Глава 26.
– Вот так и живем, – душераздирающе вздохнул Женька, изобразив на лице мировую скорбь.
Даже мне стало его жалко, хотя я знал, что рассказ о нашей нелегкой жизни был сильно приукрашен. Обняв своего совсем погрустневшего любимого, я ласково чмокнул его в висок.
– Бедняяяяги… – протянул Ури без всякого сочувствия в голосе, сгреб в охапку Мишеля, усадив к себе на колени, и начал беззастенчиво тискать.
Мы сидели вчетвером в пока еще пустом «Слайсе», куда Костик согнал своих работников на плановую уборку, а мы пришли просто так, потрепаться.
– Да уж, Макс всегда был не подарком, – виновато улыбнулся Миш, нежно шлепнув своего персонального сексуального маньяка по рукам. – Но может, когда он совсем поправится, то съедет куда-нибудь?
– Скорее мы съедем, – мрачно пробурчал Джен, откровенно завидуя милующейся парочке напротив нас.
В отличие от Ури и Мишеля у нас не было нормального секса уже неделю – с тех пор, как мы приютили бездомного, безработного и избитого Макса.
Глупо было бы надеяться, что такая ядовитая сволочь, как бывший приятель Женьки станет ласковым и пушистым только потому, что я спас его жалкую задницу. Так что мы практически не были удивлены тому, как он огрызался в ответ на любой вопрос, отказывался от помощи, предпочитая самостоятельно доползать до ванны и туалета, и язвил по каждому поводу. Просто… это уже стало порядком надоедать. К тому же, его постельный режим практически лишил постели нас с Жекой. Макс наотрез отказался перелечь на нашу кровать, оставшись на полу в комнате, но мы категорически не могли при нем ничем заниматься, даже целоваться стеснялись первое время. А быстрый перепихон на кухне и в ванной не доставлял большой радости, особенно учитывая, какими презрительно-понимающими взглядами награждал нас потом наш домашний террорист.
– Может, вам стоит с ним поговорить? – Мишель искренне старался помочь нам найти выход из сложившейся ситуации.
– Как с ним разговаривать, если он считает, что мы ему испортили отличный шанс покончить со своим никчемным существованием?! – взвился Женька.
На него воздержание влияло даже больше, чем на меня – я всего лишь грустнел и видел похабные сны, а мой любимый зверел и раздражался по пустякам. Я начал всерьез опасаться, что скоро они с Максом перейдут от холодной войны к самым настоящим потасовкам.
– Слушай, Мишель… может, пустишь нас на пару часов к себе? – выдавил я из себя, жутко смущаясь и краснея. – Ну… пока ты тут… мы бы там…
Никогда не думал, что когда-нибудь произнесу такое вслух. Джен со мной рядом издал какой-то полувсхлип полустон, видимо, подтверждая таким образом мою просьбу, а Ури откровенно заржал.
– Что, зайчики, ломка? Хе-хе, вот так вот и подсаживаются на сладкий гейский секс… АЙ! – получив от Мишеля по голове подносом, Ури обиженно замолчал.
А мы с Жекой трясущимися, как у наркоманов, руками ловили раскачивающиеся перед нашими лицами вожделенные ключи от квартиры Миша.
– Кровать не сломайте. Чистое белье в шкафу… если вы до него доберетесь, конечно… Эй, я в восемь приду – у меня сериал!..
Последнюю фразу мы с трудом расслышали, уже выскакивая из «Слайса». Вот теперь действительно чувствовали себя наркоманами. Мы даже старались друг на друга не смотреть, на ходу застегивая ветровки, кусая губы, чтобы не начать нервно ржать или не наброситься друг на друга с поцелуями. Я повернул было к остановке, но Жека ухватив меня за шиворот, почти волоком потащил к дороге – ловить попутку.
– К черту… я не дотерплю… – от его хриплого голоса у меня чуть тут на улице колени не подогнулись.
Тело трясло и прошивало возбуждением, как электрическим разрядом. Боже, КАК же я его хотел! В голову лезли разные дурацкие мысли, типа: надо бы договориться, пока едем, кто первый окажется сверху… Но я тут же понимал, что мне все равно – я в равной степени хотел и затрахать Джена до смерти, и умереть под ним от наслаждения.
– Блииин… ну же, ну, пожалуйста, кто-нибудь… – скулил я, не в силах стоять спокойно, с отчаянием глядя, как бесстрастные водилы проезжают мимо на своих гребанных тачках.
Наконец, какой-то сердобольный мужик остановил свою девятку.
– На проспект Молодежи! Любые деньги! – выпалил Жека, и меня начало трясти от смеха.
Господи, как же, наверное, мы по-идиотски смотрелись!
– Стряслось чего? На вас лица нет, – обеспокоенно спросил мужик, посматривая в зеркало заднего вида.
Еще бы! Мы с Дженом сидели по разным углам, зажав ладони коленями, боясь не выдержать, если соприкоснемся хотя бы случайно.
– К приятелю едем… Позвонил, сказал поторопиться, вот мы и волнуемся, – на ходу врал Жека, стараясь не смотреть на меня.
Я мысленно постановил не забыть наказать его за намеренную ложь и чуть не кончил от одной этой мысли.
Влетев в подъезд, я первым делом припечатал любимого к стене, набросившись с такими страстными поцелуями, что сам же первый чуть не задохнулся.
– Сашка… там есть кровать, давай же, дуралей, – Женька часто-часто облизывал вспухшие губы, умоляюще глядя на меня и утягивая за рукав к лифту.
Оказавшись запертыми в тесной кабинке, мы против ожидания просто прижались друг к другу, уткнувшись лбами, поглаживая по плечам, переполняясь хлещущей через край нежностью.
– Господи… я так хочу тебя, детка… Хочу тебя всего, хочу тебе отдаться… и сам… тебя… – Джен путался в словах, его взгляд плыл, заставляя меня чувствовать, как пол лифта уходит из-под ног.
Как мы вышли из лифта, как открыли чужую дверь, как снимали уличную одежду и искали кровать – все это осталось где-то за гранью сознания и памяти.
Я лежал на Женьке, распластав его по цветастому покрывалу на большой двуспальной постели, прижимался к своему любимому так сильно, что немели колени и ныли ребра, вцепившись в его ладони, прижав их к подушке, лихорадочно целовал раскрасневшееся лицо задыхающегося от возбуждения Джена и терся о него животом. Все тело зудело – это уже были никакие не мурашки, а самая настоящая лихорадка! Было горячо, невыносимо, ныли мышцы, сводило пальцы ног – я понимал, что нахожусь на грани сумасшествия и очень быстро теряю всякий контроль. В таком состоянии я мог просто-напросто изнасиловать своего любимого.
Совершив невозможное, собрав все силы, я оторвался от Джена, откатившись в дальний угол кровати. Меня трясло и от головокружения уже начинало подташнивать – снять первое сильное напряжение надо было как можно скорее.
– Ты чего? – хрипло спросил Жека, повернувшись ко мне и пытаясь сфокусировать взгляд.
– Хочу чтобы ты… пожалуйста, трахни меня… сначала ты, – черт, надо же было довести себя до такого состояния, что даже слова в нормальное предложение не складываются! Я начал чувствовать себя чокнутым маньяком…
Какое счастье, что Джен умеет понимать меня с полуслова! Улыбнувшись и неосознанно облизнув губы, он переполз в мой угол и принялся меня раздевать. Как ни странно, я тут же почувствовал себя гораздо лучше, расслабился и просто отдавался любимым рукам, позволяя им вертеть меня, оглаживать мое дрожащее от возбуждения тело. Одежды на мне не стало в считанные секунды, а потом я вдруг оказался на животе, носом в подушку с широко разведенными ногами. Жека с низким стоном, похожим больше на рычание, навалился сверху, вылизывая, кусая мою спину, он тискал меня за бедра, то и дело опуская руку между ног, поглаживая, сжимая мой болезненно твердый член. Мне начало казаться, что в комнате больше ничего не слышно кроме моего непрерывного стона.
Правда, очень скоро я перешел к вскрикам: вообще, смазку мы взяли, как и презервативы… но они были в кармане брюк, а вся одежда валялась где-то на полу… Так что я на Жеку не обиделся, я его очень хорошо понимал. Больно было лишь чуть-чуть в самом начале, мне даже понравилось, а потом вообще стало ни до чего. Когда яркими вспышками у меня на мгновение прояснялся разум, я только успевал отметить, что лежу, забив рот наволочкой, потом – что Джен держит мои руки, прижав их к кровати над головой, еще чуть позже – что стою почти на лопатках, поддерживая себя за поясницу, а мои ноги болтаются где-то наверху у Жекиных ушей…
После того, как кончил, я еще какое-то время рефлекторно стонал и вздрагивал, пока Джен гладил меня по груди и бокам и целовал везде-везде. Дав мне лишь немного отдышаться, мой истосковавшийся любимый тут же перешел к минету, вследствие чего уже совсем скоро сам оказался на спине с задранными до ушей ногами. И я сам вспомнил о смазке только, когда без сил упал на его мокрый от спермы живот, напоследок еще одним судорожным движением вжимаясь в Жеку до конца.
– Фак, с этим надо что-то делать… Так жить больше нельзя… – изрек Джен, передавая мне сигарету, которую мы курили на двоих.
Я даже не сразу понял, о чем он – в голове почти не осталось мыслей, только усталость пополам с эйфорией.
– Макс! – резко выплюнул Женька, скривившись. – Я не хочу, чтобы он осложнял нам жизнь, мы так с тобой с ума сойдем, начнем на прохожих бросаться…
Лениво перекатившись к Джену на грудь, я его сперва профилактически куснул в плечо – за «прохожих», но потом был вынужден согласиться. Правда, разговор быстро сошел на нет, так как одновременно решать сложные бытовые проблемы и ласкать друг друга, пробираясь все ближе к самым жаждущим частям тела, – дело практически невозможное. «Второй раунд» побил все рекорды по неспешности и растягиванию удовольствия. В результате, отмокнув в ванной, с трудом успев к восьми часам привести себя и квартиру в божеский вид, мы почувствовали себя настолько довольными и уставшими, что готовы были даже примириться с Максом еще на несколько дней.
– Но не больше! – сонно ворчал Жека мне в шею, когда мы на троллейбусе добирались домой. – Как только у него все зарастет, пусть выкатывается… Жил же он где-то до этого?!
А дома нас ждал сюрприз в виде Макса в Наташкином кухонном фартуке, который она презентовала нам при переезде. Уловив запах чего-то очень съедобного, мы с Жекой резко поняли, что ужасно проголодались.
– О! Тебе лучше? – почти искренне обрадовался Джен, ломанувшись в кухню, но был остановлен поварешкой, уткнувшейся ему в грудь.
– Руки иди мой, – жестко скомандовал Макс, а затем исподлобья уставился на меня. – Я даже не хочу знать, ГДЕ и ЧЕМ вы занимались все это время. И мне насрать, что вы МЕНЯ тут одного оставили – не при смерти, не сдохну. Но КОТА кто должен кормить в семь часов?!
Я не знал, то ли мне плакать, то ли смеяться. Макс выглядел очень серьезно, и от его тона я начал немедленно испытывать жгучее чувство вины, но сама ситуация…
– Блин, прости, мы… Вот, хорошо, что ты у нас! Мы теперь можем не волноваться за Басика! – сгладить обстановку не удалось, потому что из ванной вышел раздевшийся по пояс Джен с огромным свежим засосом над ключицей.
Макс побледнел, сжал губы в тонкую линию и всучил мне поварешку.
– На плите суп и жаркое. Кот накормлен. А я завтра съеду.
Жека наворачивал суп, жмурясь от удовольствия, а мне кусок в горло не лез. Не знаю, в кого я такой уродился, но мне было жалко этого белобрысого идиота настолько, что я готов был умолять его остаться.
– Жек…
Джен кинул на меня быстрый взгляд и насупился, даже есть стал медленнее.
– Сашка, нет.
– Ну, Жека, ну… Куда он пойдет?!
– Он сам решил. Раз решил, значит, есть куда.
Я тяжело вздохнул и пересел к нему на колени.
– Женька, я не смогу спокойно спать, зная, что… из-за нас он может…
– Что это еще за «из-за нас»?! – взвился Джен громким шепотом. – «Из-за» нас он жив остался, между прочим – благодаря тебе! И сейчас мы же его не гоним, он хочет уйти САМ! И нам с ним жить неудобно, мы друг друга раздражаем! Объясни мне, почему мы должны его удерживать?
– Разреши, я с ним поговорю. И если я точно выясню, что у него есть где и на что жить – слова не скажу поперек, ладно? Но если что… обещай, что мы ему поможем?
Я не сильно рисковал, зная, что Женька редко может мне в чем-нибудь отказать, да еще после трех часов дикого секса, но все равно почему-то ужасно волновался.
– Сашка, откуда ты у меня такой? Я так понимаю, что когда у нас будет своя квартира, ты будешь тащить в нее всех бездомных кошек, собак, моделей и…детей? – Джен уткнулся мне в шею, крепче обняв за талию; его голос стал тоскливым, и у меня защемило сердце.
– Я люблю тебя… И никого не стану навязывать против твоей воли. Просто… Ну, знаешь, «мы в ответе за тех…», ну и все в этом духе… – я уже был не рад, что завел этот разговор.
– Жаль, что мои неизвестные родители не читали таких книжек, – жестко усмехнулся Жека. – Глядишь, и меня научили бы жалеть других… Ладно уж, иди воспитывай нашего нового питомца. А я буду суп доедать.
Когда он начинал вспоминать о своем сиротстве, мне хотелось выть в голос или кого-нибудь убить. Невозможность хоть что-то изменить, вернуть Джену детство, родительскую ласку, которых у него никогда не было, заставляли меня сходить с ума. Но я уже знал, что в таких случаях от любых слов становится только хуже – Женька быстрее приходил в себя, если его чем-то отвлечь или просто оставить в покое на несколько минут. Поэтому я нежно поцеловал своего любимого в губы, нашептал ему на ушко предложение принять перед сном совместный душ и пошел обхаживать Макса.
Наш «больной» сидел на подоконнике и курил в форточку. На меня он даже не взглянул, но вид у него был до крайности независимый. Я тихонько вздохнул, еще раз убедившись, что просто не будет.
– Угостишь? – я подсел к Максу, протягивая ладонь.
Блондин усмехнулся, покачал головой, но достал сигарету, прикурил от своей и протянул мне.
– Я завтра съеду, не переживай. Одну ночь еще потерпите? – голос обманчиво спокойный.
– Мы тебя не гоним. Чего ты вдруг засобирался? – я пытался говорить небрежно, не показывая вида, что меня вообще волнует его решение.
– Я похож на идиота? – недобро скривил губы Макс. – Я же вижу, что вы по углам зажимаетесь, и что Джен… В общем, я тут лишний, я это понимаю и без слов. Да и, кстати, ничего другого и не ожидал.
Блин, как же с ним сложно… Я попробовал зайти с другого конца.
– И куда ты пойдешь?
– Нуу… еще не решил. У меня стоооолько вариантов… Меня буквально на куски порвут, еще выбирать придется…
– Макс, хватит идиотничать! Если выяснится, что тебе некуда идти, я тебя бинтами к батарее примотаю! – я начал терять терпение. – Кстати, а почему некуда? Ну, ладно, из общаги выперли, ну, а семья у тебя есть где-нибудь?
Мне очень не понравился взгляд, которым меня наградили, но отступать было поздно.
– Рассказать тебе сказочку на ночь? О, даа, у меня есть семья. Есть один городок… название тебе ничего не скажет, отсюда на поезде почти пять дней… Так вот – там у меня есть бабушка. Ну… во всяком случае, в Новый год еще была. Ты мне туда предлагаешь вернуться?
– Ну, погоди, ладно, бабушка… А родители? – я начал испытывать нехорошее предчувствие.
– Отца у меня не было никогда, а мать ушла в запой, когда мне было восемь, и до сих пор из него не вернулась. Еще вопросы будут?
– А… как ты оказался тут? – наверное, надо было от него отстать, но, блин, когда еще я узнаю его историю?
– Пф… от любопытства кошка сдохла, ты в курсе? – Макс затянулся, выпустил в окно струю дыма, но потом повернулся ко мне и начал говорить, почти без эмоций, хотя я чувствовал, что удовольствия это ему не доставляет. – Вообще, я в Москву ехал… Когда мне было четырнадцать, бабка привела в дом постояльца на пару ночей – командировочного из столицы. Сначала он меня трахнул, потом я пригрозил ему заявить в прокуратуру об изнасиловании, если он не увезет меня в Москву и не пристроит там. Но по пути он тут остановился и сбыл меня «хорошему человеку»…
– Игорю? – меня подташнивало от смеси жалости и холодного бешенства, но я понял, что должен услышать все до конца.
К моему удивлению, Макс изумленно распахнул глаза, а потом рассмеялся.
– Блин, ну ты и дурачок, прости уж. Игорь действительно хороший человек, хоть тебе и трудно в это поверить. А того «благодетеля» интересовала только моя детская нерастраханная задница – он ее очень удачно подкладывал нужным людям, а меня за это кормил и одевал. Кстати, вот так я и познакомился с Игорем.
– И что он сделал? – я очень старался поверить в порядочность Игоря, но пока получалось плохо.
– Он был единственным, кто поднял глаза повыше и посмотрел на мое лицо, – жестко усмехнулся Макс. – Сказал, что сделает из меня модель, пока есть из чего делать, и забрал в агентство. Помог поступить тогда еще в колледж, да и с общагой тоже…
– Ну, а сейчас что? – мне стоило большого труда не спросить ехидно: «Где же сейчас твой благодетель, почему не вытаскивает тебя из подворотен?»
– А что сейчас? – пожал плечами Макс, и его взгляд снова стал откровенно злым. – Я ему нахамил при всех, наговорил лишнего, он меня выкинул из агентства… и из своей квартиры… Я запил, на сессию не явился… вообще, я давно в институте не появлялся… как-то было не до того. Ну, и меня выперли. Сам виноват, дурак, знаю, можешь не разоряться.
– Макс… – я пытался сдержаться, хотя хотелось на него буквально наорать. – А друзья у тебя есть? Друзья, это знаешь, такие люди, у которых можно перекантоваться, попросить о помощи, в конце кон…
– У меня БЫЛ друг. Был, – холодно припечатал блондин, глядя мне в глаза тяжелым взглядом, полным неприязни.
Я почувствовал, что безмерно устал. Какого хера я должен испытывать вину?! Я никого не отбивал, никому дорогу не переходил – я же не виноват, что Джен в меня влюбился! Я вообще не знал про этого Макса, когда с Женькой знакомился… Так почему я сейчас должен…
– В общем так. Давай договоримся, как два мужика, без соплей и сантиментов: ты от нас уйдешь, когда будет куда. В отличие от тебя мы не брезгуем обращаться за советом и помощью ко всем, кто нас знает и может помочь. Думаю, найдется тебе и работа, и где пожить, хотя бы первое время. С работой, наверное, даже я могу помочь…
– ****ь, Алекс, ну что ты прицепился? – устало прикрыл глаза блондин, откинувшись назад, прислонившись затылком к оконному стеклу. – Почему бы тебе просто не отвалить в сторонку? Тебе заняться нечем? Наскучила сытая семейная жизнь?
– Считай это чистым эгоизмом, – спокойно ответил я, копируя его тон. – Хочу спать спокойно, не думая о всяких там… умирающих от жалости к себе несчастным. Ну, так что, по рукам?
Удивительно, но что-то из нашей беседы все же подействовало. Макс скривился как от зубной боли и пожал плечами.
– Лааадно, по рукам. Мое условие: благодарить я не умею, извини, могу только отрабатывать – добрые люди научили, что «спасибо» в карман не положишь. Так что, пока у вас тут квартирую, беру на себя все обеды. Потом еще уборку в квартире буду делать, с вас все равно никакого проку, развели бардак… Только учти, я всякими там грузчиками работать не смогу. Я личность творческая, мне фактуру беречь надо…
Несмотря на то, что у меня только что накрылась идея устроить Макса к себе в магазин, мне хотелось завопить от радости. Ощущение одержанной победы перекрывало даже запоздалые мысли о том, что придется теперь все свободное время убить на поиски работы и жилья этому неудачнику. Торжествующе подмигнув Максу, который снова напустил на себя еще более независимый вид, я отправился обратно на кухню – докладывать Жеке о результате переговоров.
«Пойти, что ли, на дипломата учиться, пока не поздно?» – мысленно поржал я над собой.
Джен сидел в кухне с кружкой горячего шоколада, в его глазах было нетерпение и немного ревности.
– Вы там что, массаж друг другу учились делать? – съязвил он.
Но у меня было слишком хорошее настроение, чтобы обращать внимание на подколки.
– Ммм… нееет, массаж мне будешь делать ты – я это заслужил, – промурлыкал я в шею любимому, усаживаясь верхом на его бедра.
Пока Женька привычно и почти неосознанно поглаживал мои ягодицы, я вкратце рассказал ему о нашей беседе с упрямым блондином.
– Не было печали… – констатировал Джен, удивительно точно скопировав страдальческую гримасу Макса. – Ну, и с чего ты хочешь начать свой акт безвозмездной помощи идиотам? Есть идеи?
– Ееесть… – довольно протянул я, разминая плечи и шею любимого. – Ему поможешь ты!
Похлопывая подавившегося от неожиданности Женьку по лопаткам, я терпеливо объяснил ему свой замысел.
– Ты всего лишь должен снять его – сделать ему зашибенное портфолио, с которым он сможет поехать… ну, скажем, в Москву….
– В Москву?! Солнышко, для того чтобы покорить столицу, мало гениального фотографа, нужна еще гениальная модель! А Макс… он просто один из очень многих… к тому же работать толком не умеет…
– Вот! Ты его научишь работать, сделаешь из него звезду, он найдет себе в Москве агента… и все будут счастливы!
Мои мытарства в тот вечер закончились не скоро: после того, как Жека скрипя сердце согласился «попробовать», пришлось еще убеждать самого Макса, который сразу заявил, что моя идея – «полный бред». Мне пришлось банально взять их обоих на «слабо», только тогда они договорились начать съемки через неделю, после того как Макс окончательно восстановится после травмы. Когда переговоры окончились, я со стоном повалился на кровать, чувствуя себя так, словно полдня разгружал вагоны с углем. Засыпая, я еще послушал сквозь дрему, как Жека и Макс шепотом препираются на какие-то бытовые темы, и заснул, испытывая глубокое моральное удовлетворение от сегодняшнего дня.