«Новый год»
«Сегодня вдруг мы вспомнили
Веселье новогоднее
И улыбнулись уж в который раз,
А потому что вспомнили
Количество огромное
Того, что до утра вливалось в нас.
…Как было очень тесно нам
Как дружно пели песни мы
И каждый пил не то, что приносил»
Ю. Лоза «Новый год»
Эта незатейливая песенка Юрия Лозы, ныне уже основательно забытая, тем не менее, как нельзя более точно отразила картину нашего новогоднего веселья, случившегося по поводу встречи уже далекого 1985-го года. Песенка эта запечатлела все перипетии той далекой ночи в малейших деталях, – как если бы Ю. Лоза сидел с нами за одним столом. Как он умудрился угадать всех персонажей нашего застолья, ибо были там и «снегурочка, жена соседа – дурочка», и «Ваня», который «закрылся в ванной», ведь все-таки его не было с нами? А может быть, он просто нарисовал наиболее типичную для того времени картину новогоднего праздника, проходящего в стенах коммуналок по всей стране? Сейчас, когда коммуналки постепенно становятся достоянием прошлого, вместе с ними безвозвратно уходит целая эпоха.
А начался наш Новый год с того, что все пришедшие собрались за одним круглым столом. Свет был выключен, горели свечи, чем не преминули воспользоваться некоторые из недобросовестных присутствующих. Пока все старательно и томно выводили туристские песни под гитарный перебор, двое из гостей, воспользовавшись темнотой, под шумок, втихомолку выпили все спиртное, стоявшее на столе. Когда же главный тамада предложил разомлевшим от нежных аккордов присутствующим вновь наполнить бокалы, чтобы проводить старый год, выяснилось, что провожать-то и нечем, но это не смогло испортить атмосферы праздника. Гости рассредоточились по квартире, каждый сообразно своим вкусам и склонностям. Кто - на кухне, кто – в ванной, кто – в чулане, а кто – и на соседской половине.
Двое решили последовать давно заведенной ими традиции – парить ножки в ванной, сопровождая это занятие обязательным громким пением песен Советской эстрады, состоявших из репертуара Тыниса Мяги, Йака Йолы, Юрия Антонова и прочих звезд того времени. Одной гостье так понравилось это мероприятие, что она решила присоединиться к ним. Но поскольку ее интересовал сам процесс, а не результат, т.е. вымытые ноги, она не стала ничего менять в своем туалете, и парила их, не раздеваясь, прямо в колготках и туфлях, находя это даже более удобным.
Совместное вдумчивое времяпрепровождение компании, оглашавшей округу душераздирающим пением, было прервано появлением в ванной соседки, распираемой желанием поделиться с кем-нибудь нахлынувшими на нее чувствами, вызванными этими самыми руладами. Поскольку муж ее вот уже час почивал в коридоре, она страстно искала объект, на который можно было бы эти чувства выплеснуть.
- Замолчите все, - прервала она поющих. – Сейчас я буду петь.
Сказано это было столь значительно, что все невольно замолчали. Повисла удивленная тишина. Каждому было любопытно услышать, чем из эстрадного или оперного репертуара порадует их новая гостья.
И она запела. Причем оказалось, что ей вовсе не обязательно запоминать слова той или иной песни или романса, ибо сочиняла она их прямо на ходу. Нотами она, впрочем, тоже не озадачивалась, ибо они приходили ей в голову тут же, вместе со словами.
Вот шедевр, явленный ею гостям:
- Агата, бедная Агата, ты себя погубишь! – выводила она на мотив киргизского напева, когда едущий на верблюде акын вставляет в песню все, что ни попадается ему на дороге.
В это время ее муж, лежавший в коридоре, строго прикрикнул на нее, не просыпаясь:
- Не рычи! – после чего повернулся на другой бок и захрапел с новой силой.
Внезапно соседка прервала песню и заявила гостям:
- Я старая таллиннская ****ь! – после чего начала выкидывать коленца, высоко подбрасывая ноги, подражая, очевидно, артисткам кордебалета.
Спустя некоторое время, она уже жарко шептала на ушко одному из гостей, Лене, в темной комнате:
- Я Мисс Европа 69, рожу тебе дочку, такую же ****ь, как и я, и назову ее Кристиан Диор!
Леня только дух перевел.
Тут в комнату , как чертик из табакерки, влетел разъяренный сосед. На ногах его почему-то были тапочки хозяина.
- А-а, надоели вы мне со своей гитарой, дома надо сидеть, а не по гостям шастать! – рявкнул он всем присутствующим и, подхватив свою жену под локоть, пулей выскочил из комнаты.
- Что было самое обидное, - заявляли после свидетели инцидента в один голос, - что все пели очень тихо, и слова песни, которую все дружно выводили именно в данный момент, были:
«Давайте негромко
Давайте вполголоса
Давайте простимся светло!»
После исчезновения соседа все недоуменно переглянулись:
- А чего он, вообще, хотел? – сформулировал вопрос, который вертелся у всех на языке, сидевший с нами Вася.
И вот они вдвоем с еще одним из гостей пошли выяснять, что именно сосед имел в виду, придя в чужих тапочках на чужую жилплощадь и делая присутствующим столь загадочные заявления.
Парламентеры вежливо постучали в соседскую дверь.
- Можно? – деликатно поинтересовались они.
- Что? Что? – закричал неугомонный сосед.
Тогда Вася совсем тихонечко, почти нежно стукнул его в ухо.
- Хотел дать в челюсть, - оправдывался он впоследствии, - но спьяну угодил между скулой и ухом.
-А-а! - Сосед почему-то обрадовался. Он убежал и долго искал что-то у себя в шкафу.
Гости терпеливо ждали. Ситуация складывалась, прямо сказать, дурацкая. Один что-то ищет, двое других терпеливо ждут, чем эти поиски завершатся.
Наконец, сосед вернулся, держа в руке штангенциркуль.
- А теперь чего? – победно спросил он.
- Чего – чего, давай сюда! – заключил Вася, отбирая у нападавшего его оружие, после чего тот поднялся в воздух, и, описав плавную дугу по комнате, оказался аккурат на своем диване, стоявшем в противоположном углу от двери, прямо на коленях у своей благоверной, наблюдавшей оттуда за развитием событий.
- Не бейте его, он старенький! – взвизгнула она.
- Да ничего с ним не сделается, - успокоили ее гости. – Забирай свое сокровище!
Гости вернулись на свою половину, неся с собой боевой трофей.
В дальнейшем, повествуя эту историю, Вася величал соседа то Марком Абрамовичем, то Марком Израиличем (на самом деле, он был Марком Михайловичем), пока не договорился, в конце концов, до какого-то Марка Гестаповича.
На некоторые сомнения хозяина, что, дескать, сосед может и в милицию заявление написать на такое Васино самоуправство, последний спокойно заявил:
- Ну, это будет последнее, что он напишет. На две недельки брошу пить, курить, спортом подзаймусь… Впрочем, думаю, до этого не дойдет.
Вася оказался прав. Сосед не стал доводить дело до милиции. Кстати, после этого случая его поведение, по словам хозяина квартиры, резко изменилось. Если раньше сосед никогда с ним не здоровался и делал всяческие замечания, то теперь стал отменно вежлив и здоровался даже после того, как тот приветствовал кого-нибудь в телефонную трубку.
Но это было уже позднее. Сейчас же нам предстоит возвратиться к описываемым событиям Новогодней ночи.
Дело близилось к утру. Один из гостей, по имени Ваня (совсем как знаменитый Ипполит из «Иронии судьбы» - в пальто и ботинках), спокойно почивал в ванной, другие с удобством расположились, где придется: на диванах, стульях, креслах, столе и под столом.
Последний оставшийся бодрствовать гость – Вася – задумчиво курил, уставившись в одну точку. Мысли его витали где-то далеко, как вдруг глаза у него полезли на лоб: из стены прямо на него шагнул другой гость, Саша, и ни слова не говоря, отправился в ванную.
Впрочем, изумление у Васи быстро прошло, ибо он понял, что Саша вышел не из стены, а из двери маленького чуланчика, которого Вася прежде не приметил. Однако, если учесть, что последние минут 40 он сидел, уставившись именно в ту точку, откуда Саша вышел, становилось вдвойне непонятно: что же можно было делать столько времени в тесном чулане, в котором не то, что спать, но и повернуться-то было тесно. Ближайшие несколько минут развеяли его недоумение. Из двери показалась девушка, которая, мельком взглянув на Васю, и неопределенно хмыкнув, отправилась вслед за Сашей. Вася еще какое-то время пребывал в некоторой прострации, будучи поражен, на что иные бывают способны в экстремальной ситуации.
Между тем, появилась гостья, долженствующая прибыть еще вчера к 10-ти вечера. Но ей все как-то не везло. Она никак не могла попасть по нужному адресу. Один из гостей пошел ее встречать и… не вернулся. Как оказалось впоследствии, он сам заблудился и укатил домой, чтобы не встречать Новый год на улице.
В результате, гостье пришлось отмечать праздник в телефонной будке с дежурящими возле метро милиционерами. По пути к квартире, которую она не переставала искать всю последующую ночь, к ней прибилось еще двое, не знающих, где приклонить голову.
Всех их великодушно принял Вася (конечно, не раньше, чем они предъявили пропуск – бутылку шампанского), после чего гостья, столь долго добиравшаяся по заветному адресу, засобиралась домой. Раскланявшись, она растаяла, подобно фее, в предутреннем мраке ночи.
Хозяин квартиры ее так и не увидел. Ее спутники остались, завалившись спать в зимних куртках и ботинках на кровать, которую незадолго перед этим заботливо постелил для себя Вася.
На утро хозяин спросил одного из них:
- А вы из Болшева? Я вас что-то вчера не видел.
- Нет, - смущенно ответил тот. – Мы из Москвы.
- Странно, как же вы тут очутились?
- Сами не знаем! – и мы оба остолбенело уставились друг на друга.
Впрочем, их недоумение быстро развеял Вася.
Как бы то ни было, новогодняя ночь подошла к концу, оставив после себя шелуху праздника: пустые бутылки, битую посуду, а также бычки, рассыпанные во всех мыслимых, а чаще – немыслимых местах.
Гости потянулись к выходу. К вечеру в квартире уже ничто не напоминало о том, что творилось здесь накануне.
Конечно, вряд ли когда-нибудь описываемые здесь события покроет ореол романтики. Маловероятно, что они вызовут в ком-нибудь из их участников ностальгию. Но они были именно таковы, как описаны. А поскольку слово из песни не выкинешь, то и завершим мы свой рассказ словами той же песни, с которой он и начался:
«Мне очень все понравилось,
Все так чудесно справилось,
Но праздник наш закончился и вот:
Опять с утра до вечера
Мне снова делать нечего
Скорей бы новый, новый, новый год!»