Книги, "производящие впечатление" - пустая трата времени. Я бы предпочел им книги, которые потрясают. Словно берут тебя за грудки и, вытрясая душу, вопиют: "Взгляни! Взгляни же! Видишь?! Ты видишь это, наконец? Видишь или нет?"
И добиваются внимания. И добиваются противоречивости в чувствах. Добиваются неуспокоенности, даже после того, как прочитана последняя страница.
Владимов умеет вот так "оживить" свою прозу, сделать ее требовательной к читателю, к своей тайне.
"Верный Руслан" Владимова во многом - сказка. И написана она тем же сказочным слогом, в сказочной условности, ибо излагал автор мысли конвойного лагерного пса Руслана. Где, как не в сказке, животные обладают и умениями, и переживаниями, и своей особой логикой, которая руководит их действиями?
Но сказка эта страшная. Безумная даже в чем-то. Как бывает безумен фанатизм.
Глазами пса по имени Руслан я отчетливо увидел советский концентрационный лагерь на "издыхании". Время, скорее всего, уже хрущевское, "оттепельное". Все зэки в одну ночь покидают лагерь. За уже бесполезной колючей проволокой остаются еще собаки и Хозяева.
И Служба, окончание которой немыслимо для собак, не живших вне Зоны, не знавших других законов, кроме Службы и команд.
Собаки, избежавшие расстрельной участи, поселяются в ближайшем поселке. Но что это за жизнь? Лишенные Службы и Любви, они грезят о том, что наконец-то приедет долгожданный поезд, откуда вывалится очередное людское стадо, которое надо построить ровными рядами и отконвоировать в Зону.
А пока они учатся жить среди людей. Кто-то попрошайничает, кто-то побирается, кто-то погибает...
А Руслан, измотанный поисками обожаемого Хозяина, все же находит его в зале станционного буфета. Но снова был предан. Хозяин - бывший "вертухай", желая показать публике свою власть над псом, заставляет его есть кусок хлеба с горчицей. Для человека - последняя демонстрация слепой жестокости, потеха для властолюбия. Для Руслана - потеря Любви.
Ирония судьбы - пса зовет за собой бывший заключенный, живущий в поселке.
И Руслан принимает его "помощь". Но только в том, что Потрепанный позволяет Руслану продолжить Службу. Руслан "конвоирует" его, охотится в лесу и снова ждет настоящей Службы.
Все течение жизни пса - мучительная смесь понимания и непонимания действительности. И эту мучительность ощущаешь буквально инстинктами. Инстинктами древнего празверя (ведь и человек был зверем), молчащими под спудом многотысячелетней цивилизованности. Человек, придумавший миллион "подпорок" для оправдания своего вероломства, своей изменчивости, своей необязательности и своей бессмысленной жестокости, давно разучился понимать не то что своих братьев меньших, но и самого себя...
То, чего не понимают люди, не чувствуют, понимают и чувствуют собаки. Они - чистейшее отражение чувства долга, бескорыстнейшее следование ему.
Они дождались своего поезда. Дождались своих "поднадзорных". Единственно - не было Хозяев с автоматами. Не было порядка, тишины и страха. В поселок приехали рабочие - строить новый комбинат. И вот к колонне со всего поселка сбегаются лагерные собаки. Служба снова началась! Они не знают, что времена изменились. Они не понимают, что "поднадзорные" не нуждаются в надзоре.
И случилось то, что должно было случиться.
Веселые люди с песнями, танцами, визжащими гармошками, которые шли в бывшую Зону строить что-то новое, великолепное, полезное, и не догадывались, что вот они, считающие себя свободными, на самом деле "конвоируются" молчаливым и до конца верным конвоем. Псы, как адовы хранители, как напоминание о том, что понятие свободы так хрупко, так уязвимо, так зыбко - вышагивали рядом в правильном порядке. Они - уже прошлое. Но цепкое, преданное, неотступное прошлое.
Собаки, знающие только Службу, послужили до конца. "Шаг влево, шаг вправо..."
Кто-то вышел из "строя". Вскрик. Рычание. Отчаянная, равная и неравная борьба. Кровь. Страх. Ярость. Безумие. Смерть.