Группа

Вот такой примерно путь проделала наша группа.

...Дверь в эскадрилью широко распахнулась  и... смех стих, как по команде. Так входил только "хозяин" - командир лётного отряда, и  мы встали, приветствуя его.

Он обвёл всех глазами, пожевал губами и, изрек:
- Ржёте, кони? Ну ржите дальше! - и повернулся было уходить. Но тут же остановился, и держась за ручку двери добавил, глядя на меня:
- Пять двоечек отдаём авиаотряду Гурьева. Поведёшь группу!

Затем, ткнув пальцем в Николая Б., моего бывшего комэску, которого сняли с командной должности как и меня, после моей аварии на тренировке, подытожил, - и ты пойдёшь с ним!

Переглядываемся. Старый, испытанный приём ротации: ты - начальник, а я - "нет",  и, "так далее".

Народ смотрит на меня.
- А что смотреть? Все вы ребята самостоятельные. Готовимся! - говорю, - Получайте всё необходимое и карты готовьте, каждый свои. Мало ли, что может быть  при перелёте! А я пойду, посмотрю маршрут с Николаем.

Посмотрели мы, подумали, и решили, что самый спокойный для нас маршрут - через Джезказган, "севером". Что и сообщили народу: «Готовимся конкретно через Джез».

- Выбрать себе борт, обгонять, опробовать матчасть и устранить все замечания, которые выявите, - говорю своему самостоятельному народу, - Вперёд!

На утро, перед вылетом, в общих чертах распределились - кто за кем и номер по порядку в строю. Чтобы я, идущий впереди, знал - кто и где находится и что у него происходит.

- Николай, если не возражаешь, ты - замыкающий, – прошу своего бывшего командира. - Будешь за нами присматривать. Сзади-то нашей группы для тебя мы будем, как на ладони! Всё, что заслуживает внимания докладывай.

И продолжаю для остальных:
- После опробования матчасти выключиться, долить под пробки керосин и доложить, по радио, замечания и готовность к вылету.

Со мной летит сын - курсант второго курса Бугурусланского училища, в отпуске.
Попросился с нами в этот перелёт.

- Поехали ребята. С Богом!
 
Вскоре мы взлетели, хоть и с небольшой задержкой, так как все тщательно проверяли свои борты и дозаправлялись.

Полёты группой для Аэрофлота, тем более вертолётчиков ГА - явление неожиданное. Но ничего - идти нам ещё ого-го! Научимся.
Поначалу шли, как бык «отметился» - «кто в лес, кто по дрова». Потом вытянулись «клином», и, наклонив конуса винтов вперёд, потянулись покачиваясь, разбредаясь и вновь собираясь - на север, в город Балхаш, наш первый пункт дозаправки.

Через час сорок прозвучал первый доклад от одного из ведомых: «Пошёл основной бак!».
По моей просьбе каждый должен был доложить о начале расходования основного бака, чтобы я имел представление о наших возможностях по топливу и расстоянию. Перелёты приличные - около пятисот километров, и идти - с востока на запад. Ветер при этом обычно встречный или встречно-боковой, что немного осложняет задачу при полетах на предельные расстояния на одной заправке. Так что, ушки надо держать топориком! Я ведь не один.

У меня неожиданно заработал «автопилот» - сын изъявил желание попробовать свои силы в пилотировании вертушки.
- Почему бы нет? Дерзай!
И мы, вначале "крупной волной", а потом всё более мелкой - вниз-вверх, идём впереди.
Народ наверно диву даётся: "ну даёт ведущий"! Ничего, хоть не уснут, глядя на нас.

Первая дозаправка в Балхаше:
- Как настрой, орлы? Как дела, есть-ли замечания?
Все показывают большой палец.
- Ну и хорошо! Поехали дальше.

Народ маленько привык к строю и мы, растянувшись, идём гуськом теперь уже на запад-северо-запад, в Жайрем - небольшой ЭМВЭЭЛ-овский аэропортик с асфальтовой полосой под Як-40 и Л-410, построенный для вахтовиков работающих на руднике.
Пилим потихоньку. Путевая скорость хоть и небольшая, но меня это особо не беспокоит. Этот перелёт относительно короткий  - меньше четырёхсот километров.

Начало лета радует глаз зеленью полей,  перемежающихся красными пятнами  маков, да серо-жёлтыми проплешинами каменистой поверхности - невысоких, очень старых горушек.
Лёгкая дымка заволакивает горизонт и облегчает пилотирование сыну. Он, как и все начинающие на новой технике, быстрее схватывает полёт по приборам и авиа-горизонт для него понятней, чем  естественный горизонт в огромном остеклении окна, по сравнении с Ан-2. И привычного капота он не видит перед собой, потому и «крутит» всматриваясь в приборы, а мне остаётся только поглядывать на карту, да слушать, что борты докладывают. 

Под нами городок Каражал - "небольшенький" грунтовый аэродром, один из многих,  затерянных в степях Казахстана. На нём  когда-то кипела жизнь... В шестидесятых, начале семидесятых, во времена освоения месторождений, здесь приземлялись Ил-14 и Ли-2, очень мною уважаемые. Думаю,  что огромное количество лётчиков с лаской вспоминают эту технику.
Недалеко от Байконура есть практически «умирающий» аэропорт Джусалы. А ведь когда-то он был транзитным, международным, при перелётах из Москвы в Ташкент. И летавшие  за рубеж, на восток ИЛ-ы и ЛИ стелили винтами траву этого незаслуженно забытого аэродрома.

Как всё-таки скоротечна жизнь! А жизнь лётчика, от медкомиссии до медкомиссии, ещё короче...

Выходим на связь с Каражалом, передаём:
"Пролёт вашей точки, группой пять бортов". И прощаемся: "Связь с Жайремом установили, до свиданья!"
Диспетчер, с сильным местным  акцентом, прощается с нами. Ещё один представитель коренной нации теряет навыки и квалификацию, да и работу тоже. Ведь наверняка за отсутствием надобности закроют его "кормильца" - аэропорт.
Для этого малонаселённого края потеря работы -  маленькая трагедия, хотя местное население – народ оптимистичный, доброжелательный и гостеприимный. Последнего барана зарежут для гостя, который может из-за спешки и не успеть попробовать свежатинки: бараньей головы, глаза или уха - лакомства степняков.
Устанавливаем связь с Жайремом и растянувшись вереницей, идём на посадку.
Колонок с топливом только две. И мы, заправившись, отруливаем, становясь в линейку. Ждём всех.

В этот раз быстро сделав все свои дела, взлетели и идём всего на двухстах
метрах. Местность под нами позволяет лететь "низэнько" над бескрайней степью, каждый раз поражаясь, насколько она велика и необъятна!

Кое-где видны редкие точки механизированных  ферм, а автодорога на Джезказган периодически делает «петли» под нами, появляясь то слева, то справа, и довольно пуста. Редкая машина промелькнет!

Чувствуется незначительный, но имеющийся уклон местности. А с севера на юг множество сухих и «мокрых» русел показывают, что весной, когда  тает снег, водицы здесь - хоть отбавляй! Значит, всё живое запасётся живительной влагой.
Местный народ стремится стать кочевьем там, где есть ключ или «старица» - заполненное водой от таяния снега, более глубокий в этом месте участок русла пересохшей реки. Или там, где имеется глубочайший искусственный колодец с мотонасосом «во главе»:  крутнул маховик мотопомпы и затарахтел Уд-1, поднимая из глубин земли влагу жизни, выливая её в длиннющий желоб, заканчивающийся корытом - «персон» на сто. 

Медленно подходим, как подплываем к «Джезу» - так сокращённо называют его многие путники. Устанавливаем связь со службой управления воздушным движением и вскоре благополучно, один за другим, приземляемся в аэропорту промышленного  города, расположенного практически в центре "огромной  карты Казахстана".
Здесь расстояния между населёнными пунктами измеряются в сотнях и тысячах километров! 

Идём устраиваться "на ночь". Бесплатная гостиница не «прорезалась»  и мы оплачиваем за сутки. Это минимум оплаты.
Предусмотрительно захваченный с собой дежурный провиант: са-ало, чёрный хлеб, лучок, чаёк, сахарок - делает нас автономными. И даже отсутствие горячей воды не смущает; у меня всегда с собой здоровенный кипятильник, купленный давным-давно в «хозмаге». Он служит верой и правдой там, где есть вода и электричество.
Нагреваю ведро воды, принимаю душ и так же предлагаю всем желающим. Кое-кто присоединяется, а «кому-то» пришлось в принудительном порядке смыть трудовой, добытый в учёбе пот.

Перекусываем, чем Бог послал и обсуждаем дальнейший перелёт. У всех приподнятое настроение! Хорошая погода, новизна ощущений и молодость делают своё дело.
Ну и хорошо! Значит,  завтра пойдём дальше через Тургай на Актюбинск. Там переночуем и сделаем ещё рывок - на Гурьев.

Ночь на новом месте не очень пришлась по вкусу: постоянно горящие фонари под окном смазали полноценный отдых, но кто в тридцать-сорок с копейками лет долго спит?
Утром повторив вечернюю трапезу, свежие и бодрые готовимся к вылету.
Метео преподносит неприятный сюрприз: по маршруту,  временами прогнозируется сильный сдвиг ветра, а поскольку он относится к опасным метеоявлениям, вылетать не имеем права.
Взроптавший было народ быстро успокаиваю:
- Ну что вы волнуетесь! Светлого времени - вагон. Будет корректив и пойдём себе дальше. Отдыхайте пока, кто где.

Дожидаюсь очередного прогноза, беру фактические погоды откуда только можно. Анализируем её с синоптиком - доброжелательной русской женщиной, приятной гражданской наружности, ситуацию, так сказать и приходим к консенсусу: лететь можно!

- Ну, что ж! Пишите прогноз, а я пойду соберу свою лёгкую на подъем публику. Разбрелись по вокзалу...

На этот раз нам пришлось забраться повыше - есть несколько горушек по маршруту.
В ширине трассы МВЛ 2й категории обязывают идти на безопасной высоте, как в горной местности. А мы ещё и группа! А для группы тем более всё строго.

Ну и что? Да хоть на «ешелоне»!  Вскоре, словно нехотя, оторвав от бренной земли отяжелевшие от полной заправки топливом винтокрылые машины, и,  на безопасной высоте, "боремся" со встречным ветром.
Наша путевая скорость полета аховая. Раз сто смотрел за борт, а горушка, что сбоку, продвинулась всего-то на сантиметры.

Но быстро нахожу себе "развлечение". Пока «живой автопилот» сопя "крутит",  я считаю ракеты которыми усыпана степь:
- Раз, два, ...десять, ...тридцать, - насчитал около трёхсот и сбился, а по
новой начинать не хотелось. Бегло позапрашивал у ребят "обстановку и настроение".
Ну что ж! Все бодры, обстановка хорошая, идём дальше в воздушном строю.

Думаю, что военные лётчики глянув на "наш строй", приняли бы его за летающие в беспорядке куски бумаги из клозета. Но нам тогда казалось: "хоть на параде выступай"!

Перелёт впереди большой, мой «автопилот» подустал и я вновь берусь за ручку управления.
Говорю ободряюще:
- Уже хорошо получается! Тяжело в учении, легко в бою! - и теперь
сын считает ракеты, валяющиеся на необъятных просторах Джезказганской переходящей в Тургайскую, областей.

Идём вдоль  глубокого старого русла, судя по размерам,  когда-то бывшего приличной рекой.
"Интересно, куда дело некогда полноводную реку безжалостное время? Да туда же наверно, куда и всё, в этом бренном мире". - отвечаю сам себе...

Очень редко попадаются небольшие фермы:  «кошара»  - загон для скота,
небольшой домик советской постройки, (потому что белый, побеленый значит). А местные ребята свои дома не белят. Ко всему - обязательно тракторишко, да пятна от смены местоположения юрты - летнего жилища, вот и вся картина под нами сейчас. Добавляются рваные тени на высвеченной солнцем земле - легкие облачка то там, то тут, появляющиеся из ниоткуда и туда же исчезающие. Болтанки, присущей этому времени года, практически нет. Вертолёт идёт не гладко, как утюг.

Мысли и воспоминания нахлынули сами собой....

Вспомнилось, как пришлось испытать жуткий страх перед стремительной, широченной и всегда ледяной рекой Уба, что на границе Восточного Казахстана и Алтайского края.
Совсем пацанёнком, решился таки, первый раз, переплыть на противоположный берег. Плыли толпой мальчишек. Я с кем-то на лодке, которую несло словно щепку, настолько неприступна и сурова была река!

Отчаянный заплыв толпой, только чтобы посмотреть на диво - бескрылую железную птицу, (грохочущую сильнее огромного бульдозера тех времён - С-100), да с вращающимися досками над зелёным корпусом и пропеллером на длинном хвосте!

Почему-то "птица" приземлилась именно за речкой. Оказывается, нужно было забрать больного. Случай беспрецендентный для нас, живущих на отшибе от цивилизации, в глухой лесозаготовительной деревушке, с непонятным названием - Карагужиха.

Больным был наш сосед по бараку, где я жил с отцом и матерью. Лесник Алёша был прежде красивым и статным. Но однажды, его собственная лошадь, испугавшись чего-то в лесу, лягнула мужчину в лицо. Какое-то время он лежал без сознания, но придя в себя, нашёл силы взобраться на верного четырёхногого друга, стоявшего рядом. И тот доставил обессилевшего хозяина домой.
Позже, когда лесник, с изуродованным лицом, вернулся из больницы, от него ушла жена. Не смогла принять изменившегося до неузнаваемости мужа.
Вот судьбина у мужика... Наверное, он жалел, что не умер ещё там - в лесу.

Меня оторвал от воспоминаний голос в наушниках.
«Это Джез интересуется, где находимся и как обстановка?"
Рапортую: " Всё нормально, выход из зоны, связь с Актюбинском доложим."
Группа, по очереди докладывает: "Всё в порядке!"

И мы, пройдя участок с горушками, начинаем снижаться, чтобы уменьшить воздействие встречного ветра на высоте. Скорость на снижении, растёт прямо пропорционально приближению к очередному пункту дозаправки - Тургаю, расположенному  в  470 километрах, восточнее города Актюбинска.

Быстренько, предвкушая перекур в Актюбинске, заправляемся и тут ребята докладывают, что керосина с таким  встречным ветром "по расчёту" не хватит, то есть - официально.
Мдааа. Был бы это один мой борт, я бы себе даже голову не забивал. Используя приемы и ухищрения, смену высоты полета и режимов двигателей, можно продлить время полета. Но мы - группа, а значит официальный расчёт распространяется на всех, тем более у одного из нас повышенный расход топлива!
Иду на радиостанцию и прошу радиооператора вызвать аэропорт Челкар, где есть керосин.

Хоть он нам и не очень подходит, но для проформы я должен обеспечить нормальный план полёта для группы и иметь запасной пункт для дозаправки, на всякий случай. Молчит Челкар, словно в рот воды набрал...

«Настрой-ка Актюбинск на лётный канал, частота такая-то» - говорю парнишке, оператору радиостанции аэропорта.
Парень понятливый и быстро перестроил свою аппаратуру. Под своим бортовым номером вызываю Актюбинск, «пытая» его, работает ли вертолёт на четырнадцатой компрессорной станции (она у нас на пути следования).
"Выпытав" номер борта, вызываю.
Но, нас не слышат, и Актюбинск ретранслирует просьбу о возможности дозаправки пяти бортов.

Коллега, врубившись в чем дело,  даёт добро, дай Бог ему здоровья!
Дружно бежим вылетать! Насиделись в духоте и рвёмся в небо.
Но у  Вовки, моего соседа, не запускается движок и мы ждём-пождём. Одна попытка, вторая, третья. Машет: "Всё, аккумуляторы сели!"
Даю ему свои, запустившись предварительно, а его, разряженные, втыкаю в свою машину, пусть заряжаются.
"Есть запуск, поехали!"

...Мы повисли  в сером мареве.
Ох, не зря припекает Светило! Грозу напечёт, это точно!
Идём покачиваясь, проседая и набирая высоту, растянувшись.
Клином назвать - клин оскорбить, короче - летим  «цугом».

Под нами  совершенно безлюдная местность. Недаром сюда падают остатки ракет после неудавшихся запусков на космодроме Байконур.
За весь полёт увидел только одну крохотную ферму. Под "железобетонной
крышей" наверно живёт или совсем без нервов.
Проходим КС-14*. Запрашиваю свои борты о намерении продолжения полёта на Актюбинск.

Если хоть один будет дозаправляться, присядем и мы, плеснём по сто литров.
Но все бодро рапортуют: "та-та-та…"
Принимаю решение на продолжение полёта и докладываю Актюбинску: "...топлива столько-то, по расчёту столько-то, идем без посадки на КС-14".
"Ну и слава Богу! Вперёд!" Тем более осталось лететь – кот наплакал.
Перед Актюбинском, как и предполагал, нас стала прижимать внутримассовая гроза. Передаю ребятам:  «увеличить скорость до максимальной», - чтобы успеть проскочить перед ней.

Вихрем прошмыгнули перед самым «носом» пыльной бури и уже стройной вереницей заходим на посадку в Актюбинске - городе, где много пришлось пожить и поработать. В том числе и на обслуживании нефтепровода.  Отсюда забирали из ремонта в АРЗ "Двоечки". А также пересаживаясь на рейсы до Гурьева или Уральска, когда летали там на МИ-4 двумя-тремя экипажами.
Мы прилетали в Актюбинск на рейсовом Ан-24, называемом в народе «попрыгунчик». Пока он дойдёт до Актюбинска, четыре-пять посадок сделает. От того и "название рейса", очень нелюбимого нами ещё  из-за того, что приходилось в полночь добираться на вылет, через весь город.

В начале семидесятых в порту Актюбинска строили новое здание. Там, временно стояли вагончики и мы, дожидаясь рейса, бегали по очереди пить обжигающий кофе, чтобы согреться. Тогда были морозы за минус тридцать, да с ветерком! Хотя, для тех мест, это нормальное явление.

Однажды оставили авиатехника Колю "Каскыра" охранять наши вещи, сложенные посредине спаренного "вагончика-вокзала". Сами же разбрелись -  кто кофейку по-быстрому попить, кто в туалет сгонять. 
Вскоре объявили посадку. Мы примчались, расхватали "каждый своё".
Коли  нигде нет! И вещей его, вроде тоже нет. Что ж, бежим на посадку, садиться на рейс.
Только Николая всё нет и нет, и мы просим девчонок «на посадке» подождать немного.

Смотрим, идёт наш Коля, качаясь как баркас! Несёт тьму чьих-то сумок и
матом, в пять этажей, кроет всех, от начальника управления до уборщицы. Орёт нам, выглядывающим из Ан-24:
- Вы бл..., что?! Я вам бл... что, носильщик, ваши вещи таскать?! Я вот, бл..., счас кину их нах.. и бл..., обоср...сь вы со своими чемоданами!

На его гневную тираду, осторожно так, вставляю слово:
- Коль, ты не волнуйся. Мы все здесь, и вещи наши тоже здесь.
Только не волнуйся!

Лучше бы я этого не говорил! Воспроизвести всё, что сказал Коля дальше, невозможно. Это  надо было видеть и слышать!
Высказав нам всё, что он думает о нас, в виде слов и жестов, Николай скинул чужие манатки и рысью рванул в самолёт, изрыгая эпитеты, достойные Луки М..
А девчушка на «посадке» ему и говорит, почти "по Зощенко":
- Мущина! Это как же? А кто же будет «эта взад нести»?!
Коля окаменел, сверкнув глазами...

Короче говоря, мы подождали, пока он соберёт вещи, а потом, не выдержав,  икая
от смеха, вытирая сопли да слёзы, дружно попёрли всю кладь  назад. Недюжинной силы был, Коля!

Актюбинск «ласково» распахивает двери проходной и мы идём ужинать пельмешками. Через дорогу от старой гостиницы есть столовая авиаремзавода. На этом заводе и чинят наши Двоечки и нам  всё, очень даже, привычно. Ведь мы здесь частые гости.
Поев, собираемся в комнате - зале Чайковского, названном так из-за необъятных размеров, похожем на концертный зал. Выпиваем по стаканчику «сухача», гутарим. Потом, посмотрев дежурную передачу новостей, идём бай-бай.


..."Нас утро встречает прохладой"- ну как в песне, так мы идём бодрым «боевым порядком» на п.Кульсары. Там есть необходимый для дозаправки керосин и это мои родные места. Здесь прошли годы полётов вокруг Кульсаров, Бейнеу, Сай-утесов, Макатов, Индеров, Шевченко и т.д. и т.п.
Пересекаем нефтепровод Актюбинск-Гурьев, над которым лежат, по-моему, тонны, сгоревшего за годы патрулирования, авиатоплива. По этому ответвлению трубы я "увёз" когда-то свой спящий экипаж в Кульсары, вместо Маката.

Через некоторое время под нами проплывает станция Караул-Кельды. От неё, ещё перед армией, я с моим лучшим другом Вовкой, уходили пешком далеко в степь, разыскивая свою  экспедицию.
Ё-моё! Разве не вчера это было?!

Кричу, натуральным образом, Гурьеву по связной, коротковолновой радиостанции:
«Группа пять бортов, из Актюбинска к вам, через Кульсары....».
Думаю, многим из мелкой авиации знакома эта  процедура, когда из-за неважной связи кричим что есть силы, словно это поможет.

Но нам дают добро: «входите, доложите!».
Подтверждаю: «Доложим.»

Щёлкаю назад, на частоту Актюбинска, но там нас уже не слышат. Тогда зову на
УКВ частоте, по старой привычке: 
«Кто име-е-ет связь с Актюбинском, ответьте бедным, несчастным!»

Отзывется знакомый голос, это наши «восьмёрошники» бороздят актюбинские степи, возят вахты на  буровые. На связи лично Михаил Васильич, командир «восьмёрки»:
- Давай Витя, радиограмму, передам Актюбинску.
...Передаю.
Васильич уважительно транслирует Актюбинску.

- Ты куда их? Неужто  дарим? 
- Дарим Васильич! Сердце - кровью обливается! - подтверждаю его догадку.
- Ну, счастливо вам ребята, до встречи дома!
- И тебе, Васильич, счастливо!

В Кульсарах невыносимое пекло! Гнус, лезущий во все мыслимые дырки. Но мы, бысто заправившись, махнули на окончательный в этой командировке курс.
На запад, на - Гурьев!

Внизу теснятся покорно-угодливо кланяющиеся нефтекачалки, леса нефтяных вышек. Поблескивают, в лучах щедрого южного солнышка, небольшие озерца с горько-солёной водой, перемежающихся с такырами – высохшими и ровными, как стол, площадками.
Под ними, однако, легкомысленного путника может подстерегать бездонная трясина.

То здесь, то там - брошенная техника, бочки из-под клея для обмотки труб.
Немного радуют глаз, барханчики с редкой, зеленой растительностью.
В этих местах я когда-то нашёл потерявшегося, с больной психикой человека. Он спал под боком верблюда, потому и не замёрз в холод.

Идём переговариваясь, строим планы насчёт отлёта домой и только мой 
«автопилот» добросовестно «открутивший» с десяток часов на Двоечке вместо своего Ан-2, грустит. У него нет билета на обратную дорогу.
Ну да не беда: Возьмут «зайцОм», никуда не денутся!

Входим в зону управления «круга» Гурьева и диспетчер оживлённо и гостеприимно вещает:
«Давно ждём вас, приготовили места на вертолётной стоянке, садиться в размеченный  круг и отруливать по команде встречающего».

Ну вот и заканчивается наш полёт в группе... Единственный раз в жизни, в
компании  хороших ребят, с сыном-курсантом лётного училища на борту, в хорошую погоду над родными сердцу местами название которым – родной Казахстан.
Передаю группе:
- «Увеличить интервалы,  расчёт на посадку, самостоятельно».
- «Скандинав! Первый - на прямой, площадку вижу к посадке готов!»

.............

Прошло немного времени, и мой "автопилот" уже давно сам летает на вертолетах, переучившись на них в 90-х, по тем же местам, над родными сердцу просторами ..


Примечания:

КС-14 - компрессорная станция, газопровода "Средняя Азия - Центр".