ВОЗВРАЩЕНИЕ БЛУДНОЙ ДОЧЕРИ
Из цикла «Сокровенные исповеди»
Брошусь на землю у ног распятья,
Обомру и закушу уста.
Слишком многим руки для объятья
Ты раскинешь по концам креста.
Борис Пастернак, «Магдалина»
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Не прекращается брань между силами Тьмы и Света, а ее жертвами, порой, становятся самые близкие нам люди. «Знал я одного мальчика. Вид его был ангельский; смиренный, совестливый, кроткий; личико белое с румянцем; глазки светлые, голубые, и добрые и спокойные. Но когда он подрос, то стал жить нечисто и потерял благодать Божию; и когда ему было лет тридцать, то стал он похож и на человека и на беса, и на зверя и на разбойника, и весь вид его был скаредный и страшный. Знал я также одну девицу очень большой красоты, с лицом светлым и приятным, так что многие завидовали ее красоте. Но грехами потеряла она благодать, и стало скверно смотреть на нее... Но видел я и другое. Видел я людей, которые пришли в церковь с лицами, искаженными от грехов и страстей, но от покаяния и благочестивой жизни они изменились и стали очень благообразными» (Силуан Афонский).
На закате жизни написал эти строки старец Силуан Афонский. Оставил их нам, дабы мы помнили, как велика сила соблазна греховного, искушаются слабые и прельщаются. То здесь, то там - погружаются во тьму смертную блудные сыновья и дочери. И наша вина есть в том, порой, и наше участие. Жуткой и ледянящей душу пустотой веет от их распутной и бесцельной жизни. Печальный финал ожидает покинувших Отчий дом, если... если никто не заступится. Основатель Армии Спасения, генерал Бутс, понимал, что есть двери, в которые можно достучаться лишь собственным сердцем, и что «первый шаг при спасении порочного и опустившегося человека должен состоять в том, чтобы дать ему почувствовать, что люди, выше его стоящие, заботятся о нем и не безучастно относятся к тому, поднимется ли он или падет еще ниже».
Мы склонны забывать, что от духовного падения никто не застрахован; человек болен страстью к поспешным и упрощенным суждениям о других. Вытравить из сознания всякую тень довольства собой и превозношения над ближним – призывают нас мудрые, прошедшие сквозь горнило испытаний подвижники. Да не осудит сердце ближнего, даже мысленно да не презрит упавшего. К духовному сражению мы призваны - «за братьев своих, за сыновей своих и за дочерей своих, за жен своих и за домы свои» (Книга Неемии 4,14). Как кредо жизни, на скрижалях сердца, хочу сохранить я этот призыв...
«Если бы я был художником, то в подражание Рембранту нарисовал бы картину "Возвращение блудной дочери", для самого себя нарисовал бы. Понимаете, это высшее счастье, неизреченная радость - вновь обрести своего ребенка...» - он говорил неторопливо, без суеты, как-будто уже никуда не спешил, как-будто уже нашел в своей жизни все, что искал. Слушая историю жизни давно знакомого мне человека, я вдруг осознал насколько же сильно он изменился и... повзрослел. Нет, не только седина и морщины бросились мне в глаза. Некая печать зрелости освещала весь его облик. Глубинные перемены произошли - в сердце. Исчезла былая самоуверенность в личной непогрешимости. Со снисхождением говорил он о всех заблудших, предельно осторожно размышлял о судьбах падших. Уж слишком сильно помяла его жизнь, великое горе испытал он, уход и возвращение собственной дочери пережил. Духовную смерть и воскресение своего ребенка – пропустил через сердце. Возможно потому и стало оно таким мягким...
«Я всегда считал, что из моего дома, из-под моего надежного, как мне тогда казалось, родительского крыла – ребенок не уйдет никогда. Мне казалось, что такое случается исключительно в явно проблемных семьях. К сожалению, только с опытом мы начинаем понимать, что каждый ребенок – это особенная личность, требующая индивидуального подхода и уважительного отношения. Все дети – разные, собственно, как и причины их падений и взлетов. Многого мы не знаем о детских душах, очень многого! Что переживает ребенок в этом безумном и враждебном для него мире? Какие тайны он носит внутри своего сердца? Море вопросов, море! Как и море детей, одиноко бьющихся в паутине соблазнов, тонущих среди волн противоречивых установок старших, и безмолвно взывающих о помощи», - я слушал исповедь души сокрушенной, сердечное потрясение пережившей. Учился я у этой преображенной горем жизни, правду бытия впитывал сердцем...
«Однажды, я очень строго наказал свою дочь, справедливо наказал, непокорность «выбивал» из ее сознания, жизни учил. Тогда ей было всего лишь шесть лет, но я никогда не забуду, как пристально и серьезно она смотрела на меня. Сжавшись в комок, то отворачиваясь, то вновь, обращая ко мне свое залитое слезами лицо, она ожидала от меня главного - ее взволнованная душа взывала об утешении и успокоении. Не в силах больше сдерживатьcя, она буквально прошептала: «Папочка, поцелуй меня... пожалуйста...». Но я был слишком расстроен тогда и... в гневе захлопнул за собой дверь. С тех пор подобные просьбы не повторялись, а меня дочь целовала как-то отвлеченно-формально. Возможно тогда и «захлопнулась» дверь ее сердца, возможно тогда я и начал терять ее... Многое я проглядел, многое, и горячился часто, и холодную сдержанность проявлял невовремя. Да, я учил ее правильно жить, но не умел слушать, сердце ее кричащее я не услышал, много раз не услышал, метаний и сомнений души ее не замечал», - откровенные признания отца звучали для меня как печальный гимн о прошлом, как горький урок жизни...
Мы порой забываем, как тяжело взрослеть, и как трудно детям бороться с искушениями в одиночестве. Сквозь розовые очки, очень наивно – молодые люди смотрят на жизнь. Им хочется все испытать и попробовать. Они влюбляются и разочаровываются, мечтают и грустят, дружат и ведут свои детские «войны». Замечаем ли мы это? Неопытность, жажда принадлежности и самоутверждения – заставляет их подражать не только доброму. Они теряются в этой «странной» жизни, не могут разобраться в своих чувствах и порывах. Поведение детей – очень спонтанно, они легко поддаются мгновенным желаниям. О тайных влечениях сердца – доверительно говорят только избранным. Кто они, эти избранные? Чем увлекаются наши дети? Многие из них живут в «тумане» неопределенности, нередко, сами на себя навлекают унижение и боль. Инертно двигаясь по жизни - бросают вызов не только друг другу, но и нам взрослым, не думая о последствиях, бездумно рискуя и... даже погибая. Есть дети-бунтари, живущие в отчуждении и раздражении, цинизме и одиночестве.
Большинство же детей - ищет дружбы и любви, настоящей близости и руководства жаждет, улыбки и прикосновения им порой не хватает. Границы им нужны, ясные границы их «духовной родины», где властвуют животворные законы отцовско-материнского принятия, где царствует Бог...
«В 15 лет моя дочь влюбилась, они учились в одной школе и периодически встречались. Мне кажется, что ее ранняя влюбленность – была закономерным исходом в наших отношениях, многое я упустил, многого не замечал в ее жизни... Долго жена не решалась поведать мне об этой сокровенной тайне. Моей бурной реакции опасалась, надеялась самостоятельно помочь дочери разобраться со своими чувствами. Как женщина она понимала, что «сердцу не прикажешь» (особенно, неопытному сердцу), влюбленному же сердцу – нужна особая терапия. Душевная система подростков весьма ранима и очень остро реагирует на грубое вмешательство. Такта и терпения, преданности и участия – взволнованная душа требует. Ведь, в отличие от настоящей любви, влюбленность – сродни болезни, и действие ее - порой разрушительно, и до греха - недалеко. Многие влюбленные живут лишь своими мечтами, в нереальном мире иддилий парят, эгоистично игнорируют всех и вся. И одной лишь неосторожной фразой мы можем глубоко ранить их «заболевшие» души. Каждый год, тысячи подростков совершают попытки самоубийств по причине несчастной или неразделенной любви. Сейчас я понимаю, что не столько влюбленность дочери, сколько мое отношение к ней – стало той миной, на которой и "взорвался" наш внешне благополучный дом. А ведь все могло быть иначе...
Узнав об увлечении дочери, я устроил скандал, с иронией высмеял ее «детский романтизм», категорично запретив ей даже звонить ему. На уговоры жены быть аккуратней и мягче - не реагировал. Жена пыталась достучаться до сердца дочери, я же – «рубил с плеча»... Неожиданно для всех - моя дочь смирилась, послушалась. Опьяненный быстрой «победой» - успокоился и я. Однако и перед бурей бывает затишье. Тогда я не знал, что вскоре мне придется заплатить высокую цену за мнимую победу над дочерью. Мое грубое отношение к ее искренним, пусть и незрелым, чувствам – окончательно разорвало сердечную связь между нами. Я нанес ей душевную рану, совершив страшную ошибку не только в ее судьбе. И она не вынесла этого удара, отдаляясь от меня все дальше и дальше. Тревожащая странность исходила от нее, как-то резко повзрослела она и изменилась. Сердцем я чувствовал, что непроницаемая маска на ее лице и вызывающая формальность в отношениях – это грозные симптомы продолжающейся «холодной» войны, преступной войны между отцом и дочерью, войны -в которой нет победителей...».
Она покинула дом внезапно, ничего не сказав и не попрощавшись... И «удалился мир от души» его, и он «забыл о благоденствии» (Плач Иеремии 3,17). Сквозь очистительное страдание, сквозь муки ожидания – предстояло пройти ему. И рвалась душа его на части, и не было ей покоя. И дольше века длились эти мучительные дни, и дольше века металось обанкротившееся сердце отца...
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Да что же вы стоите?
Это же ваш дом, дети мои...
Чингиз Айтматов, «И дольше века длится день...»
Таинство жизни - дети, родившиеся из сердца. Не только генетически, невидимыми духовными нитями, неразрывно и навеки – связаны они с родом своим. Разве можно их разлюбить? Разве можно оставить, забыть, оторвать от себя частицу божественного промысла? Нет, нет... у родителей нет такого морального права – разлюбить ребенка, пусть даже больного и покалеченного, возможно, оставившего отчий дом и скитающегося по миру. Не отрекаются любя, и не предают. Вечно у сердца держат чад своих - подарившие им жизнь отцы и матери. И благоговеют пред этой жизнью, и трепетно охраняют. Подобно Иову, силой ходатайства освящают детей своих (Иова 1:5), уподобляясь Господу - неустанно зовут обратно блудных сыновей и дочерей... И дети услышат голос сердца зовущего, обязательно услышат! Ведь разве может ребенок не услышать зов родительского сердца? И узрят очи зовущих - детей своих! И «придут в себя» блудные сыновья и дочери, из «дальних стран» устремятся к родному дому (Луки 16:17), и останутся там... навсегда! И как же радостно затрепещут сердца детей и отцов, и как же много ликования будет на небесах (Луки 15:7) - от этого священного единения...
«Первая бессонная ночь... Гнетущая пустота поселилась в нашем доме... Тогда, я все еще надеялся, что уход дочери - это очередные детские «игры». Сердце мое несокрушенное - бунтовало, отказывалось принять реальность разрыва. Мне все мерещилось, что вот-вот - она постучится в дверь или хотя-бы позвонит. В состоянии душевного шока, я метался по дому - как зверь, загнанный в клетку. Жена же - на коленях стояла, к «престолу благодати» обращалась, подобно библейской Анне, «была она в скорби души, и молилась Господу, и горько плакала» (1Цар. 1:10). Женское сердце ее - оказалось сильнее меня, ведь она по-настоящему верила, надеялась и любила нашу заблудшую дочь... Никогда не забыть мне - ее материнского зова, во след уходящей дочери прозвучавшего: «Возвращайся! Я буду ждать... Слышишь... Я буду ждать!». Изливая душу свою материнскую, она и за меня молилась. При всей своей женской слабости - проявляла удивительную силу духа: «Смириться нам нужно, и Господь поможет, и вразумит Он нас и направит, и дочь нашу возвратит заблудшую...». Она говорила, а я уже слышал голос Божий, пронзающий сердце мое каменное. Бог уже был рядом с нами, и я чувствовал Его присутствие. И ушла суетливость паническая, и мягче стало сердце мое мятежное, и устремилось к Небу, помилование у Господа вымаливать, для себя и для дочери благодати испрашивать...».
«Материнское сердце»... Так называется рассказ Василия Шукшина о матери, делающей все для спасения своего блудного сына... Она «выходила его из последних сил, получив с войны похоронку на мужа, и он крепкий вырос, ладный собой, добрый. Одна беда: как выпьет...». После очередной драки, он оказался в камере предварительного заключения. Сообщили матери... «В глазах её все туманилось и плыло, она молча плакала, вытирая слезы концами платка, но шла привычно скоро...». При встрече с сыном, она «вдруг перестала понимать, что есть на свете милиция, суд, прокурор, тюрьма… Рядом сидел её ребенок, виноватый, беспомощный... - А ты возьми да в уме помолись... Со всех сторон будем заходить. Ты, главное, не задумывайся, что все теперь кувырком... Мать встала с нар... и одними губами прошептала: «Спаси тебя Христос»... Шла она по коридору и опять ничего не видела от слез... Знала она, что останавливаться, впадать в отчаяние - это гибель».
«Передаю вам слово души моей, - мой собеседник говорил так, как-будто еще раз переживал то, что уже давно кануло в вечность... - Удивительно работает Господь в нашей жизни. Порой, через великие потери смиряет и приближает нас к Себе, просветляет скорбью, дабы мы обрели радость истинную. И тогда, совершенно по-иному мы «идем» по жизни... После духовного прозрения я понял, что теперь, главный смысл моей жизни, главное дело, которое я должен совершить – восстановить разорванную семью мою, дочь возвратить заблудшую... Я должен пойти ей навстречу... но куда идти, где искать ее?» - впервые в жизни, он начал постоянно думать об этой главной своей миссии. И думы эти - не обременяли его. Великое предназначение открылось ему, а впереди он видел - даль светлую...
Раньше, когда он слышал о подобных семейных трагедиях - все это казалось ему очень далеким. Когда же беда ворвалась в его дом - совершенно по иному ощутил он людское горе. "Земля от коры до центра пропитана кровью и слезами", - писал Достоевский. С уходом дочери - и он стал причастным к человеческому горю... Давняя история, прочитанная когда-то у Макса Лукадо – стала ему теперь близкой и понятной. «Небольшое бразильское селение, скромный домик, мать и дочь... Муж Марии умер, когда их дочка, Кристина, была еще совсем маленькой. Много сил и времени отдала мать для дочери, ради нее – от многого отказалась... Кристине исполнилось пятнадцать лет, и она стала часто говорить о том, что мечтает уехать в город и сменить пыльное захолустье на красочную городскую жизнь. Видя незрелость и наивность дочери, мать всячески отговаривала ее от этой затеи.
Шло время... Проснувшись однажды утром, Мария с ужасом обнаружила то, чего всегда так боялась – дочери дома не было. «Я должна найти и вернуть ее!», - этот обет подсказало ей сердце... В тот же день, она села в автобус на Рио-де-Жанейро. Она понимала, что у дочери нет профессии, знала она и о ее упрямом характере. А ведь когда гордость встречается с нуждой и голодом, человек может пойти на то, о чем раньше и не помышлял... Мария обошла все бары, отели, ночные клубы, и везде оставляла... свою фотографию - прикрепляла на зеркалах в дамских комнатах, на досках объявлений в отелях, на телефонных будках. На обороте каждой фотографии было написано несколько слов... Деньги и фотографии вскоре закончились. Возвращаясь в свою деревушку - измученная женщина рыдала...
А несколькими неделями позже, ее дочь спускалась по лестнице одного из отелей. Лицо девушки выглядело усталым, боль и страх выражали глаза, радужные мечты превратились в кошмар. Реалии жизни – угнеталии ее... Как однажды написал Пушкин: «Я пережил свои желанья, я разлюбил свои мечты; остались мне одни страданья, плоды сердечной пустоты» (1821). Внутри ее сердца уже давно зрело покаянное желание - оставить эту «свободную» жизнь, вернуться домой, к матери. Однако ей казалось, что теперь это невозможно. «Чуть ночь, мой демон тут как тут, за прошлое моя расплата... воспоминания разврата... » (Борис Пастернак, Магдалина, 1949 г.). Спускаясь по лестнице, Кристина взглядом отметила знакомое лицо. Посмотрела ещё раз... да, там, на зеркале вестибюля, была фотография ее мамы. Горло перехватило, пока она подошла и взяла маленькое фото... На обороте фотографии было написано: «Чтобы ты ни сделала, кем бы ты ни стала, это не имеет никакого значения. Пожалуйста, возвращайся домой!» И она пришла...
Горькая правда жизни состоит в том, что порой и дочери и сыновья - стремятся поскорее вырваться из дома, «свободную» жизнь испытать. Без родительского благословения, неопытные и наивные - начинают они свой путь во взрослую жизнь. Немало из них окунается в омут мнимой свободы... «Господи, молю, помилуй женщину… Праведную женщину и падшую… Преданную кем-то и предавшую..» (Сергей Крымский). И мужчину помилуй, Господи, никого не забудь... О, как же тяжко подниматься из ада душевных мук...» - он молился непрестанно, искал дочь, молился и ждал...
Она вернулась домой также внезапно, как и ушла. В ночь, на Рождество, раздался осторожный стук в дверь. Этого стука, как чуда, как рождественского знамения – родители ждали давно, потому и не спали всю эту ночь, возвращения блудной дочери ожидали... Держа в своих объятиях и жену и дочь, он испытывал неведомое ему доселе таинственное чувство блаженства от семейного единения, от священной близости с родом своим. Это был самый дорогой рождественский подарок, который он когда-либо получал! И он не спрашивал, где она была и что делала...
Зато она рассказала, как неведомая Сила постоянно влекла ее обратно в отчий дом. И как эхо божественное - звучали в сознании слова матери: «Возвращайся! Я буду ждать... Слышишь... Я буду ждать!». И преодолел этот зов ее заболевшее сердце, и затосковало оно, и устремилось к родному дому... А в доме горел свет, и на дверях дома висела надпись, дрожащей рукой отца написанная: «Чтобы ты ни сделала, кем бы ты ни стала, это не имеет никакого значения. Пожалуйста, возвращайся домой!». И она возвратилась... Ведь разве может ребенок не откликнуться на вечный зов родительского сердца?
Иван Лещук, livan@usa.com