РАССКАЗЫ АНДРЮШИ ВАСИЛЕВИЧА
Памяти институского товарищa
С Андрюшей мы познакомились в первый день учёбы в институте. В этот день мы много с кем познакомились, но не все достойны даже упоминания, а вот Андрюша достоин отдельного рассказа. Повесть не потяну, давно это было, многое я забыл. Но на рассказ хватит.
Высокий парень, с очень светлыми, отнюдь не густыми волосами, развевающимися от ветра, в очках с тонкой металической оправой на кончике носа, с меланхоличной улыбкой в краешках рта - таким мне запомнился навсегда Андрей Василевич. Он был нас старше на год, в институт поступил со второго раза, но в армию почему-то не попал. Внешне он был типичный русак, курносый, полноватый, или точнее - крупный и округлый. По манере держаться и говорить - увалень. По мозгам - светлая личность, но его медлительность, спокойствие, постоянная легкая улыбочка на лице - производили несколько иное впечатление. Впрочем, мы быстро поняли, что оно - обманчиво. Андрюха был парнем славным, и с юмором у него всё было впорядке.
Кажется, уже на первом курсе он стал серьёзно встречаться с девушкой. Её звали Наташа. Мы её никогда не видели, но он много рассказывал, шутил над их отношениями, вполне добродушно, не пошло. Она его окрутила в полном смысле слова, чего он сам прекрасно понимал, но совершенно не сопротивлялся. Она ему нравилась. Называл в разговорах с нами он её исключительно Наташкой. И каждый день делился тем, что она ему говорила, куда водила или что велела сделать.
Рассказывал нам Андрей и про свою семью. Родители у него были люди образованные, оба кандидаты химических наук. Они его тоже хотели видеть химиком или физиком, словом - ученым. Но Андрюша, будучи по складу характера абсолютным Митрофанушкой, никак не оправдывал их надежд. Не то, что его старшая сестра Наташка. Да, и сестру тоже звали Наташкой, причём это не единственное совпадение, о котором вам придётся узнать из моего, т.е., конечно, не моего, а Андрюхиного рассказа. Я-то здесь лишь передаю его истории.
Так вот, сестра Наташка хоть и не училась на химика, но уже заканчивала филологический и в дальнейшем поступила в аспирантуру. Т.е. продолжала учёную династию Василевичей. Даже с сохранением фамилии.Потому что, когда у нее появился жених, они решили, что после свадьбы Наташа фамилию сохранит и более того - молодой муж возьмет себе после свадьбы её фамилию. Просто, его собственная ему не нравилась. Очень не нравилась, и он спал и видел, ее поменять. А поскольку звали этого жениха Андреем, то в семье в ближайшее время должны были образоваться две пары Андрюши и Наташи Василевичей. Что, кстати и произошло. Как они потом там не запутались, я вам объяснить не могу.
Наш Андрюша частенько, упоминая о своих родственниках, не мог удержаться от раздражения и восклицал: ''Чем у меня дома занимаются, я просто понять не могу!'' Имел он в виду профессии и интересы сестры и родителей, поскольку со школьной скамьи терпеть не мог больше всего как раз химию и русский язык. Сам он, однако, не имел каких-нибудь определённых пристрастий, разве только - пиво.
Довольно часто он не приходил на занятия и на следующий день объяснял это так: ''Вышел я из дома, смотрю, а от остановки мой автобус отходит. Ну, думаю, не судьба. Вернулся домой и лег спать.''
Подобные монологи произносились им с неизменной лёгкой улыбочкой, без малейшей тени дополнительного юмора, совершенно спокойно и серьёзно. Таким же тоном он иногда рассказывал нам случаи из своего детства и взросления. Частым сюжетом повествований о прошлом была выпивка с друзьями или незнакомыми.
''Мой первый раз был в подъезде, в девятом классе. Из майонезной банки, - рассказывал он, поправляя указательным пальцем очки на носу. - Друзья позвали. Они купили бутылку портвейна, а выпить её сами не могли. Но я тогда ничего не почувствовал. Выпил пол майонезной банки, без закуски, но вообще не опъянел. А вот напился я первый раз у товарища дома, тоже в девятом классе, только позже. Мы тогда друга ждали. Очень ждали, он должен был приехать. Купили три бутылки портвейна. И пока ждали я пил. Выпил две бутылки. Я не помню. Мне друзья рассказывали и сестра тоже, что сели мы в три часа, а в шесть часов мне уже домой привели. Они меня отвели до подъезда и на лавочке оставили. Сами ушли... Какая-то тётенька меня до квартиры довела. Родители дверь открыли, а она меня держит и спрашивает: ''Это ваш мальчик?'' А я ещё при этом проездной показывал.''
''Зачем?'' – удивлялись мы искренне, а Андрюша объяснял: ''Чтобы меня пропустили.''
Андрюха был выпить не дурак. С его габаритами и весом он мог принять внутрь изрядные количества, что периодически и делал. Мы, правда, ему в этом никогда компанию не составляли, поскольку сами не употребляли практически ничего. Но был один парень в нашей группе, который, Андрюшу не только поддерживал, но и уступать ему в этом деле ни хотел. Это - Валера Николаев.
К Андрюхиному огорчению это длилось не долго. Валера пришел в нашу группу только в середине второго курса, из академки. А через два года благополучно туда (в академический отпуск) вернулся.
Это случилось на военной кафедре. Зимой. Во время перерыва между занятиями Валера выбежал во двор покурить. Там он решил поиграть в снежки с кем-то из ребят. Неудачно подскользнувшись, он упал и сломал ногу. Тогда еще не было понятно, что он её сломал, но болела она очень, от боли Валерик морщился и едва не плакал. Видить в таком безпомощном состоянии вечного балагура никто не привык. Даже наши офицеры поняли, что дело серьёзное и отрядили меня с Василевичем сопроводить Валерку в травмопункт.
Как-то он туда с нашей помощью допрыгал, и ему сделали рентген. Вышел из травмопункта Валера уже с загипсованной ногой, поверх которой болталась разрезанная штанина его фирменных джинсов. Замечу, что кроме Николаева у нас в группе никто в настоящих джинсах не щеголял. Денег не было. А ему их разрезать было раз плюнуть.
Мы с Андрюшей погрузили пострадавшего в такси и повезли домой. На Ленинский проспект. Родители у Валеры были не простые, точнее, папа его был какой-то номенклатурщик. Жили они в раскошном доме, в обалденной квартире, по тем временам - очень богато.
Доставалось Валерику в жизни всё легко, по этой причине он ничего особо не ценил, относился ко всем и ко всему вполне наплевательски. В данный момент дома его ждала невеста, девочка, которая пока даже школу не окончила. Но она была беременна, на шестом месяце, и свадьба предстояла довольно скоро. Сам Валера сожалел, что так вляпался, жениться он совсем не хотел. Но девочка была из какой-то важной семьи, папа сказал, что надо, и сыну приходилось первый раз в своей жизни делать то, чего он не желал.
Когда эта беременная девочка открыла нам дверь, и мы затащили Николаева в комнату, на неё жалко было смотреть. Она чуть не плакала от расстройства. Но Валере всё было ни по чём. ''Представляешь, Люсик, какая у нас свадьба будет? Невеста с пузом, а жених на костылях! Все со смеху помрут!'' - хихикал Валера, в упор не замечая огорчения своей Люси.
Ходить в институт в гипсе он не мог, поэтому родители ему устроили очередной отпуск от учёбы. Через год он опять попадался нам в стенах родного вуза, но мы уже только здоровались и совсем не общались.
А вот с Андрюшей мы продолжали учиться и встречаться каждый день в институте, если, конечно, ''на то была судьба''. В каком-то из рассказов я описывал, как он вожделенно и мучительно переживал за разбитую мною прямо в аудитории бутылку, привезённую Оськой в подарок из свадебного путешествия. Вместо того, чтобы слушать и записывать лекцию, Андрей старательно на каждой страничке написал мелким почерком фразу ''Это разлит ликёр Старый Таллин!''. Сделал он это поверх высохших, но отчётливых пятен в моей тетради из 96 листов, уж не помню по какому предмету.
Адрей продолжал встречаться с Наташкой, она продолжала его везде водить, так как сам он никогда никакой инициативы не проявлял. Ну, телёнок, да и только. На следующий день он рассказывал нам, где они были. Если это было после просмотра какого-нибудь фильма, то рассказ всегда был стройный и довольно подробный: что за фильм, в каком кинотеатре и даже - впечатления от увиденного. Но если накануне они с подругой посещали театр, то информация была скудной и минимальной. Андрюша отличал театры один от другого исключительно по буфетам. О просмотренной же пьесе или опере вообще сказать ничего не мог.
Однажды Андрюша пришёл на занятия особенно расстроенный. Долго он не хотел делиться своей печалью, но после третьей пары, наконец, поуспокоился и поведал нам причину своего невесёлого настроения.
''Вчера с Наташкой в театр ходили... Наташка пригласила... А я там спал... Так неудобно... Коленки упираются'', - произносил это всё Андрей точно так, как я написал, медленно, с паузами и монотонно.
Ржали мы так, что преподавателю пришлось делать нам замечания. Ведь беседа проходила, конечно во время лекции.
23.10.2010. Хайфа.