Глава 8. Зима в Хвалынске.
Школьные занятия не позволяли насладиться вспыхнувшей
златолистовой осенью, в которой утопал Хвалынск и его окрест-
ности.
Но природа брала своё: неожиданно грянули утренние заморо-
зки, а за ними и бесснежные, или как их называли, сухие морозы,
которые ледяным панцирем, начиная с берегов, стали обнимать матушку-Волгу.
Наступило лучшее время глушить рыбу по тонкому льду Волги, через который видно её как на ладони
Мы с Янком к такому мероприятию всегда готовились накануне и скрупулезно . Доставали с чердака всю амуницию: увесистые деревянные колотушки и самодельный лёдорез для высверливания во льду лунок.. Точили коньки на точиле в нашей слесарной мастерской и запасались в столовой во время ужина бутербродами из хлеба с солью.
Мороз и солнце, как сказал бы поэт, благоприятствовали нашему выходу на рыбную охоту и утро было бесподобным. Отказавшись от воскресного завтрака, на котором бутерброды давали не с солью, а с колбаской, мы, с первыми лучами зори , которая вспыхнула за степными заволжскими горизонтами, окрасив восточную часть неба багровой гуашью, были уже на льду песчаных отмелей Волги.
Рыба, стайками двигаясь под тонким покровом льда, играла бликами, встречая утро, и это хорошо было видно по вспышкам этих бликов, которые часто возникали то там, то здесь.
Носясь на коньках по зеркальной глади, мы глушили рыбу в местах, где она собиралась , а потом сверлили лунки во льду и забирали свой улов.
Не помню более азартного в детстве занятия чем, катаясь на коньках, глушить рыбу.
В моём детстве коньки были главным любимым зимним спортом.
Мы привязывали их к подшитым валенкам сыромятными ремнями и катались целыми днями по заснеженным накатанным улицам Хвалынска, цепляясь палками с крючками на концах за конные сани или за грузовые автомобили. Правда, автомобилей, в те времена, на улицах нашего города было немного.
Иногда за удовольствие зацепиться за сани, возницы брали с нас плату своими кнутами, но это не обижало и не останавливало. Напротив, было азартно подставиться под удар, зная, что сильно бить никто не станет.
Вдоволь накатавшись, усталые, с горевшими огнём багровыми щёками, мы возвращались в свою детдомовскую обитель, чтобы, сбросив обледенелую верхнюю одежду, согреть ладони рук у горячих «голландок». Так называли в те времена огромные, круглые, с метр в диаметре, и высотою до потолка, комнатные печи, обитые окрашенной в черный цвет жестью и топившиеся в Хвалынске шелухой от подсолнечных семечек - отходами производства маслозавода.
Даже в сильные морозы «голландки» сохраняли в наших детдомовских хоромах тепло и уют.
Морозы доходили до сорока и более градусов по Цельсию. Бывало, в морозные утренние часы идем гурьбой в школу вдоль берега Волги., а толщённый лёд на ней трещит и лопается от низкой температуры и гремит, как артиллерийская канонада.
-В Москве 25 градусов, - объявляет радио, - занятия в младших классах отменяются.-
В Хвалынске 41 градус и никто не собирается отменять школьные уроки.
Не сам я поменял Москву на Хвалынск, однако и здесь мне было не плохо: друзей и товарищей полно, таких, которых в Москве не было бы – это точно.
Перед Новым годом, когда художник-декабрь разрисовывал серебряными узорами окна, мы всем детдомовским миром садились за изготовление елочных украшений и игрушек.
- Жан-Поль Марат, - обращаясь ко мне, говорил Михаил Николаевич,- что ты там из спичек лепишь ? А, главное, где ты их достал ?-
- Избушку на куриных ножках, Михаил Николаевич, - отвечал я ему. - А где достал я спички - не помню!-
Потом мы наряжали ёлку, устанавливая на её макушку пятиконечную красную звезду, а гирлянды, из простых окрашенных в разные цвета лампочек, развешивали диаметрально из четырех углов нашей клубной залы, в середине которой и стояла новогодняя ёлка, с самодельными украшениями.
Каждый мог найти на ёлке свою игрушку, в которую он вложил свои творческие способности и похвалиться ею перед друзьями.
- Моя Снегурочка похожа на тебя, - дергая за платье Люсю, смеялся Янка. Копия - и глаза, и носик твои. Правда, шубы белой и блестящей у тебя нет. Я её ватную шубку сваренным киселём из крахмала смазал и нафталином посыпал, потому она и блестит.-
Люся тоже смеялась: ей нравилось, что янкина Снегурочка
похожа на неё, а значит, когда её мастерил, он думал о ней.
Со мной Люся, после школьного инцидента, когда я, сидя на классной доске, декламировал отрывок из «Евгения Онегина", и по её просьбе не слез с доски, старалась избегать общения.
Между нами ссоры не было, но чувство душевного неудобства не оставляли меня.
- Наши детские судьбы так схожи,- думал я,- она мне как близкий человек, как сестра.- Я считал себя перед ней виноватым и искал случая в этом ей признаться.
Вскоре случай такой представился. Мы оба участвовали в новогоднем концерте нашей детдомовской художественной самодеятельности. Я играл на альте в духовом оркестре, а Люся пела в хоровом клубном кружке.
Когда мой оркестр закончил свой номер в первом отделении концерта, я оделся и вышел во двор подышать свежим воздухом.
Новогодняя ночь представилась в полном великолепии.
На темном небосводе, усыпанном звездами, ни облачка; выпавший накануне снег, впитав в себя умеренный морозец, попискивает под ногами, как будто и он желает быть замеченным в этой волшебной ночи. На дворе никого.
По кем-то протоптанной тропинке, вдоль кустов акации, укрытых шапками снега, я прошёл к березе , одиноко стоящей на углу дома. Там кто-то стоял. Подойдя вплотную, я увидел, что это была Люся.
- Что ты здесь делаешь, мадам Люси ? –
Она посмотрела на меня, как мне показалось, с грустным упрёком:
- Жду тебя, Марат. Я видела, как ты стал одеваться и, одевшись быстрее, выбежала сюда, зная, что ты тоже выйдешь подышать
свежим воздухом .-
- Я тоже искал встречи с тобой, чтобы извиниться за школьные глупости, - ответил я и взял её за руку.
- Ты знаешь, Марат, что я давно люблю тебя, и кроме тебя у меня в жизни нет близкого человека.- Люся положила свою голову мне на плечо и мех от её шапочки защекотал мне нос.
Я громко чихнул. Она поняла что случилось и,отшатнувшись от моего плеча, весело засмеялась.
Мне захотелось чем-то хорошим ответить Люси, но она уже бежала по тропинке, на которой вдруг остановилась, слепила снежок из снега, бросила его в меня и скрылась за дверью клуба.