Он смотрел на неё, а в голове пролетали обрывки вчерашнего празднества, заздравных речей и пьяных объяснений в любви. Он мучительно хотел вспомнить кто же её привёл. Какой сволочи хватило цинизма подсунуть ему молодую девку. Это конечно чертовски приятно, но...
Нет, всё таки это чей то подлый розыгрыш...
Она сидела напротив него на полу обняв колени руками и улыбалась. Наивная детская улыбка расплывалась по всему лицу. В глубине голубых глаз блестели озорные искорки.
- Ты кто?
Улыбка становиться ещё шире. Губы цвета июльской вишни обнажили белоснежные зубы.
Молчит. Улыбается и молчит. Нет, вот уроды. Ну ладно, щас узнаю кто этот ублюдок — башку отверну. Надеюсь она совершеннолетняя... Ещё не хватало сесть из-за малолетки...
- Кто тебя привёл?
Опять улыбается. Может иностранка? Вот б..ть вляпался! Что же мне с ней делать? А ночью, что было? Господи, как же болит голова.... Блин, да и так понятно что было! Она же голая...
Улыбается встаёт и уходит походкой молодой лани. А жопа та как хорошааа... Нет, я их точно всех убью.
Возвращается со стаканом воды. Улыбается и протягивает ему. Взгляд упорно ползёт к малиновым соскам, маленьких, но восхитительных грудей. Всех порешу, если она несовершеннолетняя...
- Что ты мне принесла дурочка? Ты думаешь меня стакан воды спасёт?
Хотя ладно, сушняк всё ровно адский. До спасительной рюмки ещё доберусь.
Он осушил стакан воды двумя алчущими глотками. Поставил стакан на прикроватный столик и замер... Сначала он даже не понял, что это. Мгновение назад голова была готова расколоться на две половинки ровно вдоль отравленных полушарий. И вдруг боль исчезла как не было. Просто раз... И всё. Так, может я ещё сплю, подумал он. Ну вообще от такого количества злоупотреблённого и не такие глюки бывают.
Он поднял глаза. Сидит в той же позе. Улыбается и молчит.
- Ты чья? Тебя кто привёл? Саныч?
Мотает головой. Ага, не иностранка. Уже хорошо.
- А кто?
Правая тоненькая ручонка поднимается и делает жест как будто пишет на воображаемом листке.
Господи помилуй! Немая. Мне ещё немой не хватало! Ну вы у меня узнаете... Я до вас доберусь...
Он встал и пошёл через весь пентхаус, через гостиную в свой кабинет.
Странно, по идее здесь должен быть адский срачь, если мне не приснилась и вечеринка тоже. Нет надо завязывать с таким баловством. Так и в дурку угодить недолго.
Он подошёл к столу, взял блокнот и ручку и вернулся.
Сидит на его кожаном диване на против окна, такая же голая как была. Блин, могла бы хоть в полотенце завернуться. Впрочем, ведь и правда хороша...
Он протянул ей блокнот.
От слов которые он прочёл на возвращенном листе неприятно потянуло где-то внизу и стал проступать холодный пот: «Я подарок»!
Б..ть, ….. в рот! Ну вы .... Позвонить...?. Нет. Будет ещё хуже. Как я всё объясню?! Чёрт!!! Да что же это такое! Хотя, квартира ведь была не заперта изнутри и у неё была вся ночь для того чтобы спокойно сбежать, пока он был мертвецки пьян. Нет, насильно её не могли притащить... На запуганную тоже не похожа. Не наркоманка точно. А кто же она? Что же делать?! Чёрт!!! Чёрт!!! Чёрт!!!
Он метнул в неё затравленный взгляд полный злости и растерянности.
Сидит. Улыбается. Молчит.
- Кто тебя подарил?
Снова пишет. Читает. Нет, я встрял по полной.
На листке ровным почерком надпись: «Ты хотел меня. Вот я. Это подарок».
- Когда я тебя хотел?! Я тебя первый раз вижу.
«Хотел. Я видела».
Улыбается и молчит.
Ничего не понимаю. Среди гостей её не было. Это я точно помню, хотя бы до того момента как вырубился. Значит привели её позже. Но зачем?! Вот пидоры! Ну надо было так праздник испортить?! Подсунули молодую шлюшку. Хороша конечно, но...
- Тебя как звать девонька?
Встает. Подходит и садится у его ног. Кладет голову на колени и смотрит в глаза.
Что-то не так. Может нас скрытой камерой снимают? А завтра я буду звездой пороносайтов.
Почему она так смотрит? У меня было много девок, но ни одна так не смотрела. Нельзя так смотреть за деньги. Впрочем, те что как бы за так, на сам то деле тоже на мои бабки. Шмотки, рестораны, брюлики... Эта совсем не похожа. Подарок блин!
Она протянула тоненькие ручки и взяла в них его ладонь поглаживая её. На него смотрели два изумительных по красоте лукаво прищуренных глаза. Что-то происходило там в их глубине. Что странно, он не мог определить какого они цвета.
В этот момент он поймал себя на мысли, что уже какое-то время не думает ни о чём кроме неё. «Может я ещё под кайфом?», - мелькнуло и пропало последнее вялое сомнение.
Она медленно как-то совершенно по кошачьи вспорхнула к нему на колени, оперлась руками в спинку кожаного дивана и осторожно поцеловала его. В этот момент её волосы коснулись его лица и он ощутил какой-то удивительный аромат. Это был не дорогой парфюм (большинство известных марок он мог назвать по памяти), ни какой другой известный ему запах. Но от него в голове начинали кружиться какие-то неясные образы.
Она погладила его рукой по голове, так, как обычно, это делают матери глядя на нашкодившего, но любимого сына. Роскошные ресницы время от времени неторопливо опускались и снова открывали два окошка в другое измерение, в которых что-то искрилось, переливалось, кружилось.
Он почувствовал в теле какую-то нарастающую дрожь. Дрожь волнами поднималась снизу вверх. Он взял её личико в свои ладони и прильнул к её губам со всей страстью. Он ласкал, гладил, обнимал её. Его руки скользили по её восхитительному тонкому телу. Он уже предвкушал обещающее быть незабываемым продолжение, как вдруг...
Он замер. Она продолжала неторопливо целовать и гладить его. Он сидел на диване и смотрел в окно. Он видел как медленно медленно словно кадр за кадром, взмахивает крыльями, пролетающая в небе птица. На огромном оконном стекле жил солнечный луч. Облако надувало и сдувало свои белые кудряшки и он понимал как оно это делает и зачем.
По его щекам катились слёзы. Боль которая рвала в этот момент его нервы была нечеловеческой. Он чувствовал, что разливающийся по артериям и венам расплавленный метал подбирается к сердцу, удары которого он мог бы считать как удары колокола отбивающего набат. Мир рвался в клочья, вместе с ним, с его испачканной грязной и кровоточащей душой. Возможно, если бы его просто медленно резали на куски плохо заточенной ножовкой, ему было бы легче.
Небо разорвалось клочками и исчезло. Перед его глазами неслись картины его жизни полной никчемных поступков и бессмысленных желаний. Жизни полной людей, имена которых он не мог теперь вспомнить. Мелькание картин всё замедлялось и последняя сцена проплыла перед его взором как отплывающий от причала в последнее плавание океанский лайнер:
«Он выходил из машины неохотно вынимая ноги из кожаного салона на мокрый асфальт. Он приехал на очередную встречу и оказалось, что в подземном паркинге нет места. Пришлось останавливаться прямо под дождём. К нему уже бежал с зонтом служащий. Он сделал шаг к нему. С языка уже начало срываться возмущение. И в этот момент он почему-то оглянулся. Напротив гостиницы у порога церкви стояла нищенка, девочка лет восьми кутающаяся в тонкий плащик. Он посмотрел на неё и что-то кольнуло внутри. На одно короткое мгновение она показалась ему удивительно красивой и какой-то живой по сравнению с остальным миром. Метнулась мысль подойти и как-то помочь. Но его уже тащил под локоть партнёр по бизнесу и он шёл к свету льющемуся из дверей, прочь от мокрой улицы и съежившейся на противоположной стороне девчонки».
Она отпрянула от него и посмотрела ему прямо в глаза. Теперь она не щурилась и не улыбалась. Она смотрела своими большими глазами в которых он теперь ясно видел бесчисленные звёзды и вращение галактик. Смотрела прямо и кажется даже не моргала. Её лицо казалось размытым из-за заливавших глаза слёз, но глаза он видел ясно и чётко. Он не мог пошевелиться.
«Прости меня», - слетело с её губ два слова и вонзились в него, как ритуальный нож прямо в сердце жертвы. Боль резанул с такой силой, что последним видением для него стало, то как Она опустила руку на его лоб и медленно провела ей вниз по глазам закрывая их.
Он открыл глаза. Кроваво красное солнце медленно закатывалось за горизонт у правого края его огромного окна. Небо было раскрашено во все оттенки розового и белого, словно кровь растворяемая в стакане молока.
Не помню чтобы я засыпал тут на диване. Надо же было проспать весь день.
Он коснулся лица и почувствовал, что на проступившей щетине как будто засохла морская соль. «Странно...», мелькнуло в голове.
Он встал и пошел в ванную. Бросив бельё на мраморную полку он уже собирался пойти в душ, но взглянул на себя в зеркало. Он остановился. Подошел к зеркалу и посмотрел на себя внимательно. Он взглянул себе в глаза и они показались ему незнакомыми. Точнее знакомыми, но не его. И в это мгновение он вспомнил всё что произошло. Он выскочил из ванной как ошпаренный и несколько минут метался по квартире. Ничего. Ничего и никого. Нигде. Никаких следов. Он остановился. Уже вздохнул с мыслью о том, что бывает же, приснится такой бред, как его взгляд упал на листок бумаги лежащий на полу у дивана белый чистый листок бумаги. Он смотрел на него и не мог решиться поднять.
Солнце уже село за горизонт. Квартира была пуста и темна. И лишь фигура обнаженного мужчины слегка читалась на фоне чуть более светлого окна во всю стену.