Понедельник был просто не выносимым. Все вокруг раздражало с еще большей силой. Петр Васильевич нервно бросал ключи в старый грязный сундук и матерился про себя такими отборными словами, на какие только был способен.
- К чертовой матери, пойду сейчас и уволюсь. На кой черт теперь мне это надо!?
Здравый смысл останавливал его, и он не смел делать шаг по направлению к начальнику смены.
- Вот поеду, заберу деньги, а потом, поминай, как звали! К чертовой матери, уволюсь! – сделав такое умозаключение, Петр Васильевич закрутил крепко гайку и швырнул ключ в сундук. Он с грохотом упал на другие инструменты - сундук захлопнулся. Вытерев измазанные в мазуте руки об извлеченную из кармана рабочих брюк тряпку, он схватил сундук и направился вдоль сборной линии.
Рабочий день закончился. Петр Васильевич вымылся в служебном душе, оделся в свой любимый костюм и направился на железнодорожный вокзал за билетом в столицу.
Остановившись у кассы, он снял очки и широко улыбнулся дородной женщине с пышной крашеной шевелюрой:
- Добрый вечер! А мне бы билетик назавтра, в столицу. Это как, можно?
Женщина с недовольным лицом окинула его взглядом и скучно произнесла:
- Вам во сколько ехать?
- А во сколько есть?
- Мужчина, график отправления у вас за спиной! – рявкнула она и потупила взгляд в монитор.
Петр Васильевич нахмурился, отошел от кассы и направился к большому стенду, что занимал всю стену, от потолка до пола.«Ты смотри, тоже мне сервис железной дороги – грубит, блин, еще! Ты б знала, кому ты грубишь?! Вот заберу я денюшки, потом поговорим», - прошипел он в пол голоса, рассматривая северное направление. - « Значит, поеду с самого утра! Позвоню Михалычу, скажу, что надо пару деньков»
Выстояв очередь опять, он четко произнес:
- На шесть утра до Киева, на скоростную.
Женщина ускорено постучала по клавишам и выдвинула ячейку для денег.
- Ваш паспорт, – протяжно сказала она, с таким же недовольным видом.
Петр Васильевич вытянул из-за пазухи паспорт и бросил его в ячейку вместе с сотенной купюрой.
Женщина выбила билет и вытолкнула ячейку с документами и сдачей. Петр Васильевич нахмурился, вчитываясь в билет и пересчитывая сдачу. Затем повернулся к женщине и сказал:
- Хреновый у вас сервис! Улыбаться надо!
Женщина подняла на него глаза и широко раскрыла их. Петр Васильевич сунул документы за пазуху и добавил:
- Если бы не обстоятельства, я б на вас жалобу накатал.
Женщина сжала бантиком губы, сдерживаясь, и сказала призывно девушке, что стояла следующей:
- Дальше, я вас слушаю, девушка, вам куда?
Девушка попыталась протиснуться к окошку, слегка отстраняя его. Петр Васильевич презрительно взглянул на девушку через плечо и фыркнул.
Домой он вернулся усталый и злой. Заварив себе чая, он сел за кухонный стол, разложив перед собой железнодорожный билет, а следом и лотерейный. Отхлебывая горячий чай, он прочитал указанное время отправления и время прибытия, затем перевел взгляд на лотерейный билет и еще раз пересчитал количество зачеркнутых линий.
Налюбовавшись билетами, он осторожно сложил их вдвое и унес в комнату.
- Тебя - в паспорт, - пробормотал он, аккуратно вкладывая железнодорожный билет за кожаную обертку документа. – А тебя? Куда бы тебя определить, да так чтоб не потерять?
Петр Васильевич достал из платяного шкафа пиджак и повесил аккуратно его на спинку стула. Затем бережно, словно живое существо, сложил выигрышный билет вдвое и положил его во внутренний карман пиджака. Замерев на секунду, он размышлял о правильности произведенного действия, но, не придумав более надежного места, оставил все как есть.
Всю ночь он не мог сомкнуть глаз. Ворочаясь со стороны в сторону, Петр Васильевич представлял себе все возможные варианты исхода его поездки, начиная от самым радужных, как ему протягивают громадный чемодан, доверху набитый купюрами, заканчивая самыми плохими, в виде - билет выкрали или его случайно унесло ветром..
Вскочив с постели, он подошел к стулу, где висел пиджак и сунул руку в его внутренний карман. Нащупав свое сокровище, он вновь попытался придумать более надежное место. Однако мозг так и не воспроизвел идею «Фикс». Высунув руку, Петр Васильевич вновь глубоко вздохнул и вернулся в постель.
Одно он знал точно, что, забирать наличными свой выигрыш он не будет. Вести сумку, доверху набитую деньгами, да еще и в людном вагоне – это крайне опасно для денег и самого. Шутка ли? От переживаний о сохранности чемодана можно и инфаркт заработать.
А так как сердечко Петра Васильевича иногда давало о себе знать, он решил воздержаться от такой объемной и опасной ноши.
В пять часов утра раздался пронзительный звон будильника. Петр Васильевич бодро откинул одеяло, пригладил волосы, нащупал ногами свои жесткие тапки и направился в ванную. Завершив утренние процедуры и тщательно выбрившись, как обычно он делал перед какой-нибудь важной для него встречей, Петр Васильевич надел свой единственный выходной костюм. Завтракать сегодня он не стал, потому, как волнение внутри усиливалось с каждой секундой - аппетита не было. Замешкавшись у выхода, Петр Васильевич посмотрел на свое отражение и, похлопав ладонью по груди в области сердца, сказал в пол голоса: « А вот валидольчик, конечно, мне не помешает, мало ли чего». Взяв с полки пластинку таблеток, он бережно сунул их в карман и, скрыв лысину под темной шляпой, вышел.
Без четверти шесть Петр Васильевич стоял на перроне, сжимая в одной руке старый потертый портфель коричневого цвета, с большой квадратной пряжкой, а в другой – паспорт с билетом. Подходя к своему вагону, что был указан в билете, он остановился, поставил портфель на землю. Сердце заколотилось как сумасшедшее. Петр Васильевич достал из кармана брюк платок. «Чего я так волнуюсь? Поезд на месте, билет при мне, все идет по плану, спокойно, Петр!» - сказал себе мужчина. Он снял шляпу, тщательно вытер лоб и шею от выступившего пота.
В дверях вагона появилась стройная проводница в униформе. Заметив стоящего у входа мужчину, она поправила свой пиджак и, спрыгнув со ступеньки на перрон, бодро произнесла:
- Вы едете?
Петр Васильевич кивнул головой и протянул паспорт с билетом. Проводница мельком сверила документы и продолжила:
- Проходите, скоро отправляемся.
Петр Васильевич поднялся в вагон и начал протискиваться между стоящими в проходе людьми, пытаясь отыскать свое место. Когда же он нашел свое место, он тут же плюхнулся в удобное высокое кресло и положил свой старый потертый портфель на колени, затем бережно ощупал грудь в области сердца и с облегчением облокотился на спинку кресла. Все ценные вещи были на месте.
Пассажиры продолжали заполнять пустовавшие места в вагоне, а Петр Васильевич, словно замерзшая статуя сидел в кресле без движения, наблюдая глазами за прибывающими людьми. Вскоре вагон был практически полон, только место возле Петра Васильевича все еще пустовало. Это не могло не радовать его перспективой спокойного и удобного путешествия. Когда же поезд тронулся, в вагон вошла невысокая женщина лет пятидесяти в синем плаще, наглухо застегнутом на все пуговицы, в руках у нее была небольшая дорожная сумка. Осторожно передвигаясь по вагону, она остановилась возле Петра Васильевича и спросила тихим, приятным голосом:
- Простите, это двадцать пятое место?
Он тут же кивнул в ответ.
-Тогда разрешите, я присяду? – женщина указала глазами на место рядом с ним. Петр Васильевич тут же вскочил, прижав портфель к груди и пропуская пассажирку на свое место. Женщина с усилием улыбнулась, от чего ее ухмылка показалась ему очень неприветливой. Он невольно сдвинул брови и опустился на свое место, отвернувшись от нее. Женщина осторожно поставила сумку под сидение и тяжело вздохнув, устремила взгляд в окно.
Прошло пять минут, Петр Васильевич сидел в том же положении, но уже с закрытыми глазами, пытаясь задремать. Сон все так же не приходил, так высоко было его напряжение. Сквозь стук колес и разговоры пассажиров, что окружали его, он различил всхлипывания. Петр Васильевич открыл один глаз и прислушался, не показалось ли ему. Всхлипывания доносились от соседки, что сидела рядом. Он попытался не обращать внимание на эти звуки, оставаясь все в той же позе. Однако всхлипывания заметно участились, казалось, еще чуть-чуть и женщина просто во весь голос зарыдает. Петр Васильевич открыл глаза и посмотрел пристально на свою попутчицу. Женщина смотрела в окно, время от времени, вытирая текущие по щекам слезы. Он удивленно повел бровью, но обратиться к женщине все же не посмел. Закрыв глаза вновь, Петр Васильевич попытался отвлечься на свои мысли о выигрыше и предстоящей поездке в теплые края. Однако женские всхлипывания все время вырывали его из сладкого мира грез.
Петр Васильевич раздраженно открыл глаза и нахмурился. Женские слезы он ненавидел всеми фибрами своей души. Наблюдая их, он всегда терялся, не мог найти слов и не знал, что нужно сделать, чтобы это непонятное женское существо перестало «заливать водой окружающее пространство». Такое свое состояние, растерянного мальчика пяти лет, в такие моменты, Петр Васильевич просто ненавидел. Вот и сейчас он смотрел на плачущую попутчицу и судорожно пытался собрать слова, чтобы обратиться к ней и прервать всхлипывания.
- Уважаемая, вам не хорошо? – вырвалось из уст Петра Васильевича.
Женщина в очередной раз всхлипнула, стерла платком скатывающуюся слезу и отрицательно покачала головой, так и не повернувшись к нему лицом.
Петр Васильевич скривился и сложил руки на груди, говоря всем своим видом: если так, то черт с вами, мне вообще-то абсолютно наплевать, что там с вами происходит.
С этого момента женщина пыталась сдерживать накатывающиеся слезы, однако через небольшой период времени всхлипывания опять стали громкими. Эти звуки стали раздражать Петра Васильевича и он поспешил обратиться снова:
- Уважаемая, я бы попросил вас, будьте так любезны, усмирите свои эмоции.
Женщина обернулась и вопросительно посмотрела на попутчика.
- Да, да. Или вы всю дорогу думаете проплакать? – произнес он невозмутимо.
Женщина вытерла глаза и неожиданно для Петра Васильевича сказала:
- Извините, что нарушаю покой, но…, - голос женщины прервался и она скрыла свое лицо в ладонях.
- Вам не хорошо? – спросил Петр Васильевич.
- Со мной все хорошо. Это отчаяние просто, банальное отчаяние. Еще раз извините.
- От отчаяния? – переспросил с любопытством Петр Васильевич. Женщина, вытирая слезы, кивнула в ответ.
- Да, просто ума не приложу, что делать дальше? - женщина всхлипнула и вновь скрыла лицо в ладонях.
- Ну, расскажите уже. Может, это вам поможет, - неожиданно для себя выпалил Петр Васильевич и сложил пальцы рук в замок, словно врач- психотерапевт на приеме больного.
- Ой, горе у нас большое случилось.
-Умер кто?
- Ой, не говорите, я б свою жизнь отдала, только…
- Так, что же у вас случилось, что еще страшнее смерти?
- Когда умирает человек в возрасте – это закономерно, а когда умирает ребенок - это просто кошмарно. Словно цветущий сад – под корень и нет цвета. Господи…
- Ребенок при смерти? А из-за чего?
- Болела она у нас часто, это моя внученька, Дашенька, - женщина кинулась к сумке, пытаясь в ней найти что-то. Она протянула Петру Васильевичу кошелек с небольшой фотографией, с которой солнечно улыбалась светленькая кудрявая девочка лет пяти. – Вот, моя Дашенька. Умная такая девчушка, веселая, петь любит. Все праздники поет со свекром в караоке. Голосок просто ангельский и тут такое.
- Что?- Петр Васильевич внимательно посмотрел на фотокарточку.
- Начала просто сгорать на глазах, как свечечка. Врачи сказали, что лейкоз. Лечение бешеных денег стоит.
- Да, тяжелый момент, – сказал тихо Петр Васильевич, догадываясь о последствиях болезни.
- Продали все, что могли, вот родительский дом продала, везу деньги на операцию и все равно, большей части не хватает. Хоть караул кричи.
- Ясно, - задумчиво произнес он.
- А если мы так и не соберем нужную сумму? Неужели моей Дашеньке умирать? За что? Господи, она даже и не пожила то совсем, - слезы вновь сдавили голос женщины.
-Успокойтесь, все будет хорошо. Не переживайте, мир не без добрых людей, - традиционно решил ответить Петр Васильевич тихим спокойным тоном. Женщина ответила кивком и вытерла глаза, затем посмотрела ему в глаза и произнесла:
- Извините, что я реву. Сейчас пройдет.
Женщина спрятала кошелек в сумку и продолжила:
– А вы, какими судьбами в столицу?
- Я? – замялся Петр Васильевич, стараясь придумать причину. – Я? К родственникам, в отпуск.
- Понятно. Еще раз извините, что стесняю вас и гружу своими проблемами.
- Да, ну что вы, у вас тяжелое положение. Ваше состояние понятно. Я и сам не знаю, как бы себя вел, если бы, не дай Бог, со мной такое приключилось.
- А у вас есть внуки?
- У меня? Хм, нет, у меня нет, не посчастливилось, - губ Петра Васильевича коснулась еле уловимая улыбка.
- Жаль.
Он уронил взгляд в пол и кивнул головой. Тему семьи и личных отношений он всегда пытался избегать и что бы не дать собеседнице продолжить, произнес:
- Вы главное, не отчаивайтесь. Все будет хорошо.
- Дай, Бог, - полушепотом сказала женщина и мило улыбнулась.
Разговор казался исчерпанным, и она вновь обратила свой взгляд в окно. Петр Васильевич облегченно вздохнул и запрокинул голову.
« Больной ребенок, умирающий. Наверно, очень жутко наблюдать, когда умирает дите? А женщине особенно. Они все ведомы своим этим материнским чувством. Вот же природа. Интересно, это же сколько такая вот операция стоит? В зависимости от того, что за состояние? В какую копейку можно вот так влететь? В кругленькую! Да, наверно триста, четыреста тысяч «уе», да, плюс реабилитация потом. Жуть. Вот так, не приведи, Господь, попадешься и можно сразу крест на себе ставить. Такие суммы, уму просто не постижимо! И где обычному человеку такую – то сумму взять? Нереально. Считай, что ты уже труп. А девочку жалко, конечно. Триста тысяч от моего выигрыша – это где-то почти половина. Да уж, это очень много. На них можно купить квартиру и хорошее авто», – размышлял про себя Петр Васильевич. – «А если получить деньги, отдать ей половину? Красивый жест, черт подери. Представляю, как обо мне потом народ заговорит. Новоиспеченный миллионер спас от гибели ребенка! Хороший заголовок в местной газете»
Последней мысли Петр Васильевич улыбнулся.
«Это получается, отдать пол суммы на благотворительность. А на вторую половину? Мои мечты явно придется урезать. Грустно как-то. Урезанные мечты. Это словно птице отрезать одно крыло. Эх, пальмы, белый песок.. Я же всю жизнь мечтал вырваться за бугор! Увидеть, как хоть эти турки или американцы живут. Увидеть своими глазами. Столько ждать, почти шестьдесят лет! И вот, наконец, так несметно повезло. Такое бывает только раз в жизни. Да и то с избранными. Вот все говорят, сделай добро, потом тебе зачтется на том свете. А есть ли он на самом деле? Где гарантия? Нету ее. И вообще, мой выигрыш – это мой бонус, мне на старость. Хоть напоследок поживу как человек. А за горами вообще нищая старость. И кто про меня то подумает? Никто. Вот так всю жизнь пашешь, пашешь, а за душей - нихрена. Вот пойду на пенсию и что дальше? Буду жрать овсянку, а по праздникам - сосиски из сои. Э-э-э, нет. Я заслужил обеспеченную старость. Поживу как заграничные пенсионеры. Вон, у них на пенсии все старики вокруг света путешествуют. А чем я хуже? Ничем! Все, решено! Получаю деньги, и сразу – смотреть другие страны, пока еще жив!» - придя к такому умозаключению, Петр Васильевич довольно улыбнулся и поудобнее уселся в мягком кресле. Веки его, наконец, стали тяжелеть, и он отключился.