Оно было совершенным. Артем еще раз беглым взглядом пробежался по желтоватым листкам. Это лучшее произведение в его жизни. Шедевр. Бестселлер. Артем лениво потянулся и с удовлетворенным видом встал из-за стола. Еще раз взглянул на кипу бумаги, раскиданные по столу в хаотичном порядке, оглядел свои руки, испачканные неровными пятнами чернил и вновь довольно улыбнулся. Подошел к зеркалу; оттуда на него смотрел молодой осунувшийся человек с усталыми красными глазами и мешками под глазами. Трико с вытянутыми коленками и грязная футболка только усиливали эффект. Артем усмехнулся: он вдруг представил, что сказали бы бабки, вечно сидящие у его подъезда, увидев его в таком виде. «Наркоман!.. Алкоголик!.. Пока родители уехали – связался с дурной компанией! Пьет всякую дрянь и колется! Точно тебе говорю!» - Артему представился злобный голос тети Нюры с пятого этажа. Юноша усмехнулся. Ну ничего, скоро они все поймут, насколько он талантлив. Они все поймут, что были не правы.
На кухне было темно – лампочка сгорела еще неделю назад, а поменять ее было некому. Артем нашел в горе грязной посуды более-менее чистую чашку и налил в нее из-под крана воды. Выпил залпом; привкус был приторно-сладкий, да и пахла она как-то не так, но по большому счету было плевать. Артем в очередной раз улыбнулся, представляя, как его произведение разойдется по всему миру. Завтра же надо отнести рукопись в издательство. Там ее сразу примут – не смогут не принять! – и тогда… Что будет дальше – Артем мало представлял себе. Но точно знал, что где-то там была слава, деньги, почет и уважение.
Артем вновь зашел в комнату. Маленькая тесная комнатушка с минимальным набором мебели – письменный стол, с ящичком, закрывающимся на ключ, старая тумбочка, которая вот-вот должна была развалиться, полка, заставленная потертыми и уже никому не нужными книгами, изношенная кровать на пружинах и стул, боковины которого все время пытались выпасть из пазов. Дополняло убранство комнаты небольшое мутное зеркало, отрывной календарь и лампочка, свисающая с потолка.
Молодой человек еще раз взглянул на стол. Грязно-желтая дешевая бумага приятно грела душу даже на расстоянии. Артем не стал прикасаться к рукописи, чтобы не нарушать этой магии. Он просто оторвал лист календаря – 21 ноября, погасил свет и упал на кровать, даже не раздеваясь. Только сейчас Артем понял, как же он на самом деле устал.
***
Рукопись. Шедевр. Нести в издательство. Артем мгновенно встал с кровати и обомлел. Стол был девственно чист: на нем не было и следа вчерашнего творчества. Артем медленно стал оседать на пол. Кто? Кто мог это сделать? Он резко поднялся и пробежал по всей квартире. Нигде нет. Вообще нигде. Может быть в ящике стола? Нет, там лежали лишь пустые листки бумаги. Артема захлестнула жгучая ненависть. Кто и зачем это сделал?
Квартира была пуста. Происходящее казалось сном, - Артем даже попробовал ущипнуть себя, но это не помогло.
А может все наоборот? Может быть, ему все это приснилось: желтые листки, пятна чернил, эйфория творчества? Может быть, ему только предстояло написать свой шедевр?
Артем обескуражено посмотрел по сторонам. На календаре висел лист «21 ноября». Машинально оторвав его, Артем нервно сглотнул. Приснилось. Все оказалось сном. Но все было так реально…
В голове все еще крутились строчки текста, еще были свежи в памяти необычные эпитеты и метафоры. Руки сами собой достали чистые листы из ящика…
***
На бумагу ложилась строка за строкой. За окном давно стемнело, но Артем не замечал этого. Он творил. Иногда ему казалось, что рука движется сама по себе. Нужно было поесть, но Артем не мог заставить себя встать и дойти до кухни. Еще одна страничка и закончу – говорил он сам себе. Последний абзац и хватит. Но рука не слушалась, продолжая монотонно выводить буквы, сливая их в целое. Артем слышал мелодию. Мелодию букв. Она была похожа на вальс – звонкая, переливистая, динамичная. Хотелось встать и танцевать. Но Артем не мог себе этого позволить. Надо было писать, писать, писать… Они все поймут, что он гениален.
***
Оно было совершенным. В горле пересохло, но сил дойти до кухни не было. С огромным трудом, Артем переполз на свою кровать и провалился в сон. Такой мягкий и долгожданный сон…
***
Рукописи не было.
Это казалось невероятным, но ее действительно не было. С календаря на Артема, словно усмехаясь, смотрел лист «21 ноября».
Артем уже ничему не удивлялся. Он не собирался бегать по квартире, искать по тёмным углам и закоулкам квартиры похитителя или хотя бы рукопись. Он знал – квартира пуста. Ни вора, ни шедевра.
Сон? Розыгрыш? Это было уже неважно.
Артем обреченно дошел до кухни. На полке еще оставалось около десятка пакетов лапши. Быстро вскипятив чайник, молодой человек заварил себе две упаковки и уже через пару минут с довольным видом уплетал их. Позавтракав, если конечно, это можно было назвать завтраком, Артем задумался.
Итак, рукопись исчезла. Или ее не было. Одно из двух. В любом случае, можно было написать все заново. Главное, что в голове все осталось. Если ее кто-то украл, то можно выследить его. Если же Артем никогда ничего не писал, то самое время сесть и, наконец-то, перенести свое творение из головы на бумагу.
Кинув использованную одноразовую посуду из-под лапши в переполненный мусорный бак, Артем зашел в комнату, сел за письменный стол и достал из ящика бумагу…
***
Другой бы давно уже сдался и отказался от своей идеи. Артем почему-то представлял себе тетю Нюру, которая с довольным крысином видом говорила ему: «Наркоман! Алкоголик! Тунеядец! Никакого проку от тебя! Только и делаешь, что прожигаешь родительские деньги! В армию забрали бы, там таких, как ты быстро научат уму-разуму!»
И он не отступал. Дело даже не в тете Нюре, которая постоянно являлась во сне и грозно размахивала своей клюкой, а просто так надо было. Появилась цель в жизни; казалось, она была настолько близка, что до нее можно было достать рукой. Но каждое утро происходило одно и то же. Восьмой день подряд.
21 ноября. Артем когда-то читал или смотрел в каком-то фильме такое. День словно застыл на месте. События были предопределены, и все казалось замкнутым кругом. Как будто что-то Артем делает не так. И ему дается еще один шанс все исправить.
Впрочем, он давно уже не думал о подобной ерунде. Он не спал два дня. Просто сидел и заворожено смотрел на листы бумаги. Мерзкой желтой бумаги. Они не торопились пропадать, но Артем знал – засыпать нельзя. Как-то раз он все-таки провалился в сон, и рукопись бесследно испарилась. Казалось, это было очень давно – месяц, год или десять лет назад. В глубине, Артем понимал, что это было от силы дня три назад, но счет времени уже был потерян.
Артем сидел и ждал. Он не знал, чего он ждал; ему было уже все равно. Ужасно хотелось спать и есть – лапша закончилась вчера вечером, - но Артем никуда не уходил. На плечи навалилась какая-то апатия. По большому счету, было уже плевать на все, включая драгоценные листы на столе, мерзкую тетю Нюру и удаляющуюся от него славу и признание. Артем почему-то развеселился. Вдруг, после стольких дней отчаяния и борьбы, стало так легко. Он громко засмеялся. Все из-за каких-то бумажек, из-за каких-то чернильных закорючек. Артем сходил на кухню за спичками. Он был убежден: в этой бумаге было зло. Там была тьма, а смысл его жизни – бороться с этой тьмой. Артем улыбнулся и зажег спичку.
***
Артема увезли в половине пятого, ближе к вечеру. О том, что парень из сорок седьмой квартиры, которого и раньше нельзя было назвать нормальным, окончательно съехал с катушек и пытался сжечь весь дом, не говорил, пожалуй, только ленивый.
Дворовые бабки, тетя Нюра и тетя Шура, сидели на скамейке.
- Нюр, а что с вашим сумасшедшим-то? – спросила тетя Шура, выплевывая на землю кожуру от жареных семечек. - Новостей не слышно каких?
Тетя Нюра, внук которой работал в скорой, была главным источником информации о «сумасшедшем из сорок седьмой», лениво повернула голову и, словно нехотя, ответила:
- Да что там.… Все то же самое.… В психушке сидит, буянит, требует чистые листки. И зачем они ему?