Она молча раскинула карты,
Уже зная, что выпадет ей -
Слушать ночью канкан на Монмартре,
Утром - смех Елисейских полей.
Нынче зимы в Париже так ярки,
Так горяч электрический свет.
Пред глазами же - встречи под аркой
В Петербурге, которого нет.
Ей всё снится последнее лето,
Хотя память и стёрта давно...
Солнце красно-кровавой монетой
В белом небе над миром плыло.
А зимой, когда выцветший вечер
Расстилался над мертвой Невой,
В небе звезды горели, как свечи
Пред иконами - за упокой.
Город вьюгой и острой, и колкой
Был одет в погребальный наряд,
А над ним так мучительно долго
Разливался багровый закат.
Она помнит, как было когда-то...
Офицеров безоблачных лет,
Когда меркло сиянье брильянтов
Перед золотом их эполет,
Когда не было дня без веселья,
И, казалось, так будет всегда,
Что пройдут стороною метели,
Что пройдет стороною война...
А теперь ей остались лишь фанты -
Артефакт отблиставших эпох,
И потертые пухлые карты,
Сохранившие запах духов.
Там, вдали, не стихают метели,
И давно стала белой земля,
Но над снежной Россией алеет
Новой эры немая заря.
Все пройдет, оборвется дорога...
Но, как был, будет мир под луной,
Будет прежним масонское око,
Что восходит над грешной землей.
Но покоя сердцам офицеров,
Нет, не будет, пока мы живем,
Пока к Богу их путь Женевьева
Осеняет латинским крестом.