Глава девятая. Нихухэ и большая черепаха
Давным-давно, когда великая река Нил впадала не в Средиземное море, а в Каспийское, а в окрестностях города Найроби можно было запросто встретить петикантропов, жалобно и униженно выпрашивающих сладости у американских туристов, в джунглях Эфиопии жил Станислав Станиславович, писатель-модернист и эстет. В то отдаленное от сегодняшнего дня время он, конечно же, не был крупным литератором, а был африканским юношей с кожей цвета дешевой шоколадной плитки, губастым и практически обнаженным. Сородичи звали его Нихухе, что в переводе с эфиопского означает “Общительный”. Нихухе принадлежал к племени Нипупу, таких же как он диких и необузданных аборигенов.
По утрам мужчины племени Нипупу охотились за крокодилами, а женщины собирали верблюжий помет для костра. По вечерам дикари жарили в золе желуди, воздавая почести доблестным охотникам, съеденным крокодилами поутру.
Так продолжалось до сезона дождей, когда вся эфиопская земля затоплялась водой и превращалась в необозримое море. Тогда мужчины племени Нипупу начинали охотиться за тигровыми акулами. Примерно так: на дне вырывали яму поглубже, маскировали ее водорослями и, когда в яму проваливалась акула, забрасывали зверюгу подводными камнями.
Нихухе в это время сидел на макушке дерева повыше и скучал. Как не прошедшего обряда инициации его не брали на ловлю акул.
Через несколько месяцев вода сходила, и Нихухе не брали на охоту за крокодилами. Не этим ли обстоятельством объясняется его беспримерное долголетие?
Целыми днями Нихухе шатался по деревне и склонял чужих жен к совместному времяпрепровождению.
Однажды Нихухе встретил девушку по имени Нифуфу и полюбил ее. На следующий день он пошел к отцу своей избранницы, матерому охотнику Нифэ-Нихе, и сказал:
— Уважаемый Нифэ-Нихе! Отдайте за меня Вашу дочь Нифуфу, пожалуйста.
— О Нихухе! — сказал Нифэ-Нихе, — всем известна твоя дурная репутация. К тому же ты плохой охотник.
— Это потому, что я люблю животных.
— Ну и продолжай любить их дальше, — сказал Нифэ-Нихе и выбросил Нихухе с третьего этажа своей хижины.
Нихухе упал на острые-преострые камни и больно ударился. Корчась от боли, он начал источать душераздирающие звуки.
Нифуфу увидела страдания Нихухе и тоже полюбила его.
— О, отец, — сказала она. — Разреши мне выйти замуж за Нихухе, очень хочется.
Но отец девушки был непреклонен.
— Скорее я позволю заржаветь своему топору, чем выдам свою дочь за деклассированного люмпена, — сказал он и пошел точить свой каменный топор.
Нихухе, получивший много ушибов, ссадин и переломов при падении, приложил к зияющим ранам подорожник и быстро поправился. Через день он снова отправился к Нифэ-Нихе продолжать свои хлопоты.
— Ты что, эфиопского языка не понимаешь? — сказал строгий папа. — Я уже дал свой отрицательный ответ и, если ты не оставишь эти грязные домогательства, то я тебя съем.
“Нихуху себе”, — подумал Нихухе и отправился восвояси.
Нифуфу поняла, что ее личному счастью не суждено состояться и заболела сибирской язвой. Дни и ночи напролет она металась в горячке, угасая на глазах.
Соплеменники решили, что Нифуфу наступили кранты и все пришли проститься с лучшей собирательницей желудей и славной дочерью племени Нипупу. Когда же все мужчины, женщины, старики и дети собрались у ложа умирающей и начали истерически рыдать и рвать на груди волосы, предвкушая невосполнимую утрату, Нифуфу вдруг широко открыла глаза и громко чихнула.
Инфекционный чих обдал всех присутствующих, и они тут же, не сходя с места, подхватили заразу и вскорости поумирали один за одним от смертоносного недуга.
Из некогда многочисленного эфиопского народа Нипупу в живых остался один Нихухе. Он не пошел прощаться с Нифуфу, потому что очень опасался, что Нифэ-Нихе его съест.
Узнав, что Нифэ-Нихе умер вместе со всеми, он пришел к Нифуфу и стал растирать ее кокосовой водкой. У Нифуфу был молодой крепкий организм и она скоро выздоровела.
— Ну вот, — сказал Нихухе. — Теперь нам никто не помешает пожениться.
— Да, — сказала Нифуфу. — Только сегодня уже поздно. Давай поженимся завтра.
— Давай, — согласился Нихухе и они легли спать под старой кокосовой пальмой на берегу кишащего крокодилами озера.
Ночью из озера вылезли крокодилы. Они увидели на берегу обнаженную африканскую девушку необычайной красоты и съели ее. Потом они увидели Нихухе и решили, что если до утра не найдут ничего лучшего, то вернутся и съедят его.
Здесь я должен заметить, что эфиопские крокодилы — очень хитрые и подлые животные. Так, свои яйца они подкладывают в гнезда страусам, чтобы те их высиживали. Когда мерзкий, липкий и зеленый крокодиленыш вылупляется из яйца, он сразу начинает пожирать маленьких пушистых симпатичных страусят и сматывается в гадкое крокодилье болото. Оттого, кстати, все настоящие страусы вымерли, осталось одно фуфло.
Но на этот раз у подлых, низких, кровожадных рептилий вышла промашка. Не дожидаясь рассвета, Нихухе проснулся от нужды и сразу заподозрил неладное. Его возлюбленная исчезла, а весь берег озера был перепахан крокодилами. Нихухе сразу смекнул в чем дело.
— Пока я жив, я буду мстить им, — сказал Нихухе и выпил все крокодилье озеро до последней капли.
Вернувшиеся к утру чудовища не нашли своего озера и стали думать, что заблудились.
— По-моему, нам следовало взять пару румбов левее, — сказал главный крокодил.
И они поползли дальше.
Несколько месяцев неуклюжие ползучие твари рыскали по обширным пространствам Восточной и Юго-Восточной Африки, но так и не нашли ничего подходящего. И умерли.
А Нихухе слез с самого высокого дерева, на котором прятался все это время, и вдоволь поглумился над трупами.
— Так будет с каждым, — сказал он.
Немало сил и здоровья угробил Нихухе, снимая скальпы с крокодилов, но ему не перед кем было похвастаться своей удалью. Тогда он собрал пожитки и пошел по свету искать счастья.
Если бы вам захотелось выйти теплым африканским вечерком на главную африканскую грунтовую дорогу, пересекающую континетн с юго-востока на северо-запад, то Вы наверняка обратили бы внимание на одиноко шагающего угрюмого африканца по имени Нихухе. В пути он зарос бородой и отпустил волосы. Так он приобрел привычный для сегодняшнего дня вид.
У баптистских миссионеров он приобрел по случаю широкополую шляпу, ковбойские сапоги и от них же научился курить и выражаться по матушке. После этого к нему пришла мысль стать писателем-переводчиком.
Этой светлой мечте детства суждено было сбыться не сразу. Помешало тому следующее.
Началась Великая гражданска эфиопская война с применением артиллерии и газов. По всем дорогам рыскали выездные призывные пункты, проводя в массы идею всеобщей мобилизации. Военным комиссарам — майору Кравцову и старшему прапорщику Пампухе — сразу понравился горячий эфиопский парень Нихухе и они сказали ему:
— Хочешь служить в ударной велосипедной дивизии и умереть за правое дело?
— Нет, — сказал Нихухе.
— Тогда мы запишем тебя в авиацию, — сказали комиссары и отправили Нихухе на аэродром.
На аэродром Нихухе прибыл часам к трем, опоздал на обед, очень расстроился и до ужина ни с кем не разговаривал. После ужина он пошел к главному аэродромному начальству и попросил дать ему истребитель ЯК-1.
— Все истребители уже разобрали, — сказало аэродромное начальство. — Остались одни бомбардировщики.
— Хорошо, — сказал Нихухе, взял бомбардировщик и пошел спать.
Ночью произошла боевая тревога. Личный состав проснулся, закричал “Ура!” и побежал в атаку. Нихухе тоже закричал “Ура!” и побежал в атаку. Но идти в атаку с бомбардировщиком было тяжело, и Нихухе бросил его в кустах.
Когда он прибежал на поле боя, сражение уже почти закончилось. О озверелые эфиопские летчики добивали врагов штыками и прикладами. Нихухе тоже хотел отличиться и решил совершить какой-нибудь подвиг. Он пошарил взглядом по сторонам в поисках пулеметной амбразуры, но тут увидел такое...
— Такое? — спросила Виктория, руками показывая, какое.
— Нет. Не такое, — сказал Станислав Станиславович и погасил окурок в чашке с чаем. — Вы когда-нибудь видели, как какает большая слоновая черепаха?
Все отрицательно покачали головами.
— Не дай Бог вам такое увидеть!!!
Перед носом Нихухе громоздилась невиданная доселе куча черепаховых экскрементов.
— С ведро будет? — поинтересовался Ванечкин.
— Да, пожалуй, что и с два, — сказал Станислав Станиславович.
Нихухе снял запотевшие от переживаний очки и протер их бумажной салфеткой.
— Зря, — подумал он. — Зря я бросил самолет в кустах. Теперь за утрату казенного имущества комиссар Кравцов меня расстреляет.
И решил Нихухе из вооруженных сил уволиться в запас. Черепашьей лепешкой он распорядился по уму: разделил ее на малые кучки фунта по два, кучки на понюшки, и стал их, выдавая за дурь, выменивать у баптистских миссионеров на табак, спички, керосин и стеклянные бусики. Когда такого барахла у него завелось навалом, он от баптистов ушел, и стал продавать ходовой товар колумбийским купцам за настоящие колумбийские баксы. На этом он малость приподнялся, уехал в Европу и начал жить как белый человек.