Необыкновенные приключения тамплиеров в Питере

Написано в соавторстве с Алёнкой Александровой. Писали в стиле буриме, т.е. по-очереди. Предлагаю вашему вниманию то, что получилось...
Вступление

В далеком 1997 году, в подвале на улице Рубенштейна собрались представители древнего и славного тайного ордена тамплиеров - отшельников. Лихо открутив пробку от "Льдинки", Ираклий Геннадьевич разлил спирт по пластиковым стаканчикам.
- Господа,- сказал он звучным, но сиплым голосом, - что твориться, надо срочно что-то делать.
- Да, - хлопнув стакан, и запив водой из капающей трубы, - пропищал Генрих фон Штольц, - пошлем гонца.
- Куда ,- поинтересовался Аполлон Леонардович, бывшей доцент кафедры иностранных языков и лингвистики. Это был дородный мужчина лет пятидесяти, в костюме тройке и галстуке-бабочке, будто сошедший со сцены. И даже красное, слегка опухшее лицо не портило впечатление. В нем был виден истинный лидер, причем самого высокого ранга. - В ларек ?
- В Европу, надо в Европу, налаживать старые контакты,- вскричал, разливая остатки, Ираклий Геннадьевич.
- Не уподобляйтесь О.Бендеру, - резонно возразил молодой человек весьма странной наружности, - Когда это заграница нам помогала.
- Решено, - отметая возможные сомнения, - прогудел Аполлон Леонардович, - Едешь, Сенька ...

Глава 1

Поезд из Ростова запаздывал. Молодой человек весьма странной наружности, опершись спиной на стенку серого обшарпанного ларька, явно нервничал. Он старался спрятать лицо в связанный не по размеру пёстрый шарф и дышал на застывшие пальцы, краем глаза следя за толпящимися на перроне встречающими.
Промаявшись так около часа, он чуть не пропустил синий фирменный поезд, медленно подползающий к конечной станции своего маршрута. Внезапно очнувшись, он попытался подать условный знак, но на этот раз (как впрочем и всегда) сымитировать сигнал маневрового состава ему не удалось, поэтому он три раза махнул рукой, завидев в одном из окон заспанное бледное лицо.

Анжела шла по перрону, не глядя по сторонам. Её мощные формы, затянутые в голубой костюм проводницы, приковывали завистливые взгляды пассажиров.
Проходя мимо ларька, она сделала резкое (неожиданное для её комплекции) движение вправо и припёрла Сеньку к стенке. По его затылку пробежал озноб, а дыхание перехватило от приторно-сладкого аромата дешёвых духов. Ярко красные губы Анжелы практически коснулись его уха:
- То, что тебе нужно - внутри, - выдохнула она тёплым смрадом чесночной колбасы, и как ни в чём не бывало двинулась дальше.

Молодой человек опустил руку в карман и вытащил промасленный газетный свёрток. Внутри оказался огромный жирный пирожок с картошкой. Сенька с жадностью впился в него зубами, но тут же наткнулся на что-то плоское и твёрдое.. В кусочек фольги была завёрнута записка с информацией, которую представители ордена запрашивали в своём ростовском филиале.

Сенька скомкал записку и побежал на место встречи. Его с нетерпением дожидалась вся компания. На пластиковом ящике дожидалась НЕРАСПЕЧАТАННАЯ литровая бутылка.
- Ну как, - с вполне понятным нетерпением спросил фон Штольц.
- Вот,- протянул записку Сенька.
"Действуйте через общество антропофагов - любителей",- торжественно прочитал Аполлон Леонардович. Наступила тишина.
- Да никогда, - брезгливо сплюнул Ираклий.
- А кто это,- удивленно спросил Сенька.
- Тебе, Маугли, лучше этого не знать,- попытался пошутить удрученно опустив голову фон Штольц, а бывший доцент задумчиво продолжал теребить записку.
Былое радостное возбуждение улетучилось, как тепло от потухшего костра. Ираклий без былого шика открыл бутылку - только булькание водки нарушало гнетущую тишину.

В воздухе повисло мрачное молчание. Только беспечная муха, недавно пробудившаяся ото сна, мерно билась в маленькое мутное окошко. Фон Штольц резким рывком вскочил с места и прижал её пальцами к стеклу. Выплюнув сквозь зубы пару невнятных ругательств он обернулся к недоумевающим собратьям и произнёс:
- Другого выхода нет. Или нас всех передавят...
Ираклий Геннадьевич удивленно сглотнул и выронил пустую бутылку, Аполлон Леонидович вздрогнул, и его глаза увлажнились:
- К-кто пойдёт? - опасливо спросил он, внезапно огрубевшим голосом.
По лицу фон Штольца пробежала судорога, а его губы искривились, выражая то ли боль, то ли самодовольство:
- Сенька! - зычно крикнул он и отошёл от окна.
Муха, немного оклемавшись, стала снова биться в стекло. Теперь ещё и противно жужжа, словно в отместку за перенесённое унижение. Но это был единственный звук в ответ на призыв Штольца.
- Сенька, мать твою! - он ещё сильнее повысил голос.
Старинное заклинание ордена, передававшееся из уст в уста на протяжении многих столетий, как обычно подействовало. Из угла послышался шорох и показалось недовольное заспанное лицо Сеньки с отпечатком то ли какой-то невысказанной мысли, то ли неумело использованного в качестве подушки первого тома Большой Советской энциклопедии.

- Мы тут типа решаем основополагающие жизненые преамбулы на классические постулаты "быть или не быть" и "что делать", а он отлеживается.
- Устал я -, зевнул Сенька,- набегался. И можно попроще и поподробнее.
- Куда проще, - слегка смутился Аполлон Леонардович, - имею я право на гиперболу.
- Имеешь, - расхохотался фон Штольц, вытирая выступившие от смеха слезы, - имеешь право на гиперболу, и на параболу тоже.
Тут уже всех охватило разряжающее обстановку веселье.
- Значит, Малыш, слушай, - начал рассказ шеф,- История появления антропофагов исходит к глубокой древности. Еще в ...
- Да и сейчас сожрать сердце врага ...,- начал было фон Штольц.
- Не перебивать, - возмутился шеф, - Вы еще скажите, что лучше бы органы в клинику сдавали.
- А что, - прозвонил треснутым колоколом Ираклий, - выгодное дело.
- Ладно, кончайте дискутировать, - Аполлон Леонардович сочуственно посмотрел на юношу, - антропофаги-то черт с ними, а вот антропофаги-любители...
- Стоп,- поднялся с ящика бывший немецкоподданый Генрих, - такие дела без бутылки не решаются, - начинайте, а я мигом.

Сенька всё ещё не мог до конца проснуться. При этом как-то странно кружилась голова, а перед глазами плыли цветные круги, перемежаясь чёрно-белыми пятнами. Сквозь противный гул в ушах доносились голоса, и он с трудом различал слова, каждое из которых, с десятисекундным опозданием достигая мозга, пугало своим кровавым подтекстом.
Минут через пять ему стало казаться, что он находится в эпицентре какого-то жуткого обряда. Занудные и витиеватые объяснения Аполлона Леонардовича с постоянными цитатами из древних фолиантов и упоминанием не столь древних статей Уголовного кодекса звучали как заклинание, написанное на одном из мёртвых языков. А прыгающий вокруг Ираклий, иллюстрирующий каждое произнесённое слово характерным жестом, казалось, исполняет некий ритуальный танец. В голове звучал невесть откуда взявшийся и абсолютно незнакомый голос: "Беги, Сенька! Беги, пока не поздно!"
Но сил бежать не было. Более того, съеденный на вокзале пирожок начал предательски ворочаться в желудке и периодически подползать к горлу. Сенька, до сих пор сидящий на полу, стал медленно сползать на бок.
- Эй! - раздался окрик фон Штольца, стоящего в дверях. И бутылки в его руках невесело звякнули. - Чего это вы здесь устроили?! Совсем запугали парня своими антропофагами недобитыми! Вон, позеленел уже весь!
- Нда, - протянул Ираклий и нагнулся к самому лицу Сеньки. - Так он совсем товарный вид потеряет. Не клюнут, антропофаги-то. Бррр... - брезгливо тронул он распростертое на полу тело за рукав. - Это уже даже не на любителя.
Аполлон Леонардович только сейчас заметил, что его уже никто не слушает, и, наконец, закончил свою глубокомысленную лекцию.
- Подкормить бы его надо, - внезапно деловито произнёс он. - Совсем же кожа да кости.
- Ну, подкормить так подкормить! - присвистнул фон Штольц и достал из кармана заветренный кусочек колбасы. - Ираклий, разливай!

Началась банальная пьянка.
Аполлон Леонардович, прерываясь только на опорожнение очередного n-ного стаканчика, продолжал инструктаж Сеньки, умудряясь еще при этом строчить своим аккуратным почерком записку, но почему-то на французком языке. Фон Штольц выкрикивал какие-то одному ему понятные немецкие лозунги, а стоявший по стойке смирно, но при этом покачивающийся из стороны в сторону как ванька-встанька Ираклий Геннадьевич уже третий час произносил какой-то грузинский тост. Однако либо тост был слишком длинным, либо размягченные мозги не справлялись с таким объемом работы и спитчер просто забывал начало тоста и ему приходилось начинать все с начала.
Наконец инструктаж был закончен.
Аполлон Леонардович поднялся , тут вскочили и все остальные - начинался ритуал зачтения древнейшей притчи ордена.
- Однажды холодной, морозной зимой, - негромко, но отчетливо начал предводитель, - лежал на дороге маленький воробушек, совсем уже замерзающий. И тут телега едет. Везе ее как положено лошадь. И как это принято у лошадей - опрастывается на ходу. И упала кучка прямо на воробушка. Отогрелся бедняга, зачирикал радостно. И случайно котяра мимо проходит. И лапой воробья из кучи - цап - нечего, мол, в дерьме валятся. Воробушек наш отряхнулся, довольный весь такой, тут кот его и сожрал - только перышки по сторонам разлетелись. Ну такой кот попался, что не любит перышки, только мясо, видите ли, любит. Так что, друзья, - Ираклий быстро плеснул по стаканам напиток, - всегда помните - " Не каждый, кто тебя обосрал - враг, и не каждый, кто тебя вытащил из дерьма - друг".
Шеф торжественно вручил Сеньке записку. - Помни, сынок, главное - не заходи в комнату, над которой нарисован этот знак, - протянул рисунок молодому человеку.
Отоспавшийся, отъевшийся, напившийся Сенька на автопилоте подошел к двухэтажному зданию, окруженному массивной оградой. На воротах был звонок. Юноша позвонил - калитка автоматически отворилась. У парадных дверей роиветливо встречал швейцар, по крайней мере одет он был именно так, смог разглядеть Сенька с трудом собрав глаза в кучку.

Глава 2

Швейцар расплылся в слащавой улыбке и промурлыкал что-то с вопросительной интонацией. Сенька почувствовал себя не в своей тарелке на фоне этого лощёного хлыща. Он попытался выпрямить спину, поправил потёртый пиджак и, стараясь выглядеть элегантным, закинул длиннющий шарф за спину.
На собеседника это не произвело должного впечатления. Он поморщил нос и повторил своё мурлыканье, в котором появились угрожающие нотки. Сеньке стало не по себе, и остатки хмеля моментально улетучились из головы. Он поднял глаза к небу и ему показалось, что тучи сгущаются.
- Записка, - внезапно шепнул кто-то.
Сенька оглянулся. Но никого рядом не было.
- Записка, дурень! - снова раздался шёпот, и Сенька понял, что это тот самый голос, который призывал его бежать. Он почесал в затылке.
- Мне щекотно, - хихикнул голос, но уже через секунду (стоило Сеньке опустить руку) рявкнул: Дай ему записку!
Вздрогнув, Сенька стал хлопать себя по карманам, рассеянно повторяя: "Пардон. Мусье. Айнен минутен. Але цузамен. Данке шён. Жо фэ мэзетют ля университэ".
Швейцар с большим подозрением принял записку из дрожащих рук молодого человека и, пригвоздив его взглядом к земле, удалился.

Через пять минут на пороге появился небольшой кругленький человечек с пухлыми губами. Он жеманно всплеснул руками и изобразил такую улыбку, что у Сеньки моментально подскочил уровень сахара в крови.
- Ой, какие они все тут... - взвизгнул голос в голове. - Право слово "лапочки"!
Сенька усмехнулся, при этом с удивлением отметив, что некто, разговаривающий с ним изнутри, не только не вызывает панического страха и желания обратиться к психиатру, но и вселяет какую-то уверенность.
- Мы с тобой потом всё обсудим, - сквозь зубы процедил он, во все глаза глядя на приближающегося толстяка.

Сеньку провели в залу. Там было яркое освещение и много народа. Одеты все почему-то в костюмы 19 века, так что юноша, не смотря на свой пофигизм, почуствовал себя слегка неловка в куцем пиджачишке-то. Но не это главное. "Круглый", так окрестил Сенька пухлого, торжественно представил его всему собранию. Последовали не менее торжественные представления участников. У молодого человека закружилась голова от обилия князей, графов и прочих званий. Затем ошалевшего от увиденного подвели к столу и предложили бокал шампанского. Притом, как заметил он, не какого-нибудь "Советского", а самого настоящего, того самого, чье название он слышал от кого-то - "Вдова Клико". Сенька мрачно посмотрел на пузырящийся напиток и спросил: "А покрепче ничего не нет ?" Круглый суетливо протянул руку за какой-то квадратной бутылкой
- Вот, настоящий шотландский виски, не откажите, - угодливо наливая на два пальца маленький хрустальный стаканчик. Сенька небрежным движением отобрал у пухлого бутылку, вылил из фужера вино в салатницу и налил себе до краев. Фужер, надо сказать, был весьма и весьма нехилый - туда поместилось не менее половины бутылки. Одним глотком осушив посудину, Сенька воспрял духом. Ему стало как-то наплевать на всех и вся. Да и внутренний голос видно решил отдохнуть. Юноша дружелюбно приобнял толстяко за плечо: "Ну пошли, поговорим." Круглый испуганно поискал в зале кого-то глазами, но видно не увидел кого хотел. Почему-то понуро опустив жирные плечи, двинулся за Сенькой в угол залы, где стоял маленький накрытый столик. Деловито усевшись, освоившийся посланец щелкнул официанта, которых множество крутилось вокруг гостей.
- Две таких же бутылочки и немного пожрать, - приказал он. Буквально через минуту столик был накрыт.
- Ну что ж, приступим, - деловито потер руки Сенька, принимаясь за трапезу, - Давай Круглый,записку шефа прочитал, рассказывай, что можешь изложить по этому поводу, - заговорил перейдя на светский, в его понятии, тон.

- Эй, полудурок! - злобно зашипел в голове проснувшийся от ударной дозы виски голос. - Тебе б жрать только! Прямо сядь и ни к чему не притрагивайся!
Сенька от неожиданности резко дёрнул ногой, и маленький изящно сервированный столик с резными ножками с грохотом полетел на пол.
- Что б тебя! - сплюнул Сенька и стукнул себя по голове.
Толстяк, казалось, был смущён ещё более, чем главный герой злополучного происшествия. Он заговорил быстро-быстро, употребляя различные формы извинений и то и дело переходя на французский.
К счастью, к этому моменту комната опустела - все графы, князья и бароны тихо и незаметно удалились сразу же после церемонии знакомства.
- Как неудобно получилось, мон шери, - суетился Круглый, стряхивая кусочки овощей с пиджака Сеньки. - Простите великодушно. Не обессудьте.
- Да ладно тебе! - грубо отмахнулся молодой человек.
- Ты там повежливей! Не на скотном дворе! - строго произнёс внутренний голос.
- А ты там вообще заткнись, наконец! - рявкнул Сенька.
Толстяк отскочил от него на полметра и испуганно заморгал вытаращенными глазами.
- Что вы, что вы, душа мой, - промямлил он.
Сенька хрипло усмехнулся:
- Да это я не тебе, дядя. Чё напрягся?! Это у меня... э-э-э... - он осёкся, решив, что не стоит ставить первого встречного в известность о своих психических расстройствах или даже паранормальных способностях (Сенька для себя ещё так и не определил физическую природу Голоса).
Толстяк ждал. В его глазах зажёгся подозрительный огонёк понимания происходящего и какого-то особого интереса.
- ...в ушах у меня звенит, - нашёлся Сенька. - Перебрал я с вашей поганью шотландской, вот и звенит.
Толстяк с сомнением выдохнул, но внешне выразил полнейшее доверие и снова заулыбался.
- Ах, мон шери, мон шери... - нараспев произнёс он. - Я в ваши годы тоже был... ого-го-го! - и он, приблизившись, всё ещё опасливо похлопал Сеньку по плечу.
- Ладно, ладно, - проворчал молодой человек, отстраняясь. - Давай к делу.
Толстяк обменялся взглядом с бесшумно появившимся в дверях слугой в золочённой ливрее и деловым тоном предложил:
- Пройдёмте в другую залу. Там и продолжим нашу беседу.

Озадаченный неожиданным выпадом Голоса, Сенька понуро поплелся за толстяком, не смотря по сторонам и тупо упершись глазами в ноги рассуждал о превратности жизни. Былой задор улетучился и наступала обволакивающая апатия.
Мелко семеня короткими ножками, Круглый обогнал юношу и приоткрыл какую-то дверь. Они вошли. В кабинете за столом расположилось тринадцать человек - все в черных смокингах, сидевшие в полной тишине и словно только и ждавшие вошедших. Сеньку слегка удивило отсутствие электрического света - горели только свечки, которых, правда, было изрядное количество, так что видимость была прекрасная.
- Это наш Попечительский Совет, - толстяк низко поклонился присутствующим, суетливо подбежал к близсидящему, сунул ему сенькину записку и что-то зашептал на ухо. Затем, продолжая беспрерывно кланяться, спиной вперед выкатился за дверь, оставив полмочного представителя ордена наидене со смогингистами, как окрестил присутствующих молодой человек, любивший давать прозвища всем и вся.
- Присаживайтесь, юноша, - указал холеной рукой с тонкими и длинными пальцами мужчина с седыми волосами на пустующее кресло, - Не беспокойтесь, мы слышали о Ваших затруднениях и поможем, - Сенька при этих словах расслабленно развалился, - Но, как должно быть известно уважаемому Аполлону Леонардовичу, мы должны действовать по нашему Уставу.
Седой хлопнул в ладоши. Слуга торжественно внес в кабинет большую серебрянную чашу. Чаша пошла по кругу - каждый отпивал по глотку. Когда очередь дошла до Сеньки, его чуть не вытошнило - там была дымящаяся теплая кровь. В голове задрожавшего избранного тамплиера -отшельника начали проноситься наставления учителя. Но он точно помнил, что о вампирах не было ни слова. Побледнев, с трудом перебарывая позывы к рвоте, юноша сделал маленький глоток и пере дал чашу слуге.
Слуга с поклоном принял ее и удалился. Все присутствующие как по команде встали со своих мест, ошарашенный курьер, замешкавшись, вскочил следом.
- Голос, - взмолился он, - что ж ты, падла, молчишь.

- Меня просили заткнуться, - ледяным тоном произнёс Голос.
- Чё ты кокетничаешь, чё кокетничаешь, - сказал Сенька раздражённо, но тихо, с подозрением глядя на слугу, который занял позицию охранника у закрывшейся за странной процессией двери. - Видишь же, хрень какая-то кругом!
- Ха, - нахально фыркнул Голос.
- Ты меня бесишь, - сквозь зубы процедил Сенька. - Говори или проваливай отседа!
- Да я с радостью, - немного помягчел Голос. - Но мы же с тобой повязаны. Думаешь, мне большая радость в твоих разжиженных мозгах бултыхаться...
- Ну, ладно, - прервал его Сенька и отошёл к окну, отвернувшись от внимательно наблюдавшего за ним слуги. - Давай по делу, пока эта похоронная процессия не вернулась...
- Если по делу, то ты - дебил, - безаппеляционно изрёк Голос.
- Но-но, я попросил бы... - повысил тон Сенька.
- Ви щтё говорить, месье, - на ломанном русском спросил, как выяснилось, катастрофически картавящий слуга, делая шаг в направлении молодого человека.
- Не извольте беспокоиться, - сорвались с Сенькиного языка доселе незнакомые слова. - Кошка пыталась разорить гнездо невинных пташек, и душа моя не способна была вынести такой вопиющей несправедливости.
Ничего не поняв, слуга, тем не менее, успокоился и вернулся на своё место.
- Ого, - тихо удивился Сенька. - Что это было?
- Что-что, - съехидничал Голос. - Беру инициативу в свои руки, потому как от тебя толку никакого.
- Ты порабощаешь мою личность? - возмутился Сенька.
- Личность надо иметь, - хихикнул Голос. - Я тебе помогаю. Ты и так уже делов натворил...
- В смысле? - поднял брови Сенька.
- В шмышли, - передразнил Голос. - Тебе что было велено - не притрагивайся ни к чему! Какого лешего ты пил из чаши?
- Ну, так все пили... - попытался возразить Сенька (только сейчас он заметил, что научился говорить не разжимая губ).
- Вот в этом-то и есть твоя проблема. Стадный инстинкт до добра не доводит. Бараны долго не живут!
- Попрошу без оскорблений. И вообще, у меня не было выхода, - продолжал оправдываться молодой человек.
- Выход есть всегда. Мог бы сделать вид, что пьёшь, а не набрасываться, аки молодой вампир. Теперь не обессудь... - многозначительно произнёс Голос.
- Что? - заволновался Сенька. - Что теперь будет?
- Жизнь покажет... или не жизнь, - нагнетал Голос напряжение.
- Ты меня в могилу сведёшь! - взвыл Сенька.
- Ой, не я, не я, - раскатился смех по черепной коробке.
Сеньке стало совсем не по себе.
- Да не дрейфь! - подбодрил Голос. - Прорвёмся! Ты только особо не трепыхайся и, даже если будет немного больно, не ори...
- А будет больно? - промямлил Сенька, и его пробил холодный пот.
- Если дойдёт до ритуала, то не без того, - авторитетно заявил Голос. - Но ты ж сам на это подписался, так что иди до конца.
- Куда идти?.. - тающим эхом спросил молодой человек, опускаясь на стул.
- Вперёд и только вперёд! - весело запел Голос. - Ты же избранный, Сеня!
Молодой человек бессильно усмехнулся.
- Избранный-избранный, - подтвердил Голос. - Но чу! За тобой идут!
У Сеньки затряслись мелкой дрожью руки.
- Спокойно! Я с тобой! - успокоил Голос. - Ты главное не суетись, болтай поменьше и по сторонам поглядывай.
Сенька кивнул с тяжёлым вздохом.
- Всё. Конец связи, - отрапортовал Голос.
В повисшей тишине Сенька слышал своё прерывистое дыхание, щебетание беззаботных птах за окном (ах, как же хотелось ему иметь крылья! как хотелось выпорхнуть из окна и улететь прочь из этого странного дома!). За дверью послышались гулкие шаги.
- Да! - внезапно проснулся Голос. - Смотри, ничего не ешь и не пей. До встречи!
Сенька хотел что-то спросить, но было поздно. Дверь открылась, и на пороге показался высокий человек в алом плаще, перчатках и полумаске.

Глава 3

Небрежно легким кивком головы поприветствовав Великого Представителя (ох как хотелось так думать молодому человеку), Маска жестом пригласил следовать за ним. На это раз путь лежал куда-то вниз. Сенька с тоской подумал, что если придется "делать ноги" он вряд ли выберется отсюда. Пройдя довольно темными коридорами с многими поворотами, путники очутились в сумрачном помещение - только факел в стене у входа давал довольно тусклый свет, чтобы увидеть чего-нибудь Сеньке пришлось изрядно поднапрячься. Увиденное донельзя поразило.
За грубосколоченным деревянным столом восседал в полном составе Попечительский Совет, но как они были одеты !!!
Их вид напоминал первобытных людей - обмотанные шкурами каких-то животных. Но дальнейшее произвело на юношу шок - из темного угла к нему направлялся огромных размеров детина в красной маске. Кроме маски из одежды на нем был только черный кожаный передник с какими странными красными пятнами и разводами. В руке у детины был огромный же нож, напоминающий скорее меч или тесак. Сенька непроизвольно попятился назад, безмолвно пытаясь закричать от ужаса. Спина уперлась в стену, глаза полномочного представителя ордена закатились и он грохнулся в обморок.....
Очнулся он запаха нашатырного спирта, знакомого по как-то купленой бодяжной водки в ларьке. Приведший его и Палач, как по привычке окрестил детину Сенька, аккуратно приподняли молодого человека.
- Вы хотите меня убить и съесть, - промямлила заплетающимся от страха языком, еле держась на трясущихся ногах жертва - в размягченных мозгах всплыл рассказ председателя.
- Ну что Вы, юноша, как Вы могли так подумать ? - Глава Попечительского Совета махнул рукой Палачу и тот исчезнув, через секунду материализовался со знакомой бутылкой в одной руке и стаканом в другой - по крайней мере Сеньке показалось именно так. Судорожно выхватив бутылку, отпихнув руку со стаканом, он жадно влил себя всю посудину. Белее снега лицо слегка порозовело.
- Как Вы могли так подумать, - продолжил Глава, видя что юноша немного пришел в себя, - мы друзей не едим.
Все еще на ватных ногах, поддерживаемый с двух сторон, Сенька был пропровожен в темный угол подвала. Там на каменном столе, а как еще назвать большой, грубо обтесанный параллепипед, лежала привязанная обнаженная девушка с залепленным скотчем ртом.
- Вот ее то мы и съедим, - ласково сказал Сеньке антропофаг, - А почетная обязанность принести жертву, согласно нашему Уставу, предоставляется Вам, милый юноша.
Увидев протянутый ему Палачем кинжал, измученная и истерзанная происходящим сущность Полномочного Представителя снова погрузилась в спасительную бессознательность.

 Эй, - раздался шопот у самого уха, а затем Сенька ощутил лёгкое прикосновение к своему ноющему плечу. - Э-эй...
Он резко открыл глаза - резануло ярким светом. Зажмурился.
- Эй, - повторил шопот, и Сенька понял, что он принадлежит женщине. - Вам лучше?
Осторожно приоткрыв глаз молодой человек попытался осмотреть помещение, но наткнулся лишь на кремовые стенки по обе стороны от себя. Тогда он приоткрыл второй глаз и повторил упражнение, увенчавшееся всё тем же результатом.
Ничего не понимая, Сенька попытался приподняться, но и это ему не удалось.
- Какой-то бред! - задумчиво произнёс он, ощутив при этом жжение на губах и соловатый привкус крови во рту.
- Вам всё-таки лучше, - снова зазвучал женский голос. - Я так рада!
Только тут Сенька понял, что звуки раздаются не изнутри его раскалывающейся от стремительно развивающихся событий черепной коробки. Он явственно ощутил человеческое дыхание у своего левого уха и попытался повернуть голову, но опять ничего не вышло.
- Да что тут, чёрт возьми, происходит! - с мольбой в голосе спросил он.
- Они вам что-то вкололи, - доверительно произнесла девушка. - Тот, который в маске, сказал, что вы - не орёл, и ему надо всё обдумать.
- Через несколько секунд действие сыворотки должно закончиться, - вмешался знакомый внутренний голос.
- Ааа, - не разжимая губ, протянул Сенька с угрозой. - Явился! Ну, и куда ты меня со своими советами завёл, гад?! Как мне теперь выкручиваться?!
- Ну-у-у, - растерялся Голос. - Ты не паникуй главное. Я навожу справки.
- Справки?! Справки?!.. - вскипел Сенька, бессильно сжимая кулаки не поднимающихся рук.
- Тихо-тихо! - с опаской отозвался Голос. - В любом положении есть своя выгода, - хохотнул он.
- Какая такая выгода? - негодовал Сенька.
- Сам разберёшься, - с хитрецой заметил незримый собеседник. - Всё. Раз, два, три, и ты уже дееспособен. Осмотрись тут, а я исчезаю. До связи!
Сенька начал уже привыкать к этой бесцеремонности и непоследовательности своего нового второго Я, поэтому просто с досадой шибанул кулаком в стенку. Раздался невыносимый грохот, напомнивший детство, когда он с мальчишками забавлялся, бросая камни в эмалированные тазики, принадлежащие соседке.
Женский голос взвизгнул, и Сенька ощутил резкий толчок в левое плечо. Он медленно повернул голову и увидел лежащую рядом (и, собственно, оказывающую давление на плечо) девушку. Ту самую, которую, казалось, совсем недавно он видел с заклеенным скотчем ртом.
- Здрасьте, - смутившись выдохнул не привыкший к женскому обществу Сенька. - Разрешите представиться, Семён.
- Здравствуйте, - потупив глаза и густо покраснев шепнула девушка.
Несколько минут помолчав, Сенька всё-таки вышел из ступора и стал крутить головой, пытаясь, наконец, понять, где он оказался.
Всё указывало на то, что находятся они в каком-то узком железном ящике, похожем на огромную хлебницу. При этом из нижней губы у него почему-то сочится кровь, да и на кисти правой руки видны глубокие царапины, складывающиеся в причудливый и откуда-то знакомый узор.
Добиться какой-либо информации от девушки не представлялось возможности. Во-первых, Сенька почему-то жутко смущался, встречаясь с ней взглядом, отчего заодно лишался и дара речи. Во-вторых, её словарный запас тоже как-то резко оскудел, выражаясь в одном единственном слове: "ужас".

Но тут девушка взяла инициативу в свои руки.
- Наконец-то пришел в себя, уже взгляды похотливые бросаешь, - бросила она небрежно, - Не хотелось тебя бросать.
Тут надо отметить, что не смотря на полную закрытость, какое-то освещение непонятно откуда в "гробу" было. И взгляды украдкой молодого человека вполне объяснимы - девушка по-прежнему находилась в неглиже.
- Кого бросать ? Куда бросать ? Зачем бросать ? - было видно, что Сенька начал превращаться в Большой Знак Вопроса.
- Не парься и не мешай мне. Меня, кстати, Элеонора зовут, - ответила девушка.
- Куда зовут ? - продолжал тупить полномочный посол.
Оставив без ответа вопрос, Элеонора зачем-то полезла руками себе в рот. И Сенька с изумлением увидел, что девушка, ухватив за какую-то нитку, вытащила изо рта перстень.
- Перед тем как меня поймали - успела спрятать, - объяснила таинственная особа, - помочь он мне все равно уже не смог бы.
Надев перстень, Элеонора чего-то с ним сделала и из перстня ударил тоненький луч света. Аккуратно направив луч на стенку темницы, девушка провела им по периметру "гроба", оставив лишь малюсенький кусочек. Стенка была словно вырезана.
- Отгибай тихонечко, - велела она.
- Да ты не Элеонора, а Эльвира - повелительница тьмы, - восхищенный Сенька без всяких усилий освободил ящик от лишнего.
- Теперь тихо, - шепнула девушка, и они поползли на волю.
Но не удалившись и на несколько метров, они остановились, пораженные увиденным. Во-первых, это было совершенно другое помещение, даже скорее какая-то пещера. Во-вторых, открывшейся им вид. На земле полукругом стояли на коленях люди. Кто они и сколько их было трудно понять, так как в пещере было весьма темно, но человек десять всяко там находилось.Они заунывно читали то ли молитвы, то ли мантры, то ли что еще, но было видно, что все находятся в глубоком трансе. Но не это поражало взор. Посередине с потолка рос огромный сталактит, а под ним возвышалась не меньших размеров гора. Гора была словно из стекла или льда, а внутри ее угадывались смутные очертания женской фигуры. Приглядевшись же, молодые люди заметили, что со сталактита капает то ли вода, то ли что-то еще, и при этом прямо на середину "ледяной горы", как окрестил ее Сенька. И под этими каплями гора словно бы оттаяивала, так как уже отчетливо были видны волосы, кстати довольно длинные и пушистые, только цвет их в темноте было не определить, и верхняя часть головы.
- Сенька, - девушка дернула спецагента за пиджачок, - отдай мне свою футболку. Натянув безразмерную и почти доходившую ей до колен одежку, Элеонора протянула руку в круг молящихся.
- Видишь ларец ? - спросила она, - хватай его и бежим.
Сенька осторожно приблизился к "сестантам" и правда увидел небольшой закрытый ларь. Спокойно взяв его, молодой человек было направился к подруге по приключениям, но вдруг замер на месте. Его будто ударило монией и всего затрясло. Удар исходил от "ледяной горы". Повернув голову в сторону опасности, Сенька обомлел. У "ледяной женщины" уже "оттаяли" глаза, и они смотрели на него с ненавистью, пробирающей до самых костей.
- Бежим, - Элеонора схватила застывшего юношу за руку, - у нас совсем мало времени. Как только у НЕЕ освободится рот, ОНА закричит - все очнутся от транса и за нами будет погоня.
Молодые люди бросились из пещеры вон.

От стремительной смены событий у Сеньки голова шла кругом. Подвал, знакомые лица, водка, с весёлым бульканьем льющаяся в стакан, казались даже не давним прошлым, а каким-то сном или рассказом, прочитанным в детстве в потрёпанной книжке. Даже приторно-вежливый толстяк, который, как казалось, не больше трёх часов назад встречал его у двери, превратился в смутное воспоминание.
Перед глазами плыли белые и красные круги, в ушах звенело, а затылком он ощущал сверлящий, прожигающий насквозь взгляд "ледяной женщины". Если бы Элеонора не тянула его за руку, он бы давно рухнул, привалился спиной к холодным стенам каменного туннеля - а дальше будь, что будет...
- Шевели ногами! - то и дело покрикивала девушка.
Сенька повиновался.
Когда впереди уже забрезжил тусклый свет, молодого человека внезапно сковал ужас. Он замер как вкопанный и оглянулся.
- Не стоять! - в самое ухо закричала Элеонора.
Сенька с трудом сдвинулся с места, но всё-таки повиновался.
- Не теперь, не теперь, - задыхаясь повторяла девушка. - Теперь совсем нельзя. Потерпи. Совсем немного. Потерпи...
Сзади приближалось что-то тёмное и давящее - зародившись глубоко в недрах земли, к поверхноси двигался непонятный, нарастающий гул. С каждой минутой он усиливался. По ногам скользил холодный ветер. Стены начали подрагивать, постоянно ускоряя ритм, а с потолка то и дело сыпались мелкие камни.
Мерный гул, подобный далёкому бою тысячи барабанов, постепенно трансформировался в вой. Ветер, повинуясь этому звуку, совершал странный круг и бил прямо в лицо, затрудяя движение. Вой становился всё громче, всё пронзительнее, забирался всё выше и выше по нотному стану.
Сенька уже не мог разобрать, что говорит ему Элеонор, хотя видел, что её губы быстро и нервно шевелятся.
И тут в голове раздался пронзительный и почти истеричный крик:
- Прыыыгай!
Сенька ничего не успел понять, ничего не успел подумать - он просто прыгнул.

Приземлившись, полномочный представитель с удивлением заметил, что по-прежнему правой рукой держит за руку девушку, а левой крепко сжимает подмышкой ларец. Но еще больше его изумила полнейшая тишина.
"Как славно", - подумал он. Оглядевшись, Сенька увидел, что по стене подземелья идут трубы. Дотронувшись, почувствовал тепло. В Сеньке сразу взыграла диггеровская юность.
- Вперед, - уверенно взял руководство член древнего ордена.
Буквально через сто метров они уперлись в лестницу.
- А вот и выход, - радостно крикнул он Элеоноре.
Передав ларец, молодой человек отважно ринулся вверх по стальным прутьям, выпоняющим роль ступенек. - А вот и люк, - Сенька без труда отодвинул крышку.
Подсобив девушке вылезти, он огляделся. Было ранне утро. Но не это удивило, а то, что они находились на улице Рубенштейна - до штаб-квартиры надо было пройти всего два дома. "Чудеса опять какие-то" - как -то обыденно подумал юный диггер.
На посту дежурил Генрих фон Штольц. Он радостно обнял курьера, одобрительно цыкнул на Элеонору и побежал собирать Большой Сбор.
Сенька устало развалился на импровизированном ложе.
" А ведь прошла только ночь", - как-то отстраненно подумал он, - "А будто вся жизнь пронеслась".
Прибывали возбужденные члены братства. Они быстро собрали стол, Ираклий Геннадьевич привычно взял на себя роль разливающего. Раздалось ласкающее слух булькание. Только у Сеньки на лице была написана полная прострация. Ему ничего не хотелось - ни пить, ни есть - вообще ничего.
- За возвращение, - как всегда весомо и торжественно произнес Аполлон Леонардович, - И за прекрасных дам, - поклонился он Элеоноре.
Все торжественно выпили, только Сенька отстраненно смотрел на едва пригубившую вино девушку, специально для нее принесенное Генрихом.
- Выпей, через силу выпей, - Элеонора заметила состояние молодого человека, - А то трудно будет.
Выпитый стакан показался измотанному приключениями стаканом воды.Но вроде чуть-чуть отпустило.
- Рассказывайте, - слегка возбужденно-захмелевший Ираклий взмахнул приглашающе рукой.
Сенька лениво и скучно начал свою историю, но так как все внимательно и очень активно подливали ему, то постепенно приключения начинали приобретать должную окраску и азарт. Элеонора иногда добавляла и поправляла пропущенное.
По окончанию рассказа все озадаченно замолчали.
- Да уж, - сочуственно вздохнул шеф, - Вот уж чего-чего, а такого не ожидали, - А ладно, - махнул он решительно рукой, - Открывай ларец.
Все вскочили и окружили Сеньку. Он дернул за ручку на крышке. С первого раза она не поддалась. Тогда обхватив левой рукой сундучок, правой со всей силы дернул за ручку. Раздался то ли щелчок, то ли легкий треск и крышка откинулась.
У всех на лицах было написано восхищение.

Глава 4

На багровом бархате лежал кристалл, на каждой грани которого были искусно вырезаны разнообразные символы и знаки. Сеньке особо бросилась в глаза изящная ящерка, обвившая своим хвостом заостренный край. От кристалла исходило загадочное голубоватое свечение, а внутри него, в самом центре горело небольшое, но абсолютно живое рыжее пламя.
- Какая красота! - восхищенным шопотом нарушила тишину Элеонора.
- Красота? - с гусарским смешком переспросил фон Штольц. - Да нет, дорогая моя, это не просто красота. Драматический поддтекст этой находки в том, что...
- Остынь! - прервал его шеф, делая за спиной девушки выразительные глаза. - Не стоит утомлять даму чисто мужскими разговорами...
- Ага, - саркастически произнесла девушка, резко оборачиваясь, - Не доверяете?!
- Ну, не то чтобы недоверяем... - замялся Ираклий Геннадьевич, смущенно подливая вино в её и без того полный стакан.
- Значит, когда я вашего, с позволения сказать, представителя, - Элеонора пренебрежительно кивнула в сторону Сеньки (тот обиженно засопел), - практически из-под ножа вытаскивала, это я так, для поднятия настроения! - её голос дрогнул.
- О, нет, - галантно улыбнулся Аполлон Леонардович, - мы не хотели вас обидеть, мон шери. Ну же, вытрите слёзки.
И он протянул ей свой застиранный носовой платок с полустёршимся вензелем в углу. Девушка смачно высморкалась и хрипло ругнулась, вернув платок.
- Ах, - всплеснул руками фон Штольц, выступая вперёд. - Ну отчего же вы молчали?!
Моментально скинув свой пиджак, он застелил один из ящиков, наредкость изящным жестом предлагая гостье сесть.
Она величественно приняла приглашение и лёгким привычным движением закинула ногу на ногу.
- Ну-с... - наигранно строго произнесла она.
Вперёд вышел шеф, который успел уже где-то откопать и повязать чёрный галстук с нелепой золотой птицей у самого края. Он резко кивнул головой:
- Я должен принести вам извинения за наше поведение. Но, поймите нас правильно, мы не были предупреждены, что вы... - он замялся и покраснел - э-э-э... девушка.
- Как же мы вас ждали, как ждали, - ни к месту влез Ираклий Геннадьевич.
Элеонора снисходительно залилась звонким смехом.
Сенька же тем временем просто недоумённо вращал головой и блымал глазами, то и дело открывая и закрывая рот, как выброшенный на берег лещ - он никак не мог понять причину этих метаморфоз.

- Короче, - шеф рубанул рукой, - Теперь они в наших руках.
- Кто? - Сенька моргнул. Ему все эти пертурбации давили на юное утомленное сознание.
- А пошли, сам увидишь, - Ираклий Геннадьевич принялся деловито укладывать снедь и бутылки в сумку, - Сейчас соберемся и все сами увидим.
- Гитлер капут, - пьяно просипел фон Штольц.
Вся компания шумно высыпала на улицу и направилась к обители антропофагов, не забыв обмундировать Элеонору подручной одежкой. Чай не май на дворе. По причине изрядной дозы алкоголя и приподнятого настроения они дружно запели древний гимн ордена, причем выделялся только сочный голос бывшего доцента, остальные же путались и сбивались - но им все равно было весело. Испуганные прохожие шарахались от них по сторонам. Но к особняку приблизится не удалось. Горящее здание было оцеплено, стояло четыре пожарных машины и вокруг суетились пожарные.
- О, черт, - прошептал Аполлон Леонардович, - Уносим ноги.
Компания быстро ретировалась на базу.
- Во, блин, что получилось, - удрученный Ираклий достал все из сумки и разложил на столике, - По этому поводу необходимо выпить, - исполнил свою функцию он, разлив всем по стаканам.
- Сейчас главное понять, что они будут делать, - шеф выпил и мрачно взглянул на Сеньку, - Тебе нельзя светиться, она ж тебя видела.
Тут уж молодой человек не стал переспрашивать кто - это было понятно.
Элеонора встрепенулась и вмешалась - А как же ключ?
- А ты откуда знаешь про ключ, - возмутился Генрих фон Штольц.
- Я много чего знаю, девушка загадочно усмехнулась.
- Не, ну это ни в какие ворота не лезет, - продолжал негодовать бывший немецкоподданный, - Все все знают, куда мир катится.
- Погоди, - Аполлон Леонардович решительно остановил недовольство соратника, - Чего, красавица, ты знаешь. Расскажи-ка нам, будь ласка.

- Чего знаю, о том болтать не велено, - огрызнулась Элеонора.
- Кем не велено? - машинально спросил Ираклий Геннадьевич, переставляя пустые бутылки в чётком, ему одному ведомом, порядке.
- Знамо кем, - неестественно хохотнул фон Штольц.
Аполлон Леонардович в задумчивости медленно перемещался из угла в угол, постукивая правой рукой по своей упитанной ляжке. Вдруг он резко повернулся к девушке и металлическим тоном отрывисто произнёс:
- Значит изволите отмалчиваться?
Сеньке почудилось, что по лицу шефа скользнула зловещая тень. Волосы на затылке тихо зашевелились, но,списав это на переживания и тревоги уходящего дня, он попытался себя успокоить. Однако, смутная тревога не покидала его.
Элеонора запрокинула голову и с вызовом посмотрела в лицо Аполлону Леонардовичу:
- Изволю! - коротку выплюнула она.
В этот момент их глаза встретились, и девушка резко изменилась в лице. На побледневших щеках выступили капли холодного пота, глаза расширились, и она стала судорожно хватать воздух ртом, пытаясь превозмочь внезапный приступ удушья.
- Сенька, - тихо прохрипела она. - Сенька...
Молодой человек кинулся на зов, наткнувшись на Генриха. От лёгкого толчка фон Штольц, как подкошенный, с чудовищным грохотом повалился на пол. Он не изменил при этом положения тела, не попытался встать - во всём его окаменевшем теле только глаза сохраняли какую-то живость: они были полны ужаса и без устали вращались в разные стороны, силясь хоть что-то разглядеть.
- Сенька, - снова раздался хриплый голос Элеоноры. - Сенька... ОНА... здесь...
Молодой человек, испуганно в немой прострации уставившийся на неподвижное тело фон Штольца, не сразу понял, что к чему. Вдруг в голове словно сработал выключатель:
- Сенька, - резко выкрикнул знакомый голос. - Хватай девушку и кристалл. Валите от сюда! И ни в коем случае не смотри в глаза Аполлону! Ни в коем случае!
Сенька действовал на автомате, повинуясь беспрекословно - он уже успел уяснить, что голос плохого не посоветует.
Он подскочил к ящику и резким движением поднял уже практически полностью обездвиженную Элеонору. Было ясно, что идти самостоятельно она не в состоянии, и молодой человек перекинул ещё хрупкое тельце через плечо. В следующую секунду, выхватив кристалл из открытого ларца, он бросился к двери, отметив, что, сидящий у стола Ираклий Геннадьевич, мало чем отличается от окаменевшего фон Штольца.
Краем глаза Сенька успел заметить, что Аполлон Леонардович, стоящий в центре комнаты с неестественно широко раскрытыми глазами, медленно, словно повинуясь чьему-то дистанционному приказу, отводит руки в стороны.
В помещении, неизвестно откуда появился лёгкий ветерок, постепенно нарастающий, кружащий, бьющийся о стены. Этот ветер Сенька прекрасно помнил - совсем недавно он уже сталкивался с ним в пещере антропофагов. В шуме ветра постепенно зародился и стал нарастать тихий вой.
- Пошёл! - надрывно ударил в виски внутренний голос, выводя из оцепенения замершего на пороге Сеньку.
Молодой человек, выскочил из подвала, гулко хлопнув дверью, и, поправив на плече свою ношу, быстрым шагом зашагал по улице.

Глава 5

Поправив поудобнее ношу, Сенька заскочил в ближайший двор-колодец и принялся размышлять, что делать дальше. Разгуливать с бессознательной девушкой на плече было не безопасно.Не считая более чем возможных происков врагов, следовало опасаться и милиции, у которой к молодому человеку вполне могут возникнуть вопросы. Поэтому, не растрачивая время напрасно, "носильщик" проходными дворами, проскакивая улицы как партизан, двинулся на улицу Марата. Там в четырехкомнатной коммуналке проживала его бабушка. Почтенная матрона для развлечения и поддержания скромного бюджета занималась общественно-полезным трудом. Два раза в день - ранним утром и поздним вечером - она обходила близлежащие дворы и детские площадки и собирала посуду. Время было не рабочее и внучок не без основания расчитывал застать бабулю дома. Поднявшись на третий этаж, Сенька позвонил условленные три раза. Знать условленное количество нажатий на звонок было не сложно, ибо табличка с фамилиями жильцов и числом звонков была приклеплена рядом с кнопкой. С облегчением юноша услышал скрип открываемой двери. Пройдя в тридцатипятиметровую комнатушку Пульхерии Ипполитовнй (ибо именно так звали бабушку молодого человека), Сенька устало положил девушку на кровать. Эту кровать мог так назвать только совершенно лишенный вкуса человек. Ибо дореволюционное сооружение три на три метра было достойно королевской опочивальни. Это был настоящий "траходром", как не без оснований называл его Сенька, не раз используя по назначению. - Вечно у тебя истории, то друга подрезанного притащишь(было дело в прошлом году), теперь девушку, - беззлобно проговорила неожиданно(только для читателя) приятным голосом. Такой голос, услышав по телефону, никак не отнесешь к столь почтенной особе. И, вообще, на уважаемой Пульхерии Ипполитовне надо остановиться подробнее. Сия достойная особа, находящаеся на девятом десятке (точный ее возраст даже Сенька не помнил), никак не выглядела старше пятидесяти с маленьким хвостиком. Она более чем выгодно отличалась от ровесниц, либо располневших и с трудом передвигавших свое грузное тело или, наоборот, ползающих с клюкой мумий. Сия живенькая женщина, только с натяжкой называемая пожилой, имела ухоженный иделовый вид. Сенька знал, что минимум раз в неделю бабуля посещает театры, чему весьма способствует множество подружек, работающих в очагах культуры кто в гардеробе, кто на кассе, кто на контролером на входе. Молодой человек даже был знаком с ее любовником - бравым пятидесятипятилетним полковником в отставке. Короче та еще бабуля. Пульхерия Ипполитовна полезла в шкафчик и набулькала из разных флакончиков целый стакан какой-то жидкости. - Придержи голову, - бабуля насильно влила в в закашлявшую девушку адскую смесь. - Что это, - ради интереса спросил внучок. -Спирт, конечно, ну и травки там разные. "Кто бы сомневался" - подумал Сенька. Зная, что бабуля в отличие от ровесниц не обладает длинным языком, юноша рассказал ей необходимый минимум своих приключений. - Показывай камушек, - огорошила внучка почтенная театралка, ибо про кристалл не было сказано ни слова. - И нечего удивляться, у тебя из кармана за пазухой так и прет, и не забывай - моя мать - твоя прабабка, была колдуньей. Я то по ее стопам не пошла, время не то было, но кое-какие способности в нашей семье должны же сохраниться.

- И нечего удивляться, у тебя из кармана за пазухой так и прет, и не забывай - моя мать - твоя прабабка, была колдуньей. Я то по ее стопам не пошла, время не то было, но кое какие способности в нашей семье должны же были остаться - как считаешь - такие вещи бесследно не проходят, - И давай быстрее, она через пять минут очнется, - указала красивым наманикюренным пальцем на Элеонору Пульхерия Ипполитовна, а я ваших отношений не знаю. Сеньке ничего не оставалось, как выложить камень на стол. Владелица уникальной кровати, не прикасаясь руками к переливающимуся всеми цветами радуги сюрпризу, внимательно осмотрела его. - Где-то я его уже видела, - тяжелейший и еще не закончившийся день принес Сеньке очередной удар.

Глава 6

Оставим пока Сеньку в покое - пускай отдохнет пацан - и так намучился.
Вернемся в подвал, в штаб-квартиру ордена тамплиеров-отшельников. И что мы там видим. Вся обстановка, и без того не блистающая изысками, представляла сейчас поле битвы. Все было как после нашествия дикой орды. Повсюду валялись куски нехитрой мебели и члены древнего общества. Но вот раздалось какое-то кряхтение - это начал приходить в себя Генрих фон Штольц. До него донесся протяжный стон Аполлона Леонардовича. Докончил какофонию сиплый вой Ираклия Геннадьевича.
Все члены консессии с трудом поднялись.
- Пошли на свежий воздух, - шеф, изогнутый буквой зю, направился к выходу. За ним в не менее живописных позициях двинулись остальные.
Доплетясь до ближайшего магазина, носящего романтическое название "На грудь", друзья хорошенько затаварились, ибо ситуация была из разряда "без бутылки не разберешься", как, впрочем, и все другие ситуации, возникающие в их нелегкой жизни.
Благополучно устроившись во дворике соседней улицы, Ираклий приступил к священнодействию. И только опорожнив две бутылки, члены древнего ордена смогли немного прийти в себя и хоть что-то членораздельно из себя изъять.
- Черт возьми, - была первая, полная глубокого смысла фраза фон Штольца.
- Да уж, - в стиле Кисы Воробьянинова прсипел Ираклий.
- Где Сенька? - шеф наконец вглянул на компанию освободившимся от помутнения взором.

- А кто его знает, - булькнул, поперхнувшись, фон Штольц и закашлялся.
- Думаю, он двинул с девчонкой к старой карге, - неожиданно развязно предположил Ираклий Геннадьевич, ритмично похлопывая товарища по спине.
- Но-но, - строго повысил голос Аполлон Леонардович. - Я бы попросил поуважительнее о Пульхерии Ипполитовне, - его голос дрогнул.
Внутри то ли от выпитого, то ли по какой-то другой причине стало тепло, глаза блаженно прикрылись, и он увидел берег моря и тонкую девушку на согретых солнцем камнях, её блестящие волосы и подол лёгкого белого платья развевались на ветру. Она смотрела в даль и...
Глупый смешок Ираклия вывел шефа из задумчивости. Он вздрогнул, вздохнул, сглотнул и, стараясь придать голосу безразличие, произнёс:
- Надо бы позвонить досточтимой...
- Валяй! - откинулся на спинку лавочки хмельной и раскрасневшийся Ираклий Геннадьевич.
Аполлон Леонардович удивлённо вскинул бровь, собираясь сделать ему замечание, но тут вмешался фон Штольц:
- А не кажется ли вам, что нам стоит быть очень осторожными в связи с недавними событиями?
- Ну-ну, - заинтересовался шеф, моментально забыв о Ираклии, который уже находился в полусне, разомлев от небольшого количества спиртного, принятого на фоне жуткого стресса.
- Мне кажется, - продолжил Генрих, - нам следует воспользоваться тайным языком ордена, недоступным для понимания непрошедшим обряд посвящения.
- А! - радостно воскликнул Аполлон Леонардович. - Таким образом мы сможем защитить информацию от посторонних в случае телепатического проникновения!
- Вот-вот, - бессвязно промямлил, приоткрыв отяжалевшие веки, Ираклий Геннадьевич, не понимая, правда, о чём идёт речь.
Шеф отмахнулся, а Генрих продолжил свои обстоятельные рассуждения:
- По той же причине, думаю, не стоит звонить досточтимой с обычного телефона...
- Ты гений, Генрих, - воспрял духом шеф. - Мы используем спецканал связи!
- За это надо выпить, - опять влез в разговор заплетающимся языком Ираклий.
- Генрих, разливай! - радостно потирая руки, согласился Аполлон Леонардович.

Запас спиртного был изрядный, а составление послания требовало немалого времени. Поэтому посиделки затянулись до самого вечера.
Здесь надо отметить особенность тайн ордена. Наряду с языком, который не представлял ничего уж такого особенного - обыкновенный древнегерманский, правда весьма и весьма специфичный - немец, услышав его - не поймет ни слова, письмена славного тамплиерства отличались необычностью. По положению, узаконенному еще в достопамятные времена, все члены общества поразделялись на тройки, и у каждой имелся свой собственный шифр, не подлежащий прочтению никому иному. Руководитель тройки со временем ( люди, увы, стареют и смертны, а по выражению Воланда из известного романа "Мастер и Маргарита" - внезапно смертны) готовил одного или двух человек на замену и Сенька как раз готовился в тройку шефа. Ибо один из членов "триады", проживающий в Китае был в весьма почтенном возрасте. Так что написанное шефом для юноши мог разобрать только он, ибо Генрих и Ираклий состояли в разных тройках. Записав "абракадабру", Аполлон Леонардович, следуя традиции древних рыцарей, оглушил свое сознание убойной дозой алкоголя. Мысли очистились от всего насущного - теперь даже под пыткой он не смого бы вспомнить написанного.
Компания уже дошла до нужной кондиции, когда на детскую площадку зашел участковый.
- Степаныч, - заплетающимся языком приветсвовал посетителя Генрих фон Штольц, - прошу к столу.
- Опять распиваем в неположенном месте, - пытался быть строгим молоденький летеха.
- Да ладно тебе, мы мягкие и пушистые, - Аполлон Леонардович даже в самых трудных переделках не теряющий духа в появление нового действующего лица увидел перст судьбы. Он отозвал служивого в сторонку и что-то зашептал. Затем сунул записку и вернулся к товарищам.
- Ну вск в порядке, сейчас идем к моему другу, надо разослать по интернету сообщения всем руководителям - одним нам не справиться. Сами видите - попробовали и влипли. А с "нечистой силой" мы бороться не умеем, но есть, есть люди, способные ой как на многое.
Слегка покачиваясь и опираясь друг на друга, компания с чувсвом выполненного долга направилась к прятелю шефа.

Вернемся ненадолго к нашему юному герою. Несмотря на вопрошающие взгляды, Пульхерия Ипполитовна ничего не сказала гостям, да и по ее задумчивому взгляду было видно, что она и сама еще толком не поняла в чем состоит ее знакомство с переливающимся предметом. Отправив усталых и довольно измазавшихся молодых людей в ванную, "старушка" принялась за изучение каких-то книг, вытащенных из старинного комода, бывшего явно родственником "королевского ложа".
Запершись в ванной, Элеонора не стесняясь Сеньки скинула собранную с мира по нитке одежду и залезла под горячие струи душа. Видя такую непринужденность, компаньон тоже смело сбросил тряпье. Несмотря на пережитое, вид стройного девичьего тела произвел на него соответсвующее впечатление. Элеонора с усмешкой и некоторой жалостью посмотрела на возбужденного юношу.
- Даже и не думай, я девственница и должна ее остаться. Пока по крайней мере, - сей облом удручающе подействовал на Сеньку.
- Да не расстраивайся ты, - девушка уступила место под струей воды, - Ты очень даже симпатичный, - О другом думать надо. Вытершись полотенцем, молодая особа примерила обнову, заботливо данную хозяйкой. Костюмчик, чем-то напоминающей форму жокею, пришелся по вкусу, а главное - по размеру.
Следом и Сенька приоделся в спортивный костюм и они, освеженные и благоухающие шампунем, прошли в комнату.
- С легким паром, - не поднимая глаз от очередного "толмуда", "бабуля" рукой указала им присесть на маленький диванчик у стола, - Я тут вот чего обнаружила, собиритесь и не падайте в обморок.
Но еще не начавшийся рассказ был прерван звонком в дверь.

Глава 7

Но не будем забывать и о потяревших святыню антропопофага. И если вы думаете, что они не предпринимают никаких действий - глубоко заблуждаетесь. Да, спалив пристанище, они уничтожили оскверненное здание и теперь, находясь в никому не известном (даже нам) месте, вынашивали планы отмщения. Ожившая "Горгона" прекрасно запомнила похителей и теперь по всему городу сотни агентов разыскивали беглецов. Теперь это была война, по сравнению с которой древние рыцарские ристалища могли показаться детскими забавами.

Стишок, придуманный Сенькой "на злобу дня" в ожидании открываемой двери :

В бреду измученных исканий
Найдите веский аргумент
Когда потеряно сознанье
И на успех надежды нет

Стремись - чтоб было хорошо
Не строй избыточных иллюзий
Не то сотрещься в порошок
Или подохнешь от поллюций

Когда сегодня все Окей
Плевать нам на вчера и завтра
Быстрей по стаканАм разлей
Зови друзей и будь же счастлив.

Пока Сенька, смущаясь и запинаясь, декламировал Элеоноре своё творение, Пульхерия Ипполитовна благополучно добралась до двери и заглянула в "глазок". Молодой человек на пороге показался ей смутно знакомым, но она всё-таки спросила: "Кто там?"
- У вас продаётся славянский шкаф? - донёсся приглушённый голос.
Пульхерия Ипполитовна задумалась, а потом произнесла максимально чётко и громко:
- Нет, мебельный магазин находится за углом.
За дверью послышались нервные шаги. Снова заглянув в "глазок", женщина увидила, как странный посетитель меряет шагами лестничную площадку, что-то бурча себе под нос. Потом он вдруг резко остановился и снова подал голос:
- Мне нужен ваш внук, Пульхерия Ипполитовна. Донесеньеце к нему имеется.
- Ой, мил человек, - вдруг зашамкала хозяйка. - Я так давно Сенечку не видела, так давно не видела...
- Ну, что ж, тогда извините, - вежливо произнёс незнакомец, однако исказившая его лицо злоба не ускользнула от цепкого взгляда "досточтимой". - Если увидите, скажите, пусть с Амфибрахием свяжется.
- Скажу, милок, скажу, - изобразила радушие Пульхерия Ипполитовна.
Женщина продолжала следить за удаляющимся посетителем, когда за спиной раздался шепот вперемешку со шмыганьем:
- Чего там такое?
- Скройся, Сенька! - также тихо ответила она. - "Хвост" ты привёл.
- Чего-чего? - не понял молодой человек, рассредоточившийся от тёплого взгляда Элеоноры, одобрившей его стихослагательные потуги.
- Пасут тебя, дурака, - резко повернулась и привалилась спиной к двери Пульхерия Ипполитовна.
Из-за Сенькиного плеча выгдянула взволнованная Элеонора:
- Так нам уходить надо?
- Надо, - ухмыльнулась "досточтимая". - Только посты во дворе.
- Что же делать? - распахнула глаза девушка.
Сенька почесал в затылке:
- Обмозговать надо...
- За чашкой моего особенного чая, - хлопнув в ладоши, одобрила предложение хозяйка квартиры. И они вернулись в комнату.

Пульхерия Ипполитовна поколдовала над какими-то баночками и коробочками, засыпая ингридиенты будущего напитка в заварочный чайник. Из кухни донесся прозительный свист. Напевая соответсвующую моменту песенку "Где рядом со мной ты и ..." Сенька принес в комнату продолжение песни. Торжественно залив кипяток и выдержав положенные пять минут и тридцаь восемь секунд, достопочтимая дама разлила свое творение по чашкам.
На столике красовались восемнадцать видов варенья и конфитюров. Равнодушный к сладкому юноша даже не притронулся к изобилию, девушка же отдала должное угощению, перепробовав пожалуй все разнообразие, что было сделать весьма непросто - не повториться, не пропустить какой изыск смог бы не каждый.
- Ну вот, теперь можете взлетать, - укладывая в рюкзачек какие-то вещи, решительно произнесла "бабуля".
- Куда взлетать, - поперхнулся чаем Сенька.
- На крышу, милок, на крышу - куда же еще. Другого пути вам не остается. Дома все между собой соединяются, так что переберетесь верхом хоть до Невского проспекта, а там уже действуйте по обстановке.
- А с этим что, - первый раз за последние полчаса подала голос Элеонора, указывая на камень.
- Пускай у меня остается, - принимая огонь на себя, махнула рукой хозяйка, - Вам без него проще будет, да и спокойнее.
Молодые люди согласно диспозиции Пульхерии Ипполитовны покинули квартиру, причем сначала "старушка" благополучно провела регенсцировку, проверив подходы к чердачной двери и вручив беглецам ключ от огромного амбарного замка на пути к свободе и буквально на несколько минут разминулись со спешившим передать послание Степанычем. Эта нестыковка имела самые непредсказуемые последствия.

Глава 8

Вернемся к нашим друзьям.
Обладатель компьютера и выходом в интернет (не забывайте - действие происходит в 1995 году) проживал в комнутушке около "Финбана", как ласково называли знаменитый Финлядский вокзал жители города. Компания добралась до места назначения всего за двадцать пять минут, даже не воспользовавшись трамваем - Питер город маленький.
Нажав условные три раза - здесь почему-то таблички с количеством звонков не было - члены тайного ордена замерли в ожидании. И чудо свершилось - лохматый и небритый хозяин открыл дверь.
- Здравствуйте, юноша, - приветсвовал сорокалетнего мужчину Аполлон Леонардович. А как он еще мог обратиться к своему бывшему студенту, дипломный проект которого тянул на диссертацию, но лень-матушка получившего безоговорочную пятерку не дала продолжение перспективной теме.
Концессионеры проследовали в комнату и принялись опорожнять многочисленные карманы, выставляя на журнальный столик, другого просто не было, многочисленное же количество бутылок - не все, ой далеко не все было выпито во дворике.
"То ли пить я не умею,
То ли просто я старею"
собирая немудруную закуску пропел Вячеслав - так прозывался лохматый , ныне безработный бывший подающий надежды подопечный шефа.
- Мы к Вам, профессор, и вот по какому делу, - словами Швондера из культового фильма начал Генрих фон Штольц, взяв на себя роль предводителя, ибо бывший преподаватель в компьютерах ничего не понимал и вряд ли смог даже объяснить - что требуется, - Но сначала - за встречу, - Ираклий давно успел наполнить рюмашки. Да-да, именно настоящие хрустальные рюмочки на серебрянных ножках впервые появляются в нашем повествовании,и это было символично-прекрасно после всякой разномастной и непризентабельной посуды, используемой тамплиерами-отшельниками в употреблении крепких напитков сомнительного качества в не менее сомнительных местах.
Чокнувшись раз, два, три и только после десятой "дозы", Генрих начал изложение материала.

Язык заплетался, компьютерные термины путались в голове, а доставать шпаргалку при товарищах по ордену фон Штольцу было как-то неловко. Посему процесс объяснения занял продолжительное время, за которое Ираклий пару раз успел сбегать (хотя, если смотреть правде в глаза, сползать) в магазин, пополнив "стратегические запасы".
Наконец, раскрасневшийся Генрих, опрокинув в себя очередной стакан, с гордостью изрёк:
- Всё нормально! Давайте текст, шеф!
Аполлон Леонардович задумался - руководители орденских филиалов не любили, когда их беспокоят по пустякам, поэтому текст должен был отражать весь ужас сложившейся ситуации, оставаясь при этом предельно лаконичным. Привычка изъясняться витеиватыми фразами изрядно затрудняла его задачу.
- Как же не хватает оболтуса Сеньки, - со вздохом подумал он, после чего, взяв со стола обгрызанный карандаш и невесть откуда взявшуюся салфетку (правда, не первой свежести), быстро и нервно вывел несколько букв и передал их фон Штольцу.
- И это всё? - удивлённо приподнял брови Генрих.
- Чё там, чё там? - заинтересовался Ираклий и потянул из его рук смятую салфетку. - Нда...Какие странные колечки и непонятные крючки, - на ходу редактируя Хармса, икнул он.
- Что вам от меня надо! - неожиданно огрызнулся Аполлон Леонардович. - Всё, что могу. Если вы найдёте лучшее определение ситуации - пожалуйста! Я уступлю своё место.
Генрих благоразумно заткнулся под сверкающим взглядом шефа, а Ираклий Геннадьевич всё-таки сделал попытку "придумать что-нибудь дельное", но в итоге, помямлив что-то невразумительное, предпочёл сконцентрироваться на открывании очередной бутылки.
- Ладно, - сказал фон Штольц, оперевшись на стол. - Пойду Вячеслава разбужу.
- Давай-давай, - словно извиняясь за недавлюю вспышку гнева, негромко и мягко подбодрил шеф.

Протирая превратившиеся в щелку глаза, бывший подопечный шефа, потягиваясь направился в ванную, откуда минуты три слышались только звуки льющейся воды и пофыркивания. Вытирая голову полотенцем - вовсе не грязным - как мог подумать читатель, ознакомившись с предыдущими страницами.
Устроившись на рабочем месте и приняв "на ход ноги" любезно поднесенную Ираклием "дозу", Вячеслав принялся усердно набирать абракадабру Аполлона Леонардовича. Шеф шепнул два адреса электронной почты, покоторым послания незамедлительно ушли адресатам.
- Теперь нам остается только ждать, - с каким-то опустошеним и одновременно чувством выполненного долга шеф устало развалился на диване и взяв бокал для запивки вместо аристократической рюмочки сам напонил посудину. Опрокинув ее в себя и зажевав корочкой хлеба бросил, - Сотри из памяти всю информацию, так - на всякий случай. Приказ был незамедлительно исполнен.
Мы не станем здесь приводить адреса, по которым ушла почта - так - на всякий случай. Зачем раскрывать суть таинственных руководителей древнего ордена тамплиеров-отшельников? Как бы чего не вышло. Да и особенности доведенной до немыслимого конспирации не дали бы такой возможности. Не зря шеф сказал, что придется ждать. Ибо сначала послание примут одни посредники, потом другие - сколько их не знал никто.
И пока они дойдут до адресата, примутся решения находящимися неизвестно где руководителями - могло пройти изрядно времени.
Поэтому вся честная компания спокойно решила "продолжить банкет" - единственное, что тревожило - беспокойство о юном представителе ордена и его спутницы.

Беспокойство не было напрасным.
Степаныч, не застав молодых людей, отказавшись даже от любезно предложенного Пульхерией Ипполитовной чая, поторопился обратно. Не замечая грамотно установленной слежки, участковый вернулся на детскую площадку, где, разумеется, уже никого не было. Чертыхнувшись, обязательный молодой представитель закона и не догадывался, что только форма спасла его от неминуемых неприятностей - и это еще мягко сказано - попадания в руки агентов антропофагов-любителей, направился домой.
Тем временем Сенька с Элеонорой по крышам добрались до Невского проспекта и по пожарной лестницы спустились во двор-колодец. Решив не светиться на ближайшем Московском вокзале - их там вполне могли ожидать - решившие затихариться молодые люди двинули по Литейному в сторону Финляндского. Воистину - все дороги ведут в Рим.

Затянувшиеся ожидание ответа действовало на психику не лучшим образом.
Поэтому, чтобы хоть немного развеяться и снять напряжение, компания под лозунгом "пять минут или два часа ничего не решают" двинулась на свежий воздух. Надо заметить, что мест для прогулок в этом райнчике немного, а точнее - всего одно - площадь перед вокзалом со знаменитым Лениным, толкающем речь с броневика. Туда-то они и направились.
Это сейчас площадь - даже не площадь, а небольшой сквер с фонтанами, изливающими свои танцующие струи под музыкальное сопровождение, памятником вождю, отрестраврированным после взрыва, пробившего метровую брешь в чреве изваяния, представляет собой уютное место для проведения времени как в ожидании электрички, так и просто посиделок с книжкой в руках или компании молодежи с пивом, обсуждающей перепетии очередного матча "Зенита". Тогда же только поломанные скамейки с устроившимися на них бомжами и голые деревья скрашивали пейзаж. Да вечно холодный ветер с Невы, до которой было сто метров, не давали здесь посетителям задерживаться надолго.
Здесь следует сделать небольшое отступление. Конечно, не только вокзалом ограничеваеются достопримечательности сего места. Любой - посмотрев даже просто карту города - может убедиться, что здесь рядом буквально все - и Аврора, и Петропавловка, да и вообще это центр города и кроме памятников мирового наследия есть здесь и скверы и многое другое.
Но наши герои и не собирались выбирать - их вполне устраивало это далекое от комфорта место, да и не собирались они здесь надолго засиживаться. Свежий ветерок и оттопыревавшиеся карманы как нельзя лучше соответствовали ситуации,требующий выхода скопившегося напряжения последних часов. Друзья благополучно устроились на свободной скамейке и принялись за привычное проведение досуга - как мало радостей в жизни тайных представителей древнейшего ордена...

Глава 9

Тем временем в тёмных закаулках канализации тихо и чинно, прикрывая носы надушенными платочками, собирались на совет антропофаги-любители. Вода под ногами хлюпала и из-под ниспадающих на глаза чёрных капюшонов то и дело слышались сдавленные стоны и заморские ругательства.
Склизкие коридоры вели в круглую сухую комнатку, невесть откуда взявшуюся среди этого смрада и антисанитарии. На входе гостей встречал знакомый нам Толстяк, былая сладколикость которого сменилась неприкрытой тревожностью взгляда.
В тусклом свете четырёх факелов воткнутых в центре комнаты крест-накрест сборище чёрных молчаливых теней под аккомпанимент потрескивающего пламени и шуршащих подолов шёлковых плащей выглядело по истине зловеще.
Когда в помещении собралось двенадцать человек, из тёмного угла внезапно раздался глухой голос:
- Все здесь?
Толстяк вздрогнул и его лицо на секунду перекосилось:
- Аб-бсолютно т-так, - запинаясь ответил он.
- Тогда начнём, - холодно изрёк голос, и от стены отделилась внушительного вида фигура. По рядам раснёся удивлённый и немного испуганный шёпот:
- Он, он, он самый...
Фигура сделала шаг в центр освещённого центрального круга и отпросила капюшон алого плаща:
- Да, это я, - прозвучал властный голос.
Все собравшиеся ахнули и вжались в холодные стены, впервые воотчую лицезрея шрам перерезающий левую щёку и пустую глазницу - всё то, о чём раньше приходилось лишь читать в подпольных рукописных письменах. И все, кто хоть раз слышал об этом человеке, сейчас испытывали всеобъемлющий ужас с примесью восхищения.
- Что ж, - оглядывая собравшихся произнёс Алый плащ, - я вижу мне нет нужны представляться.
Ответом ему послушил лишь тихий шелест, опускающихся на колени антропофагов.
- В таком случае приступим к делу, - ухмыляясь, произнёс он.
И тут раздался глухой удар с последующим всплеском - это нервная система Толстяка не выдержала, и, всплеснув по своему обыкновению пухлыми руками, он грохнулся в обморок, выпав за пределы тайной комнаты.

- Ладно, черт с вами, не буду пугать, - еще раз зловеще скривился знакомый незнакомец, - Тем более сейчас прибудет дама, - отвернувшись, он что-то сделал с лицом и оно преобразилось - глаз, по-видимому стеклянный, только почему-то другого цвета, украшал физиономию, а чем-то замазанный шрам был почти незаметен.
Тут раздался сильный хлопок захлопнувшийся двери. Все обернулись на шум. Дверь стала как-то медленно, рывками приоткрываться. Показалась голова толстяка, только почему-то у самого пола.Медленно отворяя дверь, причем делая это не руками, а всем телом, протискиваясь в помещение толстяк даже не пытаясь приподнятся пред Советом, по-змеиному прошипел: " Прибыла госпожа". Уже совсем потеряв чувство субординации, он толкнул дверь ногой. Она распахнулась и ворвавшийся порыв ветра мгновенно погасил свет.
Когда освещение смогли вернуть к жизни, взорам присутсвующих явилась знакомая нам дама. Да-да, та самая, чей испепеляющий взгляд словно "Кодаком" запечатлел наших юных героев, похитивших камень.
- Ну вот все и сборе, - произнес Алый плащ, легким поклоном приветствуя вновьприбывшую, - Начнем с ваших докладов, - небрежно кивнул он по-прежнему прибывающим ниц.
Тут стоит немного отвлечься и объяснить столь разительное поведение руководителей антропофагов. Ведь согласно древних летописей их повелителю было несколько тысяч лет, точно никто не мог сказать. Были, конечно были, сомневающиеся, утверждающие, что это разные люди, которые не дожидаясь смерти или ухода от дел по старости, заранее находили приемника и приводили его путем пластической операции в свое подобие. Но это говорилось только в узком кругу и шепотом. Ну да ладно.
Выслушав пространные, но весьма бестолковые, доклады, Алый скомандовал: "Бумагу". Он, конечно, обращался к Толстяку, но совершенно напрасно. Тот уже вовсю, так и не делая попытки поднятся, улепетывал от этого страшного места.
- Пожалуйста, сударь,- перед повелителем выросла целая гора листочков, блокнотов, записных книжек, с поклонами подаваемыми присутствующими.

Глава 10

Тем временем, один маленький клочок бумаги - записка Аполлона Леонардовича к Сеньке - лежал на массивном письменном столе с поцарапанной полировкой. Знакомый нам участковый Степаныч, привратившись под действием домашних тапочек в самого что ни на есть обычного белобрысого Пашку, всесторонне его изучал, то и дело поглаживая себя по лбу шершавой ладонью.
- Ничего не понимаю, - отодвинувшись от стола, наконец, произнёс он.
Ответила ему лишь кукушка, прокричавшая из своих ходиков, что пора был отходить ко сну.
Павел выключил настольную лампу и, потирая уставшие глаза, пошёл на кухню. Не зажигая свет, он нащупал свою чашку и плеснул воды. Сев за стол, он сделал глоток и задумчиво застыл, уткнувшись невидящим взглядом в тёмное окно.
Перед глазами, как в кино, поплыли чёрно-белые картинки из недавнего прошлого. Вспомнились счастливые годы учебы в Ростовском военном училище: друзья, гулянки и шалости, любимая девушка, отношения с которой тихо катились к свадьбе, часы с гравировкой "Есть такая профессия - родину защищать", подаренные отцом... Тогда Павлу казалось, что нет на свете человека счастливее его: за стенами училища рушилась страна, но уверенности в завтрашнем дне он не терял.
А потом удары посыпались один за одним... На выпускной его любимая девушка пришла уже к другому, отец погиб, а его часы (единственная оставшаяся связь с счастливым прошлым) были утрачены при загадочных обстоятельствах.
Попав по распределению на службу в Ужур, Пашка вскоре понял, что вот-вот свихнётся. Обладая предательской особенностью организма - впадать чуть ли ни в коматозное состояние даже от глотка водки, он был лишён единственного местного развлечения, поэтому в свободное время слишком много думал, от чего голова нещадно болела.
Промыкавшись так два года, Павел уволился из армии и вернулся домой, успев, правда, увериться в мысли, что всё, что с ним происходит, неслучайно. Ему всё не давал покоя странный человек с шрамом на левой щеке, который, появившись однажны на КПП училища, в день пашкиного дежурства, как казалось, чётко разделил его жизнь на светлую и тёмную половины. Павел решил докопаться до истины и за сим поступил на службу в милицию, и вот шаг за шагом, тернистыми путями своего расследования добрался до холодного и неприветливого Питера...
Кукушка снова зашлась в истерике, и молодой человек вернулся к действительности, стряхнув пелену воспоминаний. Он залпом допил остававшуюся в кружке воду и, тяжело ступая, вернулся в комнату.
Записка всё ещё лежала на столе. Павел аккуратно взял её и, достав с полки чёрную папку с ярлычком "ТСБ", спрятал, прошептав: "Кажется, я на верном пути".

Глава 11

- Пора, - затушив сигарету, Аполлон Леонардович поднялся со скамейки. За ним, лениво потягиваясь, потянулась и вся честная компания. Пустая посуда была аккуратно сложена в урну, туда же последовал и остальной мусор. Решив временно остановиться с крепким алкоголем, затарились пивом, ибо Вячеслав очень любил его, особенно с фисташками. Позвонив условное количество раз, друзья застыли в ожидании. Почему-то ожидание затягивалось.
- Чего он, спит что ли, - возмущенно просипел Ираклий.
Бестолку простояв минут десять, конциссионеры принялись звонить и стучать в дверь уже без всякого кода. И только когда в дело пошли ноги - дверь открылась. Но это был не Вячеслав.
- Ходють, ходють, а уходють - дверь не запирают, - прошамкала старушка-соседка, редко выползающая из комнатушки, но видно сильный стук заставил ее все-таки соизволить появиться.
Ничего не понимая про незапертую дверь, а за ними обладатель компьютера точно запирал, компания завалилась в комнату. Свет горел, негромко играла музыка, но хозяин даже не обернулся к вошедшим, продолжая по-прежнему восседать в кресле. Экран монитора ничего не показывал, горя белым светом. Аполлон Леонардович подошел к своему бывшему студенту и тряхнул за плечо. Вячеслав бездыханно рухнул с кресла - он был безнадежно мертв. Друзья в ужасе уставились на покойника.
- Вот черт, - только и смог выдавить из себя фон Штольц.
В комнате был полный порядок и только опытный взгляд бывшего доцента, за мгновение оглядевшего комнату, заметил, что компьютер трогали - да и то только потому, что была заметна полоса пыли рядом с корпусом.
- Что там в компьютере отвечает за память, - и не надеясь на ответ проговорил он, - По-моему винчестер, хотя какая разница, наверное его уже нет, а нам всем жопа. Делаем ноги, ребята.
В полном смятение от происшедшего, позвякивая пивом, друзья беспорядочно выкатились из квартиры.
- А дверь закрыть, - бросил Ираклий.
- Ага, - дошло до фон Штольца, - Кто-то прикончил нашего друга и незаметно слинял.
- Мог бы сразу догадаться, - укоризненно заметил шеф, выходя на улицу. Было темно. Тени от фонарей зловеще действовали на ошарашенную компанию.
- К черту пиво, - вскричал Ираклий, - Здесь нужна водка, и ничего иного.
- Согласен, - вздохнул предводитель тамплиеров-отшельников.
С набитыми пакетами спиртного на площади у Финбана компания нос к носу столкнулась с изучающими пригородное расписание Сенькой и Элеонорой.

- Что вы здесь делаете? - накинулся Аполлон Леонардович на Сеньку, сам не понимая злится он на него или рад видеть.
- Тут такое, такое... - эхом прозвучал подсевший голос Ираклия Геннадьевича.
Но шеф не дал ему пуститься в долгое повествование о "таком", не желая лишний раз пугать девушку.
- Почему вы бродите по улицам? - продолжал он отчитывать Сеньку. - Я же писал в записке...
- В какой записке? - растерянно уточнил молодой человек, не понимая, почему друзья его в таком состоянии, а шеф столь эмоционален.
- Как же... - Аполлон Леонардович удивленно отсупил на шаг назад. - Я же послал к тебе Степаныча с запиской.
- Нет, ничего я не получал, - замотал головой Сенька, и, оглядев осунувшихся и побледневших тамплиеров-отшельников, добавил - Что у вас стреслось-то? Объясните толком.
- Связника грохнули, - выпалил, прибывавший до этой минуты в состоянии немого шока, фон Штольц.
- Что? - возвысил Сенька голос, невольно присидая.
Элеонора сдавленно вскрикнула.
- Друзья мои, - приобнял их за плечи Аполлон Леонардович, оглядывая толпящихся вокруг пассажиров. - Давайте-ка не привлекать ненужного внимания. Найдём спокойное местечко и всё оговорим.
- Да где ж его найдёшь? - обречённо вздохнул Генрих.
- Нынче спокойные местечки только на кладбище, - как ему показалось сострил Ираклий.
- Точно! - обрадовался, насколько это было возможно в сложившейся психологической обстановке, шеф. - Их территория, а значит и не подумают нас там искать.
- Но у них же везде соглядатаи, - выразил недоверие фон Штольц.
- А не переоцениваем ли мы этих анторопофаков? - влез Сенька, раздражаясь.
- Фагов, Сенечка, антропофагов, - устало улыбнулся знающий иностранные языки Аполлон Леонардович. - Не переоцениваем...
- Не веришь, можешь у Вячеслава спросить, - продолжил "острить" Ираклий.
- Они повсюду, повсюду, повсюду, - впадая то ли в транс, то ли в истерику, закивала головой Элеонора.
- Тогда валить отсюда надо, - шмыгнул носом Сенька, успевший уже уяснить, что он в этой истории знает меньше других. - Куда пойдём?
- В морге через час, - не разжимая губ, буркнул шеф. - Разбегаемся.
И они разошлись в разные стороны, чтобы, петляя и путая следы, обрубить все возможные "хвосты" и собраться в назначенное время в назначенном месте для судьбоносного разговора.

Про морг, конечно, было подобие шутки. Но, как известно, в каждой шутке есть доля шутки, то есть истины. Ибо место сбора находилось рядом с Богословским кладбищем, известным всему просвещенному человечеству как место захоронения Виктора Цоя. А от Финляндского вокзала - всего-то двадцать минут езды на троллейбусе.
Как жалкая пародия на диверсантов, оглядываясь после каждого шага, подняв воротники, разве что противосолнечные очки не нацепив, да и то просто по причине отсутствия оных конциссионеры с разных сторон приближались к месту встречи. Вид их напоминал картинки военной поры - типа "шпионы не дремлют". Они и правда не дремали, но до шпионов было ой как далеко. Местом встречи, которое, как известно, изменить нельзя оказался пребывающий в упадке музей героя-подводника Маринеско.
Директор музея, одно время преподовавший на кафедре истории, был хорошим знакомым Аполлона Леонардовича, поэтому ключи у шефа были. Здесь надо отметить, что штат храма истории , состоящий из самого диретора, экскурсовода, уборщицы, администратора, заведующего и прочих был представлен одним сотрудником, нетрудно догадаться каким. Однако свет горел и ключи не понадобились.
Компания просто открыла дверь и вошла в довольно обширное помещение.
Хозяин радостно приветствовал гостей, обратив однако внимание на встревоженные лица.
- Потом, все потом, - отмахнулся шеф, располагаясь в маленьком, но уютном кабинете.
Ираклий с Генрихом принялись освобождать пакеты от содержимого.
- Ого, - удивленно-вопросительно посмотрел на приятеля директор, - Праздник какой что ли?
- Да уж, такой праздник, что лучше и захочешь, да не придумаешь, - Аполлон Леонардович махнул рукой и все дружно устроились, кто где смог.
- Сейчас выпьем, а там видно будет.
- Господа, - торжественно поднялся шеф и всем пришлось последовать его примеру, выковыривая тела из нашедшихся для отдыха мест, - Началась война. И сегодня - первая жертва, ее стал мой старый друг, да и ваш тоже, - кивнул друзьям он, - Не могу больше говорить, - слезы застилали глаза предводителя, - Вечная память!
Не чокаясь осушили стаканы. "А ведь всего несколько часов назад пили с Вячеславом из рюмочек" - пронеслось в голове у ветеранов-тамплиеров.
И только хозяин заведения вопросительно смотрел на приятеля.
- Не знаю, имеем ли мы право доверить тебе эту тайну, она опасна, и в первую очередь для тебя самого, - ответил Аполлон Леонардович.

Пашка проснулся от страшного грохота. Он даже не сразу понял, что это стучат в его дверь - резко поднявшись на кровати, он ещё несколько минут сидел, непонимающе блымая глазами.
- Иду, - наконец, раздражённо крикунул он. - Кто там ещё?
- Пашка! - резко дыхнул ему сигаретным дымом с порога в лицо друг и коллега Сергей. - Тебя пушками не разбудишь!
- Да ну тебя, - огрызнулся Павел. - Только пушек здесь не хватало, и так весь дом на ноги поднял, - и отвернувшись от незванного гостя, он побрёл в комнату, буркнув через плечо - Заходи уж.
Сергей одним прыжком догнал его и потянул за руку:
- Пашка-а, - просительно протянул он. - Будь другом, поехали со мной.
- Ты сдурел, что ли! - сверкнул на него глазами Степаныч. - На часы посмотри!
Кукушка очень кстати отрапортовала - три часа.
- Во-во, - прислушиваясь к ней, поднял указательный палец Павел. - Что у тебя там? Горит чего?
- Хуже! - плаксиво ответил Сергей. - Труп на моём участке.
- Ааа, - сочувственно протянул Пашка. - Понимаю. - и добавил - Ну, с боевым крещением тебя.
- Да иди ты со своими шутками, - обиделся товарищ.
- Не дрейфь! - ободрил Павел и усмехнулся, - Я на своём первом чуть со страху не облажался.
- Да уж, - вздохнул Сергей. - Так поедешь со мной?
- Нет, ну я-то там с какого боку? - удивился Степаныч. - Район не мой и вообще... Стоп! - вдруг осенило его. - Ты здесь что делаешь? Почему не на месте?
- За тобой, друг мой, за тобой, - нараспев произнёс Сергей. - Там опера уже роют, а я к тебе - пулей!
- Нет, ну, ты, конечно, псих, - поставил диагноз Пашка, но потом, подумав, уточнил. - Или я псих. Какого лешего я вообще с тобой разговариваю? - стал наигранно возмущаться он. - Опера роют, район не мой, завтра на дежурство с утра пораньше... Надо было сразу тебя с лестницы спустить, да лечь опять.
- Эх, Степаныч, - печально вздохнул Сергей, - злой ты человек...
- Не спорю, - с улыбкой ответил Павел и так выразительно показал глазами на дверь, что это было заметно даже в неосвещённой комнате.
- Даже совсем не любопытно? - делая шаг к выходу, интригующим голосом произнёс Сергей.
- Совершенно.
- И твоё знаменитое чутьё тебя не манит пойти по следу? - делая ещё шаг, продолжал соблазнять Сергей.
- По ночам моё чутьё спит, - усмехнулся Степаныч.
- А ведь о тебе легенды ходят... - делая очередной шаг, нараспев продолжал незванный гость.
- Отвали, друг мой, - вторя ему ответил Павел.
- Что ж, - сменив тон и отдёрнув рубашку, отчеканил Сергей. - Насильно мил не будешь... - но, остановившись в дверном проёме и хитро зевнув, добавил - А убили, кстати, компьютерщика. В шаге от Финбана... как тебе?
Пашка напрягся, но в следующую секунду "взорвался", как порванная струна:
- Едем! Через секунду буду готов!

Глава 12

Степаныч внимательно вчитывался в протокол осмотра места происшествия:
" Смерть потерпевшего произошла примерно между девятью и десятью часами вечера от удушения. На шее и теле следы от веревок или проволоки.
Очевидно, что жертва была прикручена какое-то время к креслу и подвергалась допросу, об этом свидетельствуют следы скотча в районе рта, который несколько раз отлеплялся и возвращался обратно. Отсутствие синяков и прочих следов физического насилия говорят об отсутсвии применения пыток и прочего, экспертиза еще проверит это положение. Многочисленные отпечатки пальцев сняты с клавиатуры, корпуса компьютерного блока, четырех рюмок на столике и прочей посуды и предметов мебели. Наружный осмотр показал отсутсвие внешних следов обыска. Изъят для экспертизы блок компьютера. С места преступления собраны многочисленные окурки..."
Пашка, не дочитав, отложил листки в сторону. Взяв со стола пакет с хабариками, приподнял его вверх - ближе к свету. И вздрогнул, увидев знакомые окурки. Дело в том, что Ираклий Геннадьевич обладал привычкой при курении сжимать фильтр сигареты зубами и в результате окурок в верхней части выглядел чуть ли не изжеванным. Да и марка сигарет, а это были дорогие "LM" - любимая знакомого.
Участковый озадаченно почесал затылок. Но решив, что утро вечера мудреннее, попрощался с коллегой и на служебной машине отправился домой. Подойдя к двери квартиры, в свое время с таким трудом выбитой начальником Главка, Пашка понял, что спокойно досматривать сны не получится. Дверь была приоткрыта - ригельный замок не обладал способностью захлопываться. Осторожно, не делаю шумных действий, проник в свое жилище, но квартира была пуста. Да и следов посещения заметно не было.Озадаченно покачивая головой, Пашка вернулся в прихожую, запер дверь и не раздеваясь плюхнулся на кровать.
Ночное время, преступление и чье-то проникновение в дом давило, в голову лезли совершенно непонятные, главным образом мрачные и мистические видения. Но усталость и молодой организм брали свое - голова потихоньку затуманивалась, глаза начали слипаться и последнее, что пронеслось в уже отключившемся сознание Павла Степановича было почему-то всплывшее из казавшегося таким далеким прошлого лицо со шрамом.

Глава 13 Короткая

А в это время...
Примерно так принято начинать смену места действия. Ну что же - и мы не будем отрываться от традиций.
А в это время Великий Магистр Антропофагов, (блин, звучит прямо как имя, фамилия, отчество, да и неправильно, конечно, писать эти слова с заглавной буквы, но мы опасаемся гнева "Великого и Ужасного" и лучше перестрахуемся."Перестрахуемся" - какое многозначительное и красивое слово, не правда ли, отдает чем-то таким детско-запретным. Но стоп - опять отвлеклись.) так нежданно-негаданно явившийся во сне стражу порядка, предавался праздному отдыху по полной программе. И напрасно пытливый читатель ожидает каких-то экзотических, типа садо-мазо, забав.Увы - все прозаично и банально даже для школьника, читавшего про увеселения патрициев в древнем Риме (здесь-то заглавная буква уже нужна, все-таки имя собственное) и знавшего такие "страшные" слова как "гетера" и "оргия".

Глава 14

Пока Пашка не мог найти себе место, ворочаясь с боку на бок, а Великий Магистр Антропофагов придавался "активному отдыху", в музее Маринеско, за окнами которого уже застенчиво брезжил рассвет, кипело обсуждение.
Пожалев гостеприимного хозяина, Аполлон Леонардович скрыл от него значительную часть подробностей, пояснив лишь, что вляпался основательно в очень нехорошую историю, а потому факт знакомства с ним лучше отрицать, какие бы пытки или материальные соблазны при этом не были задействованы. Повторять дважды не пришлось, поэтому вскоре вся честная компания, будучи выгнанной взашей, уже искала себе тихое местечко среди "склепиков, гробиков и саркафагиков" упоминавшегося выше кладбища.
- Лучше б мы его сами удавили, - зло процедил, начинающий замерзать Ираклий.
- А топливо-то себе оставил, гад! - поддержал фон Штольц.
- Спокойно-спокойно, - поёживаясь, осадил товарищей шеф. - Всё-таки он мой друг... - и добавил, подумав, - бывший.
- Ладно, - хлопнул себя по бокам Сенька. - Что делать будем?
- Мы здесь внимание привлекаем, - плаксиво поддержала Элеонора, спрятав смачный зевок на плече молодого человека.
- И с этим не поспоришь, - вздохнул Аполлон Леонардович.
- Предлагаю разбежаться, - буркнул Генрих, многозначительно посмотрев на Ираклия.
- Так, - перехватив его взгляд, строго произнёс шеф. - Никаких пьянок! Никаких лишних движений! Мы под колпаком!
Тамплиеры-отшельники и примкнувшая к ним Элеонора недоумённо переглянулись.
- Да-да, - продолжал шеф. - Каждого из нас будут вести и стараться довести.
- До чего? - шмыгнул Сенька.
- До ручки, мой друг, до ручки, - по-отечески произнёс Аполлон Леонардович, похлопывая юношу по плечу, от которого ненадолго отлипла Элеонора. - Они будут бить по слабостям, - он выразительно посмотрел на Генриха и Ираклия, - повторяю, по слабостям.
- Но зачем им это надо? - приподнял брови фон Штольц.
- Не проще перещёлкать всех по одному в тёмных переулках? - поддержал Ираклий Геннадьевич.
Шеф покачал головой, скрывая в глубине сознания приправленную массой эпитетов и метафор тираду о недоумках, с которыми приходится работать.
- Мы нужны им живыми, - догадался Сенька.
- Правильно, малыш, - с ноткой радости в голосе поддакнул шеф.
- А кристалл? - зевнула Элеонора.
Аполлон Леонардович замер - как же он мог забыть о самом главном!
- Где он? - дрогнувшим голосом спосил шеф.
- У Сенькиной бабушки, - лениво выдавила из себя сонная девушка.
Аполлон Леонардович поперхнулся от неожиданности и густо покраснел, спрятав лицо в поднятый воротник.
- Значит так, - подытожил он после задумчивой паузы. - Сенька, вам с Элеонорой нужно залечь на дно...
Ираклий глупо хмыкнул.
- Не вижу ничего смешного, - обжёг его гневным взглядом шеф. - Ты свяжешься с Анжелой и передашь через неё послание в ростовский филиал. Они должны знать о том, что происходит. Генрих!
- Здесь я, - отозвался фон Штольц.
- Твоя задача отследить путь оставшихся трёх кристаллов.
- Будет сделано, шеф, - козырнул подчиненный. - Если что, я в библиотеке.
Аполлон Леонардович кивнул:
- Итак, Сенька с Элеонорой - а консперативную квартиру. И чтоб нос не высовывали! Ираклий - к Анжеле. Записку я напишу. Генрих - в библиотеку...
- А вы? - полюбопытствовал Сенька.
- А я навещу любезную Пульхерию Иполлитовну, - пряча от присутствующих свою блаженную улыбку, ответил Аполлон Леонардович.
- За работу! - добавил он деловым тоном, и компания разбежалась в разные стороны.

Глава 15

Магистр антропофагов-любителей занимался серьезным делом - просматривал газеты, отдавая предпочтение спортивным новостям.
- Вызванные Вами прибыли, сэр, - доложил личный камердинер Великого и Ужасного, срочным образом вызванный, как и остальная челядь, из заморского особняка. Великий не без основания решил, что здесь придется задержаться и позаботился о личном комфорте.
- Это лучшие из лучших, - добавил камердинер. В обширный кабинет, непрерывно кланяясь и нервно теребя в руках головные уборы, скромно протиснулось шесть человек.
- Негусто, - сумрачно процедил Магистр, - Придется собирать и лучших из худших. Сколько у вас проверенных и надежных людей? - обратился к прибывшим.
- Семь.
- Восемь.
- Девять.
- Десять.
- Одиннадцать.
- Тринадцать. - весомо и торжественно сбил последовательность возрастания количества членов групп последний из гостей.
- Это уже лучше, - наводящее ужас лицо выразило подобие улыбки, - Но все равно мало. Дело вот в чем. Моя дочурка пошла против меня. И когда решил проучить ее - сбежала с этим пацаном из тамплиеров-отшельников. Ваша задача не просто найти ее, главное - они похитили нашу святыню - бесценную в прямом и переносном смысле реликвию. Вернуть ее и наказать похитетелей наша первейшая цель. Все подробные указания - адреса, словесные и нарисованные портреты и прочие нужные в поиске вещи получите у моего помощника. Вперед - вас ждут великие дела! - торжественно закончил он.

Глава 16

Аполлон Леонардович нервничал. Он не видел Пульхерию Иполлитовну уже два года, с того самого дня, как они распрощались, стоя на берегу, когда ласковый ветер играл в подоле её лёгкого белого платья.
По пути он заскочил к своему старому приятелю-костюмеру, который то и дело его выручал, одалживая за символическое вознаграждение подведомственные ему шиньоны и бороды, камзолы и фраки. На этот раз Аполлон Леонардович позаимствовал костюм-тройку - слегка траченный молью подмышкой, но вполне презентабельный (свой наряд Аполлон Леонардович посчитал недостаточно свежим для того, чтобы являться в нём пред светлы очи Пульхерии Иполлитовны), серый плащ, шляпу в тон и изящную трость с головой тигра в качестве набалдашника. Придирчиво оглядев себя в зеркале, он нашел 90-процентное сходство с главным героем любимого французского фильма "Самурай" (ах, как же мы подчас льстим себе!) и, улыбнувшись своему "поставщику", как ему показалось, улыбкой Алена Делона, он отказался от трости в пользу белых перчаток, тем самым доведя сходство до ста процентов.
Выйдя на улицу, новоиспечённый Ален Делон поднял глаза к небу и зажмурился под лучами тусклого осеннего солнца, которое казалось таким нежным и ласковым сегодня. Он шёл и улыбался прохожим, улыбался своим мыслям и тому юношескому волнению, которое весело перекатывалось по желудку. Цветы, тем не менее, было решено не покупать, чтобы Пульхерия Иполлитовна не истолковала его деловой визит превратно.
Сияющий и взволнованный Аполлон Леонардович взлетел по лестнице уже знакомого нам дома и остановился у уже знакомой нам двери. На пару секунд засомневавшись, он резко выдохнул и позвонил.

Глава 17

Участковый Степаныч проснулся поздно - ничего удивительного. Да и сон-то был не ахти какой. Какая-то тревожная мысль свербила в голове, но Павел никак не мог ухватить ее. Чертыхнувшись, он побрел в ванную. Приняв душ, побрившись, почувствовал себя несколько бодрее, да тревожная "свербинка" спряталась.
Дел на сегодня было достаточно: посетить пять квартир с "наблюдаемыми", написать кучу отчетов, сделать не меньшее количество необходимых звонков, принять в отведенные часы посетителей и еще множество обыденной рутинной работы. Но это все было в порядке и вещей, а беспокоило ночное убийство и все связанное с ним - следы знакомых на месте преступления и записка, которая так и лежала в кармане форменной куртки. У Степаныча и сомнений не было в непричастности знакомых к происшествию, но раз они там были, могли чего и рассказать полезное для следствия. И хотя расследование преступлений не входит в обязанности участкового, Павел твердо решил заняться поиском любителей выпить во дворике.
Заскочив в ОПМ (опорный пункт милиции), участковый с радостью увидел там двух молодых людей с погончиками курсантов школы милиции. Игнорируя возмущенно-протестующие потуги дежурного оставить молодежь себе, Степаныч забрал стажеров и коротко проинструктировав, свалил на них бо'льшую часть работы. Теперь можно было со спокойной совестью заняться розыском.

Глава 18

Ожидая открытия двери, Аполлону Леонардовичу почему-то вспомнилось далекое детство. Хотя почему же детство, ему тогда было семнадцать лет.

Народу на поляне было немного - человек десять, но все люди солидные и уважаемые. Особенно выделялся Роберт Платонович - друг отца и ответственный партийный работник. Он-то и руководил процессом. И очень ответсвенным процессом - юношу принимали в члены древнего ордена тамплиеров-отшельников. От волнения молодой Аполлон не запомнил всей процедуры посвящения, уже потом, будучи сам на руководящих ролях и принимая других адептов изучил процедуру до тонкостей.
А тогда весь обряд прошел в каком-то ступоре и пришел в себя только когда все закончилось и началось отмечание торжественного события.
Когда все уже изрядно "накушались", а молодой человек с непривычки особенно, товарищи по древнему ордену затянули не менее древнюю песню. Песня была на древне-немецком языке, но Аполлон его более-менее знал и в переводе звучала примерно так

Кто проникнет незаметно в стан врага за оцепленьем
Разузнав всю расстановку,силу войск и их намеренье,
Кто на рыцарском турнире победит не дав сомнений
В своей силе и удаче никому из побежденных

Кто один и ночью - лесом, после дружеской пирушки
Конем спокойно управляет, не слыша будто свист разбойный
Не осмелятся лихие, лишь узрев такую смелость из засады показаться,
Пусть идет своей дорогой - мы ж найдем другую жертву

Кто соперников не знает на балу у королевы
Лишь завидит стан прекрасный несравненной Соломеи
И ей свиданье назначает. И томно опустив глаза,
Оборки платья теребя - в ответ, конечно, только "да"

Окончание песни и имя этого таинственного и храброго рыцаря юноша уже не услышал. Он спал.

Тут воспоминание прервал легкий скрип "ворот в рай".

- Кто там? - раздался из-за двери скрипучий старушичий голос.
- Мне бы Пульхерию Иполлитовну повидать, - с удивлением произнёс Аполлон Леонардович, мысленно чертыхнув Сеньку, который не предупредил, что досточтимая в квартире не одна.
На несколько минут повисла тишина, и Аполлон Леонардович уже решил, что непонятливая старушка повинуясь своему доброму другу склерозу просто отправилась пить свой чай с вареньем. Он снова потянулся к звонку, но в этот момент, наконец, щёлкнул замок.
- Заходи, милок, - проскрипел голос из полутёмного коридора, и предводитель тамплиеров-отшельников ступил в квартиру. Дверь за ним тут же захлопнулась.
- Мне бы Пульхерию Иполлитовну... - чётко артикулируя, начал было он.
- Следуй за мной! - прервала старушка и неуверенной походкой побрела в комнату. Аполлон Леонардович поплёлся за ней.
Каково же было его удивление, когда, оказавшись в ничуть неизменившейся со времён его последнего визита обстановке, он обнаружил за столом весело уплетающих варенье за обе щёки Сеньку и Элеонору.
- Что вы здесь делаете? Я вам где велел находиться? - напустился Аполлон Леонардович, ринувшись к столу и позабыв всякие приличия от возмущения.
Молодые люди и не шелохнулись.
- Я кому говорю! - продолжал горячиться Аполлон Леонардович.
- Это иллюзия, - скрипнула из-за спины старуха.
- Что? - ещё больше удивился тамплиер-отшельник, резко оборачиваясь.
- Иллюзия, - спокойно произнесла сухонькая бабулька и улыбнулась.
Морщинки на её лице на мгновение разглядились, и Аполлон Леонардович узнал Пульхерию Иполлитовну.
- О, Боже! - только и смог выдохнуть он, оседая на невесть откуда взявшийся стул.
- Удивлён? - снова улыбнулась хозяйка квартиры.
- Что это? Что случилось? - качая головой, как безумный, сдавленно спросил Аполлон Леонардович.
- Это расплата, - усмехнулась старушечьим смешком Пульхерия Иполлитовна.
Аполлон Леонардович смотрел на неё с нескрываемым недоумением.
- Расплата за поддержание иллюзии, - пояснила хозяйка, кивнув на молодых людей за столом.
Аполлон Леонардович машинально повернулся, но в следующую секунду снова устремил взгляд на Пульхерию Иполлитовну, стараясь найти, разглядеть в этом сонме морщинок милые черты.
- Но зачем, зачем? - сокрушаясь повторял он.
Старуха протянула руку к полке книжного стеллажа, опершись на который стояла, и достала обычную тетрадь в клеточку. Она перелистнула пару страниц, постоянно смачивая пальцы слюной, и указав костлявым пальцем на столбик каких-то непонятных обывателю знаков, передала тетрадь Аполлону Леонардовичу:
- Вот, - сопроводила она свои действия пояснением. - Я сделала кое-какие расчёты. Девочка-то не так проста, как кажется...
Предводитель тамплиеров-отшельников углубился в старинный шифр, носителями которого во всем мире оставались лишь тринадцать человек (в том числе, конечно же, он и Пульхерия Иполлитовна - она-то его, собственно, и обучила).
- Да... - задумчиво произнёс он. - Она под постоянным контролем.
Пульхерия Иполлитовна кивнула и добавила:
- У неё прямая связь, любые её перемещения видны им как на ладони.
- И ты... - начала было Аполлон Леонардович, но дыхание перехватило.
- Я создала иллюзию, чтобы оттянуть слежку на себя, но это слишком иссушает...
- Но ты же... - снова начала Аполлон Леонардович.
- Да, я проживу не более трёх суток, если это не прекратится, - она запнулась и пошамкала. - Спрячь её. Спрячь так, чтобы они не могли найти - с мольбой прохрипела она.
- Я горы сверну! - резко поднялся со стула Аполлон Леонардович и двинулся к выходу.
- Подожди! - невесомо коснулась его рукава хозяйка. - Забери кристалл. Они могут в любой момент прийти за девушкой, и я его не сохраню.
Она вложила артефакт ему в ладонь и предупредила:
- Они следят за домом, так что будь осторожен.
- Я всё сделаю, - пообещал Аполлон Леонардович и, чмокнув её в морщинистую щёку, вышел из квартиры.

Глава 19

Подойдя к окну на лестнице, Аполлон Леонардович внимательно осмотрел двор. Идя сюда он думал только о предстоящем свидании и не обращал внимания на окружающее. Теперь же шеф увидел, что во дворе подозрительно много праздношатающихся, все скамейки были заняты, парочки дифилировали туда и обратно, не покидая пределов подконтрольной территории. Это была настоящая облава.
Медленно, прислушиваясь к каждому шороху, тамплиер поднялся на последний этаж. В потолке заманчиво влекла дверца на чердак. Но он сразу отбросил этот легкий путь попасть в руки врагов. Надо было действовать по-другому. Трижды вздохнув, отбросив вполне естественный стыд и чувство внутреннего сопротивления, Аполлон Леонардович подобрал в углу осколок стекла...
Через пятнадцать минут из подъезда вывалился, иначе не скажешь, грязный бомж, потрясая руками и торчащей во все стороны клочьями бородой, выкрикивая кому-то непонятные угрозы. Не заинтересовав наполнивших двор агентов, затыкавших носы от личности, источавшей ароматы мочи, бомж, пошатываясь и бормоча благополучно покинул опасный участок.
Вы, конечно, догадались, кто превратился в этого клошара питерских помоек. Но как это произошло, невзирая на целомудрие и нравственность читателя, придется рассказать.
Первым делом Аполлон Леонардович осколком стекла сбрил волосы в паху и на груди и аккуратно сложил их кучкой на подоконнике. Затем клеем собственного приготовления, извините за такие физиологические подробности, намазал лицо и распределил по нему волосы. Помочившись на штаны и одновременно проведя дезинфекцию мест бритья, вываляв и повозив по полу костюм, надорвав при этом рукав и вздыхая в душе, что такими темпами изводя одежду, скоро нечего будет носить, шеф приобрел вполне достойный облик, спасший от казалось бы неминуемых неприятностей, мягко говоря.

Тем временем, Ираклий Геннадьевич грустно брёл в направлении вокзала, процеживая сквозь зубы ругательства и раздражённо пиная шуршащую под ногами листву. Да, он просил, умолял Аполлона Леонардовича избавить его от встречи с Анжелой, обещая таскать в зубах тапочки и работать прикроватным ковриком, но всё было тщетно. Шеф лишь посмеивался - даже находясь в благожелательно-романтичном предвкушении встречи с Пульхерией Иполлитовной, он всё равно решил наказать подопечного за его выходки и наглые выссказывания. Вот и плёлся теперь Ираклий по улице в сметённых чувствах.
Анжелу он боялся как огня, потому что дышала она к нему неровно. Причём, дышала преимущественно чесночной колбасой и палёной водкой, отчего становилось вдвойне (а то и втройне) тошно. Тот факт, что дамочка была и в целом "больно до мужиков бестыжа", являлся дополнительным отпугивающим фактором, потому что при всей своей беспечной разухабистости и простоте в быту Ираклий страшился всяческих зараз и инфекций венерического свойства.
Вот и теперь его то и дело посещала предательская мысль - выбросить записку с непонятными значками, начертанными в спешке Аполлоном Леонардовичем, и, отрапортовав о выполненом поручении, залечь на тюфяки. Но чувство долга, капошашееся где-то внутри, хоть и очень даже напоминало банальное чувство голода, тем не менее, не давало ему пойти на преступную хитрость. Да и возникающие периодически за спиной однотипные фигуры в серых плащах, кутающиеся в воротники и шарфы, сменяющие друг друга и появляющиеся вновь, наталкивали на мысль, что дело наше правое, а записка - путь к спасению.
Словом, убедив себя в том, что он жертвует собой во имя мира и спасения человечества, Ираклий Геннадьевич сверился с расписанием, после чего занял выжидательную позицию у уже знакомого нам серого ларька, где в самом начале нашего повествования молодой человек весьма странной наружности ждал поезд из Ростова.

В голове пронеслась мысль, что хорошо ждать недолго - всего каких-то шесть часов. А если бы двое суток? не каждому дано такое выдержать. Поморщившись, взглянул на серых рептилоидов, как окрестил агентов врага Ираклий. Он свято верил в теорию, согласно которой первыми правителями homo sapiens были пришельцы с Сириуса, имеющие вид рептилий. И были они именно серого цвета. Хотя, покопавшись в голове, вспомнил, что серые были надсмотрщики, остальные другого, вроде золотисто-желтые. Ну да это неважно. Ненависть к серым, переданная по мнению Ираклия Геннадьевича с генами поколений, требовала действий. Но ни бузуки, ни АК-74 не было. Не было даже турецкоподанного О.Бендера, который бы мог предложить несуществующий парабеллум.
А самое неприятное - то, что скрываться просто не было смысла. Место и время встречи изменить нельзя.
Поэтому оставшееся время до прибытия скорого поезда "Ростов - С-Петербург" решил провести с толком.
Для начала сел в электричку, даже не взглянув на станцию назначения - это было абсолютно не важно. С усмешкой посматривая на преследователей, проехал три станции. Едва поезд отошел от станции, быстрым шагом пересек несколько вагонов, не обращая внимания на серых. Едва выйдя из тамбура очередного вагона, рукой и ногой отжал дверь и довольно удачно покинул пределы "паровоза". Так в Питере любовно называют пригородные поезда. Повторимся, задачи сбежать не было. Просто хотелось потешить "хару" - японские теории Пути Благородного Воина были тоже знакомы, но понаслышке, что не мешало иногда блеснуть эрудицией. И потешил он ее вволю. Не будем подробно описывать развлечения Ираклия. Можете сами представить - эти прыжки, таскание по грязным околостанционным территориям, гаражам и пр. И это в течении шести часов! Ко времени прибытия поезда все уже были на Московском вокзале. Внешний вид участников игры в прятки, войнушку (нужное можете сами вставить) оставлял желать лучшего. Вымазанные непонятно чем плащи серых окочательно превратились в масхалаты. Упади они на землю, не высовывая рук, ног и головы - пройдешь мимо и не заметишь. Выдало бы их разве что тяжелое дыхание и высунутые от усталости языки.
Объявили прибытие поезда. Ираклий Геннадьевич отряхнул одежду, которая выглядела получше преследователей, весело оглянулся на них, хотелось даже подмигнуть, но это было уже лишнее.
Довольно насвистывая мелодию "Зачем Герасим ты убил Муму" направился к нужному вагону, у ларька стоять не хотелось. Однако по мере приближения настроение начало ухудшаться с каждым шагом, которые становились почему-то все короче и короче.

- Какая мерзость! - повторяла Элеонора в короткие промежутки затишья между реализацией рвотных позывов.
Сенька стоял чуть позади, придерживая её пушистые волосы. С одной стороны, он разделял её отвращение и негодование, но с другой - слыша плеск воды, доносящийся из-за стены, он благодарил Аполлона Леонардовича, соскребающего в душе остатки своего маскарада, за этот миг, как ему казалось, какого-то интимного единства и полнейшего духовного слияния с девушкой, пустившей его в своё личное пространство в такой сугубо личный момент.
Элеоноре же было не до подтекстов и моральных подоплёк. С того самого момента, как на пороге консперативной квартиры появился смердящий и омерзительный Аполлон Леонардович, она никак не могла отлипнуть от унитаза, ощущая в этом своём положении противную причастность к образу, в котором предстал перед ними шеф. Она сейчас ненавидела всех и вся (включая себя), и если б её голова не была занята болезненным вопросом: "Когда всё это кончится?" - она бы уже давно вспомнила о своём перстне и испепелила всех, кто окажется на её пути.
Когда вода за стеной затихла, и разрумянившийся Аполлон Леонардович в мягких тапочках и тёмном шёлковом халате с иероглифами сунул голову в туалетную комнату, чтобы узнать, в чём дело, она бросила на него озлобленный взгляд загнанного в угол волка и с ненавистью выплюнула в лицо единственные доступные ей в эту минуту слова: "Мерзость! Мерзость! Мерзость!"
Шеф испуганно ретировался, а Сенька успокаивающе положил руки девушке на плечи. Элеонора резко оттолкнула его и пошла в душ, чтобы смыть с себя неприятные воспоминания.
Молодой человек, почёсывая в затылке, ушёл в комнату, где уже возлежал на диване с прикрытыми глазами Аполлон Леонардович.
- Какого лешего... - начал Сенька с порога, не скрывая своего раздражения.
- Тсссс... - не открывая глаз, прервал его шеф. - Не кипятись, Семён.
Молодой человек замер - он прекрасно знал, что Семёном Аполлон Леонардович называл его только в тех случаях, когда ситуация практически выходила из-под контроля.
- Что случилось? - прошептал он, на ватных ногах подходя к дивану, и садясь в ногах у шефа.
Аполлон Леонардович сел и долгим взглядом посмотрел Сеньке в глаза.
- Крепись, - выдохнул он после короткого молчания, которое показалось обоим вечностью.
- Чтот-то с б-бабушкой? - испуганной заикаясь и моргая, выдавил из себя молодой человек.
Шеф кивнул со скорбным вздохом и отвёл глаза.
- Что? Что? - возвышая голос, стал тянуть его за рукав Сенька. - Она жива?
- Да-да, - тихо проговорил шеф. - Но у неё в запасе лишь три дня... - и он в двух словах изложил суть дела.
Сенька бессильно опустил голову на руки, повторяя шепотом:
- Что же делать? Что же делать?
- Выбор! - раздался такой внезапный и металлический голос Элеоноры. Она уже давно, незамеченная взволнованными тамплиерами-отшельниками, стояла на пороге комнаты в коротеньком розовом халатике (между прочим, с перламутровыми пуговицами) и с намотанным на голове полотенцем.
- Выбор? - рассеянно поднял на неё увлажнившиеся глаза Сенька.
- Именно так! - твёрдо произнесла Элеонора. - Мне пора выйти из тени и оттянуть на себя внимание.
- Но ты же погибнешь? - испуганно вскричал Сенька.
- Вполне возможно, - холодно усмехнулась девушка. - Но это мой выбор. Я знала, к чему всё это может привести...
- Нет, нет... - зашептал Сенька, раскачивая головой как китайский болванчик.
- Так будет лучше для всех, - твердила Элеонора, окончательно входя в роль Жанны д'Арк.
- Стоп-стоп, молодёжь, - прервал их Аполлон Леонардович. - Мы постараемся избежать жертв. Давайте просто успокоимся и постараемся, всё хорошенько взвесив, разработать оптимальный план.
На том и порешили.

Глава 20

Пустившись в в рассказ о наших героях, совсем упустили из виду нашего бывшего немецко-подданного, как говорил о себе Генрих фон Штольц ( очевидно в подражание уже упаминавшемуся здесь О.Бендеру), хотя всем прекрасно было известно, что он "Рожденный в СССР", как поется у анархиста-пропагандиста Ю.Шевчука, этого уфимского рокера, перебравшегося в Питер ради неизъяснимого желания выстрелить по Зимнему из Авроры. Ираклию хотелось думать именно так и не верить злопыхателям, твердившим о ленинградском рок-клубе, популярности в городе и утверждения о том, что здесь просто реальнее делать бабло на своем творчестве. Впрочем, мы отвлеклись. Хотя, если читателю будет интересно, мы можем историю питерского рока осветить весьма подробно.
Выпить хотелось ужасно, но Генрих мужественно сдерживал себя. И вовсе не из опасения шефа, издавшего "сухой закон". Он просто прекрасно понимал, что шутки закончились и теперь голова должна оставаться светлой и незамутненной." Вот покончим с недругом, а там....", - думалось ему. Иной вариант, то есть что покончат с ними, к рассмотрению даже не принимался. Он был сразу отвергнут, как противоречащий уставу Ордена и жизненным приоритетам, в которых смерть стояла на предпоследнем месте. Читатель, наверное удивится и спросит:"А что же на последнем?" Так вот - на последнем стояла смерть мучительная. А это в сравнении с просто смертью ой как разные вещи.
У Генриха было много знакомых среди любителей эзотерических и оккультурных наук. Справедливо рассудив, что если антропофагов можно скорее отнести к черным силам, то по аналогии следовало идти за консультацией к стороннику белой и потому направился к приятелю-иллюминату. ( Ой, как все в мире перепутано и намешано. Кому дано знание о черном и белом, добре и зле, правде и кривде, любви и ненависти?).
Как и все тамплиеры-отшельники, фон Штольц придерживался взглядов агностиков, хотя их Орден был терпим в отношении религии, и не возбранялось иметь личные приоритеты, лишь бы не во вред делу.

Глава 21

Но вернёмся к Ираклию Геннадьевичу, которого мы оставили, по сути, в момент восхождения на плаху, где сей агнец собирался принести себя в жертву человечеству.
Поезд со скрежетом остановился и на перрон повалили люди, пересыпая свою речь калоритным южнорусским "гэ". Ираклия Геннадьевичу нервно передёрнуло, и в горле заклокотало. Приближаясь к известному вагону, он с каждым шагом становился всё более покорным и смиренным. Поднимая глаза к небу, он обещал, что бросит пить, ругаться матом и отпускать сомнительные шуточки, обещал жить тихой жизнью добропорядочного человека, чистить зубы два раза в день и стирать свои замусоленные брюки не реже раза в неделю - он готов был совершить поломничество и пешком обойти все филиалы ордена тамплиеров-отшельников, преодолевая моря и океаны, лишь бы с Анжелой случилось что-нибудь (не обязательно плохое), и она не приехала. Он мечтал, чтобы вместо неё в этот раз работала щебетунья Галочка, которая за небольшое вознаграждение всегда была готова передать посылочку, не вдаваясь в подробности.
Но то ли груз грехов Ираклия Геннадьевича был слишком велик, то ли испытание это было заранее начертано в скрежалях суудьбы, но уже шагов за двадцать до вагонной двери он услышал противное истеричное верещание. Делая каждый шаг, как последний, вдыхая сладостный воздух свободы, несчатный посланник всё-таки достиг зоны видимости.
Анжела до сего момента распекала кого-то из пассажиров, перекрыв своей кустодиевской ножкой выход, но вдруг в одну секунду подобрела - кроваво-красный рот расплылся по лицу неровномерным пятном, в глазах блеснул платоядный огонёк, и, нежно вытолкнув взашей резко утратившего интерес пассажира, она нараспев произнесла:
- Ираклий Геннадьевич, вы ли это?
Уныло вздохнув, Ираклий живо представил себя Мишей Бальзаминовым, и ему захотелось найти какой-нибудь забор, чтоб перемахнуть через него и скрыться от этой "скучающей купчихи". Но всё что он мог (ради общего дела!) - изобразить подобие улабки и выдохнуть "Да".
- Проходите же, - многозначительно подмигнула Анжела.
- Э-э-э, - замялся Ираклий. - Погода хороша сегодня. Может, пройдёмся?
Проводница высунула голову из вагона и придирчиво осмотрела перрон. В итоге, остановив свой хищный взгляд на трепещущем тамплиере-отшельнике, она томно произнесла:
- Ну, полно вам скромничать, - и протянула к нему свои большие когтистые руки.
Ираклий пытался сопротивляться, невнятно мямля: "Да мне бы только записочку передать, записочку..."
- Передам, всё передам, - втащив его загрудки в вагон, дышала в ухо чесноком Анжела. - Но как же за встречу не выпить?..
От её обтянутого форменной блузкой бюста в тамбуре было тесно, она наступала, не давая возможности для манёвра, и в итоге вдавила Ираклия в вагон. Он вяло пытался спорить, почему-то начав добавлять к словам букву "с": "Не пью-с... Завязал-с... Не стоит-с...", - но всё это тонуло в душных и бессмысленных словах, вылетающих без остановки из размалёванного рта, который всё наровил приблизиться настолько, чтобы, как казалось Ираклию, проглотить его со всеми потрохами.
Отсутупая спиной, он вдруг почувствовал, что упёрся в стену.
- Это конец, - подумал он, и зажмурил глаза.

Генрих фон Штольц зашел в подъезд старого дома на Лиговке и поднявшись на второй этаж с удивлением увидел на двери вывеску: " Магистр парапсихологии, доктор эзотерических наук, белый маг в пятом поколении, член международного парижского общества магов и чародеев профессор Даниил Богатырев"."Переехал" - пронеслось в голове прочитавшего начало удрученного Генриха. Но тут неожиданно дверь отворилась и послышался знакомый голос: "До свидания, сударыня, до свидания. И принеприменно приходите в пятницу, это самый удачный день для закрепления установки. К пяти жду." Из-за двери показалась дородная фигура дамы бальзаковского возраста, облаченная в шикарную шубу. Из какого она животного фон Штольц определить не сумел, да, честно говоря это его и не интересовало.
Хозяин квартиры учтиво проводил посетительницу и обернулся к застывшему в недоумении тамплиеру-отшельнику. Одетый в черный расшитый халат, со смешной шапочкой с какими-то кисточками по бокам, солидной испаньолкой на благообразном лице он по привычке встречать по одежке недовольно скривился, ибо костюмчик Генриха не производил впечатления солидного клиента. Но наконец глаза соизволили приподнять взгляд вверх и рот расплылся в улыбке
- Генка, ты ли это? - широко раскинув руки, он заключил бывшего коллегу по работе в объятия, - Как там наше НИИ поживает?
Приходящий в себя только махнул рукой.
- Заходи. Заходи, чего встал как вкопаный, - хозяин потащил гостя в квартиру, - У меня как раз прием на сегодня закончен.
Генрих еле успел в прихожей скинуть туфли, как был тут же препровожден в гостиную - против этого урагана сопротивляться бесполезно. Только удобно устроившись в кресле, он смог наконец прийти в себя. И только теперь спокойно осматривался по сторонам. А посмотреть было на что. Все стены увешаны, причем не какими-то там картинами, а застекленными рамками всевозможных дипломов и грамот, с различными печатями и штампами, неведомыми оттисками и загадачными иероглифами. Их было так много, что Генрих даже примерно не мог сказать - сколько их было - пятьдесят или сто. Это обилие слегка разбавляли головы хищников и представителей отряда парнокопытных. Все шкафы, полочки, тумбочки заставлены африканскими масками, непонятными предметами, амулетами, муляжами чего-то.
Даниил межту тем быстренько сообразил на журнальном столике немудреную закуску и торжественно водрузил бутылку "Реми Мартен".
Генрих фон Штольц удрученно вздохнул, но ради дела решил пожертвовать принятым "сухим законом".

Глава 22

Магистр антропофагов-любителей восседал в кресле, обложившись расскиданными тут и там донесениями "лучших из худших" и единственной газетой "Спорт уикенд", которой отдавал предпочтение перед всякими "Спорт экспрессами". На журнальном столике посреди всего этого бедлама возвышался огромный бокал любимого коктейля магистра - молочного.
Великий и Ужасный наслаждался доносящейся из динамиков негромкой музыкой. Это был "Depech mode" - любимая группа. Магистр припомнил, как в далеком 1980 году помог совсем юным Дэвиду Гаэну и Мартину Гору записать первый альбом. Помог, конечно, не пением и не игрой на инструментах, он просто проплатил запись альбома в не самой "крутой" студии. И первый блин не вышел комом - ребята, если можно назвать ребятами взрослых успешных музыкантов, до сих пор держались на гребне волны.
Так что доброе дело окупилось сторицей - почти каждый месяц Мартин перечислял весьма приличную сумму, притом без всякого требования со стороны Магистра.
Глава антропофагов ожидал прибытия "ТриАры". Это не описка и не опечатка. Не путайте, пожалуйста, какую-то жалкую китайскую преступную "Триаду" с этими почтенными бандитами, хоть и с похожим названием. Образовалась уважаемая шайка в 80-е годы. Первыми членами, а в дальнейшем и руководителями, стали три выходца из Армении - Ар-тур, Ар-нольд и Ар-чибальд. И прозвища "Ары" к ним даже не прилипали - они просто были их. Из-за национальности арами называли все русские и хохлы с бульбашами. Знающие же их настоящие имена обращались уважительно, по двум первым буквам - Ар-а. Ну и так как количество руководителей было неизменным - трое, то и вся почтенная шайка получила название "ТриАры". Тут, как говорится, нечего и голову ломать: назовись они хоть "львы", хоть "тигры" - все равно бы остались "ТриАры".

Глава 23.  Притча - к чему бы это?

Маленькая птичка летела на юг, чтобы перезимовать. Было так холодно, что она замерзла и упала на землю в большом поле. Пока она там лежала, корова прошла мимо и покакала на нее. Лежа в коровьей лепешке, птичка вдруг поняла, как ей тепло. Коровье дерьмо вернуло ее к жизни! Птичке вдруг стало так хорошо, что она запела, чтобы выразить свою радость. Пробегавшая мимо кошка услышала пение и решила разобраться, в чем тут дело. Следуя к источнику звука, кошка нашла птичку, раскопала ее и съела.
Мораль истории: 1) не каждый, кто нагадил на Вас, Ваш враг. 2) не каждый, кто достает Вас из дерьма, Ваш друг. 3) когда Вам хорошо и тепло, лучше держать рот закрытым.

Сеньку уже начинало мутить от этой жалостливой истории про птичку, но напившийся от полнейшего расстройства до полнейшей потери способности мыслить здраво Аполлон Леонардович зациклился, как это с ним бывало в крупном подпитии. Рядом то и дело всхлипывала Элеонора, старавшаяся не отставать от шефа в питейном искусстве, но проигравшая по всем статьям. Она шмыгала носом и повторяла как заведённая: "Птичку жалко", - уже особо не вслушиваясь в мораль.
Сенька отошёл к окну и открыл форточку, глотнув чистый воздух полной грудью. Он понимал, что пока эта парочка не протрезвеет, обсудить план дальнейших действий ему не с кем, а судьба родной бабули его очень беспокоила.
- Соскучился, смотрю, - внезапно раздался Голос, и молодой человек вздрогнул от неожиданности.
- Здрасьте-пожалуйся, - проворчал он, хотя на самом деле даже обрадовался.
- Вижу-вижу, что тебе меня нехватало, - насмешливо вздохнул Голос.
- Вот блин! - процедил сквозь зубы Сенька, хотя скрывать радость не слишком получалось. - Я думал похмельный синдром миновал, ан нет...
Элеонора подняла на него непонимающие глаза, застеленные пеленой пьяных слез, и икнула: "Птичку жалко". Сенька недовольно поморщился и вышел на кухню.
- Где пропадал? - спросил он беззвучно, наливая себе чай в гранённый стакан.
- Мешать тебе не хотел, - хихикнул Голос. - Ты себе нашёл такую леди...
- Полно, - резко оборвал его Сенька, невольно стукнув стаканом о стол. - У нас проблема...
- Да знаю я твою проблему, - попытался изобразить одесский говорок Голос, но тут же посерьёзнел. - Я от Пульхерии Иполлитовны как раз...
- А не врёшь? - с подозрением произнёс вслух Сенька.
Голос замялся.
- Что замолк? - угрожающе привстал со стула молодой человек.
- Тихо-тихо, - зашептал Голос. - Не вру-не вру...
- Чем докажешь? - продолжал наступление Сенька, в то же время снова садясь.
- Слушай, долбанись головой о стену! - огрызнулся Голос. - Может, хоть тогда соображение к тебе вернётся. Чем я тебе доказать могу? Может, паспорт с печатью показать?
Сенька почесал затылок.
- Не чешись, мне щекотно, - хихикнул Голос.
- Ладно, - Сенька рубанул ладонью по столу. - Как она там?
- Аки цветочек на солнцепёке, - вздохнул Голос. - Чахнет и сохнет, но, в принципе, не унывает.
- Выход, что ли, нашла? - приподнял Сенька бровь.
- Нашла-нашла, - проворковал Голос. - Только раньше, чем ваш Аполлоша протрезвеет, мне резона нет рассказывать. Подождём-с!
Сенька вздохнул и снова налил чаю. После чего погладил себя по лбу, крякнул, осушил стакан залпом и уставился в окно.

Глава 24

Тем временем, магистр антропофагов-любителей возлежал на тёмном диване, прикрытом алым балдахином с золотыми кисточками. Комнату наполняли звуки музыки, и, с наслаждением прикрыв глаза, он тихо подпевал: "Sister of night With the loneliest eyes Tell yourself it's alright..." В какой-то момент в его глазах даже блеснуло какое-то подобие слёз. Он прекрасно знал, что эту песню Мартин посветил Элеоноре, которую в конфеденциальных беседах именовал не иначе как "моя тёмная муза", и теперь в каждом слове и звуке находил образ своей мятежной дочери.
Он вспомнил её ещё совсем крошкой. В тот день, когда он пришёл забрать девочку у её вполне земной и добропорядочной матери. Маленькие тёмные глаза осмысленно смотрели прямо в глубину сердца, выворачивая душу наизнанку, и даже он, великий и ужасный, одним лишь именем своим внушающий ужас, съёжился и затрепетал под взглядом младенца.
Он вспомнил, как кричала ему в след женщина, лишённая ребёнка, как призывала она на его голову проклятия (чему он лишь усмехался), и утверждала, что дочь обязательно за неё отомстит. Он отмахнулся и не принял всерьёз, но сейчас, когда повзрослевшая и превратившаяся в красавицу Элеонора переметнулась на сторону сил света, то ли под действием юношеского максимализма и сопутствующего ему неприятия позиции родителя, то ли по велению "поганой капли" материнской крови, ему стало не по себе. Он ведь хотел возвести её на Трон Ночи, а теперь... предстояло её убить. А значит начинать новый цикл - искать потенциальную мать, тратить время на всякие ухаживание и прочую ерунду...
В дверь отрывисто постучали, и Магистр вернулся к действительности. Кассета уже давно доиграла, и магнитофон недовольно жужал действующим в холостую моторчиком.
- Да, - строго и властно гаркнул Магистр, параллельно резко вырывая "вилку" из розетки.
На пороге, шаркая ножками и всплёскивая ручками, появился известный нам Толстяк. Он немного потоптался в дверях, почмокал своими пухлыми губками, пока грозный взгляд Хозяина не привёл его в более или менее вменяемое состояние.
- Они прибыли, - отчеканил он.
Магистр прекрасно понял, о ком идёт речь. Буркнув под нос: "Ну, наконец", он вскочил на ноги и принял величественную позу.
- Зови, - строго произнёс он, сверкнув глазами, и Толстяк с явным облегчением выкатился из комнаты.

Глава 25

После непрожительных посиделок и обсуждения перепетий сегодняшних дней, Генрих фон Штольц плавно перешел к текущей проблеме, в непринужденной беседе тщательно "прощупав" былого сослуживца. И хотя эта тщательность за неимением времени была весьма и весьма условной, Генрих нутром чувствовал, что здесь опасности искать нечего - хотя Даниил отличался редкой хитрожопостью, нечего подозрительного не наблюдалось. Внутренне перекрестившись, бывший германско-подданный приступил к рассказу о происшедших событиях, старательно избегая конкретики и придерживаясь как можно большей достоверности.
По прошествии часа он обиссиленно откинулся в кресле, а сохранявший молчание хозяин нервно вскочил, плеснул коньяку в рюмашки, опрокинул в себя одним махом, не дожидаясь гостя и нервно заходил по комнате, по-прежнему не говоря ни слова.
После десяти минут метания из угла в угол, Даниил оставился и многозначительно произнес - М-да, - и продолжил метания по комнате.
Еще через десять минут Генрих услышал: "Интересненько", а чуть позднее хозяина, наконец прорвало:
- И что вы решили делать? Отдавать камень или нет? Бороться или попытся мирно урегулировать этот вопрос, если, конечно, есть такая возможность? Идеи есть?
Расслабившийся в удобном кресле фон Штольц судорожно вскочил и скороговоркой, рублеными короткими фразами начал отвечать:
- Да мы вообще. Нечего не понимаем. Все произошло. Так неожиданно. Связь с руководством. Утеряна. Все у них. Под контролем. Наш последний шанс. Инфомация. Из отделения в Ростове. Который на дону. Ждем. Ираклий должен. Вот-вот появиться. На место. Встречи.
- М-да, - произнес любимое Даниил, - однако камешек отдавать нельзя - это ваш козырь...Так-с, Генрих, я пошел собираться, а ты перекуси пока - хрен его знает, что дальше будет?
- К-куда собираться?
- Как куда? Вместе пойдем.
Сборы однако оказались весьма продолжительными - гость успел опустошить не только скромную снедь на столе, но не приминул и частично подчистить холодильник, совершенно не обращая внимания на то, что и зачем укладывал в сумку-банан хозяин.
Примерно через час друзья вышли из квартиры.

Пока Сенька пялился в окно, не вслушиваясь в бессмысленную трепотню Голоса, после долгомолчания фонтанирующего смешными, на его взгляд, историями, Генрих фон Штольц излагал суть дела Даниилу, а Магистр антропофагов придавался воспоминаниям, Ираклий Геннадьевич, которого мы оставили в опасной близости от "вулкана страстей", устало выбрался из вагона поезда. Анжела томно навалилась на поручень, пуская ему в след "контрольные" воздушные поцелуи. Ираклий брезгливо поёжился, тщетно пытаясь оттереть помаду, ярким кровоподтёком украшавший его шею. "Серые тени", которые всё ещё были рассредоточены по перрону, смотрели на него сочувственно и понимающе вздыхали вслед. Ираклий заставил себя оглянуться и, выдавив некое подобие улыбки, махнул рукой проводнице, которая через каких-то несколько часов должна была отправиться в обратный путь, увозя в недрах своего бюста такое важное и судьбоносное донесение членам ростовского филиала.
Рассчёт был ясен - ни один антропофаг, даже профессионал, а не то что любитель, не отважился бы подойти к Анжеле. Вероятно, именно поэтому они упорно не хотели видеть в ней связного и не применяли к ней никаких мер воздействия. Вот и сейчас, скрываясь от её плотоядного взгляда, который снова блуждал по перрону, с сожалением и тоской натыкаяясь на сгорбленную спину стыдливо удирающего Ираклия, "серые тени" предпочли двинуться за тамлиером-отшельником, полагая, что вот сейчас-то он и отправится на своё секретное задание.
Он чувствовал спиной тысячи взглядов, он старался поскорее укрыться от преследователей, которые в данный момент рассматривались лишь как свидетели, он мечтал затеряться во дворах, укрыться в тени домов, раствориться в толпе, но антропофаги-любители, оправдывая звание любителей, с потресающей явностью следовали по пятам.
Наконец, Ираклий Геннадьевич не выдержал. Он резко повернулся на каблуках и решительным шагом двинулся к ближайшей парочке "серых", один из которых сосредоточенно изучал грязную витрину давным давно закрытого на вечный ремонт магазина, а другой пытался завязать шнурки, не находя их на своих профессиональной рукой начищенных сапогах.
- Мужики, - окликнул их Ираклий.
Они смешались, потом смутились, потом постарались сделать вид, что не слышат, что это обращаются не к ним, а высокий субьект, изучавший витрину, даже попытался спрятаться за водосточную трубу, за которой, к его глубочайшему сожалению, никак не хотел скрываться его основательный пивной животик.
- Мужики, - повторил Ираклий, словно не замечая их неадекватного поведения, и в упор уставился на их лица, лишь иногда переводя взгляд с одного на другое. - А не хлопнуть ли нам по рюмашке?
Антропофаги переглянулись. Высокий беззвучно похлопал губами и с недоумением посмотрел на своего товарища, который, как видно, был главным в их небольшой группе.
- Заметьте, - приподнял указательный палец тот, обводя взглядом собравшуюся вокруг толпу "серых теней", - Не я это предложил!
"Серые" согласно закивали, тихо и почти незаметно рассеившись, а Ираклий Геннадьевич, подхваченный под белы ручки, своими новыми друзьями, направился к ближайшему ларьку.

Глава 26

А в это время Павел Степаныч, который, как мы помним, сбросив на курсантов школы милиции свои служебные обязанности, отправился на поиски истины, а точнее наших знакомых тамплиеров-отшельников, исшарив все их потенциальные места дислокации (от любимых подворотен до нелюбимого подвала деткого сада), устало вернулся домой. Сбросив в прихожей потрёпанную обувь он вошёл в комнату и плюхнулся на стул. Кукушка выскочила из часов и радостной огласила комнату сигналами точного времени.
"Радуется моему приходу, животинка", - насмешливо подумал Пашка.
Затем он подошёл к книжной полке и провёл по ней пальцем, собрав бахрому пыли. Удовлетворённо глянув на ярко проступившую полосу блестящей полировки, он вытащил, укрывшуюся в рядах книг (между Уставом и Уголовным кодексом), уже знакомую нам чёрную папку с ярлычком "ТСБ".
Сев за стол, он вытащил из нагрудного кармана копию протокола места происшествия, которую ему любезно дал снять Сергей. Он бережно расправил чуть подмокший от пота листок бумаги и снова пробежал по нему глазами. В очередной раз показалось странным, что "жертва была прикручена какое-то время к креслу и подвергалась допросу", но при этом "отсутствуют синяки и прочие признаки применения физического насилия".
Пашка наморщил лоб. На память пришла картинка из прошлого. Он как раз перешёл на пятый курс, начался долгожданный отпуск - последний летний отпуск курсантской жизни - на следующий день был запланирован традиционный "праздничный" выезд с отцом на рыбалку. Он как раз вернулся домой из магазина, прикупив для отца в подарок новенький спининг, и ему не терпелось порадовать "старика". Однако, вместо расплывающегося в широкой улыбке добродушного и открытого отцовского лица, он увидел его тело, распростёртое на ковре в зале. Отец не подавал никаких признаков жизни, не реагировал ни на какие способы реанимации, и даже приехавшая наредкость быстро "скорая" могла лишь констатировать смерть. Причины смерти этого спортивного и абсолютно здорового человека так и остались для врачей загадкой - он просто прекратил своё существование, хотя все внутренние органы были в полнейшем порядке. Не было обнаружено и следов проникновения в квартиру, хотя и семья, и сослуживцы, и даже вечно ворчащие соседи, оказавшиеся в этот злополучный день так не похоже на себя не бдительными, не верили в естественность случившегося. Но доказательств не было, и даже дело открывать не стали...
Степаныч был практически уверен, что и в этом случае эксперты не установят причин. Он готов был спорить, что внешние следы верёвок при вскрытии не будут подтверждены внутренними. а расследование всё равно пойдёт в неверном направлении, опираясь на отпечатки Ираклия Геннадьевича и его спутников, непричастность которых была абсолютно ясна молодому участковому. Знал он и об отношениях, которые связывали Аполлона Леонардовича с убитым, догадывался и о причинах, приведших тамплиеров-отшельников к нему, но скрывал свои данные от следствия. По крайней мере, пока скрывал.

Из раздумий Пашку вывело лёгкое покрякивание в дальнем углу комнаты. Он даже вздрогнул от неожиданности. Нет, не испугался - звук был ему хорошо знаком - просто совсем оторвался от действительности, впав в совнамбулическое состояние, а тут...
Он встал из-за стола, спрятав протокол в папку, и вернул её на полку. Заветы Глеба Жиглова были прочно впаяны в его принципиальный и проницательный мозг - он не оставлял "дело" на столе, даже оставаясь один на один с собой, не доверял даже уединению изолированной квартиры.
Лишь удостоверившись, что в его отсутсвие даже неразговорчивая птичка из стенных часов не сможет ознакомиться с собранными материалами, Пашка отправился к источнику покрякивания.
На тумбочке у окна стоял небольшой чёрно-белый телевизор с выпуклой линзой, дружелюбно поблёскивающий экраном. Только сейчас Степаныч вспомнил, что в утренней спешке, помноженной на волнение, он забыл отключить его. Молодой человек усмехнулся, представив, как основательно и в каких выражениях пилила бы его за такую невнимательность матушка. Пообещав себе (а заодно заочно и ей), что больше такого не повторится, он плюхнулся на пол, скрестив ноги по-турецки.
Пошарив по полу под тумбочкой, Пашка обнаружил, что предательская пыль добралась и сюда. Но сейчас было не до неё. Он пощупал пышущий жаром чёрный блок, провода от которого тянулись к телевизору, и извлёк, подключённую через то же устройство, клавиатуру, которую купил у знакомого программиста подешёвке по причине западающей буквы "К".
Устроившись поудобней, Пашка залез в почту. Новое письмо - с пылу, с жару - на какой-то момент ввело его в ступор. Нет, он ещё даже не познакомился с содержанием - хватало адреса. Здесь, конечно, не было ни названия улицы, ни номера дома, ни квартиры, но за этой парой латинских букв и тройкой арабских цифр, как прекрасно знал Степаныч, скрывался лохматый и небритый сороколетний мужчина, проживавший в комнатушке около "Финбана", чей хладный труп наш юный участковый имел несчатье созерцать прошлой ночью.
Однако, через пару минут Павел, наконец, догадался взглянуть на время отправления, и всё стало на свои места - 20.01 - за час-два до предполагаемого момента преступления. Именно в это время, понял Пашка, тамплиеры-отшельники были в квартире, наводнив её своими отпечатками. Это письмо косвенно доказывало их непричастность к случившемуся, хоть и не могло использоваться для их защиты - ведь фактов, подтверждающих, что к девяти часам они покинули гостеприимный дом, пока обнаружено не было. Но у Степаныча от сердца окончательно отлегло.
Он открыл письмо.
- Какие странные колечки и непонятные крючки, - мелькнула в голове строчка, вызвав необъяснимое ощущение дежа вю.
Пашка открыл дверцу тумбочки и достал небольшой листок бумаги и ручку. Высуну язык на бок, он старательно перерисовал символы, поставив в углу дату и время (как отправления, так и получения). Теперь предстояло переслать шифрованное послание следующему адресату - наш герой выполнял в этой цепочки лишь посреднические функции - и удалить письмо со своей машины. Так велела инструкция, а Павел Степанович с детства был приучен хранить верность присяге, данному слову и инструкциям.

Глава 27

- Нет, вот ты скажи мне, - немного запинаясь, поскольку спиртное уже начинало действовать, произнёс Ираклий Геннадьевич и уставился мутными глазами на одного из своих "новых друзей". - Скажи мне, в чём смысл?
Его собеседник (тот самый высокий антропофаг-любитель, который безуспешно прятался за водосточную трубу) лишь пожал плечами и беспомощно посмотрел на своего руководителя. Ираклий вслед за ним перевёл вопрошающий взгляд.
"Экий хлыщ!", - поставил про себя диагноз тамлиер-отшельник, разглядывая лоснящиеся от избытка качественных продуктов и дорогой косметики ещё довольно молодое лицо с маленькими нахальными глазками и абсолютно трезвой, но до омерзения самодовольной улыбкой.
- Ты убегаешь, я догоняю, - усмехнулся тот.
Ираклия раздражала эта парочка: безвольная рыба, постоянно мотающая головой, и наглец, разговаривающий исключительно цитатами из старых-добрых советских фильмов.
- Нда-а... - протянул наш герой и налил себе ещё один стакан.
Они молча выпили, а Хлыщ только смочил губы. Ираклия внутри просто перекосило от такого неуважения к Продукту. Да и вообще... он-то планировал, что "серые хлюпики" очень скоро будут повержены в состязании с его тренированным организмом, и он, получив при этом некотоую дозу бодрости и удовольствия, спокойно уйдёт дворами, оставив их в блаженном состоянии мертвецкого сна. Однако, всё пошло совсем иначе.
Антропофаги, хоть и были любителями, но кое-какое соображение всё-таки имели. К слову, досье Хлыща лежало в это время на изящном столике с резными ножками в резиденции Магистра - Хлыщ был самым лучшим из худших! Вот и сейчас он, согласившись оплатить счёт, рассчитывал довести Ираклия Геннадьевича до небезызвестной "нужной кондиции", чтобы доставить его к начальству и допросить там с пристрастием, что да как.
Ираклий понимал, что сам загоняет себя в западню, но остановиться уже не мог. Во-первых, гульнуть на халяву после обилия волнений и тревог, да ещё и за счёт врага, было слишком соблазнительно. Во-вторых, под действием паров спирта мозг уже был не столь остр и гибок, как того требовала ситуация. На правокации и уговоры "серые тени" не поддавались, на перевербовку не шли, - словом, доставляли тамлиеру-отшельнику редкостный душевный дискомфорт, приправленный лёгкими муками совести.
- Ладно, - наконец, не выдержал он и решительно поднялся из-за стола. - Спасибо за ваше гостепреимство, но мне пора.
Ираклий Геннадьевич двинулся к выходу нетвёрдой походкой, за которой скрывалась твёрдая решимость. Он прекрасно слышал, как за его спиной отодвинулись стулья, как Хлыщ с ядовитой любезностью предложил проводить. Ираклий не обращал внимания и шёл прямо, лишь изредко делая изящные выпады то в одну, то в другую сторону.
Выйдя на свежий воздух, он немного взбодрился. Поднял голову и подставил лицо бледным лучам холодного осеннего солнца. Он улыбнулся. Перевёл взгляд на ряды машин, рассекающих улицу на две части, и передёрнул плечами. За спиной послышались окрики и тяжёлое антропофажье дыхание. Ираклий почувствовал, как ухоженные (надушенные и наманикюренные) руки Хлыща тянутся, чтобы схватить его. Отважный тамплиер-отшельник снова заговорщически улыбнулся и шагнул вперёд.
Раздался жуткий скрежет тормозов, потом глухой удар, гвалт и визг очевидцев... Ираклий Геннадьевич распростёрся на асфальте, неестественно раскинув руки. По разбитому лбу сочилась кровь, глаза застилала пелена. Последнее, что он успел увидеть - растерянные антропофаги, убирающиеся восвояси.

Лежа на больничной койке, Ираклий предавался размышлениям - а что еще оставалось делать? Разве что для разнообразия бросать ленивые взгляды на капельницу?
Судя по состоянию организма - ничего страшного не произошло - просто сильные ушибы да лопнувшая от удара об асфальт кожа на голове...
Зато преимущества нынешнего положения были "налицо". "Точно на лицо",- потрогав свободной рукой повязку на голове, улыбнулся он. "Ничего - до свадьбы заживет, - пронеслась затертая до дыр от количества повторений мысль, - Да и будет ли она, свадьба-то эта?"- уже немного удрученно додумал Ираклий. Но тут же взбодрился - главное, что "хвост" отрублен и теперь он имеет свободу передвижения, а это было важнее всего. Ведь свидание с Анжелой, если это можно было назвать "свиданием", имело еще одно маленькое действо, которое исчезло из вида - малюсенькая записочка с именем и адресом человека, которого заботливый ростовский филиал ордена на всякий случай порекомендовал питерцам в помощь.
Кто он, чем занимается и пр. Ираклию было неважно. Преждн всего нужно было сохранить встречу в тайне и ради этого он и пошел на столь решительные меры. Не зря же он задержался на несколько секунд перед тем, как совершить "судьбоносный шаг". Разумеется, он не стал прыгать под тяжелогруженый КАМАЗ и несущиеся на скорости легковушки. Выбрал Ираклий маршрутную ГАЗель, недавно отъехавшию от тротуара, где водитель-гастарбайтер подобрал очереднего пассажира и по этой причине не успел разогнаться. Да, честно говоря, и лоб-то мог остаться целым, но кровь была необходима для того, чтобы преследователи не сомневались в происшествии. Так что пришлось Ираклию пожертвовать лицом и при падении умышленно ткнуться головой в асфальт. "Искусство требует жертв",- весело подумал он не менее "избитую" фразу, выдернув иголку капельницы. Одежда и обувь, к счастью, лежали на тумбочке. Быстро одевшись и подмигнув опевшевшим "сокамерникам, тамплиер-отшельник изящно выпрыгнул в окно первого этажа. Тут надо отметить, что его не испугал бы и любой иной этаж - просто процесс покидания палаты был бы иной.

Глава 28

В тот самый момент, когда Ираклий засыпал на асфальте, повинуясь смеси алкоголя и адреналина, в неравных пропорциях выплеснутых в кровь и активизировавшихся под действием удара, Сенька на другом конце города продолжал пялиться в окно. В его голове было совсем пусто - то ли он сознательно гнал от себя мысли, то ли они по какой-то причине действительно покинули его. Даже Голос, исчерпав свой запас историй, на какое-то время примолк.
- Нда... - рассеяно протянул молодой человек.
- Сложно с тобой не согласиться, - зевнул Голос.
- Так мы можем все три дня просидеть, - обречённо продолжил Сенька.
- А мы и не будем, - решительно заявил невидимый собеседник.
- Что ты предлагаешь? - спросил молодой тамплиер-отшельник, машинально поворачиваясь к пустому стулу на другом конце стола.
- Будем вытрезвлять твоих товарищей! - заговорщически прошептал Голос.
- Ага, - недоверчиво и даже разочаровано возразил Сенька, - после таких возлияний их не реанимировать.
- Много ты знаешь! - с наигранной обидой произнёс Голос. - И слов-то таких где набрался - "воз-ли-я-ния", "ре-а-ни-мировать"...
Сенька смутился:
- Я читал... - начал он.
- Да ладно тебе, - прервал Голос, - не оправдывайся. Сейчас будем спецкоктель готовить.
- Бабушкин?! Фирменный?! - подскочил молодой человек.
- Вспомнил свой шестнадцатый день рождения? - хохотныл голос.
- Ага-а, - мечтательно покачал головой Сенька, но вдруг замер - Слушай, а откуда ты так о моей биографии осведомлён?
- Хмм, - задумался Голос. - Ты меня в тупик поставил... У меня такое ощущение, что я помню, а почему...
- Надо б у бабули справиться о тебе, - сообразил Сенька.
- Справишься-справишься, - поддержал Голос. - Только для начала её надо успеть спасти, а то ж...
- Ты рецепт знаешь? - прервал его молодой человек.
- Обижаешь! - самодовольно заметил Голос.
- Диктуй!

Пока Сенька готовил знаменитое "Бешенное пойло", для чего ему, надо сказать, пришлось не только сбегать в продуктовый магазин, но ещё и найти чёрного кота с разноцветыми глазами (что заняло, как вы понимаете, не один час), чтобы выдрать у него три волосинки из хвоста, в резиденции Магистра пыхтел кальян и разливались дорогие вина.
"ТриАра" была организацией специфической. Прежде чем приступить к заданию и даже просто выслушать его, они должны были убедиться в уважении своего нанимателя и вкусить плодов его гостеприимства. С Магистром они имели дело уже не первый раз, но своих привычек, тем не менее, не меняли.
Вот и сейчас, развалившись на мягких пуфиках, расшитых вручную, они потягивали вино, вкушали разнообразные яства и любовались танцем юных вакханок, специально вызванных из дружественной отечественным антропофагам-любителям греческой организации.
Магистр не спускал глаз со своих гостей, стараясь не упустить тот момент, когда они насытятся как физически, так и духовно, чтобы, не дожидаясь просьб и указаний, словно уловив телепатический сигнал, отослать девушек и приступить к серьёзному разговору.
Многие ошибочно считали, что руководство "ТриАры" состоит из кровных братьев, но это было не так.
Арчибальд, являвшийся неформальным лидером группы, был старше остальных. Он был очевидцем многих судьбоносных событий в истории своей родины, потому отличался подчас ярко выраженными националистическими рассуждениями. Тем не менее, если того требовал успех предприятия, он был готов притушить бушующие внутри страсти и поступиться (по крайней мере, внешне) своими убеждениями. Враги трепетали под взглядом его неподвижных вольчьих глаз, и даже друзья (а таких практически не было) с опаской за глаза называли его "удавом", вкладывая в это прозвище и восхищение его умом и страх перед его мёртвой хваткой.
Арнольд был более предсказуем. Будучи фанатичным почитателем своего тёзки, ещё не ставшего к тому моменту губернатором Калифорнии, он не слишком заботился о духовном совершенствовании, перекачивая всё в мышечную массу. Его круглое тупое и довольно несимпатичное лицо могло бы стать предметом шуток, если бы не стальной кулак и беспощадность, с которой он был готов выполнить любое поручение. У него не было принципов и устремлений, он являл собой грубую силу и как величайшую награду воспринимал саркастическую на самом деле кличку "Терминатор".
Артур был самым юным и миловидным. Его тонкое смуглое лицо не портил даже крупноватый нос, тёмные глаза сверкали из-под соболинных бровей, а мышцы тренированного тела, когда он шёл по улице, заставляли оборачивать даже самых добропорядочных жён и рождали запретные фантазии у самых целомудренных девиц. Артур традиционно облачался в белые джинсы, накидывал на белоснежную майку косуху и надевал тёмные очки при любой погоде - не удивительно, что знающие люди дали ему прозвище "Дэйв".
Магистр задержал взгляд на молодом человеке дольше, чем на его собратьях. Он так отчётливо видел его рядом со своей дочерью - более красивую пару сложно было представить, но... Среди антропофагов тихо, но упорно ходили слухи, что Артур - сын "Великого и Ужасного". По крайней мере, было в них что-то общее - особая стать и горделивость, манера забрасывать голову назад и смотреть на собеседника свысока. Сам же Магистр, как ни старался, не мог доподлинно восстановить картину прошлого, поэтому опасаясь кровосмешения (при всей своей распущенности на такое он пойти не мог), он в своё время разрушил на корню только-только зарождающиеся отношения между Элеонорой и Артуром. В данный же момент, потеряв мятежную дочь, он чувствовал особое отеческое расположение к юноше.
Однако, действия и реакции других руководителей "ТриАры" также не ускользали от внимания Магистра, поэтому когда Арчибальд характерно приподнял левую бровь, он незамедлительно хлопнул в ладоши и, отпустив танцовщиц, предложил своим гостям перейти к письменному столу, чтобы поговорить о деле.

Глава 29

"Порадуйте себя или друга туалетной бумагой «Коллекция анекдотов»! Эта бумага совершенно уникальна – она просто усыпана анекдотами! Теперь Ваше пребывание в туалетной комнате не будет скучным, а заодно Вы сможете узнать парочку-другую новых анекдотов, которыми потом блеснёте в компании.

Туалетная бумага «Коллекция анекдотов» специально создана для людей с хорошим чувством юмора, которые даже в мелочах ценят оригинальный подход и возможность найти повод для улыбки. А с такой бумагой это будет проще простого! Туалетная бумага «Коллекция анекдотов» поднимет Вам настроение, поможет узнать новые анекдоты и скрасит Ваше времяпрепровождение.

С этой бумагой Вы прослывёте оригинальным человеком с отличным чувством юмора, а, подарив её кому-нибудь, Вы надолго запомнитесь как самый неординарный и экстравагантный даритель. Разбавьте серые будни каплей юмора и смеха с помощью туалетной бумаги «Коллекция анекдотов»! Прочитав несколько анекдотов, Вы поднимете себе настроение и зарядитесь положительными эмоциями на весь день.

Туалетная бумага «Коллекция анекдотов» – с улыбкой по жизни!"

Удовлетворенно прочитав сей опус и нажав кнопочку слива воды, Ираклий сполоснул руки и прошел на кухню. Уж таков наш народ - любит все вопросы решать только там. Чтобы добраться до этого забытого богом и Ираклием Геннадьевичем района новостроек на Ваське (так питерцы любовно называют Васильевский остров) пришлось изрядно попотеть...Ну до станции метро "Приморская" добраться проблем не было, но вот дальше...Но не зря говорится: "Язык до Киева доведет". И действительно - язык, при немалой помощи ног, довел таки Ираклия до нужного места. И теперь восседая за столом с приветливым молодым человеком он терпеливо выслушивал новости из Ростова. Интуитивно тамплиер понимал, что сейчас "пороть горячку" не стоит.

Глава 30

- Э-эй, ты меня слышишь? - Сенька нежно похлопывал Элеонору по щекам.
Аполлон Леонардович, прикладывая к голове кусок замороженной говядины, пытался проморгаться. "Бешенное пойло", которое влил в него Сенька, действовало постепенно, и почтенный руководитель тамплиеров-отшельников хоть и пришёл в себя, но мыслительную активность пока не обрёл.
- Элеонора-а, - продолжал взывать Сенька.
- Ударь сильнее или возьми нашатырь в ванной, - порекомендовал Голос.
Сенька молча вышел из комнаты. Когда он вернулся с небольшим прозрачным пузырьком, перерыв два шкафчика и чуть не снеся полочку, оказалось, что нашатырь уже не требуется. Элеонора открыла глаза и ещё непонимающе озирала комнату, в то время как бодрый и абсолютно адекватный Аполлон Леонардович прикладывал ненужный ему уже кусок мяса к её вискам.
- С возвращением! - буркнул Сенька.
- Ну, не сердись, мой друг, - скрывая вину за патетикой произнёс шеф.
- Как она? - кивнул Сенька на раскинувшуюся на диване девушку.
- Через минуту будет в норме, - посмотрев на часы и посчитав ей пульс, ответил Аполлон Леонардович. - Откуда ты узнал рецепт "Бешенного пойла"?
Сенька проигнорировал вопрос:
- Мы должны помочь бабушке!
- Да-да, - озабоченно затараторил шеф. - Я должен подумать, должен подумать...
- Всё придумано за нас, - огрызнулся Сенька. - Спасение утопающих, дело рук самих утопающих...
- Ты виделся с ней? - подпрыгнул Аполлон Леонардович и шлёпнул Элеонору мясом по лбу.
- Поосторожнее! - недовольно заворчала она и приподнялась на локте, осмысленно глядя на Сеньку в ожидании ответа.
- У меня свой канал связи, - пробурчал Сенька.
- Хмм? - вопросительно произнёс шеф, но увидев, что молодой человек не склонен открывать своих секретов, не стал продолжать, и сделал знак Элеоноре, которая было хотела затеять расспросы.
- Каков план? - умерив излишнее любопытство, произнесла девушка.
- Подождите, - вклинился Аполлон Леонардович. - Думаю, будет справедливо, если Семён огласит свои сведения на общем сборе.
Сенька бросил взгляд на аккуратный блестящий будильник с колокольчиками и молоточком и был вынужден согласиться:
- Да, - кивнул он. - Сбор через час. Нам надо выдвигаться.
- Напомни, чтоб кристалл не забыл, - подсказал Голос.
- И не забудьте кристалл, - строго посмотрел Сенька на шефа, беря управление ситуацией в свои руки.

Глава 31

Если вы, уважаемый читатель, подумали, что ответив:" Если что, я в библиотеке" Генрих фон Штольц пошутил - глубоко заблуждаетесь. Уже третий час он сидел за столом публичной библиотеки, обложившись книгами и брошюрами. Иногда его рука возбужденно хватала ручку и что-то записывала - так получалось очень и очень нечасто, совсем не так, как расчитывал тамплиер. Но потихонечку-помаленечко дело продвигалось. Когда количество исписанных листочков достигло семи и последняя книга была отложена, Генрих поднялся из-за стола, устало потянулся, разминая затекшее от неподвижности тело и только тогда взглянул на часы.
По времени Даниил уже должен был подойти. Да, мы совсем забыли сообщить читателю, что перед библиотекой друзья расстались, так как доктор эзотерических наук сообщил о необходимости отлучиться за какими-то сверх-важными предметами.
Выйдя из "очага культуры", Генрих закурил и присел на гранитный парапет. Не успел он докурить сигарету и до половины, как увидел спешаго, чуть ли не бегущего друга. Подбежав, он схватил фон Штольца за рукав и потянул за собой - сопротивляться и спросить хоть что-нибудь бывший немецко-подданый даже и не подумал.
Однако Даниил недолго испытывал терпении бывшего сослуживца.
- Повезло нам или нет не знаю, - стараясь чтобы голос не срывался от быстрой ходьбы, начал рассказ Даниил, - Был сейчас у одних знакомых- хотел одолжить кое-что. И представляешь: встретил своего друга по переписке из Индии. Я просто обалдел, как впрочем и он. Я-то понятно почему - не писал, не звонил о приезде. А вот он...Тут Даниил остановился. Тут что-то не то, какая ерунда происходит. В общем, я ретировался, взяв его визитку, сумку забросил в камеру хранения - чтоб не мешала.
Сейчас нам надо бы проследить за хозяином квартиры и этим индусом. Его зовут Сингх, что по-нашему - Лев.

Глава 32

Магистр предложил руководству "ТриАры" дорогие сигары и коньяк, после чего разложил перед ними карту города и стал водить по ней прозрачной указкой.
- Вот здесь, - указал он на красный кружок, - штаб-квартира тамплиеров-отешельников.
- Но они, полагаю, уже покинули её, - заметил Арчибальд, и его густой голос раскатился под сводами подземелья.
- Вы правы, - с некоторым заискиванием ответил Магистр. - Сейчас мои люди...
Это замечание вызвало саркастическую улыбку на губах Артура, но "Великий и Ужасный" предпочёл её не заметить, тем не менее, повторив с нажимом:
- Мои люди, - он выразительно посмотрел на юношу, - ведут наблюдение за каждым из членов их шайки... Вот здесь, - ткнул он указкой в синюю метку, - квартира "досточтимой"...
- Территория нейтралитета? - уточнил Арчибальд.
- Условного нейтралитета, - поправил Магистр. - При определённых условиях...
- Которые можно создать? - вклинился Артур.
- Верно, - кивнул Магистр, не сводя взгляда с Арчибальда и улавливая лёгкое согласное покачивание его головы, - которое можно создать, мы можем нарушить неприкосновенность этого жилища.
Арнольд радостно гикнул и прикурил очередную сигару от антикварного кандилябра.
- Продолжайте, - кивнул Арчибальд, запнувшемуся Магистру.
- Мы полагаем, - продолжил тот, - что в квартире "досточтимой" скрывается моя дочь и их преемник...
- Полагаете? - саркастически переспросил Артур.
Магистр перевёл на него взгляд и чётко произнёс, глядя прямо в глаза:
- Мы довели их до самой квартиры, сигнал о местенахождении моей дочери идёт сейчас именно оттуда, никто не был замечен выходящим...
- И тем не менее, вы всего лишь "полагаете"? - не унимался Артур.
- Остынь, парень! - коснулся его руки Арчибальд. - Когда речь идёт о Пульхерии, ни в чём нельзя быть увереным на сто процентов. Уж поверь мне...
На несколько минут воцарилось молчание, каждый задумался о чём-то своём. Наконец, Арчибальд сделал знак Магистру, призывая продолжать. Тот повиновался:
- В эту же квартиру вошёл, но не вышел шеф тамплиеров-отшельников...
- Этот хитрый лис ещё жив? - засмеялся Арчибальд.
- И доставляет нам немало хлопот, - ответил Магистр.
Арчибальд понимающе кивнул.
- Итак, всё сходится в этой точке, - продолжил "Великий и Ужасный", постукивая по синей метке на карте. - Двое других членов шайки находятся под неусыпным контролем моих людей, хоть и не представляют, на мой взгляд, особой ценности...
- Вещи, не представляющие особой ценности, подчас оказываются бесценными, - философски изрёк Арчибальд.
- Ваша правда, - учтиво поклонился Магистр: его раздражало собственное поведение, но он с непонятным самому себе упорством старался быть максимально галантным.
- Так в чём наша задача? - нетерпеливо спросил Артур.
Магистр открыл было рот, но тут из-за его спины раздался властный женский голос с нотками металла:
- Вы решаете такие важные вопросы без меня?
- Что вы, миледи, - торжественно произнёс он, незаметно подкатывая глаза, но при повороте к нежданной гостье надел маску почтительности. - Я просто ввёл наших друзей в курс дела, и не более того...
- А кристалл? - грозно спросила она, и от её голоса холод прошёл по спине присутствующих, а металлические детали интерьера слегка подёрнулись инием. - Ты забыл сказать про кристалл!
"ТриАры", выстроившиеся при появлении Хозяйки в ряд и склонившие головы, оживились.
- Что с кристаллом? - не скрывая тревогу спросил Арчибальд.
- Он похищен, - продолжая замораживать всё и вся произнесла женщина. - Похищен при полном попустительстве его людей и при помощи его дочери.
Каждый раз акцентируясь на слове "его", она указывала длинным когтистым пальцем в сторону Магистра.
- Как это случилось? - поинтересовался Арчибальд.
В следующие полчаса руководство "ТриАры" было посвещано во все тонкости дела с привлечением показаний очевидцев в лице заикающегося от страха и волнения Толстяка с пухлыми губками и самой Ледяной миледи.

Глава 33

Генрих фон Штольц резко остановился и уставился на Даниила:
- Подожди-подожи, - размеренно произнёс он, чуть-чуть отдышавшись. - Какой лев? Какой Сингх? У нас сбор через полтора часа!
Доктор эзотерических наук, оторвавшийся на полкорпуса, сделал шаг назад и, став прямо напротив товарища, посмотрел на него, как на больного (только что лоб не пощупал):
- Ты, наверное, не понял, Геночка, - нежно и ласково стал объяснять он. - Такие люди как Сингх в такие моменты как сейчас просто так не появляются. Нам во что бы то ни стало нужно узнать, друг он или враг, а иначе...
- Да всё я понимаю! - Генрих раздражённо отбросил руку собеседника, машинально поглаживавшего его по рукаву. - Но я должен поставить в известность начальство.
- Силы небесные, - взвился Даниил. - У вас там орден или режимное предприятие?!
- Строгорежимный орден, - усмехнулся фон Штольц.
- Ладно, - пошёл на мировую доктор эзотерических наук и, заметив неподалёку лавочку, знаком предложил сесть. - Я займусь слежкой, а ты иди на свой сбор. А то ещё на Калыму отправят тебя за непослушание, - хихикнул он.
- Но как же... - начал было фон Штольц.
- Ничего-ничего, - перебил его приятель. - Введёшь своих в курс дела, а к полуночи подгребай ко мне... ну, или подгребайте, - немного поразмыслив исправилься он. - Тогда и я доложу, что накопал.
- До полуночи справишься? - поинтересовался Генрих. - Сам понимаешь, в нашем положении топтаться у двери...
- Смерти подобно, - закончил фразу Даниил. - Всё я успею. Сингх каждый день в одиннадцать садится за шахматы, а ровно в час ложится спать. Хоть потоп, хоть землетрясение, не изменит своей привычке. И я сниму пост в это время...
- Что ж, - согласился фон Штольц, - тогда так и договоримся. - И, подумав, добавил - Будь осторожен! Одного мы уже потеряли...
- Да знаю я, брат, на что подписываюсь, - хлопнул его по плечу Даниил. - Ты скажи мне лучше, что тебе нарыть удалось?
- Не много, - со вздохом сожаления достал блокнот Генрих. - Вот, смотри.
Даниил быстро пробежал глазами по исписанным страничкам:
- Нда, - протянул Даниил с некоторым разочарованием. - Не густо, не густо... Но, с другой стороны, - весело присвиснул он, - мы хотя бы знаем, в каком направлении двигаться.
- Что ты имеешь в виду? - не понял Генрих.
- Ну, самая скудная информация, как видишь, о... - Даниил помялся, - ...о подшипнике, маркированном литерой "О", а именно он-то у вас и есть, так?
- Ну, допустим. А остальные? - оживился фон Штольц.
- Подшипник "В", - ткнул пальцем в блокнот доктор эзотерических наук, - я думаю, было бы логично поискать в одном из краеведческих музеев...
- Где-нибудь в запасниках! - догадался тамплиер.
- Потрясающе, Геночка! - с насмешливым назиданием произнёс его приятель. - Вы делаете успехи!
- Я стараюсь, профессор, - засмеялся в ответ Генрих. - А что вы думаете о подшипнике с литерой... хмм... с литерой...
- С латинской литерой "А", - пришёл на помощь Даниил и получил согласный кивок в ответ. - Думаю, эта деталь осела в глубоком кармане какого-нибудь коллекционера. Они любят подобные "безделушки".
- Ну, а... хмм... "З"? - не унимался фон Штольц.
- Ну, а концы "З", любопытный ты мой, я надеюсь нащупать, последовав за упоминавшимся ранее львом из страны слонов.
Тут они оба засмеялись, почувствовав себя детьми, играющими в шпионов. Хотя это была, скорее, защитная реакция перед лицом опасности, которую прекрасно осознавали друзья.
- Да, - откашливая последние крохи смеха, застрявшие в горле, сказал Даниил. - Я запишу в твоём блокноте номерок одной моей приятельницы с вокзала, - и он многозначительно поднял бровь.
- Какой приятельницы? - недоумённо вытаращил глаза Генрих.
- Железной леди, у которой я оставил вещи, - медленно произнёс доктор эзотерических наук.
- Ааа, - догадался фон Штольц. - Камер...
- Да-да, - перебил его Даниил, опасливо поглядывая по сторонам, - Камилы. Я тебе о ней рассказывал, - и он черкнул несколько цифр в блокноте.

Глава 34

Местом встречи был один из подвалов, куда не ступала нога человека (по крайней мере, от хорошей жизни). Тамплиеры-отшельники давно облюбовали его и устроили здесь свой резервный штаб, о существовании которого враги, конечно, подозревали, но найти не могли. Здесь было достаточно уютно: на расчищенном пространстве аккуратно расставлены ящики, исполняющие обязанности стола и стульев, в углу - самодельный шкаф с какими-то книгами, атласами и словарями, небольшим запасом тушенки и сухарей, несколькими парами брюк и обуви, и прочей необходимой снедью.
Аполлон Леонардович привычным жестом нащупал на стене при входе полочку, на которой ютилась керосиновая лампа.
- Да будет свет! - произнёс он, и это были первые слова, произнесённые в слух с момента выхода из квартиры.
Тихое синеватое пламя тускло просвечивалось сквозь слегка закопчённое стекло лампы и слабо озоряло помещение, порождаю странные пугающие тени. Элеонора поёжилась.
- Ничего-ничего, - ободрил, заметив это движение, шеф. - Мы не сдадимся!
Девушка молча кивнула и устроилась на одном из ящиков, поджав ноги.
- Я могу вам что-нибудь предложить? - галантно спросил её Аполлон Леонардович, исследуя содержимое шкафа.
- Двойной мартини, пожалуйста, - язвительно ответила Элеонора.
- Извините, милочка, - закрыл дверцы и сел на соседний ящик шеф. - До 21 года не наливаем.
Она выдавила из себя подобие улыбки, зябко потёрла руки и настороженно поинтересовалась:
- Интересно, нам долго придётся ждать?
Аполлон Леонардович собрался, было, ответить, но в этот момент в замочной скважине забряцал ключ.
- Шшш, - поднёс палец к губам шеф и погасил лампу, но их глаза, уже привыкшие к полумраку, всё-таки продолжали различать какие-то смутные очертания. - Стань за дверь, - шепнул он практически в самое ухо Сеньке, который всё это время, слившись с тенями на стене, безмолвно стоял за его спиной. Молодой человек повиновался.
Возня с ключом продолжалась ещё несколько мгновений, после чего дверь, наконец, скрипнула и приоткрылась. Кто-то тихо проскользнул в образовавшуюся щели и привалился к ней с обратной стороны.
- Рум-пум-пум, - с некоторым облегчением пропел он себе под нос, и затаившиеся в темноте тамплиеры узнали голос Ираклия Геннадьевича.
- С прибытием! - поприветствовал друга Аполлон Леонардович, внезапно подсевшим от волнения голосом, и снова зажёг лампу.
От неожиданности Ираклий аж подпрыгнул и закричал бы, если бы Сенька, предусмотрительно подскочив сзади, не зажал ему рот.
Какое-то время вновь прибывший интуитивно сопротивлялся, но, наконец, понял, что вокруг свои и миролюбиво укусил Сеньку за палец. Тот ослабил мёртвую хватку.
- С ума посходили, - яростным шёпотом напустился Ираклий на коллег. - У меня сердце чуть не остановилось...
- Прости, брат, - тихим торжественным голосом начал Аполлон Леонардович. - Время сейчас такое, приходится быть начеку... Силы небесные! - слегка повысил голос он, потому что, подойдя поближе, смог разглядеть запылённую повязку, украшающую голову Ираклия. - Что с тобой произошло?
- Бандитская пуля, - деловито шмыгнул носом страдалец.
- А поподробнее! - оживилась Элеонора и потащила Ираклия за рукав, усаживая на ближайший к себе ящик.
- Значит так... - вдохновенно начал он.
- Мы не подождём Генриха? - перебил его Сенька, обращаясь к Аполлоону Леонардовичу.
Тот многозначительно вздохнул:
- Нет, мой юный друг, время не ждёт и нам не велит. Да к тому же, полагаю, если он придёт... - шеф запнулся, - нет, когда он придёт... наш велеречивый Ираклий ещё не закончит своё повествование. Не так ли? - повернулся он к изнывающему от нетерпения рассказчику, стараясь казаться бодрым и жизнерадостным.
- А то, - напыщенно стукнул себя кулаком в грудь Ираклий и начал излагать.
В мельчайших подробностях он рассказал, как водил за нос своих преследователей, вскользь коснулся встречи с Анжелой, и снова соловьём запел, описывая подробности застолья с антропофагами-любителями и дальнейший побег из больницы. Элеонора то и дело восторженно ахала.

- Рисковый ты у нас парень, - похлопал друга по плечу Аполлон Леонардович.
Ираклий приосанился и затараторил:
- Да я ж ещё самого главного не рассказал. Я же уже встретился с агентом из Ро...
Шеф прервал его, сжав плечо, с которого ещё не успел убрать руку:
- Слышите? - прошептал он. - Сенька, к двери!
Тамплиеры-отшельники снова затаились, погасив свет.
Ключ в замке уверенно повернулся, и в помещение проскользнул чей-то неясный силуэт.
- Расслабьтесь! - раздался голос фон Штольца. - Это я!
Аполлон Леонардович привычным жестом зажёг лампу.
- Как ты узнал...? - поинтересовался Ираклий, ревниво отмечая, что интерес собравшихся с него перекинулся на вновь прибывшего.
- Видел, как вы пришли, - наслаждаясь всеобщим удивлением ответил Генрих. - Я на лавочки сидел, как раз напротив дома. Только через улицу.
- Но почему тогда опоздал? - с подозрением переспросил Ираклий.
- "Хвосты" рубил, - усмехнулся фон Штольц, и повернулся к шефу, - у меня есть важные новости.
- У всех важные, - обиженно надул губы Ираклий.
- Ладно-ладно, - миролюбиво проговорил Аполлон Леонардович. - Будем заслушивать по мере поступления... Семён, - позвал он, взглядываясь в полумрак (молодой человек расположился на самом тускло освещённом ящике), и уловив шевеление продолжил - Ты не будешь возражать, если тебя я оставлю, так сказать, на закуску.
- Не буду, - глухо отозвался юноша.
- Ну, давайте же, скорее рассказывайте! - нетерпеливо воскликнула Элеонора.
Тамплиеры расселились вокруг центрального ящика, на который шеф, наконец, пристроил керосиновую лампу. И, обменявшись парой незначительных замечаний о погоде, природе, атмосферном и артериальном давлении, перешли к делу.
- Давай, Ираклий, - кивнул Аполлон Леонардович. - Только чётко и по делу. Без вязи и филиграни.
Ираклий Геннадьевич вздохнул:
- По делу, так по делу, - и хлопнул себя ладонями по колену. - Я встретился с агентом из Ростова. Они тоже чувствуют какие-то движения и нервничают. Ходят слухи, что антропофаги стягиваю силы со всего мира. Коллеги фиксируют сейсмологические возмущения в районе храма Геры в Греции, какие-то хитрые возмущения в жерле Везувия и непонятное подрагивание в окрестностях Стоунхенджа.
- Подземный мир пришёл в движение, - испуганно прошептала Элеонора.
- Вот-вот, - подтвердил Ираклий. - Именно так они и говорят.
- А у них самих как? - сосредоточено наморщил лоб Аполлон Леонардович.
- Пока тихо, - по-деловому ответил Ираклий. - Аномальные зоны держат на контроле, но даже от змеюки ихней давно никаких вестей нет.
- Какой змеюки? - заинтересовался Сенька, словно проснувшись.
- Да есть там одна, - повернулся к нему фон Штольц. - Под Сальском, кажется. Я тебе как-нибудь дам почитать, я материалы собирал.
- Но это позже, - прервал шеф. - Не до паранормальных явлений сейчас, - он со вздохом снова переключился на Ираклия, - что ещё говорят?
- Говорят, - заговорщически наклонился к столу тот, - на помощь антропофагам выдвинулись "ТриАры".
Услышав эту новость, Элеонора резко выпрямилась, чтобы спрятать своё лицо в тень - никто должен был заметить, как она покраснела. Никто и не заметил.
- Нда, - фон Штольц нарушил воцарившееся вдруг молчание. - Этого нам только не хватало.
- А что за ары? - полюбопытствовал Сенька (ему становилось всё интереснее).
- Те ещё головорезы, - присвиснул Ираклий Геннадьевич. - Я имел с ними пару неприятных пересечений в Пятигорске, - и он многозначительно потрогал свою челюсть, с ностальгией вспоминая два своих самых любимых зуба, выбитых тяжёлым кулаком Арнольда.
- Да, - вздохнул шеф, - теперь окончательно ясно, что на нас объявляется охота.
- Ату, тамплиеров-отшельников! - нервно хохотнул Ираклий.
- Ничего, - стряхнул гипотетическую пыль с колена фон Штольц. - Не из таких переделок выбирались... - и обратился к шефу - Правда ведь? - но его голос предательски дрогнул от сомнения в своих словах.
- Нет, Генрих, - с отеческой теплотой в голосе ответил Аполлон Леонардович, - на этот раз мы вляпались по полной.

Поймав на себе испуганные и недоумённые взгляды, шеф поднялся с ящика и продолжил:
- Друзья мои, я не хочу вас обнадёживать. Вы видите, как сгущаются тучи, и глупо утверждать, что напряжение в воздухе не разрешится грозой. Но пока мы вместе, и я приложу все свои силы, чтобы к концу этой истории мы подошли также все вместе...
- Но ради чего всё это? - изумился Сенька.
- Ради чего?! - повышая голос и прижимая левую руку к груди, как поэт, входящий в транс при чтении своих стихов, воскликнул Аполлон Леонардович и стал отрывисто бросать в вечность фразы, - Ради мира! Ради жизни! Ради торжества справедливости!
- По-моему, у него истерика, - шепнул Ираклий Геннадьевич, наклоняясь к Элеоноре.
Но шеф уловил эту фразу и, осознав неуместность своего поведения, снова сел:
- Просто, Сенька, - спокойным усталым голосом произнёс он, - нас угоразидило оказаться в некоей точке именно в тот момент, когда вся система мироздания пришла в движение. Так что теперь только мы можем восстановить баланс сил и спасти планету, как бы высокопарно это не звучало.
- Надо же, - хмыкнул Ираклий и мечтательно добавил, - может, и наградят нас...
- Ну, разве что посмертно, - засмеялся фон Штольц.
- Да ну тебя, пессимист проклятый! - огрызнулся Ираклий.
- Не ссорьтесь, мальчики, - улыбнулся Аполлон Леонардович, примеряя на себя роль воспитательницы детского сада.
Все засмеялись, а Ираклий даже метнулся к шкафу и принёс запылённую бутылку чего-то спиртосодержащего (этикетка давно отвалилась), пять стаканов и банку рыбных консервов.
- Ладно, - крякнул шеф, опустошая свой стакан. - Чего ростовчане предлагают-то?
- Да ничего, собственно, - прочавкал Ираклий. - Они предупреждают, продолжают наблюдения и ждут наших донесений.
- Ну да, ну да..., - задумчиво произнёс Аполлон Леонардович. - Они ведь ещё не получили наши письма, поэтому...
- Ой! - подскочил на ящике Ираклий Геннадьевич, и обгрызанный рыбный хвостик шлёпнулся прямо на его брюки. - Я ж совсем забыл!.. Говорят, какой-то странный седовласый господин, назвавшийся профессором истории, проявляет большой интерес к экспонату "Х-1537", который некоторое время назад хранился в запасниках ростовского областного краеведческого музея...
- Убить бы тебя, да жалко, - ткнул его кулаком в плечо фон Штольц. - Это ж самое главное! А ты со своей аномальщиной...
- Ираклий в своём репертуаре, - покачал головой шеф. - Что за экспонат?
- Загадка, - развёл руками в стороны вновь почувствовавший азарт рассказчик. - Ни в одной описи не указан. Только номер.
- Хватит туман разводить! - поторопил его Аполлон Леонардович. - Коллеги-то в курсе, что это?
- Ну, есть старичок один, хранитель фондов на пенсии, - ответил Ираклий, выуживая двумя пальцами очередную рыбку из банки. - Правда, в глубоком маразме дед...
- Что он говорит? - не выдержала Элеонора.
- Ну, видел он эту штуку, - поскучневшим голосом, монотонно стал нудить прерванный на излёте своего актёрского мастерства Ираклий. - Вроде бы стекляшка, говорит, а внутри будто полость с водой. Но как она туда попала, не понятно, никакой спайки нет...
- Подшипник с литой "В"! - подскочил фон Штольц.
Все посмотрели на него, как на умолишённого.
- Генрих, что с тобой? - участливо спросил Аполлон Леонардович. - Какой подшипник?!
- Да это так... - садясь и пытаясь восстановить сбитое от волнения дыхание, попытался объяснить фон Штольц. - Это мы с Даниилом шифр выработали...
- Друг мой, - всем телом повернулся к нему шеф и взял за руки. - Вы говорите загадками! - в этой напряжённой ситуации все уже, не замечая, переходили на "ты" и "вы" туда и обратно.
- Я всё объясню, - посмотрел прямо ему в глаза Генрих, - если, конечно, Ираклию больше нечего добавить.
- Ираклию всегда есть чего добавить, - ответил тот, почему-то говоря о себе в третьем лице. - Но сейчас я милостиво передаю право слова тебе. Валяй! - и он разлил остатки спиртосодержащей жидкости (оказавшейся вполне пищевой) по стаканам.

Фон Штольц поднялся со своего места и достал из кармана блокнот.
- Я взял на себя смелость, - ничего не выражающим тоном начал он, - посвятить в наши дела своего старинного приятеля...
- Это ещё зачем? - возмутился Ираклий Геннадьевич, поперхнувшись.
Элеонора постучала его по спине и перевела взгляд на Аполлона Леонардовича - ей казалось, что его оценки и реакции сейчас первостепенны. Шеф же, глядя в упор немигающим взглядом на Генриха, только лаконично поинтересовался:
- Кого?
- Даниила, - последовал ответ.
- Что?! - возмущению Ираклия не было предела. - Опять ты приплёл этого чёртова иллюмината!
- Кого-кого? - не понял Сенька.
- Безумного фанатика, - брызжа слюной с примесью масла из консервной банки, пояснил Ираклий, - который хочет установить мировое господство!
- О, нет, - запротестовал Генрих с хитрой улыбкой, - не стоит мне приписывать знакомство с госаппаратом Соединённых Штатов...
- Тебе бы шутить всё, - огрызнулся Ираклий. - Ты лучше вспомни, как ты его прошлый раз притащил... Вспомни-вспомни... Что потом было?..
- Угомонись! - прикрикнул на него Аполлон Леонардович.
Элеонора не удержалась и шёпотом поинтересовалась:
- А что было-то?
Сенька тоже навострил уши, но, открывший было рот Ираклий Геннадьевич, подавился словами, ощутив на себе испепеляющий взгляд шефа.
- К делу, - холодным тоном произнёс тот, и слово снова перешло к фон Штольцу.
- Я подумал, - сказал тот, - что в нашем деле нам понадобится подмога. Силы слишком неравны.
Аполлон Леонардович молча кивнул в знак согласия.
- Даниил хорошо осведомлён в вопросах эзотерики и тайных учений, - ободрился Генрих. - Тем более, в данной ситуации наши и его интересы вполне совпадают...
- Ещё бы! - фыркнул Ираклий. - Он только себе в выгоду работает... - но никто не стал развивать дискуссию на эту тему.
- Итак, Даниил пообещал помочь, - отрапортовал фон Штольц. - И надо сказать, - добавил он, выразительно глядя на Ираклия, - уже оказал существенную помощь.
Он остановился, чтобы перевести дыхание, и, жадно глотнув воздух, продолжил:
- Что ж, факты таковы. Как вы все..., - он осёкся, - как большинство из вас знает, нас интересуют четыре кристалла, которые собранные воедино, при соблюдении ряда условий и знании определённого кода способны сгенерировать энергетический заряд огромной силы. В руках зла это мощнейшее оружие против человечества.
- Что-то типа кольца Всевластия? Подчинение, порабощение и вечная тьмя? - уточнила Элеонора.
- Ну, если упростить, - согласился Генрих, - где-то так оно и есть.
- Нда, - протянул Сенька, - хреновая перспективка.
- Хреновей некуда, - поддакнул Ираклий Геннадьевич. - Мы все под колпаком... по крайней мере, можем оказаться...
- Так вот, - снова переключил на себя внимание собравшихся фон Штольц. - Кристалл, символизирующий стихию огня, мы имеем у себя... Имеем же? - вдруг заволновался он.
- Имеем-имеем, - закивал шеф. - Продолжай!
- Нам остаётся найти "воду", "воздух" и "землю". Первый из названных кристаллов, как предположил Даниил, может быть в запасниках какого-нибудь музея, и Ираклий... - Ираклий Геннадьевич оживился. - Да, Ираклий подтвердил своим рассказом, что именно там и следует искать концы...
- Искать-то искать, - влез упомянутый тамплиер-отшельник, - но сейчас-то в ростовских запасниках этой штукенции нет уже...
- А где она? - в один голос вскрикнули Элеонора и Сенька, и тут же оба потупили глаза, смутившись от такого единомыслия.
- Тю-тю, - махнул рукой Ираклий. - В неизвестном направлении тю-тю.
- Не нагнетай! - сделал ему замечание шеф. - По крайней мере, отправная точка нам ясна, а значит есть шанс распутать клубочек. С остальными что? - перевёл он пытливый взгляд на Генриха.
- "Воздух", - с готовностью продолжил тот, - по предположению Даниила, в частной коллекции...
- Ишь ты, "по предположению Даниила", - съехидничал Ираклий, но никто и внимания не обратил.
- А с "землёй" что? - шмыгнул носом Сенька.

- О, вот тут-то и начинается самое интересное, - хитро улыбнулся фон Штольц, для пущей таинственности понизив голос на полтона.
Все интуитивно подались вперёд и приготовились ловить каждое слово.
- По сведениям Даниила... - начал рассказчик.
- Опять этот Даниил, - недовольно проворчал Ираклий.
Генрих посмотрел на него снисходительно, а Элеонора не выдержала:
- У вас что, к нему личная неприязнь, что ли?
- Да нет никакой неприязни, - возмутился Ираклий, правда, не слишком убедительно.
- Да, было-было, - усмехнулся фон Штольц. - Лирико-романтическая история с тремя небезызвестными...
- Я бы попросил! - вспыхнул Ираклий Геннадьевич.
- Полно вам, - вмешался Аполлон Леонардович тоном нянюшки, с умилением разнимающей двух карапузов. - Вернёмся к делу.
Ираклий испытал облегчение, Элеонора, сгорающая от по истине женского любопытства, ощутила лёгкую горечь разочарования, а Генрих просто, без лишних эмоций вернулся к своему рассказу:
- Итак, в город внезапно приехал давний друг Даниила по переписке. Это индус по фамилии Сингх.
- Надо же! - радостно подпрыгнула Элеонора, а, когда заметила на себе недоумённые взгляды, пояснила - Я просто думала, что такое имя можно только выдумать!
- Но вы слышали его прежде, моя дорогая? - уточнил Аполлон Леонардович, волнуясь, как ищейка, напавшая на след. - Где? Когда? При каких обстоятельствах?
- Да нет же, - махнула с улыбкой рукой Элеонора. - Этот индус мне не знаком. Просто одна моя приятельница мечтает стать писателем и обдумывает сюжет о маньяке-убийце...
- Хорошая у вас знакомая, однако! - присвиснул Ираклий. - Дай угадаю, маньяк - индус?
- Нет, - засмеялась девушка. - Друга одной из жертв Элис планирует назвать Рэй Сингх, она читала мне свои наработки. И я спорила с ней, что такого имени просто не может быть, а тут... - она ещё раз улыбнулась.
Повисла неловкая пауза, которую нарушил Аполлон Леонардович, хлопнув себя ладонями по коленям:
- Что ж, - проговорил он, - немного расслабились и ладно. Хватит отвлекаться. На повестке дня вопрос жизни и смерти, а мы никак сосредоточиться не можем...
- Но вы же сами спросили... - с обидой в голосе стала оправдываться Элеонора, приняв замечание на свой счёт.
- О, нет, - ласково успокоил её шеф. - Я не имел ничего против. Это в большей степени касается Ираклия, да и нас всех в целом... Продолжай Генрих.
- Итак, этот Синх... - повиновался фон Штольц, - не книжный, а вполне реальный, - он улыбнулся, - приехал в Питер, не предупредив Даниила, хотя они не раз в своих письмах мечтали о личной встречи. Более того, люди, принимающие его здесь, вызывают у Даниила определённые подозрения. Поэтому сейчас, - Генрих глянул на часы, - да-да, именно сейчас он следит за индусом, а после полуночи будет ждать нас у себя на квартире, чтобы рассказать о результатах наблюдения.
- А кристалл-то тут при чём? - не понял Сенька.
- Ах да! - стукнул себя по лбу Генрих. - Есть основания предполагать, что Сингх прибыл сюда как раз по случаю нашей "весёлой" заварушки.
- Какие основания? - уточнил Аполлон Леонардович.
- Дело в том, - стал объяснять фон Штольц, сверившись с блокнотом, - что по приданию, кристаллы были привезены махатмой из Шамбалы в Аурангабад, а уже оттуда, пройдя особый ритуал в каждом из пещерных храмов Аджанта, были отосланы в разные страны, расположенные строго на севере, юге, западе и востоке от этого места.
- Ага, - засмеялся Ираклий Геннадьевич. - А Питер - это у нас четвёртый Рим, куда сошлись все дороги?
- Не умничай, Ираклий, - посмотрел на него с укором фон Штольц. - Место действия - Россия, Питер - точка, которая образовалась исключительно в силу нашей с вами неосознанной активности. Это могло случиться в любом другом городе.
- Ну, а Россия-то тут при чём? - не унимался Ираклий.
- Любезный друг, - вступил в дискуссию Аполлон Леонардович, - разве ты не знаешь, что Россия - сердце мира?
- Ой, вот только не надо этого, - поморщился Ираклий. - Этот ваш ура-патриотизм тут ни к чему. За бугром получше будет...

- О, нет, мой дорогой, - возразил шеф. - За бугром лучше есть, а вот будет как раз у нас.
- Демагогия, всё это демагогия, - упорствовал Ираклий. - Факты же говорят...
- Не прав ты, Ираклий! - вмешался фон Штольц. - Я могу привести тебе примеры сотни предсказаний независимых друг от друга аракулов о золотом веке России...
- Ась? - шамкая и добавляя деревенский говорок паясничал Ираклий. - Предсказать-то оно можно... - и снова вернулся к своему насмешливо-наступательному тону, чтобы с выражением процитировать - Жаль только - жить в эту пору прекрасную уж не придется - ни мне, ни тебе.
- Прекратите! - зло процедила сквозь зубы Элеонора, резко вставая. - Если вы сейчас же не прекратите, то скоро уже никому жить не придётся.
- Твоя правда, дочка, - по-отечески тронул её за руку Аполлон Леонардович, и сам испугался сорвавшегося с его губ обращения, когда девушка мелко задрожала и отпрянула.
Но более никто этого не заметил, да и Элеонора постаралась как можно скорее успокоиться и вернуться на своё место.
- Ладно, остаёмся при своих, - миролюбиво проговорил Ираклий Геннадьевич. - Давай, Генрих, продолжай!
Фон Штольц щёгольски кивнул, следующим движением бросив голову назад, чтобы убрать со лба растрепавшуюся чёлку:
- Так вот, - продолжил он, - Сингх, будучи ещё мальчиком, участвовал в церемонии проводов кристаллов...
- Ничего себе! - не удержался от замечания Ираклий Геннадьевич. - Сколько ж веков твоему Сингху? Я ж так понимаю, кристаллы строгали не в двадцатом веке...
- Никогда не спрашивай возраст у буддиста, - усмехнулся Аполлон Леонардович.
- То есть он был тогда мальчиком в одном из своих предыдущих воплощений? - всплеснула руками Элеонора.
- Да кто его знает, - растеряно произнёс фон Штольц, сам как-то не обративший внимание на эти временные нестыковки. - Ну, по крайней мере, как я понял, Сингх утверждает, что присутствовал при отправке кристаллов.
- И он знает, где жили первые хранители? - живо поинтересовался Сенька.
- Таких подробностей я не знаю, - ответил Генрих.
- Надо б хорошенько порасспросить этого индуса, - по-разбойничьи потирая руки предложил Ираклий Геннадьевич.
- Надо б, - согласился фон Штольц. - Но его плотно опекают и, боюсь, задают те же самые вопросы.
- Ну, а дружок-то твой куда смотрит! - презрительно воскликнул Ираклий.
- Даниил, - делая садистский упор на имени и глядя при этом на Ираклия в упор, ответил Генрих, - разведывает ситуацию и ищет доступ к телу. Через, - он сверился с часами, - три часа с половиной часа мы будем знать полную картину.
- Где вы договорились встретиться? - ещё раз уточнил Аполлон Леонардович.
- У него на квартире, - ответил Генрих. - Но он ждёт нас всех, если будет угодно.
- Что ж, - задумчиво проговорил шеф. - Ситуация запутывается всё больше и больше, и я действительно хотел бы лично задать ему пару вопросов. Но идти всем опасно. Детей, - он кивнул в сторону Элеоноры и Сеньки, - брать не будем.
- В бой идут одни старики, - хохотнул Ираклий.
- Да-да, - тоном размышляющего Штирлица ответил на замечание Аполлон Леонардович. - И тебя это, кстати, тоже касается.
- Я?! - поскочил Ираклий. - Я пойду к этому недоумку?!
- Абсолютно верно, - с деланным безразличием кивнул шеф.
- Да никогда! - запротестовал Ираклий. - Хватит с меня на сегодняшний день неприятных встреч.
- Ираклий, - строго возразил Апполон Леонардович. - Ты, между прочим, нарушил "сухой закон", а значит должен понести наказание.
- Это была производственная необходимость, - испуганно заморгал провинившийся.
- Нечего-нечего, - пожурил его шеф так, будто трепал за ухо котёнка, сделавшего лужу. - Пойдёшь с нами. Мне так спокойней будет, - и он снова перевёл взгляд на фон Штольца. - У тебя всё, Генрих?
- Пока да, - ответил тот, пряча блокнот в карман. - Я опустил мелочи.
- Хорошо, - кивнул Аполлон Леонардович. - Теперь твоя очередь, Сенька. Прости, что тебе пришлось так долго ждать.

Глава 35

Пульхерия Иполлитовна, придерживая рукой разламывающуюся спину, проковыляла из кухни в зал. Она немного передохнула, опершись на стол, где по-прежнему стояли блюдца с вареньем и немытые кружки, напоминавшие о, казалось бы недавнем, но таком далёком приходе гостей, и продолжила путь, волоча за собой стул. Она села у окна и, стараясь не привлекать внимания, лёгким движением расправила занавеску.
Ночное небо дышало осенью. Редкие звёзды были похожи на жёлтые листья, готовые в любую секунду сорваться вниз от неловкого движения холодного ветра.
Внизу, под грибком, укрывавшим песочницу, мёрзли два человека. Воротники серых пальто были подняты, стылые пальцы спрятаны в карманы. Ещё двое огоньками сигарет мелькали в арке.
Пульхерия Иполлитовна устало улыбнулась:
- Как дети малые, - и, вздрогнув от неожиданного звука собственного голоса, закашлялась.
Неподвижным взглядом созерцая пространство двора, она постепенно впадала в зыбкое состояние дремоты, когда до неё донёсся страный скрежет. Звук был малоприятным, потому она недовольно поморщилась и оглядела комнату, преодолевая боль в неохотно открывающихся глазах.
Источник звука не попался в поле её зрения, и женщина, с трудом поднявшись, медленными шажками пошелестела на кухню. Здесь царила тишина. Плита была выключена, даже доступ газа перекрыт, часы остановились и потому молчали уже четвёртые сутки, да и вода из крана на удивление не капала.
- Показалось, похоже, спросоня, - произнесла женщина, нарушив безмолвие спящей квартиры, и, зевнув, отправилась в обратный путь.
Но, когда она достигла точки назначения, выяснилось, что звук, казавшийся ей плодом воображения, не рассеился вместе со сном. Он стал даже более настойчивым, и, если бы не душераздирающий кошачий крик, она бы смогла определить, в чём причина.
Пульхерия Иполлитовна взяла со стола заварочный чайничек, в который не так давно по инерции долила воду, и отправилась к окну, чтобы выплеснуть его содержимое на слишком многое позволяющее себе животное.
Откинув занавеску в сторону, она вдруг замерла. На подоконнике сидел чёрный кот с впалыми боками, потрёпанным в уличных боях ухом и расцарапанным носом. Наглец дико орал, скрёб лапой по стеклу и недовольно бил хвостом.
Немного придя в себя от такого возмутительного поведения, старушка открыла форточку. Чёрная зверюга, как показалось, только того и ждала. Уже в следующую секунду кот, ловко повиснув передними лапами на оконной раме, подтянул свой тощий зад и бесцеремонно ввалился в квартиру. Пульхерия Иполлитовна только и смогла ойкнуть и захлопнуть форточку.
Кот по-хозяйски спрыгнул на пол и довольной походкой затрусил в дальний угол комнаты, затем пушинкой завис в воздухи и приземлился на аккуратную бархатную подушечку, украшающую сидение антикварного кресла.
- Ну, ты и хам, батенька, - укоризненно покачала головой хозяйка.
- Я так измотан, - на чистейшем человеческом наречии с лёгким подмяукивающим акцентом ответил кот и вытянул передние лапы на подлокотник.
- Тебя долго не было, - укорила его Пульхерия Иполлитовна.
- Скажи спасибо своему Аполлону, - зевнул кот. - Налакался, как свинья. Столько времени потеряли.
- Ну, ты хоть изложил мой план Сеньке? - понимающе вздыхая спросила старушка.
- Какой смысл! - почесал себя за ухом хвостатый гость. - Ты же знаешь своего внучика - переиначит так, что...
- Но это единственная возможность! - возмущённо перебила Пульхерия Иполлитовна.
- Спокойно! - лизнув лапку, ответил кот. - У них сейчас сбор. Когда очередь дойдёт до Семьёна, я возьму инициативу в свои руки, и...
- Ты меня возмущаешь! - всплеснула руками "досточтимая". - Я дала тебе поручение, а ты имеешь наглость, не выполнив его, ещё и поучать меня, - её глаза недобро сверкнули.
- Успокойся! - миролюбиво лизнул другу лапку кот. - Всё под контролем! Сейчас я вернусь туда, а ты пока накорми эту тушку. Ему сегодня нелегко пришлось... Вернусь - доложу!
Пульхерия Иполлитовна приблизилась и взяла кота на руки. Он лишь довольно замурлыкал - Голос уже вернулся к Сеньке.

Молодой человек уже несколько минут в нерешительности (по крайней мере, именно так определили его состояние товарищи) ломал руки, пыхтел, краснел и то и дело выдавливал из себя лаконичную фразу: "Сейчас, сейчас".
Внутренне же он негодовал и недоумевал, разрываясь от немого крика: "Ээээй! Ты где?"
- Прости, задержался, - наконец, отозвался запыхавшийся Голос.
И Сенька, не смотря на то, что ему хотелось свернуть шею своему невидимому собеседнику (если бы, конечно, у него вдруг обнаружилась шея), почувствовал некоторое облегчение.
- Значит так, - с места в карьер бросился Голос. - Действовать будем по театральному принципу: я говорю, ты повторяешь. Понял?
Сенька по инерции кивнул. Тамплиеры-отшельники восприняли этот жест как сигнал готовности. Они тут же прекратили досужую болтавню, перешёптывание и перемигивание и устремили горящие любопытством взоры на оратора.
- Стартуем! - задорно ободрил Сеньку Голос.
- Стартуем! - прилежно повторил тот, поднимаясь со своего места.
В дальнейшем Голос старался избегать авторских ремарок, чтобы исполнительный юноша ненароком не выдал их "в эфир". Тамлиеры-отшельники также слушали доклад в молчании, хотя сотни вопросов острыми булавками впивались в язык и рвались наружу. Однако, паузы, которые Сенька делал, выслушивая суфлёра, создавали стойкую ассоциацию с школьником, вызубрившим урок, а каждый из присутсвующих прекрасно знал (кто-то даже по своему опыту), что в этом случае даже неловкое покашливание или слишком сильное дуновение ветра могут привести к катастрофе - нить будет потеряна, смысл утрачен и, в лучшем случае, всё придётся начинать с начала. Поэтому молодой человек получил возможность выступить с монологом, который по вызванному им интересу и вниманию мог бы посоперничать и с гамлетовским.
- Как вы все знаете... Пульхерия Иполлитовна серьёзно больна... Ей осталось всего двое суток..., - тут голос Сеньки дрогнул. - Если мы не поможем ей... Её иссушает необходимость... создавать иллюзию присутствия... Антропофаги ловят сигнал... Источник, - юноша удивленно вскинул бровь и с трудом превозмог вопросительную интонацию, - Элеонора... Сигнал идёт изнутри... Мы должны укрыть её... под отражающим куполом... Жаль, кристалл всего один... Придётся создать... систему зеркал... Находясь в четырёх углах помещения... они должны отражать кристалл... помещённый в центре... Это создаст эффект пяти кристаллов... То есть купол... Мы укроем Элеонору... и Пульхерия Иполлитовна... сможет вернуться... к нормальной жизни... Всё... Поклон, аплодисменты.
Голос в голове чертыхнулся, и Сенька, поняв, что сболтнул что-то не то, прикусил язык. Но никто не заметил такого нестандартного финала речи: слово "всё" послужило чем-то вроде выстрела из стартового пистолета - все одновременно заговорили.
- Почему Элеонора источник? - кричал как заведённый Ираклий Геннадьевич.
- Как реализовать систему зеркал на практике? - пыталась заглушить его девушка.
- Я и не знал, что с "досточтимой" всё так... - задумчиво повторял фон Штольц.
Наконец, Аполлон Леонардович не выдержал и потребовал тишины, рубанув ребром правой ладони по центральному ящику. Тот с эффектным треском раскололся. Весело бряцая, полетела на пол пустая консервная банка, а за ней и давно опустевшая бутылка из-под спиртосодержащей жидкости. Все замерли от неожиданности.
Мало кто знал, что шеф владеет приёмами борьбы бартицу. Нет-нет, не путайте с выдуманной Конан Дойлом барицу - эти навыки навсегда останутся привелегией мистера Шерлока Холмса. Аполлон же Леонардович был апологетом вполне реального боевого искусства, сочетающего в себе элементы джиу-джитсу, дзюдо, британского бокса, французской борьбы сават, швейцарской борьбы швинген и швейцарского же искусства палочного боя.
- Тише, - медленно произнёс он, наслаждаясь эффектом тишины, которого ему всегда удавалось добиться при демонстрации своих способностей. - Мы не будем выяснять, кто и почему. Мы не станем оглядываться назад... - и добавил с игривым смущеним, - Сейчас главное мир спасти.

Пульхерия Иполлитовна лежала на диване, положив ноги на подлокотник. Она не раздевалась, и даже тапочки со смешными пушистыми помпонами были на ней. По размеренному спокойному дыханию можно было догадаться, что старушка, наконец, забылась сном. У неё на груди дремал чёрный кот. Его шерсть, которая ещё недавно тусклыми комьями торчала в разные стороны, блестела после косметических процедур с применением шампуней, травяных отваров и шёточек разных мастей и калибров. Он мурлыкал от удовольствия плавно качаясь на волнах вдохов и выдохов.
Эту идиллию нарушил внезапный голос:
- Ну, как вы тут?
Пульхерия Иполлитовна резко села, непонимающе и испуганно озираясь по сторонам, а кот с глухим грохотом шлёпнулся на пол.
- Ооой, - протянул он и снова прыгнул на диван.
Старушка рассержено столкнула его на пол.
- Ну, не дуйся, - примирительно потёрся о её ноги кот. - Я не подумал, что вы можете уснуть...
- Ты в курсе, сколько время? - зло поинтересовалась Пульхерия Иполлитовна.
- Полагаю, где-то около двенадцати, - плюхнувшись на хвост и забавно почёсывая себя за левым ухом ответил кот.
Старушка улыбнулась:
- Я вывела блох.
- Спасибо! - открыл пасть, изображая улыбку кот. - Я по привычке.
- Ну, как там дела? - поинтересовалась "досточтимая", сажая болтливого зверя себе на колени.
- Знаешь, - начал кот, переворачиваясь на спину, то ли чтобы посмотреть в лицо собеседнице, то ли в надежде, что она почешет ему животик. - Если в итоге ты не найдёшь мне какое-нибудь приличное тело, я предпочитаю эту мягкую бессловесную тушку в качестве вечного пристанища, а не твоего внука.
- Чем тебе опять Сенька-то не угодил? - засмеялась Пульхерия Иполлитовна, почёсывая ворчуна.
- Да как-то он у тебя мутный, - ответил кот, подставляя левый бок. - Вечно что-нибудь ляпнет не к месту. Тяжело мне с ним...
- Ладно, - снисходительно потрепала его по голове старушка, - я подумаю. Ты по сути давай.
Кот с готовностью обвил свои заднии лапы хвостом и, периодически ворочаясь с боку на бок, представил "досточтимой" подробнейший отчёт о заседании тамплиеров-отшельников.
- Так что, - через полчаса заключил он, - сейчас Апполон с двумя своими сподвижниками попивает чай у Даниила в дружеской беседе обсуждая, что ему удалось нарыть на этого индуса. Наш же лопух со своей прекрасной спутницей мастерит защитный купол.
- Хо-ро-шо, - произнесла в задумчивости Пульхерия Иполлитовна. - Ты ведь вернёшься к Сеньке и проследишь, чтоб всё было в порядке.
Кот вытянул лапки и лукаво промурлыкал, зевая:
- А, может, они сами справятся?
"Досточтимая", ничего не говоря, легонько провела рукой против шерсти.
- Ууу, - с обидой протянул зверь, вздрогнув от неприятного ощущения. - Злая ты.
- Разве? - невинно подняла бровь Пульхерия Иполлитовна.
- Ладно, - вздохнул кот. - Я прослежу. Ты только тушку мою не обижай тут.
- Я обожаю братьев наших меньших, - засмеялась "досточтимая", прижимая его к груди.
- И накорми повкуснее, - продолжал выдвигать свои условия Голос. - Ты бы знала, в какой драке этот лев вчера побывал...
- Ладно-ладно, - похлопала кота по филейной части Пульхерия Иполлитовна. - Верни мне былую удаль, и этот лев будет спать на шёлковой подушке и есть рябчиков на завтрак, - засмеялась она.
- Ловлю тебя на слове, - на прощание крикнул Голос и растворился, оставив старушку и кота в пустой квартире, где они спокойно уснули в предвкушении счастливого утра.

Глава 36

Но не у всех в это время было легко и спокойно на душе. Ираклий Геннадьевич не видел в перспективе ни шёлковой подушки, ни рябчиков. Напротив, он отчётливо представлял, как Даниил, облачённый в длинный тёмный халат, самодовольно цикнет зубом и посмотрит на него с хитрым прищуром. На душе было гаденько. Он тяжело ступал по лестнице, обречённо глядя в спину фон Штольцу, и периодически ощущая сзади подбадривающие пинки Аполлона Леонардовича.
Наконец, они достигли квартиры, что ознаменовалось удивлённо-встревоженным возгласом поводыря.
- Что там? - неохотно выглянул из-за его плеча Ираклий.
Тамплиеры-отшельники молча собрались на площадке, уставившись на дверь. Она не была закрыта! Лишь притворена, хотя никаких следов взлома заметно не было. Из квартиры сквозь щель сочился мягкий свет.
- Здесь что-то не так! - прошептал Ираклий.
- Ты гений! - сквозь зубы огрызнулся Генрих, и, повернувшись к шефу, спросил, - Что делать будем?
- Хороший вопрос, - задумчиво проговорил тот. - Если внутри враги, они нас ждут, и нам не избежать этой встречи.
- Но почему они тогда не нападают? - поинтересовался Ираклий.
- Потому что ждут внутри, - невесело усмехнулся шеф.
- Так, может, свалим, пока не поздно? - удивился такому спокойствию Ираклий.
- Поздно уже, - подал голос фон Штольц. - Если нас ждут внутри, то ждут и снаружи.
- То есть у нас есть путь только вперёд? - уточнил Ираклий, склонив голову на бок, как маленькая девочка, которая клянчит у бабушки конфету, лежащую на верхней полке буфета.
- Только вперёд, - медленно, словно вслушиваясь в каждое слово, ответил Аполлон Леонардович.
- Так чего мы ждём?! - воскликнул Ираклий и, решительным жестом открыв дверь, позвал - Эй, ипохондрик недоделанный, ты дома?
Никто не ответил, и смельчак без лишних раздумий вошёл в квартиру. Аполлон Леонардович и фон Штольц не спешили последовать его примеру, осматривая лестничную клетку и осторожно выглядывая в окно, чтобы обозреть двор.
- Ну, что вы тут застыли? - из-за двери показалась улыбающаяся физиономия Ираклия. - Нет здесь никого!
Тамлиеры вошли в квартиру и осмотрелись. Узкий коридор, стены которого были густо увешаны дипломами, подтверждающими квалификацию магистра парапсихологии и доктора эзотерических наук, "предметами культа" и африканскими масками, вёл к стекляной двери, которая представляла собой мозаичное древо, отражающее историю рода Богатырёвых и все пять поколений белых магов.
В комнате было не слишком опрятно. На столе стояла початая бутылка коньяка и два бокала - следы дневного прибывания Генриха, вокруг хаотично грудились какие-то бумаги с изображением знаков зодиака, линиями и точками, кругами и треугольниками, на полу, у ножки дивана ютился хрустальный шар, в котором Даниил, как видно, читал судьбы своих клиентов. На полках же аккуратно лежали синии папки с матерчатыми завязочками. Аполлон Леонардович приоткрыл одну из них - фотографии, краткий синопсис ситуации, назначения.
- Клиентская база, - пояснил он, оборачиваясь к своим товарищам.
- А тут, - указал Генрих на толстую тетрадь в кожанном переплёте, лежащую на высоком круглом столике у двери, - расписание приёма.
- Почему же здесь никого нет? - задумался шеф. - Если нас не ждут, то где же Даниил? Может быть, он...
- Уже у них, - с усилием произнося каждое слово, прервал его Ираклий.
- С чего ты взял? - пожал плечами Аполлон Леонардович.
Ираклий Геннадьевич, молча, указал на пол за огромным чёрным диваном, разделяющим комнату на две зоны. Тамплиеры сгрудились за его спиной.
Кровавый подтёк чётко указывал направление движение.
- Думаю, его тащили к двери, - предположил шеф.
- Да, - кивнул фон Штольц. - Скорее всего, если мы поднимим ковёр..., - рассуждал он, сопровождая слова действиями, - Да, так и есть! След тянется прямиком к двери.
- А почему в коридоре чисто? - задал вполне уместный вопрос Ираклий.
Генрих задумался, но тут же нашёл ответ:
- Вот! - воскликнул он, указывая на красную отметину на двери. - Они его подняли, и он, видимо, пошёл сам.

- Стало быть жив, - с облегчением выдохнул Аполлон Леонардович.
- Я б на твоём месте так не радовался, - скептически заметил Ираклий. - Стало быть пытать будут.
- Не нагнетай, - попытался возразить шеф.
- Ха, - пошёл в атаку Ираклий Геннадьевич. - Нет, они его выкрали, чтобы вручить Нобелевскую премию мира!
- Ираклий прав, - поддержал фон Штольц. - Они видели нас вместе, а значит... Стойте! - вдруг осенило его. - А что, если Сингх - пешка? Что, если его заманили в Россию под каким-то предлогом, чтобы...
- Продолжай-продолжай, - ободрил шеф, улавливая мысль.
- Чтобы использовать силу и знания, - заключил Генрих. - Может, они... э-э-э... не знаю, как объяснить... - он помялся. - Ну, помните, Фантомас похищал видных учёных, чтобы заставить работать во зло...
- Ещё бы! - присвиснул Ираклий.
- Вот и тут, - кивнул фон Штольц, - есть вероятность, что они собирают сильных магов, чтобы нанести удар такой сил, какой человечество ещё не видывало.
- Что ж, - согласился Аполлон Леонардович, - звучит убедительно.
- Но, - вклинился Ираклий Геннадьевич, - не сбрасывайте со счетов и более прозаический вариант.
- Какой же? - уточнил немного уязвлённый этим замечанием Генрих.
- Да такой, что через твоего Даниила нас пасут, - хмыкнул Ираклий.
- Ну, в принципе, - кивнул шеф, потрепав по плечу фон Штольца, словно извиняясь за наличие второй равноценной версии, - и такой вариант возможен.
- В таком случае, - усмехнулся Ираклий. - Мы здесь не одни.
- В смысле? - в унисон спросили тамлиеры, переглядываясь.
- Помните "Спрут"? - начал, как обычно, издалека Ираклий Геннадьевич, и продолжил, лишь дождавшись двукратного кивка в ответ. - А я вот, если честно, не очень, - усмехнулся он. - В доме отдыха, помню, все прилипали к телевизору, а я мирно спал на лавочке... Эх, времена!..
- Ближе к делу! - раздражённо прервал "экскурс в историю" шеф.
- Ах да, - спохватился Ираклий. - Видно, жизнь уже начала перед глазами проноситься... - вздохнул он. - Так вот, что-то я смутно вспоминаю, что перед тем как комиссара Каттани эффектно отправили к праотцам, его коллеги слишком много болтали в комнате, где за какой-то стекляной панелькой... Вот как эта...
Он резко наклонился к самому полу и постучал по квадратным плиткам, обрамляющим изящную пластиковую коробочку, скрывающую клеммы, к которым тянулся телефонный шнур.
- Опаньки! - вырвалось у него, когда одна плитка легко поддалась нажиму и выскользнула на пол, открыв изумлённым тамплиерам маленькое чёрненькое устройство, кустарного производства, именуемое в простонародьи "жучком".
- Правильные фильмы смотришь, - раздался резкий голос у двери.
Тамплиеры-отшельники, как по команде, приняли чётко вертикальное положение и во все глаза уставились на источник звука.
В дверном проёме, приветливо улыбаясь, стоял Арчибальд. По левую руку от него, лениво перелистывая тетрадь приёмов, расположился Артур. Своё любимое место в "правом углу ринга" занял похрустывающий шеей и разминающий кисти Арнольд.
- Вот только, - продолжал Арчибальд, - иногда нужно и книжки читать. Скажем, Дюма, "Три мушкетёра", - он усмехнулся, - Как раз твой уровень, Икка... - тамплиеры молчали. - Там подробнейшим образом описан приём "мышеловки": все входят, - его глаза злобно сверкнули, - но никто не выходит.
- Убей меня нежно, - с издёвком сексуальным шёпотом обратился Ираклий к Арнольду.
Тот побагровел и уже сделал угрожающий шаг вперёд, когда главарь остановил его:
- Позже, Арни, - улыбнулся он, словно пообещал сынишке мороженое после того, как тот доест манную кашу, и затем с металлом в голосе обратился к тамплиерам, - Извольте, следовать за нами!
- Чёрта с два! - продолжал петушиться Ираклий.
Но на него обращал внимание разве что разгорячившийся и переживающий разочарование из-за отсрочки разбирательства Арнольд. Аполлон Леонардович с вызовом смотрел прямо в глаза Арчибальду - они оба старались прочитать во взгляде друг друга что-то важное и определяющее.

Глава 37

Арчибальд заканчивал инструктаж подчиненных. Здесь присутствовали все тройки, имеющие возможность прибыть в самые кратчайшие сроки. Попробуем перечислить некоторые из них...
Это питерские ребята Артем, Аркадий и Аристарх. Группа из Казахстана - Аркат, Арман и Арнур. Здесь были и товарищи из Стерлитамака - Арслан, Аскар, Аралбай. Ну и, куда без них - заграница нам поможет, "горячие финские парни" - Арво, Арви и ... нет, не какой-нибудь Арву, а самый настоящий Армас.
- Итак, господа, - торжественно подвел итоги главный "Триара", - ночью производим захват. Всем все понятно?
Дружный кивок головами был ответом. Такими же неразлучными тройками покидали руководителей все будущие участники ночной спецоперации, сулящей организации немалую славу и еще более, чем немалую прибыль...

На этом пока остановились. Всё зависит от вас, уважаемые читатели, если понравится - обязательно продолжим...