Обладая ею, разматывая замысловатую пряжу ее чувственности, он не задумывался о том, благодаря каким обстоятельствам и мужчинам она сформировалась.
Его неотступно преследовала мысль, что эта женщина является ему наградой.
Призом за долготерпение.
Сколько было прожито бессмысленных дней, сколько было совершено бездарных осмотрительностей, - равно как и талантливых глупостей, - и сколько бессонных ночей было гильотинировано рассветами прежде, чем, раздвинув тяжелые портьеры ослепительно тёмного будущего, нечаянно не шагнула к нему она....
Она, ярчайшая звезда, внезапно взошедшая на опрокинутом навзничь внутреннем небосклоне его "Я".
Заслонив собою свет окружающей его тьмы, она переливалась на его устах в бесконечной ночи существования серебристым блеском небытия.
Струившаяся под сенью его дыхания сказочная плоть благоухала сатанинским раем.
Яд ее взаимности растворил остатки его здравомыслия.
Змеиная пластика ее движений гипнотизировала его впавшую в прострацию душу, следившую за ней, словно за фокусницей.
Пившие из одного бокала отдающий вечностью напиток, они позволили себе роскошь позабыть о мире, о пресмыкающихся и о мире пресмыкающихся.
Влажное сияние ее глаз отбрасывало блики на матовую поверхность его окостеневшего отчаяния, воспринимавшегося им сейчас как счастье.
Из склепов его сущности вздыбилась вороной кобылой вся мощь его ненависти.
Ненависть к столь долго игравшей с ним в "дурака", склонной к шулерству, уклончивой женственности.
Ненависть, в которой было столько страсти, что она мутировала в любовь.
Ненависть, сотканная из нежности шелкопрядом его сердца, окуклившегося в его груди.
И именно эта ненависть, чистая, искренняя, с жилками обожания по всему ее телу, помогала ему быть утонченным и даровитым любовником.
Ведь только благодаря ей он высекал из ее существа стоны и крики, ничем неотличимые от казнимых на дыбе жертв.
Истекающая соками мученица стенала, впиваясь ногтями в его тело и кожа его увлажнялась малиновыми слезами крови.
Вонзая остриё своего мщения по самую рукоять в глубину ее распахнутой самости, он победоносно улавливал гримасы муки на ее сияющем наслаждением лице.
Красота ее лика покрывалась рябью искажающего черты сладострастия, но взбрызнутые смешанным со страданием экстазом, как ни странно, лишь одухотворяли его безупречное в своем совершенстве полотно.
Он наказывал своей страстью ее красоту за ту недопустимую боль, которую она ему собой причиняла.
Но, меняя рысь на галоп, в этой исступленной скачке, он, в припадке снисходительности, прикладывал к ее чреслам компрессы пряной нежности.
А она блаженно затихала и, медузно оплавившись в его объятиях, в полуколлапсе, стекала с его губ в никуда.
Однако, взрываясь, он вновь становился неистовым, и, опираясь на обладание ею, будто на посох, жадно следил за тем, как молнии его энергии проходят через ее существо, возрождая всё бездонное в ней.
Утренний свет, подобно скальпелю прозектора, рассек дымящуюся плоть его сновидения.
Морг настоящего был пуст и только жалкие силуэты мебели безмолвно жались к стенам квартиры.
Его вещи, - глухонемые, отказавшиеся от показаний свидетели его будней, послушно окружавшие его изо дня в день своим привычным кольцом, - не желали вмешиваться в происходящее.
Его разочарования их не касались.
Возмутившись пустотою реальности, он повернулся на другой бок и снова уснул.
Навсегда.
И, хотя кто-то раз за разом и просыпался, продолжая инерционно проживать один и тот же полный никчемной пустоты бесцветный день, подлинное его "Я" - продолжало спать.
4.01.2011г.
http://www.youtube.com/watch?v=j6DZsEQ82lE&feature=related