автобусы до города не ходят, так как они брошены на уборку картошки.  Мы не побежали на зеленый огонек такси, и его захватили другие.
     Спутники Повелителя направились в сторону аэропорта. Там они
остановились в гостинице, и оттуда завтра улетали в Бодайбо.
Они весело помахали нам и уехали. А мы нырнули в темноту и пошли по  проселочной дороге мимо полей на огни города. До них было четыре километра.
     Я словно в воду прыгнула вниз головой. Мне стало жутко оттого,
что я  одна на темной осенней дороге с этим незнакомым огромным сибиряком. Он мог бы при желании меня ногтем раздавить…  Вот оно начинается. Он неторопливо снимает с себя плащ... и накидывает мне на плечи. Заодно кладет и руку. Я немедленно возвращаю плащ вместе с рукой.
      -Ну я прошу…
      -Не надо. Мне не холодно.
      Он не делает больше ни одной попытки до меня дотронуться. Он даже начал говорить мне "вы". Рассказал, как ходил на медведя, как  спас москвичей-байдарочников, перевернувшихся на Енисее.
    -Хлипкий народ, больше я с этими западными ребятами не связываюсь.
     Я узнала, что его зовут Виктором.
     -А что вы делаете зимой?
     -Любим жен.
     -А у вас их много.?
     -Ни одной. Приезжайте ко мне в Красноярск. Будем на охоту вместе ходить.   
     Это показалось мне заманчивым. Воображение сразу нарисовало убитого медведя на снегу в крови. Нет, не надо охоты. Пусть будет изба в тайге, жарко натопленная печка, он и она и больше никого.   
    Я представила вдруг , что ввожу его в малогабаритную московскую квартиру и говорю маме: "Познакомься, это мой муж". Эта мысль меня развеселила. Он спросил, чего я смеюсь. Я ответила, что промочила ноги.
    -Сейчас разожжем костер и погреемся,- сказал он.
    -Где же вы дрова возьмете? Или вы мокрую траву собираетесь поджечь? 
    Он молча подошел к сухому дереву, чуть пониже его ростом, и стал раскачивать. Напрягся и выдернул его из земли. Во мне опять зашевелился страх.
   -Неужели вы надеетесь зажечь это мокрое полено? – продолжала я его дразнить.
    Он стал что-то собирать в траве. Вынул из кармана  смятую газету.
   -Вы думаете это загорится? - не унималась я.
   -По крайней мере бумага сгорит.
    Газета   долго тлела. Потом вдруг вспыхнула ярким и сильным
пламенем, охватившим дерево.
   -Неужели  загорится? - вскрикнула я.
   -Не загорится,- ответил он уверенно. - Грейте ноги пока... Кажется, я первый раз в жизни обманул женщину.
    -Так уж и  первый.
     Пламя в миг превратилось в сморщенного черного червячка.
Мы пошли дальше.
     Над нами было шоссе. Виктор подал мне руку, и мы взобрались наверх. Я снова увидела профиль Повелителя морей, освещенный зыбким светом фонарей и автомобильных
фар. Он положил мне руку на плечо и стал смотреть на шоссе. По его лицу скользили тени, Он повернулся ко мне, рассеянно глядя поверх меня... и вдруг стал меня целовать.
     Мы целовались на освещенном огнями шоссе и не могли оторваться друг от друга. Нас, как две сцепившиеся щепки закрутило               
водоворотом и понесло... Земля замерла и стала вращаться в другую сторону. Но мы этого не замечали. Взбесившиеся автомобили забрасывали нас гудками, как криками "горько. Нам было все равно. Тяжелая лава захлестнула нас, придавила друг к другу и понесла. Жесткие губы не давали мне вздохнуть. Казалось, что он выпил из меня всю кровь, и вместо нее в жилах бродит какая-то хмельная невесомость.
    Он схватил меня  и понес вниз. Я полумертвая лежала у него на руках и видела перед собой только звезды. Они тоненько звенели, как стрекозы или как кузнечики.
    Повелитель спускался по крутому скользкому откосу. Каждый его шаг отдавался во мне глухими раскатами. Казалось, он несет меня в преисподнюю. Казалось, еще шаг и - мы полетим, покатимся в черную бездну. Наши тела смешаются с мокрой холодной землей и согреют ее своим жаром... и он втопчет меня в грязь… Незнакомый  пьяный мужик… Конечно, он пьяный.
     Я вырвалась и встала.  Он снял плащ и положил его на траву. Ах, он еще боится испачкаться. Нет, он боится меня испачкать. А сам, как животное...И я сейчас стану животным… Я забыла, что человек в отличие от животных повесил над собой свое своеволие, свою жажду наслаждений как закон.      
    Oн снова впился в мои губы. Но на этот раз поцелуй не опьянял, а возвращал трезвость. Чуда не произошло. Я во власти этого таежного медведя. И вряд ли он выпустит из своих лап жертву. Но жертва изо всех своих ничтожных сил брыкалась. Жертва боролась сразу с двумя зверями - с ним  и с собой, и неизвестно,  какой был сильнее. Силы ее были ничтожны, однако она победила.
      -Ну, что с тобой? Ну, почему? - стонал он.- Ты же хочешь...Ты же хочешь...Я же чувствую.
      Я ничего не отвечала. Я забыла человеческий язык, забыла все слова. А он… Если бы он сказал другое…Но он, наверное, не умел, не знал слов любви…
      Когти разжались и спрятались. У него осталась только моя рука. И я не отнимала ее. Все же я была ему благодарна, за то что не изнасиловал меня.
      Когда мы шли обратно к шоссе, перед нами неизвестно откуда возник ров. Мы чуть не свалились в него. Но Виктор вовремя остановился. Перешагнул и протянул мне руку. Я перепрыгнула ров и хотела идти дальше.
     -Постой, - сказал он.- У тебя упало кольцо.
Да, действительно, на руке, которую я ему дала, не было  перстня.  Так мне и надо. Вот наказание за то, что потеряла голову.
    -Дорогое кольцо? - спросил Виктор.
    -Да, не очень...
     Перстень был красивый. На  него все обращали внимание. Но меня почему-то мало огорчила его потеря.
    -Может, подарок, память дорогая?- не унимался Виктор.
    Он стал чиркать спичками и шарить руками по земле. Прыгнул в ров и там чиркал спичками.
    -Бесполезно. Ничего ты сейчас не найдешь, - сказала я.
    -А  если найду, ты мне отдашься? - спросил он.
    Я повернулась и пошла к шоссе.
    Неужели он думает меня купить за колечко, да еще за мое же собственное.
    Он догнал меня и сказал, что завтра придет сюда рано утром и обязательно найдет кольцо.
    И  тут мне в голову стукнуло,что он все это нарочно подстроил. Сам стянул у меня кольцо. Ну, конечно. Почему это он заметил, а я нет...Как же я, дура, сразу не догадалась!
      Он наклонился надо мной. И я посмотрела на него в упор. В его лице не было уже ничего от Повелителя морей. Будто волшебник провел по его чертам тряпкой и стер с них красоту и силу. Что-то тупое, животное, мелкое выступила наружу. "Да он к тому же пьян".
    -Отдашься? Отдашься? - бормотал он.   
    Мне стало тошно.  Я  с отвращением сбросила его руку
со своего плеча и быстро стала корабкаться на шоссе. Увидев вдали  приближающийся троллейбус, побежала. Я слышала за своей спиной какой-то неопределенный возглас. Наверное, он забыл, как  меня звать. Я оглянулась и увидела огромную спотыкающуюся фигуру. Она двигалась к шоссе и жестами просила подождать.
       Я заколебалась.  Но тут мимо проехал троллейбус и остановился метрах в двадцати.   Я бросилась к нему, всем своим существом желая, чтобы он уехал без меня. Но троллейбус ждал, и я вскочила в него.
       Как только дверь захлопнулась, в моем воображении возник профиль повелителя морей. Напрасно я силилась перечеркнуть его и воскресить того последнего - с тупой пьяной рожей в кепочке набекрень.  Ничего не выходило. Напрасно я клеймила его стянутым кольцом. Все улики  разбивались о его величественный каменный профиль, намертво застрявший в мозгу.
   Сев на заднее сидение,я лихорадочно поправляла волосы, отряхивалась. Я чувствовала себя растрепанной, растерзанной, грязной. Наверное все в троллейбусе догадываются, что  произошло. Я боялась даже спросить кого-нибудь, что за троллейбус и куда он едет, чтобы не привлечь лишний раз к себе внимание. Однако пожилая женщина, у которой я спросила, ответила очень вежливо и обстоятельно. Троллейбус остановился у самой гостиницы.
     Дежурная на этаже строго спросила:
     -Девушка, вы из какого номера?
     -Из четыреста шестнадцатого.
     -Ох, простите, я вас не узнала.
     В номере я  бросилась к зеркалу, оглядела себя со всех сторон и вздохнула с облегчением. Вид вполне сносный. Вот только на брюках несколько репейников и глаза какие-то безумные.
     Я опустилась на постель и долго сидела, вся обмякнув, словно из меня вынули пружину. Мысли путались. "Все правильно, все правильно". В то же время другой голос вопил, что таких ослепительных минут в моей жизни больше не будет, Никогда, никогда я его больше не увижу. Он все равно что умер, а ведь мы целовались, как сумасшедшие, среди потока машин совсем недавно. Троллейбус увез меня, дверь захлопнулась навсегда, но притяжение осталось... только к чему? куда?...Какая-то магнитная аномалия.
    Я включила телевизор и легла на кровать. Передавали программу "Время". "А я ведь могла его сюда привести, порисовать. Смешно!… А я ведь так и не сделала наброска, даже не  сфотографировала. Такую натуру упустила. Нет, я не художник. Что я покажу в Союзе?
    Я была здесь в творческой поездке и должна была сделать серию графических листов о Байкале и его тружениках. Но с тружениками пока не получалось. Одни пейзажи.
    Я взяла склейку и стала рисовать по памяти Повелителя морей. Рисовала и рвала. Получалось что-то банальное . Все не то. Я швырнула склейку в угол.
   По телевизору показывали какую-то встречу на аэродроме.  И тут  я вдруг вспомнила, что он улетает завтра утром в Бодайбо. Ну, конечно!
    Я почувствовала, как ко мне возвращается жизнь, спадает оцепенение перед тупиком под названием "никогда". Вскочила с постели и набрала справочное аэропорта. Через несколько минут я знала, что на Бодайбо - три рейса. Первый - в 9-30. Это надо встать в шесть, и я увижу снова Повелителя морей. А, может, плюну на все и полечу с ним в Бодайбо. "Бодайбо, Бодайбо",–повторяла я  про себя это сказочное, фантастическое название. От него веяло неведомыми заморскими странами. "Неужели у нас есть такой город? Где он? Я хочу там жить". Я набрала номер справочного аэропорта.
    -Скажите, пожалуйста, сколько стоит билет до Бодайбо?
     Ого! Как от Москвы до Тбилиси. А ведь это, кажется в Иркутской   области.  Дорогу вряд ли оплатят. Ведь это не Байкал. А если я там не найду тружеников…
     Но Бодайбо все же перевесило  сомнения - синее загадочное Бодайбо и каменный профиль Повелителя морей.
      Заснула я с решением ехать завтра утром в аэропорт, а
там - будь что будет. Я даже вещи собрала, чтобы сдать их
в камеру хранения. Но утром эта идея показалась мне безумной. Представила себе, как мечется она среди спокойных, терпеливо ожидающих пассажиров, которые знают, куда и зачем они летят, и где-то среди чемоданно-мешочной сутолоки увидит его вместе с человечком министерского вида, лицо которого расползется в интригующую улыбочку.. А  в нем тоже ничего уже не будет от Повелителя морей.  Он ее и не узнает, пожалуй. А узнает, не поймет, зачем она здесь, почему вчера убежала, и от неловкости скажет что-нибудь невпопад. Нет, пусть все остается, как есть.
     Я не могла даже себя заставить открыть глаза, хотя спать не хотелось.  Не было сил и желания двигаться. Тошно было смотреть на этот номер - коробочку из-под рафинада, на этот стандартный уют, на телевизор, телефон.
     Я посмотрела на часы. Стрелка приближалась к 9-30. И опять, как тогда, навсегда захлопнулась дверь - теперь уже за его спиной. Взвыли моторы. Я зарылась в подушку, накрылась с головой одеялом, чтобы не слышать этот рев. Потом вскочила и стала быстро одеваться.
    Через два часа я была в аэропорту, а еще через три – в Бодайбо.
    Город золотоискателей встретил меня дождем,холодом. Я как-то не подумала, что лечу на север и слишком легко оделась. С самолета Бодайбо мне показался сурово живописным.Сквозь клубящиеся облака синели горные цепи, поблескивала извилистая лента реки. Вместо прибайкальского буйства осени - траур вечно зеленой хвои. А в городе - бетонные заборы, стандартные пятиэтажки.  Я узнала, что сюда ездят за дешевым золотишком. Однако золотишко меня не прельщало, да и  денег  было в обрез.
     Повелителя морей я здесь не встретила.  Я боялась его  встретить.А здоровенных мужиков - хоть отбавляй. Но  рисовать их не хотелось.  Сделав несколько набросков в столовой,  я увидела, что вызываю навязчивый интерес. И  на следующий день улетела в Иркутск. А оттуда поехала на Байкал писать золотую осень.
     Образ Повелителя морей  не оставлял. И в конце концов я изготовила три линогравюры. Включила их в отчет о командировке. Мнения комиссии разделились. Кому-то они понравились, кто-то счел их неубедительными, претенциозными, случайными, не отражающими будни  тружеников Сибири.  А осенние пейзажи Байкала понравились всем. И командировку туда оплатили. Потом жизнь вошла в нормальное русло.