Филя проснулся от необычного чувства. Ему казалось, что на него кто-то пристально смотрит. Он еще лежал с закрытыми глазами, словно пытаясь понять, не приснилось ли ему это ощущение. Но сон медленно уходил от него, а это странное чувство оставалось. Тогда котенок решил приоткрыть один глазик. Не поднимая головы, в щелочку приоткрытого глаза, он увидел странный свет, который заполнял все пространство вокруг. От необычного зрелища Филя сразу проснулся и оторвал голову от своей нагретой постельки.
Из окна струился странный свет. Он именно струился! Он втекал в комнату через окно мягкими, серебристыми струями, в притихшем воздухе переливаясь радужными оттенками. Его спокойная, сумеречная красота не освещала окружающее пространство как свет яркого солнышка, а обволакивала его, лишь слегка проявляя очертание предметов.
Филя, от этой сказочной картины, соскочил со своей лежанки и, тихонько крадучись, что бы не спугнуть этот загадочный свет, через приоткрытую дверь, вышел на крыльцо. Прямо перед его глазами в темном ночном небе застыл желтый диск Луны. Котенок еще никогда не видел его таким огромным и ярким. Он привык, что Луна блуждала по небу забавным, откушенным кусочком сыра, и не вызывала такого удивления, как сейчас. Удивительно было еще и то, что даже такие недоступные и постоянные явления в окружающем мире, каждый день приходят в новом облике, и наблюдательный котенок не уставал поражаться красоте и разнообразию протекающих вокруг него событий.
А Луна улыбалась всему удивленному миру своей неповторимой доброй улыбкой.
В мягком, струящемся свечении казалось, что листья на деревьях слегка покачивались, предметы, освещенные им, оживали и неуловимо перемещались. Филя как завороженный глядел на это сказочное действо. Весь прикованный вниманием, он даже не заметил, что все обитатели двора, так же как и он, неотрывно наблюдали чудесную картину. И у каждого из них в душе рождались случайные чувства. Барбос, взобравшись на крышу своей конуры, что бы лучше видеть струящийся свет Луны, и порывался запеть свою протяжную, зовущую песню. Он высоко поднимал голову, приоткрывал свою клыкастую пасть, но, околдованный лунной красотой, сдерживался, что бы не нарушать величественного покоя. В курятнике, куда лунный свет проникал через маленькое оконце и открытую настежь дверь, курицы тихонько переговаривались на своем насесте. Им тоже не спалось. Озабоченный петух изредка покрикивал на них, упрекая за нарушенный сон. И корове не спалось, это было слышно по её печальным глубоким вздохам. Она о чем-то вспоминала, глядя на сказочные переливы лунного света.
Филя потерял счет времени. Он не осознавал, долго ли, вот так, неотрывно вглядывался в улыбчивый лик Луны. И в его детской душе рождались странные чувства. Это была сладкая смесь из добрых воспоминаний и неизведанных желаний. Его чувства рвались наружу, ему, так же как Барбосу, хотелось запеть. Но он был еще настолько мал, что не знал слов своей незнакомой лунной песни.
Медленно, неуловимо, Луна двигалась по небосклону. Ночное звездное небо начало тускнеть, наполняясь предрассветными красками. Свет Луны утрачивал свою волшебную силу. Филя встрепенулся, словно сбросив с себя колдовство лунного оцепенения. Его детские переживания были наполнены новыми чудесными видениями. Он побрел к своей лежанке досыпать остаток ночи. И лишь маленькое сожаление не давало ему покоя. Оказывается, если много спать, то можно проспать столько чудесных мгновений, которые никогда не удастся восполнить днем.