Сразу прошу прощения: если у кого хорошее настроение, то лучше воздержаться от прочтения истории. Она навеяна просмотром фильма "Не отпускай меня" (2010).
-------
Сегодня мне исполнилось 18 лет. Сегодня мой последний день в этом месте.
На стене, напротив моей кровати висит картина со львом. Это я её нарисовал. Когда я раскачиваю головой из стороны в стороны, то кажется что мой лев двигается. Он танцует. Я воображаю, что он на балу, где ему очень весело. Здесь есть угощения, другие львы. И слоны тоже есть, и обезьянки. Все они смотрят как мой лев танцует. Влево-вправо, влево-вправо. Я никогда не бывал на балах, но думаю, что там так всё и происходит.
Этого льва я срисовал из книги, что мне подарила миссис Линтон. Она была очень хорошей, эта миссис Линтон. У неё были добрые глаза и такие мягкие и тёплые руки. Жаль, что она была со мной так мало. Учила меня писать и читать. Она говорила, что я очень сообразительный. Умнее других детей, которые тоже живут здесь. Миссис Линтон часто плакала. Без причины. Я спрашивал её, почему она плачет, а миссис Линтон не отвечала. Миссис Линтон хотела обучать меня далее, чтобы я не только умел писать и читать, но знал что-то ещё, но доктор МакРомсон ей не разрешал. Я тоже просил доктора МакРомсона, чтобы он разрешил миссис Линтон ещё чему-то учить меня, но он сказал, что этого вполне достаточно. А я бы ещё поучился чему-нибудь. В последний раз я видел свою учительницу одиннадцать лет назад. Тогда она подарила мне эту книгу.
Я почитал её наверное уже сто раз и знаю все-все строчки в ней. И даже маленькие в конце книги. Тираж десять тысяч экземпляров, печать офсетная, формат издания, заказ №1520... В этой книге не очень много слов, но много картинок. Почти все я срисовал в свой альбом, хотя доктор МакРомсон и хмурился, когда листал его. Наверное я плохо рисую.
Раньше в моей комнате висело много рисунков, но доктор разрешил оставить только один. Я выбрал льва. Вот бы на самом деле подружиться с ним, но львов здесь нет, они живут только в зоосаде. Они хищники, но я думаю что мой лев никогда никого бы не укусил. Он добрый. Добрый как миссис Линтон.
В моей книге есть много непонятных слов, которые учительница не успела мне объяснить. Например, мама или папа. Доктора МакРомсона спрашивать о них бесполезно, он не отвечает, а больше сюда почти никто не заходит. Разве что медсестра. А та, что навещает меня - не слышит и не умеет говорить. Но у неё тоже часто в глазах слёзы. Интересно, почему они все плачут?
Постойте! Я не рассказал вам ещё о своей комнате. Она не очень большая, но в ней есть окно. Просто огромное окно. Оно выходит в коридор и я всегда могу видеть кто по этому коридору идёт. В основном, это люди в халатах. Как жаль, что я никого из них не знаю близко. Окно не пропускает звуки, а выходить одному из комнаты мне запрещено. Вот я и смотрю сколько людей проходят за день в одну сторону, сколько в другую...
У меня есть кровать (бельё меняет глухонемая медсестра через каждые семь дней, сразу после обеда), стол со стулом и беговая дорожка в углу. Доктор МакРомсон говорит, что я должен каждый день бегать по этой дорожке, чтобы у меня было сильное здоровое сердце. Иногда я просто его ненавижу. Тренажёр ненавижу, не доктора! А иногда очень люблю. Если бежать долго-долго и ни о чём не думать, то в какой-то момент стены перед моим лицом начнут расходиться в сторону. Конечно, не по настоящему, я проверял. Но такое бывает. Стены раздвигаются и тебе кажется, что ты уже бежишь в каком-то другом месте.
Ой, ещё про доктора вспомнил. Как-то раз мы читали с миссис Линтон один рассказ. Я сидел за столом, спиной к окну и двери и поэтому не слышал как вошёл доктор МакРомсон. Тихо так вошёл, незаметно. Встал и стал слушать как я читаю вслух по слогам. Я тогда ещё плохо читал, очень медленно. А в этом рассказе (я очень хорошо запомнил) было слово Рождество. Я не знал что такое Рождество и сейчас не знаю, а когда спросил об этом учительницу, то доктор вдруг подскочил, зашипел, схватил миссис Линтон за локоть и увёл из комнаты. А потом они в коридоре перед окном ругались, только я ничего не слышал ведь дверь-то закрылась. Точнее, это доктор кричал на миссис Линтон, а та лишь качала головой и тоже что-то говорила. И всё бы ничего, но на следующий день, когда я проснулся и взялся за учебник, то в нём были вырваны некоторые страницы. И про Рождество тоже страницы не было.
Кроме этой комнаты я бываю ещё в белой комнате. Там много всяких интересных штук, я люблю их рассматривать пока люди в белых халатах что-то делают со мной, подключают ко мне всяческие приборы, просят дышать или не дышать, говорят, что сейчас будет не больно и колют палец. Не всегда мне бывает здесь приятно, но терпимо. Правда, в белой комнате я бываю редко, а вот в саду - каждый день. Меня отводят сюда в одно и тоже время, я знаю, что моё время всегда после завтрака. В саду мне нравится больше всего. Когда мне грустно я всегда стараюсь думать про сад и жду когда меня сюда снова приведут. В саду растут деревья в бочках и в земле, здесь есть цветы (жаль, что не все из них цветут) и очень тепло. Этот сад небольшой, может чуть больше моей комнате, но я представляю, что это лес как в моей книжке, по которому можно идти и идти, а он всё не заканчивается. Сад тоже окружают стены с лампами, а вместо неба - потолок, но всё равно я люблю это место.
Доктор говорит, что сад один для всех и поэтому трогать и ломать здесь ничего нельзя. Ведь если каждый из детей приходя сюда сорвёт хоть листик, то от сада останутся только палки и голые ветки. Здесь хорошо, здесь спокойно. Хотя я люблю бывать здесь не только поэтому. Когда я прихожу сюда, то ещё несколько минут могу общаться с мальчиком. Только я ношу зелёную одежду, а он - красную. Несколько лет назад вместо него был другой мальчик. Тот что был раньше, старше меня и его уже выпустили. Наверное он вылечился. Доктор МакРомсон говорит, что детей здесь лечат до восемнадцати лет. Что у каждого из нас заболевание, которое можно лечить тогда, когда тебе исполняется восемнадцать лет. В восемнадцать лет они всем больным детям делают операцию, и ты уже живёшь здоровым много-много лет. Не знаю, я не чувствую что болен. У меня ничего не болит. В белой комнате меня наоборот часто хвалят, что сердце моё здоровое. И у мальчика этого тоже нигде не болит, я спрашивал. Наверное это какое-то глубоко спрятавшееся внутри заболевание. Когда больному исполняется восемнадцать лет, эта болячка подползает к коже, и тут её врачи хватают и вытаскивают из тебя. Я боюсь операции. Я знаю, что без операции меня отсюда не выпустят, но всё равно боюсь. Я трус.
Потом мальчика уводят в его комнату и я какое-то время сижу в саду один. Смотрю на листья, дышу каким-то специальным воздухом из трубы у стены. А потом приходит девочка. Она носит жёлтую одежду и она всегда какая-то грустная. Мне нравится её смешить, только она как-то плохо смеётся, больше улыбается. Грустно так улыбается. Тогда я рассказываю ей о том, что когда нам будет восемнадцать лет... Жалко что и с ней мне не удаётся долго разговаривать. Настает черёд уходить в комнату мне.
Я давно уже не видел девочку которая плохо смеётся. В одно утро, когда я сидел и придумывал что расскажу этой девочке в этот раз, пришла совсем другая девочка. Новенькая. Она была не такой грустной, как та и пожалуй даже больше мне нравилась. Скажу по секрету, что я как-то сорвал цветок, когда наблюдающий за нами отвернулся, и отдал его этой новенькой. Она спрятала цветок в кармане своей зеленой одежды. Такой же как у меня.
С ней мы тоже не долго виделись в саду. За все годы что я бывал в саду, я познакомился только с семью детьми. я никогда не забуду как их зовут. 75, 111, 115, 143, 145, 196 и 198. Забыл представиться. Я - 126. Так меня зовут и моё имя написано на кармане рубашки.
Недавно я понял секрет этих рубашек и штанов одного цвета. Доктор МакРомсон говорит, что у меня должно быть здоровое сердце. Сто одиннадцатому он говорил, что у него должна быть здоровая печень и сто одиннадцатый носил красную форму, а та девочка, сто сорок пятая, носила желтую одежду и доктор МакРомсон говорил ей, что у неё должны быть хорошие почки. Вчера я спросил сто девяносто восьмого, который тоже носит зеленую одежду про доктора. Мальчик сказал, что у него в комнате тоже стоит беговая дорожка, а в белой комнате его всегда хвалят за сильное сердце.
Я вижу тени. Это за мной. Я чувствую. Люди в халатах заберут меня на операцию и я буду здоров. Я боюсь, но я должен пойти вместе с ними.
Пока они о чём-то говорят перед дверью, я успею ещё посмотреть как мой лев танцует. Сейчас отложу альбом и посмотрю. Влево-вправо, влево-вправо...
Сегодня мне исполнилось восемнадцать. Завтра меня выпустят отсюда и я начну новую жизнь. Первым делом я пойду в зоопарк и найду там льва.