Глава 11. Переезд

               


 Фёдор  жил бобылём. Родных, кроме Анны, у него не было. Принял он их радушно. Доволен был, что старость его пройдёт не в одиночестве.
 Дед Фёдор убирал двор церкви и присматривал за кладбищем. Изредка ему приходилось делать кое- какой маленький ремонт в церкви или в доме батюшки Павла: поставить новую оконную раму или дверь, заменить прогнившую половую доску или поправить крышу.  Фёдору такая работа была по душе. Он с молодости любил плотничать и столярничать. «Мне это починить – проще пареной репы!» – любил повторять Фёдор, берясь за очередную работу. В его руках,  правда, спорилось любое дело.


    Недалеко от перекрёстка пыльных дорог, пересекающих бесконечные чёрно- зелёные клетки полей, стояла небольшая каменная церковь. Прямо за церковью начиналось старое кладбище, окружённое липами и пыльными кустами сирени. Дорожки между могил заросли ромашками  и душистой «кашкой».
    Перед церковью, ближе к дороге, стоял большой дом батюшки Павла. Вплотную к дому  подходил  сад, который протянулся до домика Фёдора.
    Семья у батюшки Павла была большая: матушка Клавдия, три дочери, два сына, да ещё его незамужняя  сестра Лизавета, которая помогала им по хозяйству.
    Церковь и старое кладбище были на пять деревень. 
    Деревня, где им предстояло жить, протянулась вдоль небольшой речушки. Если не побоишься её перейти по старому полусгнившему мосту, сможешь увидеть развалины старинной усадьбы, окружённой одичавшим садом.
 
   Кто первый сказал, и какая сорока на хвосте принесла, это неизвестно, но скоро все пять деревень знали, что родственница Фёдора - вдова. Муж у неё погиб на войне. А ещё, что и мать ее, покойница, и она сама – ведьмы.

Дом дяди Фёдора состоял из комнаты и кухни. Такие избы  здесь назывались «пятистенками». Посередине дома строилась пятая стена, которая делила его на две половины – комнату и кухню. Дядя Фёдор отдал племяннице и внучке комнату, а сам устроился в кухне. Тем более что спать он давно уже привык на русской печке.
В комнате поставили большую железную кровать с никелированными шишечками, которую Анна привезла с собой. Рядом с кроватью стоял тот самый комод, где хранилась чёрная книга. Кровать и комод – это лишь и переехало  на новое местожительство из всего имущества Анны,  да ещё сундук с одеждой. Она с дочкой  и вещи легко поместились  на нанятой специально для переезда телеге.
У дяди Фёдора из мебели в комнате стояли только самодельный стол со стульями, да сундук с кушеткой. В кухне вся обстановка состояла из такого же стола только с табуретками и полки с мисками и кружками. У дверей с одной стороны помещалась небольшая скамейка с двумя вёдрами, а рядом – умывальник. С другой стороны от двери  на стене висела деревянная вешалка, тоже самодельная. В зависимости от времени года на ней помещались фуфайка Фёдора или ветхий овчинный полушубок, доставшийся ему в подарок от батюшки Павла.


Когда Анна впервые переступила порог этого дома, она сказала:
- Ну, вот мы и нашли свой причал. Здесь, дочка, мы будем с тобой жить всю свою жизнь… И прах мой будет похоронен вот на этом кладбище, которое я вижу из окна…
Дядя Фёдор недовольно крякнул и, смущённо улыбаясь, пробормотал:
- Что-то, Аннушка, мысли у тебя больно того… грустные. Ты – молодая, о жизни думать  должна! А ты дитю о смерти толкуешь, на погост взгляд кидаешь… Что-то ты не того… не о том.
- Да нет, дядюшка, я о том. Всё будет хорошо. У нас есть дом, хороший дом. У нас есть руки и ноги, а главное – голова. И деньги на «чёрный» день есть! Будем жить! И я думаю, неплохо будем жить.
- С чего бы нам плохо жить? Ещё как хорошо заживём, родные вы мои! Это ведь проще пареной репы! - радостно подхватил Фёдор.


Первую ночь Анна провела в молитве. Что делать? Как жить?
Вот и сбылось обещанное. Потеряла всё.  Правда, не одна она потеряла. Целое поколение в России оказалось потерянным и потерявшим. Люди потеряли имущество, богатство, жизнь. Царь вон – империю потерял! Тысячи людей потеряли родину, уехали из России навсегда.  Но Анне от этих мыслей не стало легче.


Дядя Фёдор был мужчина трезвый и добрый. Всё что он делал, получалось основательно и добротно – на века, как его дом и вся немудреная мебель. Жизнь он прожил бобылем, и небольшое хозяйство вёл сам. Корову и поросят он никогда не держал. Зато у него были коза и куры с кроликами. Кур было – десяток с петухом, но ему этого хватало. Если вдруг заквохчет курица и выведет ему пяток цыплят, то он, как только они вырастут, петушков рубил, а из кур выбирал и оставлял  только лучших  несушек. Коза ему попалась  необыкновенно молочная, давала в день литра три молока. Хозяин иногда шутил:
-Я свою Милку и на корову не поменяю! Ест в десять раз меньше, а вон, сколько молока даёт, да ещё какого полезного! Ясное дело – сплошная выгода. Проще пареной репы!


Убирая церковный двор и следя за порядком на кладбище, Фёдор имел кое-какой постоянный заработок, который ему исправно платил батюшка Павел.  Этого хватало на обновки и продукты. К тому же возле его домика имелся небольшой огород, где росли картошка и овощи.
Анна сразу же  взяла весь дом и всё хозяйство в свои руки, чему Фёдор был бесконечно рад.  Она сделала уборку, повесила занавески на окна, постелила на пол разноцветные, самотканые половички. Дом преобразился.
Всё в руках Анны спорилось, и сама она всегда была приветливой и спокойной. Несколько холостяков, которых миновала военная служба, сразу обратили внимание на молодую вдовушку. Через старушек они пытались узнать – есть ли у неё планы насчёт того, чтобы выйти второй раз замуж. Но Анна без особых трудов и долгих разговоров дала всем понять, что замуж она не собирается и никаких знаков внимания не принимает. В остальном со всеми в селе была добра и к чужим бедам отзывчива.


В первые же дни, только знакомясь с соседями, она без удивления выслушала жалобы на здоровье и робкие просьбы:
- Помоги, душечка! Сделай милость. Я заплачу или продуктами отблагодарю. Замучила меня эта болячка! Уж лет пятьдесят, как страдаю. Я слышала, от мамы своей, что в наших краях тоже когда-то знахарь жил.Только очень давно это было. Даже не знахарь, а колдун, да ещё какой! На всю губернию слава о нём шла! Из самой Москвы приезжали и приходили за помощью и лечением! Этим и богатство своё нажил, ох какое богатство! Его правнуки до сих пор в нашей деревне живут. Только силу свою он им не передал. Ушёл перед смертью, неизвестно куда. Никто его больше не видел. Говорят,  было это триста лет назад. Рассказы страшные о его колдовстве из поколения в поколение передавались.  До сих пор люди помнят. А ушёл он, чтобы проклятие от своих родных отвести. Они так и живут здесь.  Отвёл проклятие, а сам сгинул.

Раздавая настойки и растирки, Анна на предложение оплаты, отвечала, как учила мама:
- Не наше это, а Божье. Слава Богу за всё. Грех большой за это плату брать. Лекарства мои в поле росли, да в лесу. Благодарите за всё Господа. На всё Его милость и воля.
И вскоре люди привыкли, что Анна помогает бесплатно.
Началась новая  жизнь.
Часто бессонными ночами Анна молилась за всех больных и одиноких, кого сделала такими война, а также за безумных людей, совершивших безбожную революцию, убивших царя и начавших эту ужасную гражданскую  войну, без тыла и линии фронта. Война была везде. И не только на земле, но и внутри людей, в их сердцах и душах шла война. Анна молила Господа помочь людям, вразумить их.
- Господи, прости их! Истинно сами не понимают, что творят!

Однажды во время ночной молитвы Анна услышала, что её зовёт Дашенька.
- Мамуля, иди ко мне!
- Что случилось, доченька? Неужто я тебя разбудила?
- Мне сон страшный приснился. Я боюсь.
- Что тебе приснилось? Расскажи мне, лапуля.
- Я боюсь рассказывать.
- Если ты хочешь, чтобы сон не сбылся, то сразу расскажи его кому-нибудь, - Анна обняла дочь.
- Да? Тогда слушай. Мне приснилось, Будто у нас на столе стоит птичья клетка, а в ней – три птички. Две птички весёлые. Радуются, щебечут. А третья птичка сидит нахохлившись. И вдруг она начинает расти и превращается в страшную сову. Кинулась сова на маленьких птичек и растерзала их на кусочки. Только пёрышки в клетке и по комнате кружатся, кружатся…  А сова вдруг как заухает, как засмеётся! Я и проснулась.
- Да, плохой сон. Только он далёкий, не бойся.
- Как это?
- Ну, сбудется он лишь через много-много лет. И вовсе не с тобой сбудется! Так что спи спокойно, моя хорошая. Родненькая моя…- Анна поцеловала дочку в глазки.

Успокоив Дашеньку и дождавшись, когда она уснёт, Анна подошла к окну. Сон испугал её. В ушах стоял шёпот: «Всё потеряешь…» Неужели это придётся пережить её детям и внукам?
Сон далёкий, сбудется, когда уже ни её, ни Дашеньки не будет в живых. Анна знала, что Дашенька проживёт короткую жизнь и умрёт раньше её, Анны. А это так ужасно, когда дети умирают раньше родителей!


Из чего складывается наша жизнь? Вовсе не из ярких, больших событий, а из обычных неприметных будней. Дни похожи друг на друга, как близнецы, как капли воды… А события – счастливые или страшные – только делят жизнь на этапы: до… и после…

После войны и революции, и даже после гражданской войны, люди также думали о пахоте и севе,  о сенокосе, об уборке урожая и о детях, как и сотню лет назад. В стране изменился строй, но люди остались те же. Те же остались и проблемы: рождение или смерть, болезнь, свадьба или развод… Люди также радуются приходу весны и также готовятся к зиме, собирая урожай и покупая шубу с валенками.  Они не любят болеть и не спешат умирать.  Пытаются как-то решить свалившиеся вдруг на них беды и проблемы. А если не могут решить их сами, ищут нужных людей: знахарей, ворожей, колдунов. Как и сто, и тысячу, и много тысяч лет назад.


Односельчане шли к Анне, надеясь получить от неё помощь. Иногда ей это удавалось. Люди попадались разные. Когда просят помочь – плачут, а поможешь, вылечишь, тут же и  осудят:
- Ох, ты, смотри – ка! Деньги не берёт, продукты не берёт! Все берут, а она – нет! Всё Бога вспоминает, а сама в церковь только по праздникам ходит. Одно слово – ведьма!
Такая слава разлетается быстрее, чем добрая. Так и пошло: ведьма да ведьма.

- Слышали? Из могилы мужика подняла. Он совсем уж помирать собрался. Она ему травки какой-то дала, настойку сделала. Он через месяц уже в поле вышел!
- Слушай, захожу я к ней, а она мне сразу: «Болеешь, милая, за свои проклятья. Ну, что ж ты так, невинных людей проклинаешь, злишься. Покаяться тебе надо». Кого это невинных? Это Марфу с её дураком  мужем – невинных? И ты знаешь, ведь убедила, ведьма такая! Пошла я в церковь, покаялась. Как камень с души упал. И, правда, сразу легче стало. И сон с тех пор крепкий, и под левой лопаткой не колет, не ноет. А то ведь совсем измаялась. А деньги, ведьма, так и не взяла!