Почти год, как он ухаживал за женой, которая болела странной болезнью, названья которой не могли подобрать доктора.Ему казалось, что, чем меньше вокруг них будет признаков увядания и гебели,тем больше будет у них надежды:он не убивал мух, а выгонял их в раскрытые окна; не срезал розы в саду. а давал им отцвести на кусте и даже не рвал сорняки на клумбах и они кустисто буйствовали рядом с благородными стрелами гладиолусов и лилий. Он боялся будущего, так как, скорее, оно должно было принести ухудшение, а не улучшение в состоянии жены и его мучил вопрос. как же он будет жить без нее; а время внутри самого себя для него остановилось: он отмечал дни и ночи,а мысли . чувства и действия его посещали одни и те же в одни и те же часы. Он полюбил сидеть на скамье у старой часовой башни, где часы веками отмеряли время и громадный циферблат охраняли скульптурные птицы-пророки с причудливо изогнутыми клювами и громадными крыльями из металлических чеканных перьев, украшенных самоцветными камнями. Двигались стрелки по циферблату, ВЕСНА СМЕНЯЛА ЗИМУ, ПРИЛЕТАЛИ И УЛЕТАЛИ СТАИ ГРАЧЕЙ И ГАЛОК, но ничего не менялось для изваяний. Так и он был словно приставлен к жене, - бессмысленным бесполезным наблюдателем.
Однажды сквозь громкое тиканье он услышал пронзительный крик. Поднявшись по боковой (для часовщика) лесенке на головокружительную высоту, он увидел птенца вороны на дне механизма,к которому приближалось сверкающее лезвие механизма.Не думая, он протянул руку и выхватил птенца, но не рассчитал секунды и маховик в неумолимом движении
надсек ему палец.Так, залитым свопей керовью, он и принес домой вороненка. Когда шел, думал, к добру ли это : черная птица в человеческой крови. Ладно бы, голубь, - не обязательно белый, пусть серый или сизый...Но черная ворона, - сейчас, когда его так пугал черный цвет...Жена и к птице, и к его ране осталась, как и всегда сейчас. равнодушной, а ему добавились почасовые кормления и уборка, а птичка росла и с к4аждым днем у нее поячвлялись новые повадки: сначала она требовала просто заботы. а потом , - внимания и любви. Она смотрелась в зеркало, отгоняла его от телефона (не любила, когда он говорил не с ней), ела из его ложки и так, в заботах, он перестал ждать беды.
Птенца он назвал Каррой: так старательно выговаривала "кар-ра" птица. Понемногу он даже стал радоваться солнцу. небу и тому, что сейчас жена с ним рядом. В один из таких дней Карра,уже летающая недалеко от дома, пинесла кусочек мыла, -яркий и прозрачный, как янтарь, со слабым нежным ароматом какого-то цветка или фрукта, - какого, он определить не смог, но очень хотел. Чтобы узнать запах, он намылил руки и под струей воды вместе с неожиданно пушистой и обильной пеной с проявленным земляничным запахом с кистей смылись коричневатые пятна старости и шрам от маховика. В секунду он все понял, тут же намылил губку, вошел в комнату жены и бережно нанес пену на ее иссохшее тело.На его глазах ее
бледная кожа порозовела,морщины расправились, мышцы округлились, глаза заблестели, - и жена села в постели и попросила поесть.Он покормил ее и спрятал в шкатулку обмылок, - теперь тонкий, как папиросная бумага. Ночь он не спал: он понял, что случилось.
К жене вернулось здоровье, а могла бы и молодость...Он тихо встал, опять намылил губку и тихо-тихо ,не разбудив. нанес душистую пену жене на спутанные сном волосы и они сразу же завились на подушке в крупные каштановые кудри .Он смывал морщины с ее лба,словно пыль, стирал бледность, -и розовели щеки. и пламенели губы.Можно было бы сделать по-другому:разделить на двоих волшебную пену, но он хотел, чтобы все было наверняка, чтобы хворь без имени вновь не овладела бы ее телом, а он, - он, все-таки, был здоров.
Впервые за год они с женой ужинали за столом. Она совсем не заметила произошедших с ней перемен, а, может, просто забыла, что было с ней вчера.
Карра, как ваза,расположилась на скатерти посредине и перебирала кусочки сыра и яблок.
"Знаешь, а черный цвет, ведь, не только траур, на Востоке - это цвет тайны..."- вдруг сказала жена и птица посмотрела на нее с интересом.
После обеда они пошли гулять к часовой башне. Прохожие оглядывались на его красавицу-жену, а он, - крепкий, но пожилой мужчина, с гордостью отца ловил их взгляды.
Они сели на скамью, а Карра летала неподалеку, зорко следя за ними, хоть за ней и начал ухаживать ворон. Он вился вокруг и звал за собой, но она не теряла хозяев из вида. Прошло
полчаса и вдруг Карра призывно закричала, поднялась с вороном выс око над скамьей и он понял: это прощанье. Он крепко обнял крепкое юное тело жены и, запрокинув головы, они стали провожать птиц взглядом. И тут металлический скрежет заполнил воздух: тяжело, с шумом и лязгом,с башни взлетели статуи - птицы, сверкая в солнечных лучах своим опереньем. Время вновь,в который раз,позвало их на юг,и впервые за века, они откликнулись на его зов. Они взмывали все выше и выше и в высоте казались уже обычными
голубями или воронами, а внизу, на скамье, крепко обнявшись и запрокинув головы в небо, это видели только двое, - двое молодых людей: мужчина и женщина.