Cредний советский человек чувствовал себя нормально только тогда, когда никаких табу не нарушал. А страхи у советского человека носили часто интересный, неповторимый в мировой цивилизации характер. Я уже рассказывал про своего знакомого, члена КПСС, который всякий раз, когда напивался, просыпался на утро с ужасом, что потерял свой партбилет. Это была реальная паранойя, реальный ужас. Он вскакивал, начинал искать партбилет, поднимал жену и всю семью, если партбилет не удавалось найти на привычном месте, и все они искали партбилет. А когда он находил партбилет, то испытывал неизъяснимое блаженство.
Один из страхов советского человека заключался в том, что он мог совершить акт непослушания не по своей вине. Просто влипнуть в историю. Знакомый летчик рассказывал мне, как учился в летном училище в начале 60-х годов, и один курсант из их группы получил наследство. Эту парню какой-то родственник за рубежом оставил наследство, по словам моего знакомого миллион долларов. Но я думаю, что и десять тысяч баксов было очень неплохо по тем временам.
И вот в училище собирают комсомольское собрание, наследник-комсомолец чуть не плачет. Он понимает, что виноват, подвел страну и товарищей. Ему говорят, конечно, ты можешь взять свой миллион, но из комсомола и училища мы тебя исключаем сразу. Какой может быть комсомолец и советский летчик с миллионом? Наследник взмолился, сказал, что не нужен ему этот миллион. Пусть государство забирает.
И в самом деле! Он уже сделал самое главное! Он поступил в летное училище, а это было очень не просто, он уже фактически сделал карьеру и вошел в элиту, а тут какой-то родственник со своим миллионом все изгадил.
Когда мне это рассказывали, я прекрасно понимал мотивы этого парня. Мне самому в мои двадцать лет деньги сами по себе ничего не давали. Ну вот у тебя миллион, и чего с ним делать? То ли дело стать историком, защитить докторскую диссертацию, или того круче, стать писателем. И это действительно было хорошо. Это вообще хорошо, когда власти денег нет. Другой разговор, что в СССР эта власть все равно была, и, начиная с 70-х годов, это уже была реальная власть.
Но сейчас я говорю о другом, о сознательном нежелании большинства советских людей «выходить за флажки». Советский человек, подчиняясь власти, получал психологический комфорт. Он ей подчинялся, а за это власть опекала его с самого рождения до смерти. И это было действительно комфортное состояние. Я веду себя правильно, а за это я должен получить то, что должен. Но именно это и делало советских людей абсолютно инфантильными. Не способными на поступки.
Проявить какую- то инициативу, начать свое дело, создать свою организацию и защитить свои права – это не для советского человека. Это то напряжение, которое для него невыносимо. И это напряжение невыносимо для большинства нынешних русско-советских людей.
Эта советская инфантильность сказалась в начале 90-х годов, когда через Советы люди могли взять власть в свои руки, но это оказалось им не по силам. Власть – ведь это обуза для них. Эта инфантильность сказалась в том, что у нас до сих пор нет нормальных профсоюзов, каких-то других цеховых организаций, которые защищали бы наши права. Мы терпим до конца, но не подаем в суд, хотя наши права нарушают постоянно, а защитить их хоть как-то можно только через суд. И при массовых исках в суд на то или иное безобразие, власти вынуждены были бы на это реагировать.
Это абсолютная черта советского человека - я веду себя хорошо, я честный и правильный, я законопослушный, в ответ власть должна обеспечить мне все, она должна: думать о моем здоровье, защищать меня от эксплуатации работодателя и т.д.
Хотя власть давно уже другая, она скинула с себя обузу защиты человека, но она охотно пользуется инфантильностью русско-советских людей и живет именно за счет этого припеваючи.