Кто вы?

КТО ВЫ?!
Время действия: Начало двадцатых годов двадцать первого века.
Место действия: Какой-то большой-прибольшой город.

1.
– Что, в сущности, из себя представляет человеческая жизнь? – спросила у меня красивая девушка, держащая большущий пистолет у моего виска. Впрочем, даже если бы этот пистолет был маленьким – мне было бы ничуть не легче.
– Я не уверен в том, чем она является, но мне кажется, что я не хотел бы расстаться с ней сейчас.
– Останешься ли ты в живых, или нет - зависит от того, будешь ли ты сотрудничать.
– Фу, как скучно, – сказал я.
– Что именно? – спросила она.
– Ну, это все. Пистолет у виска, предложение сотрудничать... Пошло.
– У меня просто нет выбора. Но сейчас оригинальность не так важна. Так что?
– Да нет конечно. Вы мне не нравитесь. Не ты конкретно, а вы все, в целом.
– А почему? – она выглядела искренне удивленной.
– Я не могу тебе точно сказать, но... унылые вы до одури. Мне становится скучно от одной мысли о том, что я буду сотрудничать с вами.
– Как ребячливо... Неужели у вас в подполье все такие же идиоты, как ты? – спросила она. Она назвала меня идиотом. Обидно как-то. – Мы поддерживаем порядок, мы сохраняем общество!
– Да пошли бы вы со своими порядками и обществами! – крикнул я.
– Я ведь могу и убить тебя.
– Знаю, – я усмехнулся. – Я, кстати, тоже могу кое-что, – честно говоря, я пока не придумал, что же именно я могу.
– Перед тем, как я убью тебя, ответь: чего вы все на самом деле добиваетесь? Я слышала множество версий, как от наших людей, так и от ваших. Но на самом деле, зачем это все? Вам нужна власть? Деньги? Слава? Вы помешанные на своей идее маньяки?..
– Мы кучка отрицающих все психов с суицидальными наклонностями и тягой к театральности.
– О-о...
– Ну что делать будем? Может, выпьем по чашечке кофе?
– Вообще, я собиралась убить тебя, – сказала она. – Но я не хочу... а если придётся – я всегда успею... так что... может, действительно, кофе?
– Окей. Я знаю хорошую кофейню неподалеку.
Может, пригласить ее на свидание? А потом мы бросим все и сбежим на край света вместе. Там, будем сориться и мириться каждый день, пока однажды не убьем случайно друг друга, задушив в страстных объятиях во время очередного бурного примирения.
Я взял себе двойной эспрессо, она – моккачино.
– А еще, эти ваши плакаты...
– Как тебе? Я сам нарисовал многие из них.
– Что они означают? – спросила она и отпила из своей чашки.
– Да ничего, в общем-то, – я отпил из своей.
– О-о...
– Вообще, все это – абсолютно секретная информация. То, что я тебе рассказал про наши цели и про плакаты тоже. Но при этом, скрывать такие вещи – бессмысленно, ведь все равно никто такому бреду не поверит.
– Я тебе верю.
– Но тебе никто из твоего начальства не поверит, если ты это расскажешь.
– Я никому не расскажу. Но почему они не поверят? Я же...
– Ты другая, вот почему.
– Чем же я отличаюсь? – спросила она.
– Всем, – ответил я.
Она вздохнула. Поднесла чашку к губам, и сделала последний глоток. Поставила опустевшую чашку на блюдце.
– А я-то думала, что в моей работе есть смысл. Я нашла свой смысл, в работе. Теперь я вижу, что мне только казалось, будто я что-то нашла.
Я залпом допил свой кофе.
– Мне жаль, что мы с тобой оказались по разные стороны, – сказал я.
– Мне тоже.
– Вообще, ты мне вроде как нравишься...
– Не шути так.
– Я не шучу.
– Я всегда была одинока. Я не особо привлекательна. Я слишком много думаю – меня не любят за это.
– Ты красива и утонченна. И ты не пустая. Ты мне правда понравилась.
– Спасибо за такие слова. Надеюсь, это не ложь.
Мы вышли на улицу. Начинал накрапывать дождь. Небо было беспросветно серое.
– Красиво... – сказала она.
– Ты можешь увидеть печальную красоту дождливого неба! Как же ты связалась с этими парнями?
– Я искала смысл. Я вроде уже упоминала об этом.
– Ясно...
– А ты как связался со своими?
– Ну, я связался с ними задолго до того, как все это началось.
– Ясно.
Несколько минут мы молча стояли и смотрели друг на друга. Потом она произнесла:
– Похоже, я все-таки должна убить тебя.
– Иначе они убьют тебя, ведь они следили за нами все это время. Даже если ты убьешь меня – у тебя все равно будут проблемы.
– Да...
– Слушай, присоединяйся к нам, – сказал я.
– Я... А можно?
– Да.
– Но так быстро...
– Иначе никак.
– Ясно... Но я не могу...
– Тогда доставай пистолет, – сказал я. И она достала. Её пистолет снова был направлен в сторону моей головы.
– Я не хочу, – сказала она. Мне даже показалось, что из её левого глаза выкатилась слезинка. Хотя, скорее всего это лишь моё воображение, ведь шёл дождь, и я не мог бы отличить слезу от дождевой капли.
– Честно говоря, я тоже этого совсем не хочу. Ты мне нравишься. И я не хотел бы, чтобы меня убил человек, который мне нравится. Хоть раньше я говорил про суицидальные наклонности – но это скорее выражается не в желании умереть, а в желании ходить по краю. Это я к тому, что не хочу быть убитым ни тобой, ни кем-либо ещё. Присоединяйся. Ты слишком умная, для того, чтобы работать на этих придурков из правительства.
– А для того, чтобы работать на вас?..
– На нас работать не нужно, – уверил её я. – Просто страдай фигнёй в своё удовольствие.
– Но я всегда мечтала приносить пользу людям.
– Так помогай бабушкам переходить дороги, давай денег нищим, и всем тем, кто попросит, бери рекламные листовки у тех ребят, которые раздают их на улицах, мало ли способов помочь людям? Но работая на правительство – ты никому не поможешь. Правительство, государство, страна – не имеют отношения к людям.
– Бред какой-то.
– А что не бред?..
– Да много чего, – сказала она.
– Да не так уж много...
Её рука, сжимающая пистолет, задрожала.
– Я ни разу не убивала человека. Это.. плохо!
– Ну вот, ты пришла к выводу, что убивать – плохо. Поздравляю. Это большое достижение. Но от тебя этого требуют на твоей работе. Что же делать?
– Но я делаю это на благо общества! Наверное...
– Хмм.. знаешь. У меня другое предложение к тебе, – сказал я. – Можно пригласить тебя на свидание?
– Что?! – она засмеялась.
– Ну?
– Хмм...
– Ты любишь рок-н-ролл?
– Да...
– Слушай, сходим тогда на концерт?
– Но сейчас нет хорошего рок-н-ролла. Когда я ещё ходила в школу, ещё была хорошая музыка, и то, по большей части не у нас в стране, но сейчас она... куда-то исчезла...
– Это всё из-за этого твоего правительства! Доступной хорошей музыки – почти не осталось. Они теперь конечно ничего не запрещают. Это бы подогревало интерес. Они просто ставят музыкантов в такие условия, что они перестают играть, а музыкальные магазины – в такие, что они перестают продавать хорошую музыку. Вот и всё. А делается это потому, что рок-н-ролл противоречит их идеям. Я не о критике системы, которая часто присутствует в рок-песнях – она системе не вредит. Дело в... впрочем, если ты любишь рок-н-ролл – нет нужды объяснять тебе, в чём дело. Просто... это чувство..! Но в подполье рок-н-ролл ещё жив.
– Довольно правдоподобно, то, что ты сейчас рассказал...
– Так ты работаешь на тех, из-за кого почти исчез рок-н-ролл?! Ты хочешь, чтобы он исчез окончательно?! – закричал я.
– Нет!! – крикнула она в ответ и уронила пистолет на мокрый асфальт.
Тем временем, уже почти совсем стемнело. Дождливый осенний вечер – печальный, странный и такой настоящий – разливался вокруг нас. Зажигались огни большого-прибольшого города, в котором можно найти много плохого и много хорошего, который пугающе жужжит и с ошеломляющей скоростью мелькает перед глазами, но всё же, он необъяснимо прекрасен. Всё было решено. Мы убежали вглубь сгущающихся сумерек. Спутали следы, растворились, исчезли. Нам удалось скрыться.

2.
Звук выплескивался на пол, постепенно заполняя собой все вокруг. С первыми аккордами до нас долетали лишь брызги, но очень скоро странная дрожащая субстанция захлестнула нас с головой. И тогда нам ничего не оставалось, кроме как отдаться на волю волн. Сцена была освещена тусклым светом пары лампочек, свисающих с потолка, остальное же пространство было погружено во тьму. Во тьме кипела яркая, прыгающая, кричащая, слегка истеричная жизнь. Этот подвал – единственный мир, существовавший в те минуты. Душный, тесный, невероятно огромный и оглушительно прекрасный. Когда все кончилось и время вернулось к нам – мы чувствовали, что можем все.
 Мы вышли на улицу. Холодный ветер пронзал наши все еще дрожащие от возбуждения тела.
– Это было... – начала она. Остаток фразы, так и не прозвучавший, был унесен ветром. Слов было просто недостаточно.
– Не жалеешь?
– Ни чуть!
– Ну, я рад.
– А я-то как рада! – Воскликнула она, вскинув руки к холодному ночному (начинавшему превращаться в утреннее) небу.
Мы шли, взявшись за руки, навстречу приближающемуся новому дню.
– А нам есть куда спрятаться? – спросила Оля (так её зовут, кстати). – Просто, я устала. Пока что, я спать не хочу, но потом...
– Ближе к рассвету мы просочимся на какой-нибудь чердак.
– Чердак?
– Ну да.
Тут, я получил чем-то тяжелым по голове. В глазах помутилось. Я пошатнулся, но устоял. Тогда, неведомая сила толкнула меня в спину, подставив мне подножку. Я оказался лежащим на сыром асфальте вниз лицом. Сверху, на меня встали.
– Привет, братик, – сказал звонкий милый голосок. – Прости, что сделала тебе больно, правда, прости.
– Здравствуй, сестренка, – сказал я. – Ничего страшного. Но позволь узнать – зачем ты здесь? Я, конечно, очень рад встрече, но вряд ли ты пришла бы сюда без причины,
– Действительно, я здесь по делу. Увы.
– Ээ... А вы правда брат и сестра? – спросила Оля.
– Ну да, – ответил я. – Это моя сестра, Таня.
– Оо...
– На самом деле, я люблю своего братишку, но обстоятельства сложились таким образом, что иногда нам приходится драться, – сказала моя сестренка.
– А жаль. Мы всегда очень хорошо ладили друг с другом… – вздохнул я.
– Да, всё эти чёртовы обстоятельства, – сказала Таня. – Кстати об обстоятельствах. Я пришла за Олей. Ну, ясное дело, наши не хотят отпускать её. Ну, вот меня и послали к вам. Если вопрос не решиться мирно – то всё будет как обычно, со стрельбой. А не хотелось бы.
– Я не вернусь. Меня теперь уже не ждёт ничего хорошего. Я не надёжна, – сказала Оля.
– Я думаю, всё обойдётся, – сказала Таня. – Все иногда устают, всё такое.
– Перестань. Они не умеют прощать. Ты же знаешь.
– Ну….
Я, кстати, всё это время лежал на земле, а Таня стояла на мне. Я быстро схватил её ноги и свалил свою сестрёнку на землю.
– Прости, – крикнул я Тане, вскакивая на ноги. Я схватил Олю за руку, и мы вместе рванули за угол.
Мы долго бежали по каким-то кривым и узким улочкам. Несколько раз обернувшись, я не заметил преследования, но останавливаться всё равно было нельзя. От Тани можно ждать … ну, не всего, но много чего точно. Поэтому мы продолжали бежать.
Мы были уже далеко, когда остановились, тяжело дыша.
– Фуф… сестрёнке должно быть попадёт за этот случай. Бедняжка. Она так старается… Если бы она стукнула меня по голове посильнее, быстро схватила бы тебя и убежала – никаких проблем бы у неё не было. Как мне жаль, что мы с ней не союзники… – я тяжело вздохнул.
– А почему вы с ней по разные стороны? – спросила Оля.
– Ну… так получилось. Ничего особенного. Просто тусовались мы в разных компаниях. Вот и всё.
– Жаль… – вздохнула Оля. – Куда направимся? Вроде, уже скоро рассвет.
– Сейчас прошвырнёмся по нескольким местам и посмотрим что да как. Одно из этих мест как раз не далеко отсюда, похоже.
Сейчас, мы были на окраине города, где ещё не повсеместно успели ввести видео-наблюдение. Когда мы бежали, я выбирал довольно кривой и нелогичный путь, подальше от больших улиц, поэтому сейчас, никто не должен знать, где мы. Конспирация – это, пожалуй, единственное, к чему в нашей как бы организации относятся более-менее серьёзно. Вот она – ветхая серая пятиэтажка с пристроенной к ней сверху деревянной мансардой. Мансарду занимал мой друг Адам (он настаивал на том, чтобы его имя произносили с ударением на первое «а» – и я его понимаю). Он был чокнутым художником, придумавшим какой-то собственный безумный стиль рисования. Жил он тем, что продавал свои картины псевдо-интеллектуальным псевдо-аристократам, которых люто ненавидел. Адам постоянно жаловался на то, что они ничего не понимают в его искусстве и покупают его картины только для того, чтобы похвастаться своей псевдо-интеллектуальностью перед своими друзьями. Когда он говорил, невозможно было понять, шутит он, или говорит серьёзно. Он не был членом нашей псевдо-организации, но сочувствовал нам и помогал, если что.
Я подёргал массивную металлическую входную дверь дома. Она оказалась закрытой. Пользоваться домофоном было бесполезно, потому что Адам большую часть времени ходил по дому в большущих наушниках, в которых звучала странная музыка, понятная только ему, её создателям и ещё паре сумасшедших где-нибудь на другом конце света. Я просто дёрнул посильнее, и дверь открылась – электромагнит в ней был уже не тем, что в былые времена. Мы поднялись на пятый этаж и полезли дальше, по лестнице, которая когда-то вела на крышу, а теперь – в жилище моего друга. Звонком ему служил большой колокол, который он где-то раздобыл. Сам колокол находился внутри квартиры, а за дверью болталась верёвка, дёрнув за которую можно было заставить колокол издать гулкое «до-о-н-н-н», и тем самым вызвать Адама из глубин его подсознания.
Я дёрнул за верёвку, колокол сказал «до-о-н-н-н». Через пару минут появился мой друг, взъерошенный и заляпанный красками.
– Привет, друг мой! Кто твоя прекрасная спутница? – спросил он. – Вы проходите, проходите, – пригласил он нас. Мы вошли.
– Адам, познакомься – это Оля. Оля – это Адам.
– Будем знакомы, – сказал он и поцеловал Олину руку. Она смущённо улыбнулась.
– Вы голодны? Я как раз собирался готовить для себя и буду рад, если вы согласитесь разделить со мной мою скромную трапезу. Ну, вообще, не такую уж скромную. Хотя, это с какой стороны посмотреть. В общем, есть будете?
– Будем, – сказал я. – Спасибо.
Мы прошли за Адамом в небольшую кухоньку, где он с энергией и скоростью истинного безумца приготовил целую кучу всякой вкуснятины, которую мы потом все втроём с огромным удовольствием съели.
– Прошу вас, поведайте мне то, что предшествовало вашему визиту ко мне! – возгласил мой друг. И мы поведали.
– О… надеюсь, у Танечки не будет больших проблем из-за этого, – сказал он, когда мы закончили наш рассказ. Когда мы были детьми, Адам был влюблён в мою сестру. Как у него с этим сейчас – не знаю. Когда я спрашиваю его об этом – он не отвечает.
– Я тоже надеюсь.
– А, и поздравляю Олю с избранием истинного пути!
– Благодарю, – улыбнулась Оля.
Потом Адам показывал нам свои новые картины, старые картины, совсем старые картины… С одной стороны, то, что он рисовал, было полным бредом. Да он и не отрицал этого. С другой – что-то в них было. Какая-то искра, делающая его картины живыми и настоящими. Оля была впечатлена, хотя и ничего не поняла, в чём честно призналась. Адам улыбался, как чеширский кот.
Мы с Олей не спали этой ночью и постоянно зевали. Адам понял это и сказал, чтобы мы шли спать на гостевую кровать. Гостевая кровать у него была всего одна, но сил на смущение у нас не оставалось и мы, повалившись вместе на мягкую горизонтальную поверхность, тут же погрузились в глубокий сон. Мне что-то приснилось, но я ничего не запомнил.
Когда я проснулся, был уже вечер. Оля ещё спала. Она лежала вплотную ко мне, и я не мог пошевелиться, не разбудив её, поэтому я просто лежал, смотрел в потолок и думал о чём-то неопределённом. Олино дыхание щекотало мою шею.

3.
Мы втроем отправились бродить по ночному городу. Погрузились в головокружительный лабиринт огней и звуков. Мы не боялись быть найденными. Иголки, в стоге иголок. Только мы сами знали о том, что отличаемся от остальных. Впрочем, даже человек-стремящийся-раствориться-в-толпе, человек-винтик, как бы сильно он не старался покончить жизнь самоубийством, став таким, как надо, таким как все окружающие - все равно останется собой, отличающимся, где-то глубоко внутри. То, что мы знали, что каждый из нас, является собой - было нашей тайной, нашей игрой, нашим временно найденным смыслом. Каждая мелочь радовала нас, каждый человек казался нам удивительным.
Завтра ночью мы с Олей пойдем на "собрание" нашей псевдо-организации. На самом деле, это будет простая вечеринка, где я познакомлю Олю с самыми интересными людьми на свете и с не самыми интересными тоже. Но это завтра.
У нас не было цели, мы просто шли, куда глаза глядят. То быстро, то медленно, то даже бегом. Потом ввалились в какую-то кафешку, показавшуюся нам менее всего похожей на ту, за которой ведут наблюдение спецслужбы.
Мы взяли себе кофе и какие-то булочки. Болтали долго-долго. Нам было о чём поговорить, ведь мы все трое – очень-очень разные, но при этом не настолько несовместимые, чтобы испытывать неприязнь друг к другу. Мы говорили, а за окном бурлила городская жизнь. В кафе почти не было посетителей – только мы и какая-то пожилая парочка. Старики то и дело поглядывали на нас с улыбкой.
Через пару часов мы вышли на улицу. Ещё долго – часа три – шатались туда-сюда. Становилось холодновато. Тогда, мы решили вернуться домой к Адаму. У него, выпили по бокалу вина. Потом засели играть в приставку. Оля показала своё полное отсутствие умения играть, но всё равно всем было весело. Совершенно обессиленные, мы завалились спать. День промелькнул быстро, к тому же – это была ночь. Я заснул так быстро, что едва успел порадоваться тому, что Оля так близко (мы опять спали на одной кровати, хоть одеяла, увы, у нас были разные).
Утро встретило нас солнечным светом, профильтрованным сквозь сплошную пелену серых облаков и оставившим там всё своё тепло. Да, да, мы оба проснулись утром, а не вечером или днём. И кстати не чувствовали какой-то смертельной сонливости, как это ни странно. Адам заперся в своей комнате и писал новую картину. Ненадолго вынырнув из захлестнувшего его вдохновения, он прокричал нам из-за двери, чтобы мы сами позаботились о своём завтраке, а сам он не голоден и поест попозже. Мы с Олей отправились на кухню, где приготовили яичницу из четырёх яиц и кофе. Готовить вдвоём – совершенно особое удовольствие. Для кого-то, быть может, это дело привычное и совершенно обыденное, но только не для меня.
Мы сели завтракать.
– Мне сложно представить, что несколько дней назад я была агентом правительственной организации, – задумчиво сказала Оля.
– Через пару лет это будет казаться тебе полным бредом, – сказал я.
– Пожалуй..
– Ну и как, всё ещё не жалеешь?
– Спрашиваешь! Я впервые за очень долгое время чувствую себя почти счастливой!
– Рад за тебя.
Когда мы покончили с едой, перед нами остро встал вопрос – что делать? Не в глобальном смысле, а в бытовом. Адам трудится над своей картиной, поэтому не может составить нам компанию, а гулять идти опасно… В общем, мы так ничего и не решили, поэтому сели смотреть телик. Впрочем, просидели мы за ним не долго – смотреть там совершенно нечего. Тогда, мы решили просто поболтать. И это было правильное решение. Оля – очень интересный собеседник. Через пару часов из своей комнаты выбрался измученный голодный Адам. Проглотив что-то, он снова исчез, сказав, что ему осталось совсем немного.
…
– Думаешь, я смогу найти смысл? – спросила Оля.
– Нет. А зачем?
– А ты сам, разве не хочешь понимать, ради чего ты живёшь?
– Нет.
– Правда?
– Неправда. Но так проще. На самом деле, не знаю, как бы пошло это не звучало, но я верю в любовь. И, пожалуй, в силу искусства, или как-то так. Вот и всё, во что я верю. Ну, а следовательно и смысл в этом. Как-то так.
– Ясно… не знаю. Наверное, ты более-менее прав…
Мы сидели на рядом поставленных стульях и смотрели в окно, но серое небо. Тишину, царящую над миром, прорезали только наши с Олей тихие голоса. Ничто не двигалось. Всё было спокойным и каким-то безнадёжно грустным. Казалось, только нам двоим было хорошо, единственным во всём мире. Даже как-то нечестно. Но что тут можно сделать?
Адам выбрался из своего убежища. Картину показывать нам он не захотел, сказал, что покажет потом, когда сам осознает то, что сделал. Ну, потом, так потом. До вечера, мы все вместе страдали фигнёй.

4.
– Привет, братишка! – сказала Таня, с озорной улыбкой взиравшая на меня с монитора.
– Привет-привет! – отозвался я. Мы с сестрой раз в месяц выходим на связь друг с другом. Каждый раз с разных компьютеров мы говорим по скайпу. Просто болтаем о всякой ерунде, делимся последними новостями, она уговаривает меня перестать играть в игры и стать ее союзником, а я уговариваю ее забить на этих зануд и начать жить по-настоящему.
– Как дела у тебя и у твоей новой подружки?
– Да никак, – я вздохнул. – Она сначала будто бы заинтерсовалась, но увидев, какие мы на самом деле бездейственные инфантильные придурки, решила с нами не связываться. На меня обиделась, за то, что сбил ее с толку и заставил забыть о своем долге, все такое...
– О..
– Блин! Я уж думал, что она врубилась, но...
– Ты подавлен, да?
– Угу-у-у...
– Ну, не ной! Будь мужчиной!
– Угу-у-у...
– Ну, она не врубилась, но хотя бы твоя сестренка врубается. Я тебя понимаю. А если хоть кто-то тебя понимает – ты уже не совсем несчастен... Блин... Как бы тебя утешить-то?
– Спасибо тебе, – я улыбнулся. – Почему ты должна быть моим врагом? Это так глупо! Это меня больше всего беспокоит...
– Ты знаешь почему...
– Я конечно помню, но... Ведь он давно умер. Может, тебе пора и о себе подумать?
– Как ты можешь говорить такое! Он же был и твоим отцом тоже! Я обещала ему, перед тем как... А ты... ты... – у Тани на глаза навернулись слезы.
– Прости... Прости меня, пожалуйста!
– Ладно... ты не хотел, я понимаю...
..Несколько минут напряженного молчания..
– А у тебя что нового? – спросил я.
– Все так же... – ответила она, немного подумав.
– Ясно...
Невеселый у нас сегодня разговор получился.
– Ну, ты там не грусти, ладно?
– Ладно, я постараюсь. А ты будь осорожна, ладно?
– Ладно... Нет, все-таки не очень здорово говорить по скайпу. Лучше, конечно, чем совсем ничего...
– Намного лучше.
– ...но, все таки, чего-то не хватает.
– Ага. Может, тогда, все-таки, как нибудь встретимся в реале? Сто лет тебя не видел, если не считать того раза, когда ты пришла за Олей.
– Это же очень опасно! Впрочем... как-нибудь – обязательно. Если будет возможность встретиться – я сама тебя найду, окей?
– Окей.
– Ну, я побежала!
– Пока.
Таня исчезла с монитора. Я улыбнулся.
---
Сегодня я иду в гости к Сенсею. Так мы все его называем – Сенсей. Он самый старший в нашей компании – старше самого старшего после него в целых два раза! Не понятно, чем мы его заинтересовали. Может, это тоска по юности заставила его связаться с нами? Не уверен, но может это и так. Он – учитель информатики (хотя внешне он больше похож на физрука) в школе для детей очень-очень богатых родителей. Он в совершенстве знает свой предмет, но презирает компьютеры и любые другие штуковины сложнее тостера. Любит выпить. Выпив, начинает шуметь, активно жестикулировать и делиться со всеми окружающими своей мудростью. А ее у него столько, что хватитило бы на целую сотню древнегреческих философов. Сенсей знает о жизни все, абсолютно все. Правда далеко не каждый человек, слушающий его, распознает глубокий смысл, заключенный в его словах.
Когда я пришёл к нему, дверь в его квартиру была на распашку. Я забеспокоился. Неужели, что-то случилось? Я осторожно открыл дверь, которая, не смотря на мою осторожность, разразилась душераздирающим скрипом и прошёл внутрь. Во всей квартире было темно, и только на кухне горел свет. Я подошёл к кухонной двери и прислушался. Тихо. Я толкнул дверь и...
– Бу! – крикнул Сенсей. Он захохотал.
– Ну зачем вы так... Страшно же!
– В будущем тебя скорее всего ждут и более страшные вещи.
– Возможно...
– О, да! Пойди-ка закрой дверь, а я достану пиво из холодильника.
Не мало было выпито пива и других напитков в этот вечер. Не мало тайн вселенной поведано пьяным Сенсеем мне было. Я, честно говоря, плохо помню, какие именно были тайны и что вообще происходило. Но помню, что душа моя немного успокоилась.
Утром я простился с Сенсеем, который сказал мне на прощание:
– Помни о том, зачем ты живёшь.
– Я же говорил, что не зачем, а просто так...
– А я говорю, помни!
– Что я должен помнить?
– Да хоть что-нибудь.
– Ладно. Спасибо, – сказал я, сделав вид, что всё понял. – До свидания.
Чуть позже, мне пришла смс-ка от сестры. «Дела плохи. Встретимся сегодня у пони с мороженным». Для Тани, большой риск встречаться со мной. Похоже, всё очень серьёзно.

5.
«У пони с мороженным» – это про парк, в котором мы когда-то гуляли всей семьёй. Он, разумеется, так не называется, но я сразу понял, что Таня говорит о нём. Ну, мы там катались на пони. И ели мороженое. И всё, в общем-то. Просто, это яркое воспоминание из нашего совместного детства. Получив смс-ку, я сразу поспешил на место встречи. Сейчас, я стою около ворот парка. Я жду Таню уже около часа. Слушаю плеер.
Она появляется. Машет рукой.
– Привет! – сказал я.
– Привет. Как ты понимаешь, дело серьёзное, ведь личная встреча – большой риск для нас обоих.
– Понимаю.
– Ты должен сваливать. Как можно быстрее. Я-то знаю, что ваша организация не опасна, потому что вы просто придуриваетесь, но вот моё руководство… Короче, за вас возьмутся всерьёз. Говоря другими словами – просто поубивают всех на фиг.
– О… вот как? Интересно.
– Убегай куда-нибудь подальше и может быть, от тебя отстанут.
Снежинка упала на Танины волосы.
– О, кстати, у тебя новая стрижка. Тебе идёт, – сказал я.
– Спасибо. Решила подстричься покороче, а то с волосами такая морока.
– Теперь у тебя волосы, короче, чем у меня.
Таня захихикала.
– Я бы поболтала с тобой ещё, но боюсь, тебе пора. Времени почти не осталось.
– Ты ведь понимаешь, что я не убегу без своих друзей, а незаметно смыться всем вместе – не получится. Так что, получается, ты зря так рисковала. Но всё равно, спасибо тебе, сестрёнка. Может статься, что мы встречаемся в последний раз, – я обнял её. – Ну всё, пока.
– Подожди. Пожалуйста, останься в живых! Ты ведь последний, кто у меня остался…
– Ну, есть же ещё Нина.
– Но где она? Она уже семь лет как исчезла, непонятно куда, никому ничего не сказав… Может, её уже нет в живых.
– Я думаю, с ней всё в порядке. Почему-то, я в этом уверен. Можно сказать, что я чувствую, что она жива.
– Ну, надеюсь, ты прав. Но всё равно! Она, конечно, моя сестра, но с ней мы никогда не были так близки как с тобой. Блин, да что я тут объясняю. Я хочу, чтобы ты жил. И даже если тебе самому твоя жизнь не дорога, подумай обо мне и обо всех тех, кому ты дорог.
– Хорошо, хорошо. Я всё равно не сбегу, но обещаю, что буду так осторожен, как если бы это была чужая жизнь, а не моя.
– … – Таня всхлипнула.
– Не плачь, сестрёнка! До встречи.
– До… встречи…

Штаб-квартира нашей тусовки. Самый последний этаж, к сожалению, не небоскрёба, а всего просто довольно высокого здания. За окном, к сожалению, не громыхает гроза и не бушует буря, а просто льёт вечный тоскливый дождь. За большим столом сидят люди и, попивая пиво, под весёлую музыку, ведут неторопливую беседу. Помещение довольно просторно, но и людей тут очень много – целая толпа – поэтому тесно. Зато весело.
 Вот так, примерно, выглядело псевдо-экстренное псевдо-совещание псевдо-секретной псевдо-антиправительственной псевдо-организации [всё, всё. завязываю с этим. ну, разве что ещё разок, чуть попозже – и тогда уже точно всё.], которое состоялось вскоре, после моего разговора с сестрой. В своём дико наивном и чудовищно ребячливом безумии, мы решили оказать сопротивление. Часть мозга каждого здесь присутствующего, отвечающая за логику и здравый смысл, была скомкана, сплющена, и засунута под шкаф. Сопротивление! Официально всемогущим силам государства! Впрочем, мы не такие идиоты, какими кажемся. Мы совершенно другие. Шансов-то у нас всё равно никаких, но, во всяком случае, оружие и транспорт у нас есть. Да, хоть мы и являемся кучкой бездельников, строящих из себя крутых, но в наших рядах есть и по-настоящему крутые, строящие из себя бездельников, строящих из себя крутых. Люди, с большим количество презренных металлов, бумажек, пластиковых карточек и счетов в банке, тоже входят в наши ряды. Так что, любители теорий заговоров, вполне резонно могут заметить, что и у нас всё проплачено. В результате, в нашем распоряжении оказалось несколько воздушных кораблей (это такие большие летающие штуки), таких же, как и у правительственных войск (правда, у них, этих штуковин было намного больше), несколько летающих машин, куча пистолетов и автоматов, а так же дофига взрывчатки. Всё так просто. Посидели, попили пива. Кто-то кому-то позвонил. И вот, уже тьма всякой громосткой хрени готова служить нам, для исполнения наших зловещих планов.
 Мы решили ударить первыми, потому что кроме хоть относительной внезапности, у нас нет ни единого преимущества. Местонахождение основных сил противника было выяснено и мы, погрузившись на воздушные корабли, двинулись, навстречу вечной славе, держа в руках оружие и бутылки с пивом. Наше воинство уже слегка опьянело, но это было даже хорошо.
 Мы с Сенсеем стоим на палубе.
 – Вот такой вот бред, – сказал он.
 – А что не бред?
 – Очевидно, то, что имеет смысл.
 – Мм.. то, что мы сейчас пытаемся сделать – имеет смысл. Это отчаянная попытка сделать хоть что-нибудь. Наверное, мы слишком долго бездельничали. Теперь придётся сделать что-то такое, что компенсировало бы годы, посвящённые блаженному недеянию, выдаваемому за активные действия. Ну что же, наверное, это честно. А чем всё кончится – мне в принципе, было бы совсем по фиг, если бы я не обещал своей сестрёнке, что всеми силами постараюсь выжить.
 – Тебе повезло, что у тебя есть такой человек, которому можно обещать такое. Может быть, это прибавит тебе шансов. Хотя, скорее всего, ты всё равно умрёшь.
 – Ну да.
 Я задумался. Я подумал об Оле. Наверное, хорошо, что она не с нами, а с ними.
Я хлебнул пива. Опять задумался. Подумал о Тане. Жаль, что так вообще получилось. Лучше бы всё было тихо, мирно, а мы могли бы просто тусоваться вместе, болтать ни о чём и вообще… война эта глупо. А когда она мешает родным людям быть вместе – совсем глупо. Вообще, нафига мы всё это устроили? А они зачем? Да вообще, всё как-то глупо в этом мире, даже противно. Ужас. Опять пиво. Надоело задумываться, поэтому снова пиво. Ещё. И ещё. Опустевшая банка полетела за борт. Не так всё ужасно. Думаю, всё будет хорошо, хотя и не должно бы, по идее. Но будет.
 Сенсей закурил. Его взгляд был устремлён в сторону горизонта.
 – Хаха, – усмехнулся он. – Чем же это всё закончится? Интересно. Жизнь так замечательна! Кто бы мог подумать! А она замечательна – поверь мне, мой юный друг, ха-ха. Как бы банально и неубедительно это не звучало, но жизнь и вправду замечательна, если врубиться.
 – Вот как.
 В воздухе повисло ожидание. Скоро что-то произойдёт. И никто из нас в это до сих пор не смог до конца поверить. Слишком долго мы страдали фигнёй, и теперь что-то значительное кажется нам всем совершенно нереальным. Будто бы всё происходящие – сон. Правда, всегда может оказаться, что это действительно так, но пока лучше отталкиваться от того, что всё происходящие реально – так гораздо проще во всём разобраться. Хмм, скоро мы примем участие в битве! Надо же!

6.
Таня. Её лицо было первым, что я увидел, открыв глаза. Что же произошло? Что? С каждой попыткой что-либо вспомнить, мою голову пронзала острая боль. Чёрт.
Танино лицо выглядело усталым и взволнованным. Мне стало её жалко. Я попытался что-то сказать ей, но язык меня не слушался. Она, наконец, заметила, что я открыл глаза.
– Привет сестрёнка! – сказал я и почувствовал, что силы покидают меня. Я старался оставаться в сознании, но безуспешно.
– Братик! – воскликнула Таня. Услышав это, я снова провалился в беспамятство.
Когда я снова очнулся, вокруг никого не было. Я попытался приподняться на локтях и осмотреться, но сделать мне это помешала боль, пронзившая всё тело и заставившая меня слегка вскрикнуть. Что со мной? И почему я здесь? И вообще??
А ещё, мы хоть выиграли или проиграли? Я не могу вспомнить… а жаль – интересно же… Ну всё, мне надоело пытаться вымести из-под шкафа сознания пыль своей памяти. Вот Таня придёт – и я у неё всё узнаю. Я лежу и жду. Думать ни о чём я не в силах и поэтому просто напеваю что-то негромко.
Слышу скрип открывающейся двери. Входит Таня.
– Ты очнулся!
– Типа того..
– Как себя чувствуешь?
– Ещё не определился…
– Вот как.
– Слушай. А что произошло? Я не могу ничего вспомнить…
– Ну… расскажу чуть попозже, окей?
– А почему не сейчас?
– Ну… я сама должна собраться с мыслями немножко.
– А, ну давай, давай, – я улыбнулся. – А где мы, хотя бы?
– Это мой загородный домик. Я тебе вроде бы о нём не говорила. Ну, просто повода не было. Да и я тут бываю нечасто. Но сейчас он подвернулся вовремя – он как раз недалеко от места сражения.
– О, ясно. Работа на правительство приносит неплохие деньги, да?
– Очень неплохие. Хорошо, что у меня успело накопиться достаточное количество денег для того, чтобы ещё долго ни в чём не нуждаться. Я теперь на них не работаю.
– Оу, а что слу..
– Я ушла. Ты же для меня важнее, чем данное когда-то слово. Честь и всё в таком духе – это же всё ненастоящее, а жизнь дорогого для меня человека – настоящая. Как-то так… Ваш корабль сбили первым же выстрелом. Он загорелся, упал в воду, начал разваливаться. Тебе и ещё одному мужику, который назвался Сенсеем, очень повезло – вас двоих выбросило с палубы в воду небольшим взрывом. Правда, тебя ударило каким-то осколком по голове, и ты потерял сознание, но всё-таки ты остался жив, а Сенсей вообще не пострадал. Он и вытащил тебя на берег. Там, совершенно случайно, оказалась я. Он откуда-то знал, что я твоя сестра. Сказал «Позаботься о своём брате!», и ушёл в сторону леса. Ну, я поняла, что если тебя не увести с поля боя – с тобой ничего хорошего не случится, поэтому я дотащила тебя до своей воздушной машины, и привезла сюда. Теперь мне ничего не светит на государственной службе, сам понимаешь.
– Сестрёнка… я даже не знаю, что тебе сказать… эээ… Спасибо!!! Вот, пока так. Потом придумаю что-нибудь красноречивое.
– Этого хватит, – рассмеялась Таня. – Главное, ты жив.
– Главное, ты жива… я-то что? – сказал я. Таня улыбнулась и легонько постучала мне по голове своим кулачком. – Слушай, а сейчас утро, вечер, день, или что?
– День. Ты, наверное, голодный? Давай перекусим.
– Хорошая идея.
Таня ненадолго ушла и вернулась с подносом, на котором были две чашки чая и несколько сэндвичей с сыром и зеленью. Мы принялись за еду.
– Теперь нам придётся уехать куда-нибудь подальше, – сказала Таня.
– Не говори, когда жуёшь – подавишься!
– Сам-то!
Мы оба засмеялись.
– Нам правда придётся уехать. У меня ещё есть хорошие друзья, которые могут помочь нам с документами. Так что… проблема только одна. Ты ведь захочешь остаться здесь?
– Нет. Уже нет.
– Ура! Мы с братиком отправляемся в путешествие!
– Ура!!
– Кстати, эта твоя подружка, Оля, тоже ушла.
– И где она сейчас?
– Не знаю. Может уже в какой-нибудь другой стране.
– Рад, что она сделала правильный выбор.
– Я тоже. Может, пока мультики посмотрим?
– Хихи, давай!
Таня притащила ноутбук, и мы до самой ночи смотрели мультики. И глупо смеялись. И были счастливы.
---

Эпилог.
Через несколько дней, мы уже сидели в самолёте, который уносил нас куда-то очень далеко.
Может быть, сдаваться плохо. Не знаю. Но я почему-то, чувствую, что мы всё сделали правильно. Я рад, что я не погиб в сражении, которое мы проиграли, и что мы с сестрой, вместо того, чтобы драться друг с другом, отправляемся вместе в путешествие.
Мы побываем во многих далёких странах. В одной из них, мы встретим Олю, с которой мы более чем помиримся и Нину (нашу с Таней сестру) с её мужем. Со всеми нами произойдёт ещё много чего интересного, но это уже другая история.