Никогда с точной уверенностью не знаешь, что может произойти и случиться, когда делаешь один шаг или даже просто снова открываешь глаза после моргания. Плохо это или хорошо - я судить не возьмусь. С одной стороны - пугающе, с другой же... интересно.
Прошло два месяца с последней крупномасштабной операции Псов, месяц - с тех пор, как Ник сорвался, кинув своих, без приказа, без позволения, и примчался ко мне, схватив в свои медвежьи объятия. Ладно, не медвежьи, этому черному до медведя еще расти и расти. Конечно, я на него поматюгался изрядно, чуть не прибил, опасаясь за хвост или маячки, а также, что кривить душой, за этого сентиментального придурка, которому после придется несладко. Но в глубине запрограммированной самим собой души я был рад. Как-то по-детски, благодарно, как когда-то, искренне рад. Тому, что он жив. Тому, что со мной. Тому, что наплевал на все и помчался в дыру к тому, на кого и устраивают уже который раз охоту. Пока безуспешно.
Мы оба прекрасно понимаем, что один неверный шаг, одно неверное слово или движение ресниц - и Ника свяжут, как предателя, устроив над ним суд, приговор в котором будет один - смерть, а мой мозг используют, насколько будет возможным, а после избавятся от очередной, изрядно надоевшей всем крысы.
В этом мире все поменялось. Раньше кошки охотились за крысами. Теперь это делают собаки. Даже не крысоловы, а черные холеные доберманы. Огромных псин спускают на мелких юрких тварей.
Вздохнув, я поднялся с пола, поморщившись от головной боли, насилующей меня в самых непристойных позах с самого утра, и вяло пополз на кухню, шаря руками в темноте. Параноидальные опасения, что меня найдут, а Нику там развяжут язык, переломают все, прирежут после, преследовали все это время, я почти не спал, потому что спокойно это делать все равно не получалось, не вылезал из дома никуда, наглухо забившись в своей норе и всеми возможными способами выискивая секретную информацию охотников. В последнюю неделю стало лучше, я уже не так боялся, тем более пока операции все были свернуты из-за выборов новых мудаков в правительство. Ника я не видел четыре дня, но знал, что с ним все в порядке, так как периодически связывался с ним. Особенно приятным было доставать его в чате. Он такой милый, когда дуется.
Зарывшись рукой в белые волосы, сделав видимость приличной прически, я заполз на кухню бледным приведением, включив слабый свет в комнате и сливаясь в любовных объятиях с кофеваркой. Даааа, я хотел и хочу кооооофееееее. А потом надо будет прогуляться. Немножко.
Часы показывали 05 am, конечно, не самое лучшее время для прогулки, но хотя бы тихо, а еще не так уж светло. Так что я по-быстрому сварил, даже не угробив, кофе, выпил его вприкуску с обезболивающим, пожаловался Нику в смске, что он, сволочь такая, оставил меня подыхать голодной смертью, пока сам там наверняка шикует, и болезненного вида субстанцией плавно переместился в ванную с одной пульсирующей в висках мыслью: дуууууууш.
На улице, несмотря на только поднимающееся солнце, было довольно светло, так что пришлось надевать темные очки, чтобы защитить излишне чувствительные к свету глаза, да и вообще весь прикид был в черных тонах. Все-таки не лето уже, осень, еще и утро, прохладное довольно-таки, а потому в черной водолазке, джинсах и ботинках мне вряд ли было бы холодно. Да и не сжарюсь, если придется резво уносить ноги.
Глубоко вдохнув полной грудью свежий воздух, по которому я уже успел соскучиться, высунув язык, как настоящая собака, засовываю руки в карманы и с деловитым видом ни в чем не повинного человека направляюсь в сторону парка, чтобы после него зарулить в какой-нибудь магазин и прикупить еды, а то и правда высок риск от голода сдохнуть: в холодильнике даже мышкам повеситься не на чем.
Сидя в своей квартире и ведя затворнический образ жизни последние месяцы, я вообще впервые за этот год осень увидел, а потому был просто счастлив, как дебил малолетний, распинывая ногами пожелтевшие листья, упавшие на асфальт. Довольно хмыкая, откидывая листву в стороны, радуясь пустоте на улице, я задрал голову к светлому небу, встряхнув головой, и тут же почувствовал сильный толчок в плечо.
- Блять..!
Умудрившись не свалиться, обернувшись назад, собираясь обласкать неуклюжего прохожего длинной матерной тирадой, я зло и раздражённо фыркаю, видя только широкую спину коротковолосого мужчины, и собираюсь окликнуть придурка, дабы выдать ему пламенную речь, как он оборачивается, останавливаясь. А затем начинает медленно приближаться ко мне, сначала удивленно изучив меня взглядом, а после довольно оскалившись, отчего его лицо стало еще более зверским из-за искривленного носа, явно когда-то сломанного.
Э? Мужик, ты че?
По мере его приближения я понимаю, что он никакой и не мужик, а всего лишь парень, возможно лет на пять старше меня. Немного симпатичный брюнет с зелёно-карими глазами и сломанным носом, одетый с иголочки, хоть и в повседневную одежду, но сразу видно, что дорогую. Кобура на поясе, какие-то черты лица, которые я вроде раньше видел, а еще он повыше и явно уж крупнее меня, уже встречаемый разрез глаз, рассеченная бровь и шрам на лбу...
- Дэтт? - Низкий баритон, даже не прокуренный, и недоверчивый прищур глаз, готовый в следующую же секунду стать злорадно-ликующим.
До слуха доносится этот голос, мозг простраивает целостную картинку, соединяя вместе внешность, присущую прошлому, и увиденное в настоящем, голос, шрамы и небольшую, но заметную косячность в движениях левой руки. Все правильно, ведь вместо нее у него стоит протез.
За пару мгновений шквал яростных эмоций смывает все свежее осеннее настроение, к горлу подкатывает комок злости, и я отбиваю в сторону протянутую мне, казалось бы, для приветствия левую руку... Зря это пропустил, так как правая уже оказывается на правом боку и моментально достает из кобуры черный Вальтер.
Кажется, всего секунда, а дуло уже направлено мне между глаз.
Впиваясь ногтями в основания ладоней, убранных в карманы рук, я щурюсь, глядя вверх по траектории в ставшие стальными глаза парня.
- Что, левая рука так и не прижилась?
Издевательски скалюсь, все же не делая лишних движений.
- Благодаря кому, Транс? - Кривит губы в улыбке, не убирая оружия, а я чувствую подкат адреналина, наполняющего каждую частичку тела.
- Прекрасному мне.
Его проблема в том, что он любит балаболить, а я это прекрасно знаю. Он не выстрелит, пока не выдаст свою готовность. Во всяком случае, я надеюсь, что за восемь лет от этого он не отучился...
- Ненавижу. Я знал, что ты жив. - Так, словно выплюнул кислоту.
- Взаимно...
С одиннадцати лет я ненавижу и тебя, Декстер.
to be continiued, как грится