Уже после того, как дети легли вечером спать, когда он и Паола сидели одни в гостиной, она, - в сто двадцать седьмой раз перечитывая "Убеждение" (1), а он - обдумывая наставление Анны Комнены: "Как только кто-то принимает на себя роль историка, дружба и враждования должны быть забыты", Брунетти вернулся к своему визиту в квартиру синьоры Моро, хотя и косвенно.
- Паола, - начал он.
Она посмотрела на него поверх книги, взгляд её был далёким и невнимательным.
- Что бы ты сделала, если бы я попросил тебя о том, чтобы мы стали жить отдельно?
Глаза её вернулись на страницу раньше, чем он заговорил, но теперь они снова впились в его лицо, и Анна Эллиот (2) была оставлена со своими проблемами романтического толка один на один.
- Если бы ты Ч Т О?!
- Попросил тебя разделиться.
- Прежде чем я пойду в кухню за хлебным ножом, можешь ли ты мне сказать: был ли это теоретический вопрос?
- Абсолютно, - сказал он, устыдившись того, насколько счастливым сделала его угроза насилия, прозвучавшая из её уст. - Что бы ты сделала?
Она положила книгу рядом с собой, обложкой вверх.
- А почему ты хочешь это знать?
- Я скажу тебе, как только ты ответишь на мой вопрос. Что бы ты сделала?
Взгляд её был смущённым.
- Ну? - подтолкнул её он.
- Если бы это было настоящее разделение, я выбросила бы тебя из дома и вслед за тобой выбросила бы всё, что тебе принадлежит.
Улыбка его была положительно блаженной.
- Всё?
- Да. Всё. Даже те вещи, которые мне нравятся.
- А ты воспользовалась бы одной из моих рубашек для того, чтобы в ней спать?
- Ты с ума сошёл?!
- И... если бы это было ненастоящее разделение?
- Ненастоящее?
- Сделанное так, что это выглядело бы, как если бы мы разделились; хотя по-настоящему - нет, но просто так было бы нужно, чтобы это выглядело, как если бы мы разделились?
- Я всё равно выбросила бы тебя, но сохранила бы все твои вещи, которые мне нравятся.
- А рубашку? Ты стала бы в ней спать?
Долгим взглядом она посмотрела на него.
- Ты хочешь серьёзного ответа, или больше подурачиться?
- Думаю, что хочу настоящего, - признался он.
- Тогда - да, я спала бы в твоей рубашке, или положила бы её к себе на подушку, так что я могла бы иметь при себе хотя бы твой запах.
Брунетти верил в незыблемость своего брака той же верой, какую он вкладывал в периодическую систему химических элементов в таблице Менделеева, - в принципе, ещё больше; тем не менее, подкрепление время от времени этой веры хуже не делало. Он обнаружил, что в равной степени уверен и в твёрдости брака четы Моро, хотя и понятия не имел, что это значит.
- Синьора Моро, - начал он, - живёт отдельно от своего мужа. - Паола кивнула, признавая тем самым, что он ей это уже говорил. - Но одна из его рубашек лежит под подушкой в кровати, в которой она спит одна.
Паола посмотрела влево, туда, где до сих пор ещё мог быть виден горящим в окне на верхнем этаже, в квартире напротив, случайный огонёк.
- А! - после долгого молчания сказала она.
- Да, - согласился он. - Действительно "А!"
- А почему всё должно выглядеть так, словно они живут раздельно?
- Чтобы тот, кто стрелял в неё - кто бы это ни был - не вернулся и не сделал своё дело лучше, я полагаю.
- Да, в этом есть смысл. - Она подумала над этим, затем спросила: - И кто это может быть?
- Если бы я это знал, я, возможно, всё понял бы.
Автоматически, на самом деле не думая о том, что она сказала, но по привычке отстаивая правду, Паола произнесла:
- Мы никогда не знаем всего.
- Тогда, по крайней мере, я знал бы больше, чем знаю сейчас. И я, возможно, знал бы, кто убил мальчика.
- Ты не оставишь это в покое, правда? - спросила жена абсолютно без укора.
- Нет.
- Возможно, это мудро, - согласилась она.
- Так ты тоже думаешь, что он был убит?
- Я всегда так думала.
- Почему?
- Потому что я верю тому, что ты чувствуешь, и потому, что твоё ощущение относительно этого очень сильно.
- А если я неправ?
- Тогда мы неправы оба, - сказала Паола. Она забрала свою книгу, всунула между страницами закладку и закрыла её.
- Я не могу больше читать, - кладя книгу на стол, сказала она.
- Я тоже, - ответил Брунетти, кладя труд Анны Комнены на стол перед собой.
Она взглянула на него и спросила:
- Это будет нормально, если я не надену одну из твоих рубашек?
Он громко засмеялся, и они пошли спать.
Первое, что он сделал на следующее утро, это увиделся с синьориной Элеттрой, которую он нашёл в её кабинете. На столе у неё было по меньшей мере шесть букетов цветов, каждый завернут отдельно в конус из пастельной бумаги. Поскольку он знал, что она постоянно заказывала цветы в фирме "Бьянкет", чтобы их доставляли по понедельникам, Брунетти подумал, а не ошибся ли он, подумав, что сегодня вторник, и не выдумал ли он каким-нибудь образом события дня вчерашнего.
- Это из "Бьянкет"? - спросил он.
Она разорвала две упаковки и начала выставлять крошечные, размером с гнома, подсолнухи в зелёную вазу.
- Нет, они из "Риальто".
Она отступила назад от стола, поизучала расставленные цветы, потом добавила ещё три подсолнуха.
- Значит, сегодня на самом деле вторник?
Она странно на него посмотрела и ответила:
- Конечно.
- Разве их обычно привозят не по понедельникам?
Она улыбнулась, подняла вазу и поставила её с другой стороны своего компьютера.
- Да, обычно они так и делают. Но зам. начальника стал устраивать такую шумиху по поводу офисных расходов! Так что, поскольку они намного дешевле там, я подумала, что пока буду заказывать их в "Риальто", - до тех пор, пока его что-нибудь не отвлечёт.
- Вы их все сами принесли? - спросил он, пытаясь сообразить, поместятся ли они все у неё в руках.
- Нет, я вызвала катер, когда поняла, как много я их купила.
- Полицейский катер?!
- Конечно. Было бы трудно оправдать вызов такси, - сказала она, отрезая стебель гвоздики.
- Со всей этой экономичной ездой и со всем остальным... - предположил Брунетти.
- Точно.
Три других букета в конце концов оказались вместе в огромной керамической вазе, а последние, астры, отправились в узкую хрустальную вазу, которую Брунетти даже не мог припомнить, чтобы он когда-либо видел. Когда все три вазы были расставлены так, чтобы её это удовлетворяло, а бумага аккуратно сложена и отправлена в корзинку, в которой она держала бумагу, предназначенную для переработки, синьорина Элеттра сказала:
- Итак, комиссар?
- Вы смогли найти что-нибудь о дочери?
С боку своего стола она вытащила блокнот и раскрыла его. Затем начала зачитывать оттуда:
- Её забрали из школы два года назад, и с тех пор нигде не было ни следа её - по крайней мере бюрократического (3) следа.
- И кто её забрал?
- Её отец, по всей видимости.
- И как это произошло?
- Школьные записи показывают, что её последним учебным днём было шестнадцатое ноября.
Она взглянула на него; никому из них не надо было напоминать друг другу, что неделей раньше стреляли в синьору Моро.
- И что? - спросил он.
- И это всё. Анкеты в папке говорят о том, что родители решили поместить её в частную школу.
- Где? - спросил Брунетти.
- Мне сказали, что это упоминать необходимости нет.
- И они ни о чём не спросили?! - настаивал Брунетти; было ясно видно, что его это задело. - Разве им не надо знать, куда отправляют ребёнка?!
- Женщина, с которой я говорила, сказала, что всё, что требуется - это чтобы родители заполнили и подписали положенные бумаги, - с дубликатами. - Синьорина Элеттра прочла наизусть то, что, полагал Брунетти, было механическим голосом того, с кем она говорила - кто бы это ни был.
- И ребёнку позволено исчезнуть, и никто не задаёт вопросов?
- Мне было сказано, что ответственность школы заканчивается, как только родители заполняют бумаги и кто-то из них забирает оттуда ребёнка.
- Так просто? - спросил он.
Синьорина Элеттра раскрыла руки жестом, который был предназначен для того, чтобы показать нехватку её собственной ответственности.
- Эта женщина сказала, что она не работала там, когда девочку забрали, так что лучшее, что она могла сделать, - это было попытаться объяснить мне правила.
- Так где она? Маленькая девочка не может просто исчезнуть, - настаивал Брунетти.
- Она может быть где угодно, я полагаю, - сказала синьорина Элеттра, а затем добавила: - Но она не в Сиене.
Брунетти выстрелил в неё вопросительным взглядом.
- Я позвонила в тамошнюю полицию, а потом просмотрела все записи школьной системы. Там нет записей ни её, ни какого-нибудь ребёнка с фамилией Ферро.
- А теперь и мать пропала тоже, - сказал Брунетти и стал рассказывать ей о визите в квартиру синьоры Моро и о выводах, которые он сделал из присутствия там рубашки.
Лицо синьорины Элеттры побледнело и сразу же внезапно покраснело.
- Его рубашка?! - спросила она, а затем, прежде чем он смог ответить, повторила: - ЕГО РУБАШКА?!
- Да, - ответил Брунетти. Он начал спрашивать её, что она об этом думает, но, когда взглянул на её лицо поближе, понял, что существовал только один человек, о котором это могло заставить её думать, и заговорил, чтобы заполнить болезненное молчание, которое воспоминание о его потере привело в эту комнату.
- Можете Вы подумать, как отследить ребёнка? - сказал наконец он. Когда она, как ему показалось, не услышала его, он проговорил:
- Где-то должен быть путь, как её найти. Какая-нибудь центральная регистратура детей, которые поступают в школы, может быть?
Словно вернувшись издалека, синьорина Элеттра очень мягко сказала:
- Возможно, её медицинская карточка, или нет ли её среди гёлскаутов (4).
Прежде чем она могла предположить что-нибудь ещё, Брунетти прервал её, сказав:
- У неё есть бабушка с дедушкой. У них должны быть какие-то мысли по поводу того, где она находится.
- А Вы знаете, где они? - спросила синьорина Элеттра с вернувшимся интересом.
- Нет, но оба Моро - венецианцы, так что они должны быть здесь, в городе.
- Я посмотрю, что я смогу найти, - было единственным замечанием, которое девушка себе разрешила. Затем она добавила:
- Между прочим, синьор, я нашла кое-что о девушке, которую, предположительно, изнасиловали в Академии.
- Да? Как?
- Друзья из прошлого, - было единственным объяснением, которое она дала. Увидев, что привлекла внимание Брунетти, синьорина Элеттра продолжала:
- Девушка была fidanzata (5) одного из студентов, и однажды ночью он привёл её к себе в комнату. Каким-то образом об этом узнал староста класса и пошёл туда. Когда он вошёл, она начала кричать, а потом кто-то вызвал полицию. Но дела никто так и не завёл, и, исходя из того, что я поняла, читая оригинал рапорта, возможно, какой-либо нужды в этом нет.
- Я понимаю, - сказал он, не утруждая себя тем, чтобы спросить её, как она так быстро нашла этот рапорт. - Tanto fumo, poco arrosto (6). - Как только Брунетти заговорил, он понял, чем то, что он отбросил эту историю, ей покажется, и поспешил добавить:
- Но слава Богу, что с девушкой всё в порядке.
Совершенно не убеждённая его набожностью, синьорина Элеттра сказала только: "Действительно", и вновь повернулась к компьютеру.
1. "Убеждение" (1817) - роман английской писательницы Джейн Остин (1775-1817). Ещё одно название - "Доводы рассудка".
2. Анна Эллиот - героиня романа Джейн Остин "Убеждение" ("Доводы рассудка").
3. Бюрократического - здесь: бумажного, зарегистрированного.
4. Гёлскауты (Girl Scouts - англ.) - члены объединения 11-15-летних (по данным, взятым с сайта организации, возраст скаутов - 6-25 лет ) девочек-подростков, ставящего целью внешкольное воспитание гражданских качеств - дисиплины, рыцарского поведения и физической закалки. Проводят походы, игры, изучают ремёсла. Имеют собственную униформу. Организация основана в Англии в 1908 году. Членами организации также являются и мальчики, которые составляют отдельные от девочек отряды б о й с к а у т о в (Boy Scouts). В Англии движение скаутов насчитывает 400 000 человек, всего же членов этой организации - 28 миллионов подростков в 216 странах мира.
5. Fidanzata - невеста (ит.)
6. Итальянская пословица, в переводе означает: "Много дыма, мало мяса".