Рейтинг: G
Жанр: юмор, экшн, драма.
Содержание:
История о том, как тесен мир. Как Рамирес Вентура, сам того не планируя, породнится с одним очень неожиданным человеком, да и тот поначалу будет не в восторге. А возможен окажется такой перехлест только благодаря ну всё тому же главному герою.
В общем, Эрнандо Вентура женится.
Читать после «Обойдемся без долгов», аукаются события оттуда. А почему Шон не может переступить порог дома одного человека без разрешения, ясно из «Верить и доверять».
***
Шон толкнул дверь собственного дома и удивился.
Потому что, несмотря на начало второго ночи, в холле на диване в гордом одиночестве сидел ощутимо несчастный пуэрториканец, целенаправленно уничтожая содержимое бара. Он нехотя поднял голову, долгим взглядом посмотрел на хозяина и молча откинулся назад, заливая в себя очередную порцию.
Шон сбросил куртку, озадаченно шагнул вперед.
– Эй, не то, чтобы я был не рад тебя видеть... Но ты ничего не спутал? Твоя берлога чуть дальше по улице.
Рамирес пьяно и сумрачно помотал головой.
– Не-а, не перепутал. Я не взломщик. – Он неопределенно махнул в сторону кухни: – Хотя пожрать я сам нашел, не обижайся.
На столе и правда стояла пара пустых тарелок. Шон сел напротив, тревожно нахмурился:
– Рэм, что не так?
– Да нет, это, ну... – отмахнулся тот, видя, что Шон напрягся не на шутку. – Никто не умер... но это дело времени! – взорвался носитель южного темперамента. – Он умрет! Вот непременно! И страшной смертью, я его сам убью, клянусь!
Шон облегченно расслабился: вопли Рамиреса в такой тональности означали, что дело не кровавое, а, скорее, семейное.
– Ясно. И кто на этот раз?
– Increible! Я понять не могу! Бля, за что это всё на мою голову? Двух лет не прошло! Что за жизнь!
– Подожди-подожди. Громкая неконструктивная истерика в твоем исполнении это не то, о чем я мечтал в данный момент. В смысле: двух лет не прошло? – Шон выделил единственный смысловой фрагмент в бурной тираде. – После чего? Нет, не надо, я сам соображу. Два года назад... Исабель? С ней – ..?
– Нет! Fuck! Хуже! Опять! – Рамирес перешел на односложные высказывания.
– Опять? Вентура, в твоей семье еще одна свадьба?
Пуэрториканец не смог ответить, но по его лицу было ясно, что догадка верна, и что одна мысль о данном явлении вышибает его из колеи всерьёз и надолго. Шон окончательно успокоился, подобрал с тарелки кусочек чего-то, недоеденного Рамиресом, и развалился в кресле.
– Та-ак... и кто? У кого будет это ужасающее, кошмароподобное событие? Э-э-э... Чоли? Мерче? Инма? Или Пилар нашла пятого отца своим четверым детям? Кто там из них еще не замужем?
Рамирес угрожающе прищурился и сорванным от криков голосом прохрипел:
– Мне мерещится, или ты издеваешься над моей семьей?!
– Да мерещится, естественно. Тебе вообще много чего по жизни мерещится, Вентура. Конкретика будет? Или я пошел спать.
Рамирес горестно вздохнул, потом тоном жутко важного извещения сообщил:
– Если б ты стоял, я б сказал, чтоб ты сел. Это не будет, а было.
– Вот как?
– Да! И не у сестер... – Трагическим гласом парень объявил: – Эрнандо!
– Ух ты, – глаза Шона заинтересованно блеснули. – Колись.
– Короче, этот безмозглый урод явился ко мне сегодня днем. И огорошил. Я, говорит, брат, женился. Неделю назад. Вот.
– Оригинально. Кто еще знает? Мать?
– Никто! Он втихую провернул, а теперь, типа, ни хрена никто не поменяет! И мне он первому сказал, надеется, что я его от матери прикрою! Фиг ему! Я его раньше нее вздерну!
– Ладно, не сворачивай снова. – Шон думал вслух. – Нет, мне понятно, почему он подстраховался. Самостоятельное решение, пацан-то вырос, а мы и не заметили. Но с его стороны, по-моему, глупо рассчитывать на твою поддержку в том деле, что требует понимания.
– Это что ты хочешь сказать?! – возмутился Рамирес. – Я, по-твоему, своему брату враг?!
– Убью... Вздерну... – тихо передразнил Шон. – Истинно по-братски.
Парень смущенно уставился в стакан.
– Но... А почему он раньше не пришел? Ну – дo? Объяснил бы всё по-человечески, я б, может, и помог... Нельзя ж так. Втихаря. Мать будет в шоке...
Шон кивнул, признавая правоту Рамиреса.
– Вообще да, необычно. И вот тут возникает вопрос: в чем причина? Почему Эрнандо был уверен, что вы не только не оцените, но и запретите? Проще говоря - кто она?
– А! Вот! – У Рамиреса открылось второе дыхание возмущения. – Это вообще... Ты не поверишь! Этот necio подцепил себе девчонку с поверхности! Я, конечно, из него выбить сумел не так уж много, но она – college-girl, представляешь! Учится, мать твою! Чуть ли не закончила уже! А когда он сказанул, что его, бля, жена – ¬юрист... я ему по морде-то аж промахнулся.
Шон фыркнул и минуты две давился смехом, в то время как Рамирес собирался с духом для продолжения.
– И вот стою я, как идиот, с отпавшей челюстью, а он от двери – я ее, типа, завтра сюда приведу, в бар наш, познакомиться, часов в шесть... И бегом, а я не догнал. – Пуэрториканец потер лоб и несмело выговорил: – И это, Шон... Я чего пришел-то... Может...
– Чёрт, Рамирес, при чем здесь я?
– Вот видишь, я не сказал еще, а ты уже догадался.
– Тоже мне, неожиданность.
– Шон. Пошли вдвоем, а? Что тебе стоит? – Рамирес просительно вглядывался другу в лицо. – Я один...
– ...«Боюсь» – издевательски закончил тот.
– Да нет! – Неожиданно пуэрториканец осекся и признался: – А вообще-то да. Боюсь. Я... наворотить чего-нибудь боюсь, понимаешь? Если занесет меня, я парню жизнь могу попортить. А не хочу ведь.
Шон молчал.
– И увидишь ты по-любому больше, чем я. Чёрт, я за него... волнуюсь. Что это еще за дела с юристами? Ему ж двадцать два, а ты вспомни – чего только за нами в двадцать два не было! И за ним не меньше... Не справлюсь я, Шон. Помоги.
Дэлмор задумчиво повертел в руках пустой стакан.
– Да я вообще с братом твоим в сознательном-то возрасте виделся раз-два и обчелся, а говорил и того меньше. И не дружеский это был разговор, Вентура.
– Ну и что?
– Не спугну я его? В конце концов, я ж не член семьи.
– Ха! Храбрости у мелкого, как выяснилось, даже с излишками! Еще ему комфортные условия устраивать! А насчёт последнего... – вдруг посерьёзнел Рамирес, – это даже не вопрос, это факт.
Оба парня долго смотрели друг на друга, не отводя взглядов. Потом Шон кивнул и улыбнулся.
– Ладно. Сходим. Поглядим, кто там кого подцепил и насколько крепко.
– Спасибо! – просветлел Вентура.
***
Рамирес явно уже уяснил, что его мнение о сложившейся ситуации Шону давно известно и в режиме play-non-stop сильно раздражает, поэтому он бурчал себе под нос вполголоса что-то по-испански, прожигая взглядом то стол, то бутылку.
В баре – безымянном, поскольку тут, на Private-street, не с чем его спутать – ранним вечером было совсем пусто. Небольшой зал на десяток столиков, которые часто сдвигались в один общий, чистенькая стойка и кухня, владения Джуди. Она уже почти обходилась без профессиональных консультаций Роя, но не отказывалась от помощи Эвелин, которая легко вписалась в тесный мирок давно знакомых друг с другом людей и стала в нем своей не только потому, что теперь она была миссис Картер.
Из окрашенного отрицательными эмоциями транса Рамирес вынырнул от неожиданного толчка в бок.
– Гляди. Вон они.
На улице перед входом стояли в легкой нерешительности двое.
Девушка, стройная длинноволосая красавица, похожая на грациозную сильную дикую кошку, нервно скрестила руки на груди и слушала, что ей горячо говорит смуглый парень, который склонился к ее лицу близко-близко и успокаивающим жестом положил ей руки на плечи, словно придавая решимости.
Домой к брату Эрнандо изредка проскальзывал через парк, а в баре бывал нечасто, если честно, вообще практически никогда. Он никак не мог знать, что толстые массивные витринные стекла, зеркальные снаружи, изнутри вполне прозрачны, и они сейчас как на ладони.
Рамирес подался вперед, вглядываясь:
– Ничего себе. Сроду его в таких шмотках не видал.
Эрнандо был одет действительно для него необычно. Вместо униформы улиц – черные джинсы, удобные кроссовки, неброская майка – на нем были светлые брюки, недешевая рубашка, даже вполне цивильные кожаные туфли. Исчезли цепочки с гроздьями тяжелых эмблем, браслеты и серьга из уха. Волосы не свисали грязными прядями или модными плетенками, но до стрижки Эрнандо не опустился: он собрал традиционно длинные для парней с Канала черные волосы в простой, но даже стильный захват на затылке, и вообще, выглядел весьма элегантно.
Рамирес что-то уничтожающе прошипел. Шон покосился на него:
– А она-то вполне ничего. Согласен?
Девушка явно не ставила себе целью принарядиться. Простые голубые джинсы, белая футболка, легкие сандалии, распущенные светлые волосы. Она казалась как раз такой, легкой и светлой, и не считала нужным ни выставлять напоказ, ни скрывать свое гибкое безупречное тело.
Рамирес скользнул по точеной фигурке сложным взглядом, но вслух презрительно выдавил:
– Юрист...
Парень на улице, наконец, добился от девушки молчаливого кивка, и пара решилась войти.
На пороге они на миг замялись, щурясь и привыкая к полумраку, но потом сориентировались, и Эрнандо направился к столику в стороне от входа, крепко держа за руку свою избранницу. За те секунды, пока они приближались, Шон пригляделся сначала к парню.
Вентура-младший был напряжен и сосредоточен, он широко расправил плечи, будто закрывая девушку собой, в темных живых глазах кипела уверенность в своей правоте и решимость не дать ее в обиду.
Вместе с тем, в его слишком высоко вскинутом подбородке, в закаменевшей линии губ читалось то, что он хотел бы спрятать – как он смущен, как он волнуется, как ему важно мнение старшего брата, который из-за двенадцатилетней разницы в возрасте являлся ему по жизни скорее кем-то вроде отца. Брата, который всегда был для мальчишки авторитетом, недосягаемым примером для подражания, сияющим идеалом.
Эрнандо привык гордиться Рамиресом, быть «младшим того самого Вентуры», но по мере того, как он рос, этого становилось мало. Парнишка хотел, чтобы брат перестал замечать его только тогда, когда он влипает в дерьмо, он хотел не то чтобы уважения... но хотя бы того, чтобы Рамирес смотрел на него как на одного из своих людей, на полноправного outlaw, а не как на сопливого босоногого пацана. Ведь он уже вырос, он твердил это себе лет с десяти.
Но у Рамиреса были совершенно другие дела и заботы, их круги общения никогда не пересекались, да и пересечься не могли. Кто бы допустил пацанят к занятиям взрослых парней? После того, как брат однажды за ухо вытащил Эрнандо из темного угла своего гаража и под хохот друзей пинком вышвырнул мальчишку наружу, тот, отплевываясь от набившейся в рот земли и глотая жгучие слезы, поклялся себе, что когда-нибудь заставит Рамиреса воспринимать его всерьёз.
И теперь для Эрнандо наступил тот самый момент истины, когда старший должен будет признать его как равного, или хотя бы как достойного права на самостоятельность, на уважение, на независимость.
Дэлмор знал, что пути братьев Вентура давно разошлись, вернее, никогда рядом и не пролегали. Они жили и охотились параллельно, иногда пересекаясь в доме матери, знали друг о друге только основное: жив, не ранен, не в тюрьме. Когда Рамирес поднялся до легала, Эрнандо оставался на улицах, но не в Underworld, где правили Хостовские, а просто в городе, где риска и тревог было не меньше, чем опасностей и смертей.
И сейчас Шон видел в этом сильном, быстром, опасном парне Рамиреса тех лет, когда лидеры тогдашних Канала и Хоста стояли хоть и рядом, но не плечом к плечу, как теперь, а напротив. Эрнандо был истинным уличным, как и они в те времена, но в нем чувствовалась не только всегдашняя острая готовность к действию, не только напряженная, опытная сила, но и кое-что другое, чего в Рамиресе в те годы Шон не замечал – какая-то мудрая, зрелая решимость, готовность к переменам, взгляд не вокруг себя, а вперед, на ясно видимую цель.
Шон незаметно улыбнулся, признав про себя, что младший Вентура сделан из не менее прочного материала, чем старший, и перевел глаза на девушку.
По ней на первый взгляд сказать можно было не так уж много. Красивая, но не сделавшая тело карьерой, не посчитавшая лишним научиться работать головой. Умные внимательные глаза. Улыбка слегка смущенная, может, даже напуганная, скованная, но открытая и, несмотря ни на что, искренняя.
Эрнандо подвел ее к сидящим за столом парням, остановился. При виде Дэлмора по его лицу пронеслась тень, но отступать было некуда, еще одна проблема в той куче, что перед ним громоздилась, ничего не решала. Он распрямился, настороженный, нервный, и проговорил севшим голосом, неловко указав на девушку:
– Это Джей. Моя жена.
На последние слова он сделал особый упор, принимая позицию защиты. Потом повернулся к ней, и темные глаза сразу потеплели.
– Это Рамирес, мой брат, я тебе говорил... А это его друг. Шон.
Девушка улыбнулась робко, но располагающе:
– Рада знакомству.
В принципе, Рамирес должен был что-то ответить, но вредным образом молчал, беззастенчиво разглядывая Джей, и Шон взял церемонии на себя.
– Взаимно.
Указал вновь пришедшим на стулья напротив, подтолкнул к Эрнандо пустой стакан и бутылку виски. У Джей спросил:
– Что ты пьешь? Пиво или покрепче?
Та в неловком замешательстве ответила:
– М-мартини, если можно...
Рамирес фыркнул. Мартини – напиток для богатых, для манерных дамочек в ресторанах. Джей испуганно на него покосилась, растерялась, проклиная себя, что с первых же слов сделала что-то не так, а пуэрториканец свободно развалился на стуле и кинул брату:
– Слышал, chiquito [малыш]? Давай-ка, метнись к стойке, и мне не забудь «Будвайзер».
Эрнандо побагровел, тонкие ноздри раздувались от сдерживаемой ярости.
– Я н-не официант.
Джей набрала было воздуха, чтобы вмешаться, но ситуацию спасла Джуди. Она склонилась над столом, с теплой улыбкой поставила перед девушкой бокал с вином:
– Я тоже люблю мартини, милая. Это мой лучший сорт. – Потом повернулась к Рамиресу: – «Будвайзера» нет, может, тебя устроит «Швепс», мачо?
Не дождавшись реакции, хозяйка обратилась к Шону:
– Знаешь, мне вообще-то надо уходить, но выгонять я вас, так уж и быть, не стану. Чувствуйте себя свободно, где что – знаете. Могу я надеяться, что вы ничего не порушите?
– Придешь – увидишь.
Они обменялись улыбками, и Джуди ушла, оставив странную компанию в одиночестве.
Рамирес с грохотом придвинул стул, облокотился на столешницу и уперся взглядом в Джей.
– Ну давай. Расскажи о себе, – предложил он тоном скрытой издевки и угрозы. Девушка поставила бокал.
– Что именно тебя интересует?
Рамирес неожиданно бухнул кулаком по столу, от чего Джей подскочила, прошипел:
– Ну точно юрист! Классика – вопросом на вопрос!
– Рамирес! – вмешался Эрнандо.
– Cаllate! [заткнись] – рыкнул на него брат. – Я говорю не с тобой!
Он чуть склонил голову, сверля девушку глазами.
– Ну? Хотя бы, сколько тебе лет?
Она сумела не отвести взгляд.
– Почти двадцать. Я заканчиваю Стэнфорд, сдаю последние тесты. Родилась в Миннесоте, но всю жизнь прожила в Нью-Йорке. Сюда же вернулась после учебы, на практику. Моя специализация – правовая поддержка бизнеса и налогообложение.
Ее прервал зревший по мере рассказа взрыв рамиресова негодования.
– Ни хрена себе! Стэнфорд! Практика, чтоб я сдох! Налогобля... – он запнулся и дальше орал уже на родном языке и на Эрнандо, причем тот отвечал с не меньшей экспансивностью, и их диалог, вернее, синхронный монолог на двоих, напоминал ураганную перестрелку.
Шон прищурился, наблюдая за окаменевшей Джей, которая, в свою очередь, с ужасом следила за перепалкой братьев. Он слегка дотронулся до ее руки, привлекая внимание, и тихо спросил на фоне яростных криков:
– Ты понимаешь испанский?
Та, всё еще в шоке, как-то потерянно пробормотала:
– Вообще да, но не такой пулеметный. – Девушка мимолетно взглянула на незнакомого парня и отважилась на взволнованный вопрос: – Они обо мне говорят, да?!
– Да не трясись ты так, это их обычный стиль, – успокоил Шон. – Они вовсе не планируют поубивать друг друга.
– Не похоже. Рамирес... он меня... я совсем ему...
– Прекрати, Джей. Ты замужем за латино, привыкай к их непростым натурам. Ведь ты же не думала, что будет легко?
– Нет, но...
– А с твоими родителями прошло более гладко?
– Они еще не знают. Мы планировали сначала сказать семье Эрнандо, а потом уже моим.
– Вот видишь. После этого дурдома второй разговор покажется намного проще.
Джей засмеялась и с теплой признательностью посмотрела на нового знакомого, который улыбнулся в ответ. Она вдруг озадаченно прищурилась:
– Я не могла... где-то тебя видеть?
– Не исключено. Я тоже всю жизнь в Нью-Йорке.
– Но... – она вглядывалась в его лицо, – давно... Нет, – махнула рукой, сдаваясь. – Не помню.
А он тоже всмотрелся, напрягая память, но ответ не приходил. Вернее, он был, существовал, но казался загроможденным таким количеством другого, что нельзя было добраться до него вот так сразу. Шон вспомнил о четырнадцатилетней разнице в возрасте и отставил это на потом, как пока не важное.
– Где вы живете? В смысле мне не нужен адрес, я интересуюсь, есть ли у вас вообще крыша над головой.
– Есть. Мы сняли комнату, далеко, в Ист-Вэе, – хмыкнула она. – Конура, конечно. Но меня берут на практику в хорошую фирму, будет лучше с деньгами, и вообще... Ну, не это главное. – Девушка задумчиво проговорила, забыв о фоновых воплях: – Мы с Эрнандо знали, что будут проблемы, и много. Но мы справимся. Я юрист, пусть неопытный, но я умею оценивать риски, и еще… только не смейся – женское чутьё. Рядом с этим парнем мне плевать на проблемы, и он стоит того, чтобы выдержать сотню таких... встреч.
Она словно очнулась, подняла глаза на Шона, сама удивляясь своему откровению, но он смотрел на нее серьёзно, понимающе, и даже коротко кивнул. Почему-то Джей абсолютно успокоил этот молчаливый жест подтверждения, и она расслабилась, глубоко вздохнула впервые за вечер.
Шон толкнул увлекшегося Рамиреса в плечо:
– Эй, por quе no hablar inglеs, quizаs por pura cortesia? [почему бы не перейти на английский, хотя бы из чистой вежливости]
Тот ошалело оглянулся, потряс головой, замолчал. Опрокинул в себя полстакана виски, автоматически налил и Эрнандо. Тот сгреб спиртное и тоже выпил одним глотком, успокаиваясь. Оба выглядели уставшими.
Шон и Джей коротко насмешливо переглянулись. Потом отдышавшийся Рамирес мрачно обратился к девушке с прямым вопросом:
– Тебе чего от него надо, chica?
Она свободно, без тени смущения откинулась назад.
– Что мне от него нужно? Ну... всё. Всё, что нужно девушке от молодого мужа. В обмен на всё, что может дать парню молодая жена.
Рамирес только сглотнул. Потом с округлившимися глазами повернулся к Шону:
– Не... ты слышал?! Это когда она успела так обнаглеть?
– Слышал, – сдерживая усмешку, покивал тот.
Пуэрториканец начал понимать, что за общением с Эрнандо что-то упустил.
– Нет, это... ч-чёрт! Да, ладно, я допускаю, что жеребец он еще тот, но...
Эрнандо вскинулся, но брат его не слушал, обращаясь к Джей:
– Девочка, есть и другие вещи! В двадцать лет, бля, можно это уже понимать! Он не даст тебе ничего, кроме постели! Ни денег, ни... безопасности, ничего! Тебе нужен такой, как ты, какой-нибудь стэнфордский «белый воротничок», а не...
Он осекся, и в глазах зажглась злая решимость. Рамирес оскалился, выдохнул:
– А ты вообще знаешь о его... профессиях? Его талантах? Чем он по жизни занимается?
Эрнандо почему-то хмыкнул, а Джей невозмутимо ответила:
– Знаю. Конечно, знаю.
– Да ну?! – отшатнулся старший, а младший торжествовал.
– Естественно, я ей сказал. Всё сказал. Как бы я скрывал такое, интересно? И представь, hermano, ей всё равно. И мне плевать, что она юрист. Когда люди хотят быть вместе, их позиция по отношению к закорючкам в книжках никого не волнует.
– Ха! Красиво сказано! Долго придумывал или подслушал где? Eres completamente idiota, tu! [ты абсолютный идиот] Это бред, это неправильно! Чистые девочки не выходят за таких, как мы, так не бывает!
– Неужели? А я докажу, что ты неправ.
– Да?!
– Знаю я такую пару, и ты знаешь. Лучше меня. Дэрек Смит и Мэри-Ли Фостер.
Окаменевший от шока Рамирес застыл с открытым ртом. Шон издал какой-то сдавленный звук, а когда Эрнандо автоматически на него посмотрел, показал ему большой палец в знак одобрения. Парень мимолетно улыбнулся, принимая неожиданную поддержку, и снова повернулся к брату.
А тот уже справился с собой и медленно покачал головой.
– Нет, это не то... Ты упускаешь важную деталь. Да, встретились они – еще, небось, младше вас были, и переспали тогда же, но... – Рамирес перешел на крик. – Но когда он на ней женился, он был в легале! В полном, настоящем легале! И он мог себе позволить жену-копа! А ты?! Шпана подзаборная, dirty scum, что ты можешь ей дать? Будешь водить ее вместо кино по притонам? Не мартини, а техспирт с добавкой мэта? Она будет чистить тебе оружие, а не, как это там, галстуки гладить?
Рамирес резко повернулся к Джей.
– Ты этого хочешь, да? Детки, вы не понимаете, это не игра, это поганая жизнь. Скажи мне, девочка, ты готова отстирывать настоящую кровь с его шмоток? Его кровь и чужую? Ты готова брать его грязные деньги? Ты готова к тому, что он ночами будет мотаться неизвестно где, а ты будешь гадать: он в изоляторе, в канаве с ножом в животе или в подворотне с шлюхой? Ты готова ждать его из тюрьмы восемьдесят лет? – И он закончил, твердо глядя в наполненные слезами глаза девушки: – Девочка, ты готова его похоронить?
Все молчали. Сказанное было правдой, горькой, но очевидной.
Но Эрнандо медленно поднял голову.
– Я думал об этом. И...
Он неожиданно развернулся к тому, кто сидел с Рамиресом рядом. Проговорил тихо, тоном самой важной просьбы в жизни:
– Шон. Возьми меня к себе. В твое агентство.
Рамирес начал было:
– Что? – но Эрнандо его оборвал, не отрывая темных глаз от Дэлмора.
– Я не с тобой говорю! Шон. Пожалуйста. Знаю, мне всего двадцать два, но я готов на всё. – Он знал, что просит о многом, о нереальном. – Я готов на любую работу. Самую трудную... или самую легкую, я не в курсе. Короче, самую отстойную. Любую! Я начну, если ты позволишь, и я докажу... Я поднимусь, ты увидишь, что я способен на что-то серьёзное! Я буду делать всё, что ты скажешь.
Шон ответил ему не так, как говорил до того с Рамиресом, с Джей – другим голосом, тоном спокойной власти.
– Не ожидал от тебя, Эрнандо Вентура. Всё, что скажу? Но в агентстве главный – Смит.
Тот с невозмутимой уверенностью повторил:
– Я буду делать всё, что скажет Смит. Со мной не будет проблем, я клянусь. – В глазах парня прорвались эмоции, голос чуть надломился. – Знаю, ты мне не веришь, но... Я уже другой! Я теперь не... Чико Гонсалес, если ты помнишь!
Никто не понял этого, кроме Шона, который чуть кивнул в знак того, что действительно помнит. Эрнандо почти прошептал, вкладывая в слова всё, что мог:
– Я хочу жить иначе. Мне теперь есть ради чего... ради кого. Я не хочу, чтобы ей пришлось меня хоронить. Дай мне зацепиться, Шон, я не сорвусь, я не подведу, поверь мне сейчас, я не заставлю тебя жалеть, если поверишь! Дай мне шанс! Прошу тебя…
Глубокая тишина стояла минуту, другую. Ни Эрнандо, ни Джей не проронили ни звука, не сдвинулись ни на миллиметр. Рамирес в смятении опустил голову, уставился на свои пальцы, не веря, что его младший, этот всегдашний дурной мальчишка, от которого можно ожидать только проблемы и ничего больше, набрался смелости на такую просьбу.
А Шон, наконец, распрямился, достал из кармана какую-то кредитную карточку, без названия банка, без имени, странного серебристого цвета, и, задумчиво постукивая ею по столу, заговорил:
– Работа в агентстве для тебя, Эрнандо, могла бы найтись. Двадцать два года не так уж мало, учитывая опыт. Я бы сказал, это подходит.
Парень вспыхнул было надеждой, но это «бы»... Шон, казалось, не замечал его состояния.
– Кроме того, всем, кого я нанимаю, обычно предоставляются определенные бонусы. Например, жилье. На Private-street есть пара домов для двоих, один через забор от его дома, – Шон кивнул на Рамиреса, – второй на другом конце улицы, и хоть он и поменьше, я знаю, какой именно ты бы выбрал взамен той конуры на Ист-Вэе.
Все зачарованно слушали. Дэлмор положил серебристую кредитку и придавил ладонью.
– И еще это. Неисчерпаемая карта. Да, Эрнандо, такие существуют, это «бездонный счет». И она тоже стала бы твоей, вернее – вашей... Но.
Всегда есть «но».
Эрнандо застыл в невыносимом напряжении, из-за шума в ушах боясь не услышать причину отказа.
– Но тебе нужен поручитель. Ты не из тех, кого я хорошо знаю лично. Я готов поверить, что ты искренне сейчас всё это говорил, однако, мне нужно слово того, кто знает тебя лучше. Кто возьмет ответственность за тебя и твои действия. Кто скажет, что ты достоин доверия. И – кому поверю я.
Шон подождал пару секунд.
– Эрнандо. Есть у тебя такой человек?
Парень неимоверным усилием воли подавил дрожь и поднял глаза на брата.
А тот растерянно посмотрел на бледного младшего, прочел по его серым губам умоляюще слетевшее с них собственное имя. Рамирес сам сцепил пальцы, чтобы скрыть смятение, каким-то судорожным движением развернулся к Шону и вытолкнул одно слово, прозвучавшее совершенно не похоже на его обычный голос:
– ...Я?
Дэлмор без тени улыбки подтвердил:
– Да. Твое слово подойдет. Я хочу знать твое мнение. Этот человек достаточно надежен, чтобы стать одним из нас?
– Шон, я... не могу. Ты... ты сам. Сам реши.
– Нет. Решать будешь ты. Если будешь «за» – я поверю тебе, и он получит всё. Если «против» – мальчишка будет выкручиваться самостоятельно. Говори. Твой брат справится? Твой брат не подведет? Не предаст?
Рамирес кожей мог чувствовать взгляд Эрнандо... и ответил, не задумываясь, без малейшего колебания:
– Нет! Ты что – подведет, предаст? Он не такой, это точно, даже не сомневайся. Насчёт «справится»... да чего там. Я же вроде справляюсь, ты не жалуешься. А чего такого не может он, что могу я? Мы же с ним одной крови, и он уже не мальчишка.
Рамирес говорил то, что Эрнандо мечтал услышать много лет, говорил сам, от души. Он отвечал этими словами на …умело поставленный вопрос.
– Я, может, и называл его никчемным, но если честно, я был не прав. Он отличный боец, и драйвер, и с людьми справляется, и рискует когда надо и сколько надо, и схватывает на лету, и вообще – он стоящий... Я это не потому говорю, что он мой младший, нет, ты не думай! Я его не выгораживаю, я не вру... Поклянусь тебе чем хочешь, ты и правда не пожалеешь, если его возьмешь. Он – из наших, пойми, он подойдет. И если что не так будет, можешь нас обоих вышвырнуть, но я уверен на все сто – не дойдет до этого, он не подведет ни меня, ни тебя... Да, Шон. Я за него ручаюсь.
Эрнандо смотрел на брата так, как когда-то давно, в детстве, как на высшее существо, снизу вверх, сквозь радужный туман незамечаемых слёз, с невыразимой благодарностью сбывшейся мечты.
А Рамирес как-то неловко, но тепло усмехнулся, протянул руку через стол и положил ладонь на дрожащие смуглые пальцы.
– Парень, ты мне брат, забыл? Как я могу быть «против»?
Джей закрыла лицо руками, а Шон незаметно расслабился, глядя на двоих, которых ему удалось сделать ближе.
Эрнандо словно очнулся, повернулся к Дэлмору. Он молчал, но на его лице безошибочно читалось – он ждал. На волне одного чуда, что Рамирес признал его равным, он ждал другого чуда, что его признает достойным тот, кто был легендой еще более великой, чем его старший брат.
Это очень по-человечески – верить в чудеса.
Шон коротким движением руки послал кредитку, пропуск в пространство над миром, в полет-скольжение по диагонали стола, и она легла под пальцы ошеломленного Эрнандо.
– Бери. Твоя. Всё остальное, о чем я говорил, тоже... Но.
Эрнандо окаменел.
– С одним условием.
– ...Каким? – он был готов услышать что угодно.
– Пусть первое, что ты купишь, будет хорошее, нет, просто идеальное обручальное кольцо для твоей жены. Позор тебе, что не позаботился об этом раньше. Ради этого стоило ограбить банк.
Эрнандо на секунду прикрыл глаза, его губы сами собой раздвинулись в счастливой улыбке.
– Обещаю.
***
Уже давно стемнело за окнами бара, атмосфера внутри ощутимо изменилась.
Стол был уставлен не только пустыми, полупустыми и полными бутылками, но и столь же разнообразно наполненными тарелками с едой. Проголодавшиеся парни без малейших мук совести совершили налет на кухню и запасы в кладовке, убедив растерянную Джей, что всё в порядке вещей. Она хоть и согласилась что-то сварить и что-то поджарить, но чувствовала себя как-то непривычно в таком баре, где хозяйка спокойно уходит, оставляя все посетителям, а те ведут себя, как дома.
Джей вообще еще ко многому предстояло привыкнуть на этой странной улочке в тихом районе.
И вот теперь все четверо лениво растянулись на стульях в прокуренном зальчике. Шон с кем-то вполголоса ругался по коммеру, Рамирес тянул через трубочку нашедшийся «Будвайзер», а Джей устало прильнула к Эрнандо, а тот бессознательно перебирал пряди ее светлых волос.
Ей было хорошо здесь, рядом с любимым. Его брат оказался совсем не страшным, а этот друг... Джей исподтишка разглядывала его лицо, темные волосы, линию губ, и ей всё отчетливее казалось, что он ей смутно знаком, но мартини в сочетании с пивом мешали думать связно.
Рамирес изредка отвлекался от своего занятия, чтобы спросить что-нибудь эдакое, провокационное, вроде того, планирует ли она переплюнуть донью Роситу, их с Эрнандо мать, по количеству детей. Джей беззлобно отшучивалась и пыталась подколоть в ответ, на что тот притворно бесился, но она уже не боялась.
В очередной раз он спросил:
– Так, родственница. Как тебе теперь, нравится быть миссис Вентура?
– Нравится. Очень хорошая фамилия, красивая.
Рамирес с шумом втянул остатки пива и не расслышал ее последней фразы.
– И ничуть не хуже, чем Карпентер.
Зато услышал Шон.
Он замер со странным выражением лица, убрал коммер, прервав его верещание отбоем, и повернулся к Джей.
– ...Что ты сказала?
Она встрепенулась от уютной пьяной дремоты.
– А что я сказала?
Шон выглядел необычно. Он словно слышал что-то внутри себя, какие-то механизмы памяти пришли в движение, и он внутренним взором наблюдал за результатом их подвижек. Прищурился, слегка наклонил голову и, глядя девушке в глаза, тихо-тихо спросил таким голосом, будто боялся спугнуть что-то легкое и летучее:
– Так. Джей... это ведь – не полное твое имя, верно?
– Верно. – Она не понимала, что его так насторожило.
Остальные, следуя их примеру, тоже вынырнули из расслабленного состояния.
– Мое полное имя...
Он перебил ее неверящим тоном:
– ... Джессика?
– Откуда? – удивилась девушка, но замолчала, глядя на то, как Шон потрясенным жестом взлохмачивает себе волосы.
– Вот что, Джессика. Скажи мне, твой дед... он жив?
– Что?! Д-да, вполне...
– И его имя... – ?
– Я не понимаю!
– Ответь.
– Его имя – Джон!
Шон под озадаченными взглядами всех троих отвел глаза в сторону, закусил губу и каким-то сдавленным голосом задал последний вопрос, хотя по его лицу читалось, что ответ он уже знает.
– И твой дед по профессии... – ?
– Ну, он на пенсии давно, но на вершине карьеры он был...
– ... Начальником Департамента полиции города Нью-Йорка, – уверенно закончил Дэлмор с непередаваемым выражением лица.
– Ты его знаешь? – удивление Джей не знало границ.
Бывший Хостовский зачем-то облизнул губы, будто они пересохли, а про его глаза с полным правом можно было сказать, что в них отплясывали сотни бесенят. Он медленно повернулся всем телом к Рамиресу, забывшему про опасно наклоненную банку пива в руке, и с загадочной для Джей целью переадресовал ему ее вопрос:
– Рэм... она спрашивает, знаю ли я бывшего шефа NYPD Джона Карпентера.
Рамирес почему-то закашлялся и замер с таким же неверящим лицом, а Джей с Эрнандо ошалело переглянулись.
Вентура сипло выдавил:
– К-какого К-карпентера? Нашего Карпентера?
– Ага. Он ей дед.
– Что?! – голос у пуэрториканца сел абсолютно.
– Ты слышал: ее фамилия Карпентер. И она ему близкая родня. Рэм, скажи, что я сплю.
– Эт-то ты м-меня разбуди... – парень обратился к Джей почти умоляюще: – Ведь ты врешь, правда?
– С какой стати?! – от непонимания ситуации в ее голосе прорезались агрессивные нотки. – Ничего я не вру! Да, я внучка Джона Карпентера, да, он мой дедушка – ну и что с того? И почему это он – ваш?
– Твою мать...
Глаза Рамиреса заметно увлажнились, он дышал прерывисто, словно периодически забывал, что это надо делать, и они с Шоном долго молча смотрели друг на друга, впав в одинаковый мощный ступор. Они будто разговаривали без слов, спрашивая, возможно ли такое...
Наконец пуэрториканец набрал в легкие воздуха, правда, зачем – так и осталось неизвестным, потому что Шон вдруг выставил ладонь, останавливая его, и негромко, проникновенно сказал:
– Нет, ты подожди... я т-тебе сейчас скажу два слова. Только два слова, и крышу у тебя унесет вместе с фундаментом. Это всё ерунда. Главный прикол знаешь в чем?
Когда Рамирес затаил дыхание, так же как и Джей с Эрнандо, Шон продолжил:
– Рэм. Два слова – Элм-Драйв.
Он сделал долгую паузу, удовлетворенно следя за тем, как глаза латино медленно заполняются неопределимой сильнейшей эмоцией, и добавил почти шепотом:
– Это из-за нее!..
Младшая пара обменялась безумными взглядами, спрашивая себя, почему такие вроде бы неглупые парни враз съехали с катушек.
А уровень эмоций в зрачках Рамиреса достиг запредельного. Он выронил банку, взорвавшуюся пенным фонтаном, зажал обеими руками рот, побагровел, как-то неодушевленно свалился вбок со стула, прямо на пол, и забился в самой настоящей, стопроцентной истерике... Шон понаблюдал за ним пару секунд, будто раздумывая, не присоединиться ли и ему, но, вероятно, щадя чувства зрителей, выбрал другое: просто уронил голову на скрещенные на столе руки, беззвучно содрогаясь от неудержимого хохота.
Минуты через три он справился с собой, поднял голову, сгреб бутылку и вылил ее содержимое себе в горло, как воду. Обретя отдаленно нормальный цвет лица, Шон взглянул наконец на ошалевших от происходящего Эрнандо и Джей, усилием воли попробовал усмирить вошедших в раж бесенят.
– Нет, я объясню. Постараюсь.
Пытаясь не обращать внимания на весьма потусторонние звуки из-под стола, где рыдал от смеха Рамирес, Шон улыбнулся:
– Джей, я просто... просто вспомнил, где я тебя видел.
– Д-да? – с трудом проговорила оглушенная девушка. – Конечно, это прям сразу всё объясняет.
– Ладно. Слушай. Знаешь ли ты, что почти пятнадцать лет назад, примерно в пятилетнем возрасте, ты попала в неприятную историю? Ненадолго, в компании сверстников, стала заложницей в одном ресторанчике на Элм-Драйв.
Джей, к удивлению Эрнандо, проявила зачатки понимания.
– Ага... что-то такое было, верно. Родители мне не рассказывали, вообще ни слова. Господи, а ты-то откуда знаешь?!
– Дойдем до этого... Говори.
– Вот... они пару раз пытались вообще убедить меня, что это был сон... – Джей подскочила на полметра от нового взрыва хохота из-под стола, видимо, спровоцированного ее последними словами, но продолжила: – А я помню! Сама помню, и довольно много. То есть ничего страшного там не было, совсем, я даже бандитов никаких не видела...
Раздались мерные глухие удары, словно кто-то бился головой об пол.
– Я рисовала, да! Мы все сидели и рисовали, так долго... И у меня тогда впервые в жизни получился вполне приличный кенгуру, представляете?
Эрнандо нервно сглотнул, подумав, что безумие, вероятно, заразно.
– Кенгуру! И когда нас выпустили, там было так красиво, как на 4 июля, то есть сейчас я знаю, что это мигалки полицейские, но тогда... Я всё хотела рассказать о кенгуру дедушке, но он был занят, и меня это обижало, вечно что-то важнее меня. А поведала я о своем достижении совсем даже какому-то незнакомому парню, может, из S.W.A.T или агенту, их там полно было, дедушка меня ему отдал с рук на руки и исчез, а я все болтала, а тот парень меня слушал, как сейчас помню, пока мама не примчалась. Я его даже рисовала потом, у него еще такие глаза были, такие...
Джей как-то ищуще подняла взгляд на Шона – и замерла.
– ...Как у тебя.
Упавшим голосом договорила:
– Я... тоже вспомнила. Где... я тебя... видела.
Он улыбнулся, следя за ее потрясением.
– Это был ты! Матерь Божья, как это воз...
– Все правильно. Кенгуру – это реально круто, Джессика.
– О-о-ой... – девушка прижала руки к щекам, глядя в никуда. – Ну ничего себе штучки...
А Шон уже окончательно взял бесенят под контроль, но это не значило, что они пропали. Парень откинулся назад и, ковыряя ногтем несуществующий дефект на столе, произнес:
– Это только часть «штучек». Джессика, помнишь ли ты хоть что-нибудь о том, кто вас захватил?
Под столом стало подозрительно тихо.
– Ну вот уж об этом мне меньше всего стремились рассказывать, но... краем уха слышала, что это был какой-то латино из тех, что жили на Канале на Северо-западе, вроде даже в той Неподконтрольной Зоне. Не знаю, что с ним стало...
Слова застряли у нее в горле, потому что с пола восстал помятый, встрепанный, но монархически гордый Рамирес и провозгласил:
– Какой-то латино? Ха! Не какой-то, а – лидер.
Он обессиленно бухнулся на стул и тоже припал к бутылке. А Шон кивнул на него Джессике:
– Девочка, это был он. Вот этот самый парень. Юный девятнадцатилетний недоумок. Как тебе такая «штучка»?
Девушка смогла в качестве реакции только несколько раз открыть и закрыть рот. Рамирес отлип от горлышка, прохрипел:
– Воистину, мир тесен. Жена, бля, моего брата.
– Н-но в-ведь... чтобы... как?!
– В каком смысле? – издевательски переспросил он.
– Э-э-э... з-заложники. Почему?
– Ха! Значит, насчёт Эрнандо у тебя вопросов нет, а его старший брат должен быть непременно церковным мальчиком из хора?! Твои новые родственники, малышка, далеко не слабаки из Стэнфорда.
И тут ожил Эрнандо.
– Joder mil veces a la puta madre! [твою ж через колено мать] Ты мог ее убить, ублюдок!
– Остынь, идиот, это было пятнадцать лет назад!
– Охренеть! Я знал, что ты когда-то держал под прицелом ресторан где-то в городе, но... - Парень казался потрясенным не на шутку. – Нет, это всё бред какой-то.
И он стал третьим, кто выпил за раз больше, чем полбутылки крепкого спиртного.
Наполненное глубоким внутренним содержанием молчание довольно надолго воцарилось за столом. Каждый думал о своем, но все четверо были одинаково поражены прихотливыми поворотами судьбы и ее почти издевательским чувством юмора.
Однако на этом «штучки» далеко не исчерпались.
Эрнандо хотел что-то сказать Джей, но пригляделся и вместо этого помахал ладонью у нее перед глазами, проверяя степень осознанного наличия в этом мире. Жест прошел практически незамеченным, ее взгляд остался таким же пустым и обращенным внутрь, вот только бормотание стало слышнее.
Бледная девушка испытывала в этот момент примерно то же самое, что и Шон в начале серии разоблачения безумных совпадений. Она словно складывала из кусочков целую мозаику, затаив дыхание, состыковывала последние элементы, называя их вслух, что для остальных казалось новой порцией бреда.
Джей шептала:
– Так. Рамирес. Северо-запад. Латино... Неподконтрольная... Вентура... лидер. О нет! Holy fucking shit... Мамочка.
Пуэрториканец заинтересовался данной тирадой, содержащей его имя, посмотрел на Джей как раз тогда, когда она медленно наставила на него указательный палец и вопросила, горячо и для неподготовленного слушателя весьма парадоксально:
– Ты... д-дьявол, так ты – Рамирес Вентура?!
Парень слегка офигел.
– З-здрасьте. Полночи базарим... и вроде я не перекрывался? Долго ж до тебя доходило, как меня звать.
Но девушка повторила, глядя на пуэрториканца, как на гостя из других миров:
– Ты тот самый Рамирес Вентура?!
Он изобразил смущение.
– Ну, могу только догадываться, что ты имеешь в виду.
– Я росла в доме, где главой семьи был начальник Департамента полиции. Я не могла не быть в курсе, хотя бы основного. Таких совпадений не бывает. Ответь мне, ради всего святого, ты действительно лидер the Canal nation из Неподконтрольной Зоны?
– Ну... – тот для вида скривился, но ее растерянность и нотка суеверной почтительности в голосе были парню даже приятны. – Чего уж там. В общем, да. Так и есть.
– О Боже.
Джей сжала руку Эрнандо, но не от страха, а, скорее, чтобы почувствовать что-нибудь надежное. Рамирес гордым тоном продолжил:
– Я же говорил, что мы хоть и не магистры, но покруче будем всех твоих знакомых, вместе взятых.
Девушка всё шептала, осознавая вслух:
– И как я раньше?.. Фамилия не очень редкая, но... я должна была догадаться. Ой... – Она робко улыбнулась: – Сюрприз! Родня у меня теперь – закачаешься.
А пуэрториканцу польстила ее реакция – не ужас, не брезгливое презрение, не взгляд свысока или с ненавистью, а инстинктивное уважение, даже гордая жадная радость от неожиданного столкновения с чем-то, еще с детства имевшим налет романтического героизма.
Вдруг Джей снова напряглась, да так сильно, что ногти впились в ладонь Эрнандо, а она не заметила. Девушка словно прислушалась к чему-то, стремительно бледнея, затаила дыхание, как будто на нее надвигалась еще одна волна ошеломления, но на этот раз – сокрушительный девятый вал.
За те считанные секунды, которые ей оставались до контакта с ним, Джей вслепую нащупала на столе бутылку, поднесла к губам, но та была пуста. Девушка без лишних движений просто отшвырнула ее в сторону и потянулась за следующей, и всё это с каким-то зомбиподобным выражением застывшего лица.
Парни озадачено за ней наблюдали, но мешать не рисковали. Джей только слегка поморщилась, а скотча убыло на три пальца. Вечер явно способствовал алкогольным излишествам.
И тогда Джей очень, даже слишком спокойно произнесла, глядя в стол:
– Ага. Значит... значит... если продолжать эту логику, то тогда... Единственный человек. Который может быть. Другом Рамиреса Вентуры. И при этом. Носить имя Шон. Этот единственный человек...
Она медленно, с неумолимостью лазерного прицела подняла глаза на парня, который молча, неподвижно сидел напротив нее, и договорила еле слышно, но с непоколебимой, монолитной уверенностью:
– ...Я бы поставила пару миллионов на то, что фамилия этого человека – Дэлмор.
Стало тихо. Шон снова посерьёзнел, и они с Джей долго-долго не отводили друг от друга внимательных, изучающих взглядов. Наконец он невозмутимо ответил:
– И это была бы верная ставка.
– О... – Джессика Карпентер откинулась назад, прижала к лицу дрожащую ладонь. – Нет, для одного дня это всё же как-то слишком, разве нет?
Ее губы мелко тряслись, кровь отхлынула от лица, девушка была на грани потери сознания. Шон тихо мягко спросил:
– Девочка, разве случилось что-то особенное? Мы всего лишь выяснили фамилии друг друга. Ну и еще – кем мы были когда-то. Неужели это стоит таких нервов?
Джей не видела в ту минуту ничего вокруг, кроме его серых глаз. А он вдруг заметил, как ее лицо меняется, на нем проступает какое-то странное, неопределимое выражение, и девушка, утопая в перехлестывающих течениях сильных эмоций, едва справляется с голосом:
– Постой... ты... ты хочешь сказать, что... – Ее глаза засияли мощным внутренним огнем, она казалась натянутой, как струна или тетива взведенного лука. Неожиданно громко и чётко Джей произнесла: – Ты хочешь сказать. Что я. Рассказывала. О своем чёртовом кенгуру... – лидеру Хоста?!
Шон в ответ только полувиновато, полуобреченно кивнул несколько раз, а бесенята в его смеющихся глазах освобожденно возликовали. Джей еще секунду не двигалась, оставаясь на пике накала, но в следующий миг девушка расхохоталась так, что никто из парней не смог остаться в стороне. Ураганный смерч веселья, высвобожденный колоссальным стрессом, захватил их всех, забирая последние силы, но даря взамен близость взаимопонимания.
***
... Успокаивались долго, и снова не без помощи спиртного. То один, то другой опять ломал хрупкое успокоение фырканьем, и всё начиналось сначала. В какой-то момент в запертую дверь бара поскребся Рой, привлеченный духом и ароматом масштабной вечеринки, но его дружно проигнорировали, и он огорченно исчез.
Здесь и сейчас круг посвященных был резко ограничен.
Джей церемонно протянула через стол руку сначала Шону, потом Рамиресу со словами:
– Вот теперь мы по-настоящему знакомы. – И парни по очереди крепко пожали узкую девичью ладонь.
Эрнандо хоть и видел, что Джей ничуть не боится этих двоих, но счел своим долгом успокоить:
– Querida, ты не думай, это всё было, да, они – те самые, но... Сейчас всё по-другому, они в легале, ничего такого. Всё поменялось.
– Угу, у нас крылья белые за спиной поотрастали. – хмыкнул Рамирес. – Шон, тебе нимб не жмет?
Тот не ответил, потому что следил за Джей, которая заметно посерьёзнела, но уже без той отрешенности, на ее лице отражалась напряженная работа мысли и памяти, и Шон понял, что разговор далеко не закончен, а может, только начинается.
Джей формально обращалась с Эрнандо, но задумчиво глядела в никуда.
– Говоришь, по-другому всё? Поменялось, говоришь? Нет, милый, сдается мне, что неправда это. – Она взглянула на Шона. – Неправда. Потому что невозможно перестать быть Дэлмором.
Стало тихо. И в этой тишине Шон негромко спросил:
– Что это значит?
И она ответила, начав издалека, думая над каждым словом, будто осторожно ступая по тонкому скользкому льду одного из самых важных разговоров в жизни.
– Я знаю о тебе не так уж мало. О том, что ты делал. Твое имя даже звучит на лекциях. Но кроме того, что официально о тебе известно... есть еще кое-что. Я была любопытным ребенком, часто пыталась влезть в дела взрослых, как мне ни запрещали. Почему-то куда больше отцовских химчисток и маминого нефтяного оборудования меня привлекали дедушкины... занятия, моими любимыми фильмами были детективы и боевики о полицейских, об уличных войнах. А дед, хоть и был главным копом города, ключ от запертых ящиков своего стола прятал весьма по-дилетантски. И вот однажды я туда залезла, пока все ужинали внизу. Да, там было много интересного, даже пистолет, я всласть напозировалась перед зеркалом, Боже, ведь он заряжен был... ладно. Вот что я хочу сказать. В самой глубине дальнего ящика я нашла папку. Она была огромная, толщиной с мою руку, не меньше. И потрепанная, словно ее очень часто открывали. На этой папке было написано твое имя, Шон.
– Да? – тот удивленно поднял бровь, но слушал крайне внимательно.
– А внутри... господи, там было столько! И всё – о тебе.
– Досье?
– Н-не совсем. Фактов очень мало, почти совсем ничего. Фото, но мутные, с камер слежения, нечеткие пятна. Еще вырезки из желтых газет, какие-то обрывки свидетельских показаний, схемы от руки, бесконечные пометки дедушкиным почерком. Тогда-то я, конечно, просто всё пролистала, ничего не понимая, но память у меня хорошая, и теперь я понимаю, что он пытался создать модель личности на основе той информации, что сумел собрать... Шон, Джон Карпентер был одержим тобой.
Дэлмор криво усмехнулся, но промолчал. Джей продолжила:
– В той папке мое внимание привлек один лист. Он как-то бросался в глаза – не исписанный, чистый, почти пустой, только одна-единственная фраза посередине большими буквами. Незаконченная какая-то, будто обрывок мысли, записанной подсознательно. Знаешь, что это была за фраза? «...Потому что он спас ей жизнь». У меня до сих пор перед глазами стоит каждая буква. Что-то меня сильно зацепило тогда, неизвестно почему... Насчёт того, кто такой «он», сомнений не было, ведь на папке твое имя. А вот что до «нее»... это могла быть кто угодно, но... У меня абсолютно чёткое, сильное ощущение, что это – я. Тогда возникло и сейчас ничуть не ослабло. И вот что. Если позволишь, Шон Дэлмор, я задам тебе несколько вопросов. Я очень хочу услышать ответы. Можно?
– Говори, – коротко разрешил он.
– Первое. Права ли я насчёт той фразы? Это действительно о тебе и... обо мне? Второе. Что ты делал в ту ночь на Элм-Драйв, среди сотен полицейских вот так запросто, и почему дедушка …отдал меня …тебе …сам? И третье. Почему, ради всего святого, ты на много лет стал навязчивой идеей Джона Карпентера?
– На последний вопрос ответ ты знаешь. Ты его прочитала на том листе. Потому что я спас тебе жизнь.
Девушка пораженно ловила каждый звук его негромкого голоса.
– Отсюда вытекает и ответ на первый вопрос. Да, Джессика, в той фразе речь о тебе. А вот объяснить это всё и ответить на оставшийся вопрос гораздо труднее.
– Пожалуйста! Это так для меня важно! Это же часть моей жизни, я имею право знать!
– Что ж... почему я пришел на Элм-Драйв. Об этом меня спрашивали не раз. И он, – Шон кивнул на Рамиреса, – и другие. Теперь вот ты. Каждый раз я отвечал разное, и всегда это было правдой. Тебе я отвечу так. Твой дед – хороший полицейский и умный человек. Он проанализировал ту ситуацию, проследил все линии и выбрал единственную, в которой ты имела шансы выжить. Он пришел ко мне и попросил меня вмешаться.
– Вм-мешаться?..
– Да. В те времена у нас с Вентурой были... непростые отношения, но если без подробностей, то он поверил бы мне гораздо больше, чем самому лучшему переговорщику. Карпентер это знал, и единственное, о чем он просил – чтобы не пролилась кровь. С определенной стороны это совпадало с моими интересами.
Рамирес со слегка смущенным видом пихнул Шона локтем.
– Короче, я находился на Элм-Драйв с ведома Карпентера, более того, по его просьбе. И в итоге все решилось неплохо: стрельбы не было, мы с Рэмом на свободе, заложники целы, S.W.A.T. без работы, а у внучки Джона Карпентера впервые в жизни получилось нарисовать кенгуру.
Джей непроизвольно улыбнулась, однако, захваченная потрясающим рассказом, выдохнула:
– Но как? Как он мог пойти на... на договор с... таким, как ты?
– Джессика, он просто очень тебя любил. И не мог потерять.
– О... – девушка взволнованно закусила губу. – А почему согласился ты? Из-за него, да? Но... он же... Вентура же был...
Рамирес нервно сцепил пальцы, скулы слегка порозовели, но Шон ответил, не глядя на него:
– Джей, я говорил, там всё сложно было. И согласился я во многом из-за Рамиреса, да, но – не только.
В полной тишине Шон задумчиво заговорил:
– Понимаешь, в ту ночь, пятнадцать лет назад, я... выкупил у смерти двоих. Как минимум двоих, взрыв унес бы больше, но о ком я тогда знал – двоих. Тебя и его. Просто потому что я сказал: «Да, я это сделаю». Мне было нетрудно. Но это – только начало, словно я своим поступком бросил в воду камень. И от него пошли круговые волны... Первая волна была, когда какое-то время спустя Карпентер из чувства благодарности помог одному парню, моему другу. А еще позже Рамирес из того же чувства благодарности помог другому близкому мне человеку, и это была вторая волна всё от того же камня, Джей. А эти поступки в свою очередь тоже породили свои волны, и всё это перекрывается, взаимодействует, ширится...
Шон помолчал, оглядел застывших троих, словно убеждаясь, понят ли он, потом усмехнулся:
– Я не знаю, какая там по счету это волна, но... Посмотрите. Через много лет мы сидим здесь. Вентура живой. Эрнандо – ведь он тоже не выжил бы, останься Рамирес тогда на Элм-Драйв. И ты, Джей. И вы с Эрнандо вместе. И жизнь продолжается. Так значит, я всё-таки не зря?
Дэлмор понизил голос:
– Ты спросила, почему я согласился. Может быть, я просто люблю смотреть на волны.
А Джей, не замечая, что слезы текут по лицу, смотрела на парня так, будто в ее глазах от него исходило сияние.
– Ты... особенный. И знаешь, я тоже, из чувства благодарности, сделаю когда-нибудь что-то очень хорошее, клянусь! Эти волны – они не остановятся никогда, слышишь!
Бывший бандит из Underworld улыбнулся ей в ответ:
– Было бы неплохо.
***
Через пару дней, утром, на Private-street Шон подошел к небольшому домику, напротив которого стоял фургон. Двое смуглых парней по очереди таскали оттуда к крыльцу мебель и картонные коробки.
Увидев гостя, братья бросили особо объемный диван и перевели дух.
– Вам помочь? – предложил тот.
– Вот еще!
Рамирес демонстративно сунул руки в карманы и кивнул на Эрнандо, который оробел при появлении Дэлмора настолько, что смог только смущенно потупиться.
– Пускай этот молодожен отдувается по полной. Он же у нас теперь в легале, и при всех правах, и всё такое. Нехай таскает сам.
Эрнандо покорно подхватил коробку, понес в дом. Шон смотрел ему вслед, когда Рамирес вдруг тронул его за локоть:
– Ты это... короче, спасибо тебе за парня.
Дэлмор прислонился к стенке фургона рядом с ним.
– Да прекрати ты. Можно подумать, я лично тебе услугу оказал. Он сам просил, это его идея, а не твоя. Кроме того, думаю, он реально чего-то стоит.
Рамирес шмыгнул носом, посмотрел по сторонам, пожал плечами:
– Может, и стоит. Да, кстати, я надеюсь, ты его поставишь ко мне?
– Ну да, он был бы от этого в восторге.
– Плевать! Я его... как это... – поручитель! Я буду его контролировать.
– Вентура, Исабель сбежала от твоего контроля на Costa del Sol.
– Этот не сбежит!
– Посмотрим, – Шон неопределенно махнул рукой. – Ему еще учиться.
В этот момент из дома вышли оба: и Эрнандо, и Джей, которая как на крыльях слетела со ступенек и кинулась по дорожке к парням. С трудом затормозила в шаге от Шона, выдохнула:
– Привет!
И вдруг с ярким блеском в восторженных глазах каким-то заговорщицким жестом показала ему левую руку, а на ней сияло под летним солнцем изящное обручальное кольцо из белого золота с крупным безупречным бриллиантом.
Идеальное обручальное кольцо.
– Смотри! Правда, оно просто классное?!
Рамирес с шумным вздохом сполз по стенке машины, демонстрируя, что сыт по горло всеми этими глупостями. Джей с притворным негодованием покосилась на него и вредным голосом пообещала:
– Ладно-ладно, вот женишься же ты когда-нибудь, так фиг я тебе советовать буду, как кольцо выбирать, не дождешься!
Рамирес возмущенно вскочил:
– Нет, эта пигалица в моей семье без году неделю, а туда же! Мозги мне компостировать! Мало мне сестер и матери!
– А донья Росита мне вчера много про тебя рассказывала... – хитро прищурилась Джей.
– И что? – насторожился парень.
– И показывала. Классно смотришься, Мире, особенно в обнаженном виде у качелей.
Рамирес яростно зарычал и рванулся было к ней, но девушка с веселым визгом нырнула Шону за спину. Тогда латино со всей силы двинул кулаком по боку грузовичка, оставив нешуточную вмятину, свистящим шепотом заявил:
– Нет, я всё-таки найду эти фотки и сожгу на хрен! Компромат, бля, и родная мать!..
Он попробовал обогнуть Шона, чтобы добраться до хохочущей Джей, но тот несколько раз заступил дорогу, и тогда Рамирес проорал:
– Вот поэтому я не женюсь никогда! И меня не убедит никто! Даже Исабель!
Джей выглянула из-за плеча Шона:
– О! Ты мне напомнил! Когда мы вчера с Эром были у твоих, звонила Исабель из Испании, и мы с ней мило пообщались, она такая прикольная! И она сказала, что через два дня у нее рейс сюда и месяц отпуска.
– О нет... – в суеверном ужасе выдавил Рамирес.
– А я сразу пригласила ее пожить здесь у нас, она согласилась помочь мне обставить дом!
Рамирес безотчетно отступал назад, пока не уперся спиной в грузовик. На лице его была написана растерянная обреченность. Парень медленно поднял глаза на Шона и с зарождающейся паникой указал на Джей дрожащим пальцем:
– Если они споются, то я повешусь!
– Споемся-споемся! – поддакнула Джей.
Рамирес дотащился до криво стоящего дивана и упал на него, закрыв лицо. А Джей отвернулась от него и потормошила Шона:
– Ты не сказал! Тебе нравится? Смотри, как блестит. – От солнечных зайчиков приходилось жмуриться.
– Тебе виднее, – улыбнулся тот. – Но вроде ничего.
– Оно супер! – Девушка, сияя от восторга, вдруг кинулась парню на шею и поцеловала в щеку, шепнув на ухо: – Спасибо!
От дома раздалось возмущенное:
– Эй-эй! Chica, это я его тебе купил, помнишь?
Джей еще раз блеснула глазами и легким шагом пробежалась по дорожке, по пути пихнув Эрнандо локтем в бок:
– Помню, amigo. И свою долю благодарности ты уже получил.
Парень смутился, как-то скованно прошел мимо Шона и начал стаскивать брата с дивана:
– Вставай, надо нести.
Рамирес вздохнул, дал себя столкнуть и впрягся.
Когда они наконец установили диван в холле, старший позвал:
– Эй, пошли в кухню, выпьем чего-нибудь холодного.
– Не выйдет. Холодильник только подключили, всё теплое.
– Неважно.
Отхлебнув пива, Рамирес проследил за помрачневшим Эрнандо. Тот остро посматривал через окно на улицу, где его молодая жена весело болтала с Дэлмором, то и дело заливаясь смехом и о чем-то заинтересованно расспрашивая. Эрнандо закусил губу.
А брат коснулся его напряженного плеча.
– Ты к Шону не ревнуй. Не надо, слышишь? Бесполезно, дохлое дело.
– Что? – развернулся парень. – В смысле?
– А так, что смысл тут совсем другой... Дэлмор правда особенный, она права. Он лучший, и это слишком хорошо заметно. Ты никогда его не переплюнешь, это надо понять сразу, пока идиотств не натворил. С ним не надо бороться, с ним не надо конкурировать, с ним надо просто идти рядом, это лучшее, что ты можешь делать.
– Но она? Джей? Я...
– Да не дури ты. Заруби себе на носу, Дэлмор подлых вещей не делает, вообще никогда. Уж поверь мне, я его знаю столько лет... не в его натуре. Даже если она захочет – он не возьмет. Так было с Исабель.
– Да?!
– Да. Молчи только об этом, ты ж взрослый уже вроде, и язык попусту не протянешь. А Джей... парень, она любит тебя, но не мешай ей восхищаться им. Всё равно помешать не сможешь. Это разные вещи, пойми! Дэлмор тут главный и единственный, он – центр всего, она это уже почувствовала, и до тебя тоже скоро дойдет.
– Ты так о нем говоришь, будто он...
– ...Что бы ты ни сказал, будет мало. Эрнандо, скажи, я похож на истеричную девчонку, которая увлеклась кем-то и только и трещит, что он самый-самый? Эрнандо, вспомни, кем был я, и – кем был он. Ты представить себе не можешь, сколько всего со мной случилось благодаря ему, и не случилось тоже... Сколько я пережил, пока он сумел мне доказать, что мы с ним не враги, пока он заставил меня в это поверить! Я долго к этому шел, hermano. Но сейчас с полной уверенностью могу сказать, что в моей жизни почему-то произошла целая уйма настоящих долбаных чудес, и все их можно назвать одним именем – Шон Дэлмор. Причем то же самое тебе скажет любой здесь, слышишь, любой! Твое первое чудо уже произошло: кем ты был три дня назад – и кем ты стал. Хотя тебе еще только предстоит по-настоящему понять все выгоды «работы» на Дэлмора. И если честно, оно даже не первое, потому что было многое, о чем ты не знал, волны, о которых он говорил той ночью, они тебя затрагивали, еще как! Ну ладно...
Рамирес поднял голову Эрнандо за подбородок и посмотрел ему в глаза.
– Ты можешь пойти моим путем: не понимая смысла его поступков, возненавидеть его за то, что он спасает тебя снова и снова, упрямо цепляться за тобой самим придуманный бред... В итоге всё равно поймешь, что он прав. И тебе дико повезло, что ты его знаешь, и он тебя знает. Что тебе его послал el Dios mismo. Но ты проживешь тяжелые годы, как я. Надеюсь, ты окажешься умнее меня, hermano...
И по глазам брата он понял, что говорил всё это не зря.
Когда фургон опустел, и все вещи молодой семьи совместными усилиями распихали по местам, Шон спросил у Эрнандо:
– Ну, Джей тут у нас уже своя, а вот ты ее родителям представлен?
– Пока нет, мы договорились на сегодняшний вечер, так что мне еще всё предстоит.
Дэлмор положил руку на плечо Рамиресу, предложил:
– Рэм, может, нам напроситься с ними?
– Это зачем? Хочешь повидаться с Карпентером?
– Ну, это тоже, но... Рамирес, ты чего, не въехал? Просто в тот момент, когда Джон Карпентер узнает, с кем он теперь в родстве, когда он поймет... в тот момент я чертовски хочу видеть его лицо.
***
Но самым первым мгновением этого редкого зрелища Шон насладиться не смог. Эффект внезапности взяли на себя братья Вентура, которых Джей запустила в дом и даже успела пихнуть в столовую до того, как сверху спустился привлеченный шумом хозяин дома.
Седой и крепкий, практически не изменившийся Джон Карпентер, однако, довольно сильно изменился в лице, едва начав осознавать сбивчивую речь внучки. Та стояла за спинкой стула, на котором в полнейшем ступоре замер Эрнандо, единственный сидящий в этой странной мизансцене, и горячо защищала их твердое решение.
Но Карпентеру хватило фразы:
– Дедушка, это мой муж.
И второй фразой любимая Джессика его добила:
– Теперь моя фамилия Вентура.
Из двух подходящих кандидатур – одного застывшего у стола в неестественной позе и второго, ухмылявшегося у стены – Карпентер правильно выбрал будущего отца его правнуков, но глаз не отводил от другого, гораздо более знакомого. Единственным видимым знаком состояния мужчины были намертво побелевшие губы.
Рамирес склонил голову к плечу:
– Не ожидал? Поверь, я тоже. Это не коварный план, Карпентер, это чёртов закидон наших с тобой милых младших. – Бывший лидер Канала скрестил руки на груди, маскируя легкую неуверенность под заносчивостью. – Может, есть идея вызвать копов? Не поможет, я в легале. И он тоже, – кивнул он на брата.
Карпентер не реагировал, молчал… и Вентура смутился. Встал прямо, опустил голову, шмыгнул носом, как мальчишка.
– Я наверное… ну, похоже, мне всё-таки стоит извиниться. За Элм-Драйв. Это было… дьявол, это было так давно, и я был совсем другим. Нет, это я сейчас другой. Ты за нее не волнуйся, мы твою девочку примем. Нет, вообще-то, уже приняли…
Карпентер прервал его простым вопросом. Он всегда знал – чувствовал и теперь – без кого тут ничто не обходится.
– Где он?
А Дэлмор стоял на крыльце дома, опираясь на перила, щурился на вечернее солнце и ждал. Джессика кинулась к нему, потащила к порогу.
– Ну что ж ты здесь, Шон?
Он аккуратно освободился от ее руки, остановился в дверях, демонстративно не заступив за символическую черту. Ответил ей, хотя смотрели друг на друга двое – повзрослевший парень со Дна и старый полицейский.
– Джей, я не могу войти. Когда-то давно я обещал, что не переступлю порога этого дома без приглашения. Ты помнишь, Карпентер?
Тот еле слышно согласился:
– Помню.
Девушка непонимающе подалась к нему:
– Так что же ты ждешь, пригласи его!
А тот молчал. И спустя полминуты Дэлмор кивнул. Улыбнулся без тени злобы:
– Что ж. Справедливо. – Глянул поверх плеча Карпентера. – Рэм, я в машине.
И отвернулся, но на ступеньках услышал тихое:
– Нет. Ты… войди.
– Уверен?
Джон Карпентер действительно уверенно подтвердил:
– Чёрт возьми, да. Вполне.
Через несколько часов, когда они всё обсудят, обо всем договорятся, продемонстрируют Карпентеру на ноутбуке спутниковые фото Private-street целиком и дома Джей с мужем конкретно, добьются того, что он немного расслабится и даже выматерится, выпив залпом тройную порцию коньяка, они соберутся уезжать.
Карпентер отведет в сторону Дэлмора, тихо скажет:
– Хорошо. Но я отдам ее не твоему Вентуре и уж тем более не тому мальчишке. Я отдам ее под прямую ответственность лично тебе. Ты меня понял?
Тот ответит:
– Вполне. Она мне уже своя, так что будь спокоен. Ты мне веришь?
Как пароль. И отзыв:
– Верю.