Кролик Грей увидел свет в тридевятом царстве в тридесятом государстве, неподалеку от тех сказочныых мест, в которые еще в стародавние времена отправлялись за живой и мертвой водой былинные богатыри и сказочные герои. И надо сказать, что мир Грею понравился сразу. Он был наполнен теплом, запахом капусты, морковки, яблок и свежих трав. Капусту и морковь приносили большие двуногие существа, а потому Грей полюбил Двуногих сразу. От них никакого вреда не было, а польза была огромной – они давали есть. Когда же Двуногие чистили его клетку, то брали его в большие теплые лапы. Лапы были странными: на них совсем не было шерсти, но они все равно были теплыми. А еще в мире был ветер. Он приносил с собой странные ароматы. Ароматы будоражили и звали. Грей, почуяв их, становился на задние лапы грудью к ветру и быстро двигал мордашкой – так было легче вбирать запахи в себя.
Через несколько дней, как только он перестал вместе со своими многочисленными братьями и сестрами сосать свою матушку и полностью стал самостоятельным, его пересадили в отдельную клетку и он отправился в свое первое путешествие. Само путешествие ему понравилось, хотя дурман трав сменился чем-то другим,от чего постоянно свербило в носу и хотелось чихать. Он и чихал, что вызывало бурную и ему непонятную реакцию больших Двуногих. Смотреть на Двуногих было смешно, а потому он чихал еще больше. В общем, Грей был веселым существом.
Тридцатипятилетний Данила, он же Дан, он же Даниэль был по рождению романтик. Его влекло все необычное. Еще в юности он изрядно хлебнул наркотика под названием «Кино» и с тех пор стал смотреть на свою жизнь как на фильм, который он снимает по сценарию, написанноному в стиле «поток сознания» или мовизм, как именовал это направление Катаев. Жизнь представляла собой череду приключений. Но особенно трудно давались Даниле приключения с женщинами. Точнее, давались лирические сцены легко, но именно в этом и состояли трудности – женщины вели себя непорядочно. В начале они заманивали своими формами, загадочным молчанием и таинственными улыбками, что вполне соответствовало гипотезе романтического устройства мира. Но стоило им заполучить заветное, как они вдруг, совершенно неожиданно, что называется без объявления войны, заговаривали. Тут же появлялись намеки на вечность их отношений, на нерушимость уз. Это перемежалось сообщениями о том, что Буйнов – милашка, хотя и престарелая, а Лепс – фу-какая-гадость, хотя что-то в нем есть, вот у Л. с К. тоже что-то есть, и их, наверное ничему не научил пример Ц. и Л. Сие именовалось беседы о культуре. Даниле, воспитанному на идеалах высокого кинематографа, была глубоко чужда пошлость эстрады. Речи дам были столь отрезвляюще практичны и одновременно глупы, что Данила впадал в депрессию и терял веру в разумный порядок вещей. Но проходила пара-другая дней и очередное лукавое облако флюидов возвращало Данилу к жизни.
Декабрь 2010 года в очередной раз погрузил Данилу в состояние влюбленности. Он познакомился с очаровательной и, видимо, утонченной - так мечталось - девушкой из Городца в интеренете и собирался встретить с ней Новый год в Петербурге. Сейчас все его мысли были заняты одним – что подарить девушке. Золото в ситуации первого знакомства –пошло, серебро – дешевка, духи – банально... Проблема.
Отец Данилы – Эдуард - был не менее, а, может быть, даже более романтик, чем Данила, что является весомым доводом в пользу существования гена романтизма. С середины декабря он начинал напевать себе под нос: «Новый год настает, он приносит людям счастье...» Несмотря на то, что это происходило с ним каждый декабрь уже лет пятьдесят, он так и не продвинулся в изучении слов этой песни дальше первых двух строк, а потому сразу переходил на бормотание мотива в том виде, в каком он его себе представлял. Однако, надо отдать должное Эдуарду – он даже в самых неуемных своих фантазиях был логичен. Возможно поэтому его отношения с женщинми были еще более запутанными, чем у сына.
Итак, Эдуард шел по городу и напевал, размышляя на тему подарка сыну. «Новый год настает, а одежду сын не хочет..., Новый год настает, не дарить же ему духи,... Jingle bell, jingle bell..., может, елочные украшения? Эх, помню в детстве все было так просто, никому ничего дарить не надо, был я тогда простой беленький зайчик... Зайчик! Ну да, зайчик – зайчик побегайчик! Это же будет год Кролика, да и Данила рожден в год Кролика!»
Эдуард был не только романтик, но и человек дела. Если он чего решил, то все – летел в цель, как камень в стекло. В первом зоомагазине кроликов не было. Не было их и во втором, и в третьем... Только в магазине, что возле городского базара, он смог перевести дух. Прямо перед ним, у входа красовалась клетка, пол которой был прямо-таки устлан декоративными кроликами. Он сразу обратил внимание на единственного серого, выделявшегося подвижностью и большими красивыми глазами слегка на выкате, как и подобает настоящему кролику.
За свой серый окрас кролик получил имя Грей.
Надо ли говорить, что подарок отца пришелся как нельзя кстати. Проблема сувенира для девушки из Городца была решена. Правда, было одно «но». Кролика следовало транспортировать через границу, а границы даже в эпоху глобализма – на замке. Эдуард же, не подозревая о планах сына, паспорт на зверя в зоомагазине не востребовал. И все же Данила решил рискнуть. В конце концов он рисковал всего лишь кроликом.
Но это для Данилы Грей был всего лишь кроликом. Серый же себя любил. Ему нравилось жевать, нюхать и чистить свою шкурку. И он совсем не хотел, чтобы им рисковали. Правда, об опасностях, которые его ожидают в будущем Кролик не знал ничего.
Таможенный контроль в аэропорту был, как и всегда, строг. И Данила встретился с трудностями уже на этой стадии.
Хрупкие девушки, опрашивавшие по строгой системе отъезжающих, были в восторге. Грей произвел впечатление. Даниле показалось, что бдительные стражи забыли о своих серьезных обязанностях. Они извлекли Серого из клетки и теперь тискали его по очереди. При этом они визжали, хохотали, верещали. Данила подумал: «Все-таки женщины – существа безответственные. Прорвемся».
Как бы невзначай, одна из служивых девиц спросила:
- А паспорт у этого красавца есть?
Данила добродушно улыбнулся и пожал плечами.
- Так ведь какой паспорт у кролика?
- Ладно, - тоже добродушно проворковала вторая таможеница, - давай справку от ветеринара.
- Так ведь нет у меня справки, - Данила пытался разыграть простецкую наивность. Но то ли девицы к наивности относились отрицательно, то ли актер из Данилы был неважнецкий.
- Тогда не получается пропустить вашего друга.
- Девушка, вы поймите, сейчас наступает год Кролика, я еду к любимой. Она ждет этого Кролика, как...
- Да понимаем мы все, - таможеница тяжело вздохнула и почти с любовью посмотрела на Данилу, - но ничем помочь не можем. Перевозка животных без соответствующих документов категорически запрещена.
- Ну а как же любовь!?
- Любовь разрешена, а перевозка животных – нет.
- Так что же мне делать?
- Не знаю. Оставляйте своего друга – какой он все же милашка! – в камере хранения.
- А здесь можно его оставить?
Девушки переглянулись, и старшая, ослепительно улыбаясь, дала добро:
- Это ваше право.
Данила прошел через таможню один. Ощущение бессилия усиливало ярость, которая клокотала в нем. Он оглянулся и увидел, как стайка таможениц сюсюкала над клеткой Грея.
Стайка таможениц сюсюкала над клеткой Грея. Одна из них открыла клетку и взяла Кролика на руки. Беднягу стали тискать и поглаживать. Вдруг строгий голос старшей по смене одернул девушек:
- У нас здесь что? Кроличья ферма?
Девушка, державшая Грея, от неожиданности дернулась . Грей выпал из ее рук и стремглав метнулся через весь зал. Люди смеялись, кто-то из женщин визжал, кто-то из мужчин – в ком проснулся древний охотничий инстинкт – пытался поймать серого. Но Бог сегодня был на стороне кролика – Грей скрылся в багажном отделении.
Он что есть сил бежал среди двуногих, сердце колотилось, лапы сводило от напряжения, но он бежал. И наконец, оказался в темной щели между двумя чемоданами. Чемоданы остро пахли. Запахи были разные: знакомые и незнакомые, здесь была и кожа, и железо, и запахи Двуногих. Не пахло только едой. А Грей изрядно проголодался. Он грызанул кожанный чемодан – не капуста, конечно, но есть-то надо. И тут послышались голоса и кролик затаился. Что-то загудело и мир вокруг поплыл. Сначала было все так же темно, потом вдруг резко похолодало и в щель между баулами Грей увидел огоньки, много разноцветных огоньков. Не успел он привыкнуть к новому зрелищу, как гудение прекратилось и снова послышались голоса. Голоса приближались, и кролик насторожился. Вдруг большая лапа двуногого схватила огромный чемодан, что стоял рядом с Греем, и взметнула его вверх. Со страху ушастый рванул что было сил, скаканул на черную ленту, которая уходила в нутро чего-то большого и помчался по ней наверх. Он заскочил в огромную клетку, глаза его искали укрытие. И вот она – заветная нора. Он юркнул в узкую щель, прополз вперед, увидел светлое пространство. Но тут из другого конца трубы на него начал наезжать звук. Звук становился все громче, снова появились ноги, много ног. Кролик забился под первое попавшееся укрытие и замер.
Данила находился в мрачном состоянии духа. Он летел через полсвета к девушке, у него не было подарка, не было настроения, ничего не было. Встреча теряла праздничность, не было в ней атмосферы мандарин и оливье, снега и елки. «Не знаю, кто там подставил кролика Роджера, но Грей меня точно подставил. А за что? Да и папа хорош. Не мог подарить мне, как обычно, пару футболок. Угораздило его придумать этого кролика. Романтик, видите ли. Сам же учил, что романтика при столкновении с реалиями жизни оборачивается в лучшем случае чудачеством, в худшем – просто глупостью».
Данила посмотрел за окно. Кроме сигнальных огней на крыле не видно было ничего. Молодой человек задвинул створку окна, устроился удобней в кресле и закрыл глаза. Проснулся он от того, что кто-то тронул его за ногу. Он посмотрел на кресло впереди себя. Там довольно неаппетитно похрапывала дама. «Если сложить ее возраст с ее весом, меньше двухсот не получится», - зло подумал Данила и повернулся лицом к борту. Но стоило ему закрыть глаза, как снова кто-то тронул его за ногу. «Да что же это такое!» - возмутился Данила и заглянул под кресло. Оттуда на него смотрела пара добрых раскосых глаз. «Вот тебе, бабушка, и Новый год!» - воскликнул про себя Данила. Он протянул руку и кролик позволил взять себя на руки.
Данила оглянулся. Вокруг все спали.
- Как же ты прошел паспортный контроль? Или вам, кроликам, в этом году закон не писан? Хватает и фейс-контроля? Ладно, Грей, иди сюда, - бормотал молодой человек, пристраивая друга за пазуху. Он был переполнен добротой и почти что счастьем.
Вскоре подали ночной обед. Будто специально для кролика меню содержало салат из капусты.
Еды было не очень много, к тому же, Грей изрядно проголодался, а потому ел споро, с хорошим аппетитом. Данила с умилением смотрел за его трапезой. И только когда кролик поел, молодой человек позволил себе приступить к ужину.
Чтобы Грей не сбежал, Данила застегнул молнию на куртке доверху, устроился поудобней и тут же уснул. Теплое, пушистое существо согревало. Было необычайно хорошо и уютно.
Проснулся Данила только на подлете к Питеру. И сразу почувствовал что-то неладное. «Ну ты, Грей, не кролик, а просто свинья!» Рубашка под курткой была мокрой. Данила пошел в туалет и там прополоскал, как сумел, рубашку.
В Пулково все прошло замечательно. Грей вел себя смирно. Только девушка на таможне как-то странно посмотрела на Данилу, повела носом, но ничего не сказала.
Глашу из Городца он узнал сразу: слегка роскосые глаза, русая коса из-под пухового платка и заячья шубка цвета фламинго. Правда,на фотографиях лицо ее казалось добрее, в нем была даже некоторая беззащитность.
В первые минуты молодые люди чувствовали себя неловко. Глаша ограничилась рукопожатием и робкой улыбкой, Данила пробовал быть галантным. Ему подумалось, что подарок внесет больше теплоты в их встречу и поможет девушке преодолеть неловкость первых минут.
- Глашенька! А позволь, в преддверии года Кролика подарить тебе..., - и роскошным жестом Данила извлек из-за пазухи ушастого. Он еще говорил что-то о том, что ушастый, собственно, предназначен для того, чтобы в год Кролика принести ей столько белого и пушистого и т.д. и т.п., как уже понял – что-то идет не так. Глаза Глафиры налились слезами, губы искривились, ее лицо стало злым и некрасивым.
- Убери сейчас же эту гадость! – заверещала девушка, - Я ужасно боюсь животных!
«Ради этого стоило ехать через полпланеты»,- подумал Данила и рука его выпустила Грея. Серый постоял немного и неторопливо засеменил в сторону аэропорта. Его фигура была нескладной, будто он сам себе был неприятен. Так уходят брошенные женщины и животные.
Глаша тем временем, видимо, во искупление –у нее ведь было сердце – прижалась к куртке Данилы. Наверное, она тоже любила кино и не раз видела там, что при встрече с молодым человеком следует прижаться к нему, закинув ножку к ягодице.
- Ой, какие у тебя интересные духи, - проворковала девушка, - «Антонио Бандерос»?
- Нет. «Грей Рэбит».
Он смотрел вслед кролику – тот был уже у стены здания аэровокзала. Вдруг Грей остановился, оглянулся ненадолго и навсегда исчез из жизни Данилы в проеме служебного хода.
Глупо приписывать животному человеческие качества. И все же надо признать – Грею было не по себе. Он привык уже к причудам Двуногих. Но с безразличием он столкнулся впервые. Он чувствовал дискомфорт. Дискомфорт душевный усугублялся дискомфортом телесным – было холодно и очень хотелось есть. Он сидел, спрятавшись за каким-то ящиком и дрожал. Вдруг его ноздри уловили запх еды, похожей на ту, которой его кормил странный Двуногий, который то предоставлял свою пазуху ему под ночлег и туалет, то выбрасывал его на снег. Кролик бросился вдогонку за едой. Но еда бежала быстрей его. И, когда Грей, запыхавшись, совсем уж было хотел прекратить преследование, тележка неожиданно остановилась. Грей тут же заскочил на нее.
Через некоторое время он во второй раз в жизни оказался на борту самолета. Здесь было тепло, а на полу всегда можно было найти пусть и маленький, но все же листик капусты или еще какой снеди. Мир снова стал уютным, как в материнской клетке.
Самолет летел где-то над Гималаями или над какими-то другими горами, когда в кабину пилотов робко зашла стюардесса.
- Алексей Степаныч! – голос женщины дрожал.
- Чего тебе, Настюша? – спросил командир, поворачиваясь к стюардессе.
- Алексей Степаныч! На борту заяц, - Настя говорила почти шепотом.
- Как заяц? – рука командира невольно потянулась к тому месту, где должна быть кобура.
На стюардессу смотрел уже весь экипаж.
- Нет, нет, - залепетала Настя, - совсем не то, что вы подумали! Настоящий заяц. Не человек. Он пушистый.
- Настюша, с тобой все в порядке? – тревожно осведомился давно уже неравнодушный к Анастасии бортинженер. – что означает пушистый нечеловек?
- Йети, что ли? – вступил в беседу вечноострящий второй пилот.
- Сами вы эти... йети. А он - натуральный заяц.
- Натуральный, говоришь. Ну пойдем-ка, посмотрим. Разрешите, Алексей Степаныч? – вызвался бортинженер.
- Ступай. Только аккуратно, не напугайте вашим сафари пассажиров. А то они без парашютов в Индии выйдут.
- А у них виз нет, - добавил второй пилот.
Через некоторое время Грей снова оказался в лысых лапах Двуногих.
Кролик Алексей Степанычу понравился. Появления Грея на борту в самый канун Нового года Кролика экипаж счел счастливым предзнаменованием. Тут же приспособили под клетку ящик из-под «Кока-Колы», сытно накормили и стали на все лады обсуждать возможность зачислить Грея в состав экипажа с полным пищевым и денежным довольствием.
Однако, когда самолет подлетал к Сиднею от клетки уже изрядно пахло.
- Да, - задумчиво произнес второй пилот, -кролик – это не только два-три килограмма диетического мяса, но и целая гамма запахов. Ну иди сюда, колобок ты наш, - бережно извлек Грея из импровизированной клетки.
- Что прикажете, Степаныч? – на борту ничего не делалось без приказа командира.
Степаныч махнул рукой:
- Приговорен к свободе.
Лапы двуногого опустили Грея на землю. Кролик опасливо принюхался. Воздух был теплым и пах солью. Он боязливо сделал шаг, потом другой. Его никто не останавливал и тогда Грей уверенно запрыгал в сторону от людей.
Отбежав как можно дальше, Грей оглянулся. Огромные разноцветные птицы бесшумно взлетали и садились, а потом долго бежали по земле. Он повернулся и побежал подальше от них, вперед в бескрайний австралийский буш, который манил ароматами трав и цветов, стрекотом цикад и шумом ветра.
Оностановился неподалеку от буйно цветущего куста. Было хорошо и спокойно. Грей сел, поджав под себя усталые лапки, и начал неспешно, с удовольствием жевать свежую траву. Вдруг он почувствовал какое-то странное волнение. Это не был страх, но это было предчувствие. Он вобрал в себя воздух... что-то похожее на ароматы материнской клетки почудилось ему... Он стал пристально всматриваться в сторону куста, откуда пришел этот аромат. Два огромных, широко посаженных выпуклых глаза смотрели на него. А над глазами, как антенны локатора, слегка подергивались длинные уши. Уши зашевелились, и из укрытия вышла роскошная молодая крольчиха, одетая в серую шубку с розовой поволокой.
Грей медленно двинулся навстречу своей судьбе. Каждый колобок находит, в конце концов, свою лисичку.