Вообще-то серьезное дело – готовить молодое поколение к обороне страны. Но у нас в классе (и я думаю, не только у нас) был цирк вместо военной подготовки. К нам пришел военрук, звали его Иван Петрович, и был он удивителен тем, что вышел в отставку в звании старшего лейтенанта.
Разумеется, нам было все равно, какое у него звание, но видно самого Ивана Петровича это тяготило. И он строго сказал, чтобы не было вопросов по поводу его звания, он сам готов рассказать. Во-первых, он служил в грузовой авиации, а там звания идут очень медленно, а во-вторых, тут он замялся, были некоторые превратности судьбы.
Про превратности судьбы мы скоро поняли. Иван Петрович как-то похвастал, что очень метко стрелял в тире, но потом все хуже и хуже: «Придешь с похмелья, рука-то дрожит». И вот Иван Петрович начал с нами эту военную подготовку, он нам подробно рассказывал об атомных взрывах, для наглядности приносил плакаты. Рассказывал, как действует радиация на человека, как он потом мучительно умирает, какие боевые отравляющие вещества применяют против гражданского населения, и как от них умирают. Начинает головная боль, потом рвота и судороги.
Или как рушатся дома в результате бомбардировок. В СССР многоэтажные дома строили так, чтобы в случае бомбежек и разрушений, падающий дом не завалил другие дома, и было все рассчитано до метра. Я думаю, что Лужков изрядно нагадил своей точечной застройкой в этом вопросе.
Все эти лекции об ужасах войны давались Ивану Петровичу с большим напряжением. Он сильно потел, и все время вытирал лоб платком. Но где-то месяца через три вместо бодрости духа доблестных защитников Родины мы приобрели стойкое отвращение к армии, и фактически стали пацифистами.
Но Иван Петрович на этом не остановился, девочкам стали преподавать азы медицинской помощи, они стали заниматься отдельно, и, оставшись с одними парнями, Иван Петрович сказал облегченно: «Как хорошо без баб, а то слова в простоте не скажешь». После чего последовал отборный мат.
Иван Петрович в молодости служил в Китае, рассказывал, что женщина там не человек, родится дочка, и она никому не нужна, а пацану уважение с самого рождения. А девка растет и на нее внимания никто не обращает, ее в пятнадцать лет первый раз помоют. Посмотрят на то, что выросло и сразу замуж.
Как все меняется, сейчас женщины в Китае в цене. Да и Китай такой, что Иван Петрович ахнул бы.
И еще военрук рассказал, какая замечательная дисциплина в китайской армии. Нашему солдату сто раз скажешь, а он не сделает, а если сделает, то не так. А китайцу только прикажешь, он сразу вытянется в струну и отвечает: «Есть, капитана!».
«Капитанами, - сказал Иван Петрович, - там называют всех офицеров». И было видно, что ему очень приятно, что его хоть в Китае называли капитаном. Наши офицеры долго не понимали причин такой выучки и исполнительности китайских солдат, а потом раз зашли в китайскую казарму, а там солдат висит, подвешенный за руки к балке. Всех не дисциплинированных китайцы брали так и вешали, повисит солдат, а потом уже все делает как надо: «Есть, капитана!»
«Вот бы и у нас так», - сказал Иван Петрович. После чего мы окончательно стали пацифистами.
Один раз Иван Петрович повел нас на стрельбище в соседнюю школу, там тир был в подвале. Длинный такой коридор, в конце его мишень, но поскольку все это в подвале, то потолки низкие, и по коридору к мишени нужно идти согнувшись. Стреляли из пневматической винтовки. Между прочим, мощное оружие. Ложится ученик, делает несколько выстрелов, потом военрук идет и смотрит, сколько очков выбито.
И вот Иван Петрович идет считать, встает буковой Г перед мишенью, а Валька Ручкин в это время передергивает затвор и нажимает на курок. Патрона в винтовке нет, но раздается характерный звук выстрела. В ужасе Иван Петрович хватается за задницу, тут же распрямляется и бьется головой о бетонный потолок. После чего звучит его командирский рев: «Ручкин, пошел отсюда к ебе…ей матери».
Вот такое было у нас милитаристское воспитание.