Глава 9. Нина

               

Теперь Нина осталась одна. Она не знала что делать.
Между нею и Андреем возникла пропасть, которая каждую минуту росла, увеличивалась. Она стояла на самом краешке этой  чёрной, бездонной пропасти и чувствовала, что вот-вот сорвётся. Самое страшное было то, что она не понимала, откуда и почему появилась эта пропасть.


Нина всё чаще и чаще, сидя вечерами  у окна, вспоминала предсказание Анны. Ей так хотелось поговорить с ней, но... как сделать первый  шаг?
Уже давно наступило лето.  У Ани росла дочка, ей пошёл седьмой месяц. Прорезались первые зубки.  Дашенька уверенно и довольно шустро ползала по дому, пыталась вставать, цепляясь ручонками за подол  маминого платья.

Анины дни были наполнены заботами о дочери и муже, о больных людях, которые обращались к ней за помощью и советом. Во все времена люди хотят быть счастливыми и здоровыми. Аня свято помнила все наставления  своей матери и никогда не брала  за лечение денег и подарков.
-Не моё это. Божье. Если у вас эти деньги лишние, отдайте их  нуждающимся или в  церковь. А мы, слава Богу, живём хорошо. Нужды не испытываем.
И книгу запретную Аня после маминой смерти не открывала ни разу для проведения заклинания, хотя изучила её достаточно хорошо.  Только вот ссора  с Ниной не давала  покоя. Как там она?
Аня, уже не в первый раз выслушав рассказ старушки Даниловны о венчании Нины, только покачала головой:
-Не к добру это... Так себя в церкви ведут только злые люди, которые крепко связаны с «нечистым»... Не к добру это...
А когда пошли разговоры, что муж подруги часто сидит в кабаке с приятелями, у Анны совсем упало  сердце. Она чувствовала, что дальше будет намного хуже. Но как помочь, как?



Однажды Андрей пришёл домой очень злой. Он в этот вечер подрался в кабаке с одним из своих «друзей». Нина просто подвернулась  под руку. С чего всё началось, он утром уже и не помнил. Когда проснулся, понял, что лежит на кровати одетый и обутый.
И первое, что он увидел – Нина на полу. Она лежала, обхватив руками колени и плотно прижав их к животу, как будто стараясь свернуться клубочком, чтобы защититься от ударов.
Андрей дрожащей рукой дотронулся до щеки Нины. Её веки чуть дрогнули. Живая!
Что делать? Кого позвать?
Он побежал к Анне. Она в это время кормила во дворе кур.
-Помоги, пожалуйста! Нине плохо!- закричал он ещё от калитки.
Когда они пришли, Нина лежала  в той же позе, почти не дыша. Аня не задала ни одного вопроса, ни у себя дома, ни по дороге, ни у них. Она просто всё знала, знала уже давно. Сейчас, перенеся с Андреем подругу на кровать, она села возле неё и взяла за руку. Она поняла, что Нина была в положении и кровь на её платье, на полу – следствие того, что она потеряла ребёнка.
-Андрей, это был ваш  единственный  ребёнок. Ты убил его.


От её слов или от страха перед тем, что он натворил, Андрей шарахнулся в сторону, прижался спиной к стене, словно боясь упасть и ища поддержку, и медленно, молча сполз на скамью. Так он сидел, низко наклонившись и обхватив руками голову, всё время, пока Аня хлопотала вокруг Нины. Она помыла, переодела её, напоила лекарствами и чаем. Аня знала, что теперь Нина уже никогда не сможет ничего изменить в своей жизни. Она будет жить с Андреем ещё год. А потом, вот так же, как сегодня избил, он её убьет.  Убьет без умысла, не желая того, но, не имея сил  и воли поступить иначе.
Аня сделала всё что могла, часами просиживая у кровати больной. Она вылечила тело подруги, но излечить её душу, была не в силах. Почти месяц она ухаживала за Ниной и помогала ей по хозяйству, пока та начала вставать и управляться по дому сама. Теперь они дружили, как и прежде, и никогда не вспоминали о ссоре.
Они так же никогда не говорили о будущем.
Анна видела, что подруга всё ближе и ближе к своей погибели. Но как  можно помочь человеку против его воли?
Нина из бойкой,  беззаботной хохотушки  превратилась в замкнутую, неулыбчивую женщину. Она как-то сразу состарилась, отцвела и тихо-тихо доживала последние месяцы своей короткой жизни. Потеря неродившегося ребёнка убила в ней последнюю связь с внешним миром.
Анне было больно смотреть на такую вот Нину. Она её помнила и любила другой.

Отчаянье и боль толкнули её обратиться к чёрной книге.

В тот день Никита уехал с оказией в город. Он сказал, что может быть дела заставят его задержаться на день или два.
Вечером Анна отвела Дашеньку к соседке – Полине Даниловне. Добрая одинокая старушка часто помогала ей: сидела с Дашей, собирала и сушила травы, когда у Анны не было времени, а сроки сбора торопили: вовремя не сорвёшь, не высушишь, и трава потеряет свои лечебные свойства.  Честно сказать, Даниловна просто заполнила в её сердце ту пустоту, которая образовалась от ранней потери мамы. Анна с Никитой в свою очередь помогали Полине Даниловне сделать ремонт, прополоть огород, управиться с хозяйством.
Дашенька всегда с радостью оставалась с бабушкой Полиной.

Вернувшись домой, Анна замкнула входную дверь и закрыла  дверь спальни на щеколду (скорее всего она это сделала просто  машинально, но именно это её и спасло).
Задёрнув плотно занавески на окнах, она достала книгу и расположилась за небольшим столиком, который стоял почти вплотную к окну. Каждый раз, когда она открывала книгу, у неё начинало бешено колотиться сердце. Страницы книги холодили пальцы, глаза выхватывали заголовки статей и магические знаки, волшебные буквы, выделенные жирным шрифтом заклинания. Анне всегда начинало казаться, что книга оживает... рисунки шевелятся... знаки медленно вращаются...
Найдя необходимое заклинание, она разложила на столе всё, что ей потребуется, и зажгла три церковных свечи.



Желая уберечь подругу от смерти, Аня  очень близко прикоснулась к злому и сильному врагу. Она поняла, что Андрей действует не по своей воле. Он просто пешка, исполнитель. А хозяин, чью волю он исполняет – намного сильнее Анны. Она не в силах противостоять ему. Мелкая испарина покрыла её лоб. Руки, держащие фотографии Нины и Андрея над огоньком свечи, сделались тяжёлыми, будто в них было по кирпичу.
Только успела она третий раз дочитать заклинание, как раздался громкий стук в дверь. Стучали не в уличную дверь, а в дверь спальни. Только тогда Аня и заметила, что она закрылась на шпингалет. Она опустила не слушающиеся руки, положила фотографии и, собрав все силы, медленно поднялась со стула.
Стук в дверь стал сильнее и настойчивее.
Анна с поспешностью, на какую только была способна в эту минуту, подошла к двери и уже потянулась к шпингалету...
«Но ведь я замыкала входную дверь!» - вдруг мелькнула мысль. Рука её замерла.
- Кто там? Никита, это ты?
- На, съешь конфетку! – ответил грубый  незнакомый  женский голос.
У Анны по спине прошёл холодок, стало жутко.
- Кто это?
У неё похолодело внутри и сердце забилось так часто и громко, что стук его отозвался в висках.
-Ты сама вызвала меня! Открой!
Дверь задрожала от сильных ударов. Казалось, что она вот-вот сорвётся с петель. Анна зашептала "Отче наш".



За дверью раздались удаляющиеся тяжёлые шаги. Хлопнула входная дверь.
Через минуту стук повторился уже в окно.
Анна на цыпочках подошла к зашторенному окну и заглянула в маленькую щёлочку между занавесками. Она как-то не подумала, что на фоне светящегося окна, сквозь тонкие ситцевые занавески, будет чётко видна, словно в театре теней.
Из темноты на неё смотрела страшная женщина: длинные чёрные, развивающиеся на ветру волосы, были спутаны, взгляд больших на выкате глаз был злым и колючим, леденящим душу. Кроваво-красные губы шептали неслышные слова:
- На, съешь конфетку.
Женщина протянула большую руку с крючковатыми пальцами и длинными, как когти, ногтями. Анна увидела самую обыкновенную конфету, которая приближалась всё ближе и ближе к её губам.
Панический страх охватил всё её существо. Ей показалось что, несмотря на стекло, конфета сейчас окажется у неё во рту. Резко отшатнувшись от окна, она опрокинула одну из свечей, стоявшую на краю стола. Маленький язычок пламени перебросился на занавеску и в мгновение охватил всё окно.
На улице, в темноте ночи раздался душераздирающий крик.





     Анне показалось, что огонь обволок женщину, находившуюся за стеклом: её лицо сжалось и потрескалось, как старая глиняная чашка, радужная оболочка глаз стала почти белая. В первые секунды, потрясённая этим зрелищем, Анна даже не бросилась тушить огонь. И только когда женщина, вдруг  лопнув, как мыльный пузырь, исчезла, она опомнилась, пришла в себя и бросилась тушить пламя, которое, словно голодный зверь, успело сожрать  ситцевую занавеску, небольшой кустик герани и край подоконника.
Затушив огонь, Анна весь остаток ночи провела в молитве.
На душе было тревожно и больно. Кто приходил к ней, она не знала, но поняла, что эта женщина – страшный человек. Так же Анна поняла, что спасти подругу она не силах.



В сентябре началась война. Среди первых на войну забрали мужа Анны - Никиту.
А через полгода пришла похоронка.
Анна на людях почти не плакала. Она была готова к этому уже давно. Нет, знание и ожидание горя не сделало её сильней и не облегчило страдания.  Наоборот,   она все последние месяцы просыпалась и ложилась с одной мыслью: его убьют. Просто слёзы все уже были выплаканы, а сердце – одна незаживающая рана. Дни стали серыми, будто небо вместе с людьми надело траур туч. Но  когда подступала  голодной волчицей ночь,  мужество покидало её.  Слёзы комком подкатывали к горлу и мешали дышать. Только запомнившиеся слова мамы поддерживали и вселяли слабую надежду: «Деточка, жизнь не прекращается нашим пребыванием на земле. Все проблемы в жизни, все беды и несчастья решает смерть. Это не страшно». Ещё Анне помогали молитвы. Расскажет, выплачет Анна своё горе в молитве и как будто легче станет.


Но больше всего отвлекала и радовала Дашенька.  Её слабенький, родной голосок оказался сильнее всего на свете, что могло удержать Анну в этом мире, связать её с жизнью.
- Мама, я не буду днём спать!
- Надо, доченька, все детки днём спят.
- А ты не спишь! И я не буду!
- Я тоже с тобой подремлю.
Анна прилегла на край кровати и обняла дочурку.
- Закрывай глазки.
Дашенька закрывает глазки и бормочет:
- Д-р-рем… Д-р-рем… Д-р-рем…
- Доченька, что ты бормочешь?
-Ну, я же дремлю! Как ты сказала! Д-р-рем… Д-р-рем…



А днём всё больше и больше приходило женщин с просьбой погадать. Анна брала в свои ладони очередную руку, смотрела на измученное страшными мыслями, изнурённое работой лицо и чужая жизнь становилась на миг её жизнью, чужое горе – её горем. Но этим несчастным женщинам она говорила только хорошее:
- Дети у тебя заботливые, всю жизнь тебе помогать будут. Муж у тебя добрый, ни разу тебя не обидел. Счастливо вы с ним до войны жили. Не плачь. Кончится война, хорошая у вас жизнь будет. Не плачь!
А то, что муж без руки вернётся, лучше и говорить не надо. Это уже не важно, что без руки. Только бы вернулся.
-А у тебя муж с войны придёт героем. Новый дом построите. Троих деток родите.
А то, что муж годами будет лежать по госпиталям, лучше не говорить. Зачем ей ещё больнее делать, она и так хлебнёт через край! Если Анна видела смерть, то всегда говорила так;
-  Держись, милая, сейчас у всех горе. Я вот похоронку получила на мужа. Осталась теперь одна с дочкой. У тебя ведь тоже дети есть. Надо жить для них. Держись, сестричка. Впереди у России страшные времена. Нам теперь всем надо учиться терпеть.



Апрель выдался на удивление тёплым. Быстро отзвенела капель. Воздух стал необыкновенно прозрачным, чистым и пах  талым снегом, проснувшимися деревьями, оттаявшей землёй!  Вечерами в саду, в свете большой жёлтой луны и светящихся окон, чёрные блестящие ветви с набухшими почками складывались в загадочные и красивые круги. Анна любила, уложив спать Дашеньку, выходить в сад. Она садилась на скамейку, которую когда-то сделал Никита и на которой они с ним встретили столько прекрасных вечеров! Вдыхая пьянящий воздух, трогала холодные блестящие ветки и вспоминала, вспоминала… Она не хотела думать о будущем, ей хотелось вернуться в те дни, когда рядом был Никита и когда они были так счастливы!



Лето принесло с собой новые заботы, труды, неприятности и … страшную смерть Нины.
Соседка, которая первая увидела мёртвую Нину, лежащую на полу в луже крови с пробитой головой, прибежала к Анне бледная, с дрожащими руками и от испуга не могла сказать ни слова. Анна накапала ей своей валерьянки, усадила на стул и положив руки на плечи, сказала:
- Успокойся, Мотя. Не рассказывай, я всё знаю. Это ужасно! Он убил её в безумном бреду. И сам себя присудил к смерти, когда опомнился и увидел что сделал. Он повесился в сарае. Успокойся, Мотя, нам теперь надо их похоронить. Бог ему судья. А бедная Нина любила его очень. Она знала, я её предупреждала, но… она любила его… любила… любила…


Анна ещё долго повторяла это слово, собираясь и одевая Дашеньку, чтобы завести её к Полине Даниловне.
Из-за полицейского дознания, хоронили Нину с Андреем только на пятый  день.

После похорон подруги у Анны появилась мысль уехать из родного села.