Глава восьмая. О том, как Ванечкин едва не попал в суп.
Предложение Виктории попробовать сдавать макулатуру Станислав Станиславович воспринял как личное оскорбление.
— В таком случае я вынужден официально заявить, что голод не тетка, а дядька, — выпалил Марк и в течение последующих двух дней подозрительно стал коситься на Ванечкина, как на самого упитанного.
Еще через некоторое время к Марку присоединился Владимир, потом Виктория, Борис, бригада физиков, соседка Валентина и все остальные.
Разрушитель Подколодный фривольно трепал Ванечкина за щеки, шлепал по заду и говорил “Да-а”.
Окончательная убежденность в правильности выбранного решения пришла, когда реваншист Мануильский авторитетно, как кандидат наук, сказал:
— А какие варианты?
В воздухе запахло каннибализмом.
Сам Ванечкин, конечно же, ничего не подозревал, потому что думал, что “конеболизм” — это когда кони болеют и дохнут. С присущей сельским уроженцам сноровкой он повадился таскать у крапчатого ежика шишки, грибы, орехи, яблочные огрызки и прочую дребедень и потихоньку от всех прибавлять в весе.
Ёж по прозвищу Автохтон, несмотря на общую интеллигентность и незаконченное университетское образование, тихонько сквернословил в адрес супостата и жаловался всем на то, что Ванечкин совсем уж сел ему на голову.
Оскорбленному со всех сторон зверьку пообещали, что произвол скоро закончится, и Стас начал подыскивать специалиста по убою скота, который бы взял недорого.
— В былые времена я бы и сам справился, но теперь уже руки не те, да и глазомера нет ни хрена, — сказал Станислав Станиславович, протирая очки марлевой тряпочкой.
— Голое бахвальство, — сказал Марк. — Ты в своей жизни и курицы не зарезал.
— Да что там курица, — снисходительно кивнул Станислав Станиславович. Он несколько минут многозначительно помолчал и сказал. — А вы хоть раз в жизни видели, как какает большая слоновая черепаха?