…Дверь открылась. В уши ударил оглушающий грохот ливня – стена из густого шума. Леон, щелкнув, раскрыл огромный зонт и указал на стоявшую у ступеней машину.
- Ирэн, быстрее!
- Тс-с,- приложила она палец к губам.- Тише. Послушайте!
Она замерла, слегка приподняв голову, и закрыла глаза. Дождь шумел накатами: тише – сильнее – снова тише…
- Музыка…- прошептала Ирэн.
Спасибо дождю! Своим обрушившемся напором он разогнал самых ярых поклонников и неутомимых фанатов. В таком буйстве природы они первым делом спасали прически и наряды, с визгом добираясь до ожидавших машин. Восторги по поводу концерта, сожаление, что упустили возможность еще раз увидеть своего кумира – это потом, под крышей и в тепле, а сейчас – надежда на бесполезные зонтики, вскрики и сбивающий с ног поток по асфальту.
Стоять бы в этом покое вечность и слушать, слушать, но…
- Ирэн, садитесь! Простынете!
Несколько шагов под козырьком здания, два шага под зонтом – и дверь захлопнулась. В машине сухо и тепло, и впечатляющее зрелище: масса воды со всех сторон.
- Едем,- сказал Леон шоферу.
- Нет.- Ирэн легонько улыбнулась.- Еще минутку.
Она помедлила и, развернувшись, глянула в заднее стекло.
Он стоял у самой стены здания и уже не пытался хоть как-то спастись от воды под узеньким карнизом.
Ирэн с удивлением подумала, что не может объяснить, как это получается: почувствовать, где он может быть и тем более разглядеть за сплошными струями мокрую стену и совсем невидимый карниз, дождевые реки, хлеставшие поверх обуви и его взгляд, устремленный прямо на нее. Таким же невероятным образом она находила его в зале среди зрителей, сколько бы их не было. Словно ниточка тянулась сквозь пространство, указывая, где в этот момент его глаза: спокойные, зовущие, бесконечно влюбленные. Он никогда не визжал и не размахивал руками, стоял в толпе, покачиваясь от толчков танцующих, и не чувствовал, как его хватают за руки: «Боже, какой красавчик! Ну как тебя завести?» Ирэн последнее время пела только для него. Находила голубые глаза и рассказывала своими песнями о том, как принимает этот мир, как хочет любить и ждет счастья. И видела: он понимал, что это ему предназначалась ее исповедь, улыбался и не сводил глаз. Ирэн казалось, что она всегда угадывала его букет среди груды цветов, сыпавшихся на сцену. По окончании концерта, раздавая цветы, вдруг неведомым образом высматривала и доставала из середины букет и почему-то знала: от него. И уносила домой. После концерта, когда охрана пыталась оттеснить ожидавшую на улице толпу, когда она брала из дотянувшихся рук блокноты и расписывалась, то смотрела ни на лист, а поверх голов, туда, где чуть в стороне стоял он, не делая попыток прорваться и познакомиться. Ирэн удивлялась, как это всезнающая пресса до сих пор не обратила внимания на постоянное присутствие неподалеку от нее парня, тогда как их чувства, пусть на расстоянии, ей казались совершенно ясными, неприкрытыми.
- Жан,- обратилась Ирэн к шоферу,- сдай немного назад.
- Зачем?- Повернулся к ней Леон.
- Там под дождем мой знакомый, нужно его забрать.
- Нет. Никаких знакомых. Ни к чему.
- А если я хочу его подвезти?
Леон посмотрел на нее, как на упрямившегося ребенка.
- Ирэн, мне нужно вам объяснять?
Да, охрана у нее хорошая, надежная. Но как же вы, милые, не обратили внимания, что с некоторых пор и песни мои стали чувственнее и после концертов я не спешу запрыгивать в машину, и цветы не выпускаю из рук до того момента, пока сама не поставлю в вазу у себя дома. Думаете, почувствовала запоздалый вкус к славе? Нет, я просто влюбилась. А любовь толкает на поступки.
- Тогда езжайте вперед, но без меня!
Ирэн открыла дверцу и выскочила под дождь.
- Боже мой!- Леон опешил, но тут же оказался рядом с уже ненужным зонтом.
Ирэн засмеялась.
- Спасибо. Но побудь в машине. Кому я нужна в этом океане?
«Только одному»,- добавила она мысленно. И пошла к нему.
Он сразу все понял, рванулся навстречу.
Они сошлись в буйстве природы под нависшими клоками тучами. Молчание. Глаза – в глаза. Только руки живут своей жизнью, знакомятся, изучают каждый пальчик.
- Привет.
- Привет.
Обмен счастливыми улыбками.
- Как это у тебя получается быть таким безумно красивым?
- Для тебя.
Визг тормозов совсем рядом. Подбежал Леон, не переставая осматриваться вокруг. Слава Богу, никого!
- Вы что, с ума сошли? Быстро в машину!
Без церемоний схватив их под руки, впихнул в салон.
Ну и пусть выполняет свои обязанности, теперь они вместе, остальное ерунда.
Леон плюхнулся на сиденье.
- Жан, быстро поехали!
Отдышался, успокаивая пошатнувшуюся гордость охранника. Что происходит?
- Молодой человек, вам куда?- Спросил будничным голосом, словно всю жизнь в машине с Ирэн ездили личности, которых он видел впервые.
- К университету, пожалуйста.
«Только бы продолжался этот ливень,- повторял про себя Леон,- пусть не кончается»,- шептал он, поглядывая в зеркало на прильнувших друг к другу Ирэн и…этого…
Возле университета остановились.
- Как тебя зовут?- Спросила Ирэн.
- Марк.
- Позвони мне завтра, Марк. Или лучше сегодня. Запомни телефон…
- Не надо, я знаю.
Он сжал ей руку.
- Спасибо.
Хлопнула дверь. Машина тронулась. Ирэн долго смотрела в заднее стекло.
Леон заговорил только тогда, когда остановились у ее дома.
- Ирэн, кто этот парень?
- Не знаю,- она пожала плечами.
Леон подумал, что завтра же напишет заявление об увольнении.
- Зачем вы это делаете?- Не удержался он.
- Мы любим друг друга…
* * *
Как долго остается воспоминание о хорошем сне? Ее путешествие – это сон, который еще только будет. Пусть не скоро.
Весь день Нина ходила счастливая, сердце замирало. Марк… Он будет в ее жизни. Сердце испытает трепет любви – счастливый трепет, восторженный. Любовь сама по себе прекрасна! Зачем этого не хочет знать Олег? Когда-нибудь узнает все равно и поймет ее чувства.
Глаза Нины светились. Она таким взглядом посмотрела при встрече на Олега, что он не прошел мимо, остановился и заговорил, вопросительно поглядывая на нее. А она счастливо смеялась, что-то рассказывала, а в глазах затаилась тайна и к Олегу она отношения не имела.
- Я тебе потом что-то расскажу!- Вырвалось у Нины.
У нее радость, а радостью делятся с самыми родными и близкими.
Что хотела рассказать – и сама не знала. Но ему бы она выложила все: про Хелс, серебряную нить, свою любовь.
Ждала, когда же подойдет и переспросит.
Не подошел.
Ему не интересно было знать ее тайны.
Не нужно.
Права Хелс! Она была первой, кому Нина сказала, что влюблена. Новое чувство захватило ее целиком и очень нравилось: совсем не похоже на то, что было в школе, а самое настоящее. Как-то после очередного разговора перед расставанием она выпалила:
-Хелс, а я влюбилась!
- Умница.- похвалила Хелс.- Это очень хорошо. Кто он?
Нина мысленно бросила ей образ Олега. Хелс на некоторое время замолчала. Нина знала, что она делает.
«Жизнь – это клубок,- учила Хелс.- Основная нить – ты, кончики – начало и конец жизни. Клубок разноцветный, пестрый, потому что с твоей нитью перевито множество других. Одни вплетаются на время, по мере раскручивания клубка теряются, отпадают. Есть такие, что скручиваются с твоей надолго, и вы идете рядом всю жизнь».
И вот сейчас Хелс тянула ниточку с именем Олег, чтобы узнать, какова ее роль в клубке.
Через время Хелс обыденным голосом, каким объявляют прогноз погоды, произнесла:
- Олег не твой мужчина. Для тебя судьба приготовила другого. Вы не будете вместе.
Нину это поразило. Зачем тогда все затевалось, зачем ниточку «Олег» вплели в ее клубок?
- Хелс, может, ты не так посмотрела?
- Тогда иди к гадалке, она тебе предскажет все, что захочешь,- пошутила Хелс.
- Я не то хотела сказать. Бывает же так, что судьба меняется. Ты рассказывала: человек должен был умереть, а его оставляют доделать нужные дела на благо другим. Вдруг увидят, что я не могу без него, и поменяют что-то. Я буду просить и надеяться. Я знаю: не надо было тебя спрашивать. И все равно, я такая счастливая! Буду добиваться. Ты еще порадуешься за меня.
- Я и сейчас рада. Не смотря на ваше земное несовершенство все равно: любовь – великая штука!
* * *
Всю пару Евгений Аркадьевич поглядывал на Нину. Она была сосредоточена, старательно записывала в тетрадь лекцию, но он чувствовал, что она отрешена и задумчива. И нисколько не удивился, когда после звонка студенты лихо разбежались, а Нина, собрав сумку, осталась сидеть.
Евгений Аркадьевич навел порядок на столе и подсел к ней.
- Я была там,- заговорила Нина,- это совсем далеко, в следующей жизни. Все замечательно: Париж, любовь, самый лучший на свете человек. Только…
- Что?
- Почему так нескоро? Почему не сейчас? Разве важно, что будет когда-то? Я хочу, чтобы меня любили сегодня, мне так это надо. А он…он…
Нина закрыла лицо руками и расплакалась. Ее горе, таимое от подруг и иногда от себя, прорвалось наружу перед этим фактически чужим человеком, но он был единственным, кому она могла обнажить душу.
«Счастливая эта молодежь,- подумал Евгений Аркадьевич.- Самым страшным на свете несчастьем они считают неразделенную первую любовь. Как они прекрасны в этом заблуждении!»
Он улыбнулся своим мыслям и спокойно ожидал, когда горе Нины смоется первым потоком слез.
Нина, выплакавшись, всхлипывала, не отнимая рук, потом посмотрела на него и увидела понимание.
- Простите,- прошептала она.
- Вот смотрю я на вас, Ниночка, и понимаю, как мы, люди, несовершенны. Вы – хорошая девушка, с вами контактирует Высший Разум, вы знаете столько, что многим ученым мужам это не под силу. Видели, что в будущей жизни на вас свалится все счастье мира. И, тем не менее, страдаете оттого, что на вас не смотрит, я думаю, даже не очень достойный молодой человек. А нас учат, учат ценить то, что есть и принимать жизнь такой, какую мы заслужили. Не зря нас с вами свели. Наверное, мы, несовершенные, лучше поймем друг друга, чем далеких незнакомых учителей. Я рад, что познакомился с вами. После первого разговора долго думал и кое-что понял. Не нужны нам эти проходы. Нам дали возможность ими воспользоваться, чтобы, наконец, понять: самое важное – здесь и сегодня. Ни прошлое, ни будущее изменить нельзя. Зачем тогда отравлять себе жизнь бесполезными терзаниями. Знаете, я в этот раз не ходил туда. Ведь ничего не изменится, а память о Ларисе и так всегда со мной. Жалею, что вас подтолкнул на это. А, может, и правильно, так скорее обнаружится истина. Как там наша серебряная нить?
- Ее стало хуже видно. Может, из-за солнца?
- Угасает. Еще день-два – и все, закроется. Ну и замечательно. Давайте дадим друг другу слово больше не пользоваться этой дверью. Согласны?
Нина пожала плечами и неуверенно проговорила.
- А я хотела еще раз…Сказала, чтобы непременно ждал. Да и просто хочется увидеть его. А в следующий раз, если доведется, никогда, это я обещаю. Просто завтра в институте вечер, девчонки уйдут, так удобно…
- А вы пойдете?
Нина покачала головой.
- Почему? Молодые девушки должны не только беседовать с недосягаемыми подругами, но и бегать на танцы, флиртовать, в конце концов.
- Он меня никогда не приглашает. А я так хочу этого! Когда объявляют белый танец – я сразу к нему, хотя каждый раз даю себе слово не делать этого. Не удерживаюсь, потом бывает неловко. И ему порчу жизнь, ведь он, возможно, ждет приглашения от другой, как и я. Не пойду. Хотя и здесь ищу хоть какую зацепку, надеюсь, что заметит: меня нет. Вот такие глупости. Какая-то я несчастная.
- Поверьте мне, Нина, все в жизни меняется. Сейчас вам кажется ужасным ваше положение. Но через много лет эта любовь, пусть неудачная, будет вспоминаться как чудо. Знаю, мои слова слабое утешение. Можете приходить поплакаться в любое время, а я всегда буду искренне говорить такие правильные слова. А что делать? Истину можно понять только с годами. И вы обязательно встретите своего мужчину, чувства будут другими, но тоже настоящими, более зрелыми. А ваш обидчик…- Евгений Аркадьевич заговорщицки оглянулся и шаловливо добавил:- Хотите, я поставлю ему двойку?
Они смеялись долго, заливисто и, выбегая из аудитории вместе со звонком, Нина прятала смеющиеся глаза от входивших студентов.