Примечание автора
Этот рассказ изначально задумывался, как некая мистическая история, но в связи с моей глобальной ленью спустя почти два года он трансформировался вот в эту несколько сопливенький опус …
Надеюсь, вам будет интересно это читать…
Всем романтическим мечтателям/мечтательницам посвящается…
Холодно…
Холодно в душе. Холодно телу. Холодно в природе…
Какая все-таки странная штука жизнь… Она и начинается странно, и заканчивается так же…
Почему?
Знаете, когда человек замерзает (да и вообще перед смертью), и жить ему остается считанные минуты – именно тогда наступает до невозможности сладкая легкость бытия. Организм умирает, но вот рассудок, не обремененный больше мыслями о жизни и жизнедеятельности (добавьте сюда житейские проблемы, влюбленности и т.д., и т.п.), сказочно проясняется до кристально-чистого состояния, когда остается лишь твоя жизненная линия, и ты осознаешь, как правило, смысл своего существования. К тому же, именно в таких состояниях пишутся гениальные романы, делаются искрометные признания в любви, создается великолепнейшая музыка – продолжать можно долго. Скажу одно – в таком состоянии, когда все жизненные проблемы ушли, все то. Что при жизни было погребено под спудом забот, трудов, лени, отчаяния, неверия – все это, наконец, высвобождается, и, уподобляясь бриллианту, полученному из невзрачного и грязного алмаза, сверкает всеми гранями гениальности, величия и красоты. Ах, если бы люди в реальной жизни работали так плодотворно, и так самозабвенно!
К чему я это говорю?
Да… Что ни говори, а жизнь – штука странная. Разве не странно то, что я, циник, пошляк, повеса и поддонок, размышляю о бренности и невзрачности своей жизни? Не странно то, что я говорю о том, что ничего в этой жизни не достиг, несмотря на всю свою «успешность»?
Наверное, дело в том, что я лежу в двадцатиградусный мороз в мокрой одежде на льду возле свежей полыньи, не доехав до нужного мне места каких-то десяти километров, а на часах – полдвенадцатого вечера тридцать первого декабря, и, следовательно, никто не увидит меня под этим чертовым мостом?
Прошло всего минут пятнадцать с того мгновения, как я задремал за рулем и. пробив ограждения, навернулся в какую-то реку. Машина пробила не слишком-то толстый (как нарочно, мороз ударил лишь в эту ночь!) лед, и ушла под воду. Хоть река и была не слишком глубокой, я все равно не помню (да и не понимаю), как мне удалось выплыть на поверхность, и выбраться из полыньи, не уйдя на дно со сведенными ногами. Но это и не имеет значения, поскольку при такой степени охлаждения тела жить мне осталось еще минут десять-двадцать. Осталось лишь покаяться – что я, глядя в необычно звездное небо, и делаю…
* * *
Знаете ли вы, что свет от Полярной звезды до Земли идет целых пятьсот лет, и та Полярная звезда, что мы видим – лишь её отражение пятивековой давности? Что для этой цифры наши жалкие и короткие жизни? Что они по сравнению с миллионами веков космоса?
Дожили! Я, вместо того, чтобы рассказать о своей мерзкой персоне, заговорил о звездах!
Что ж, начнем исповедь…
* * *
Я согрешил.
Я согрешил много раз.
Я падал вниз медленно – но со вкусом…
Я родился в семье обеспеченных людей. Прибавьте к этому гиперопеку, школу для таких же богатеньких оболтусов, неограниченность в средствах, отсутствие надзора, откос от армии, престижное высшее учебное заведение и прочие «подарки» богатеньких родителей – и вы получите в сумме то абсолютно аморальное существо, в которое я превратился к своему двадцатилетию. Правда при этом я успевал не только прожигать деньги на «легких» девочек, травку и бухло, но и довольно сносно учиться; да и читать я любил порой вещи серьезные. Но все это было для меня лишь еще одним видом «дури».
Но такая веселая жизнь не продлилась долго. Спустя пару месяцев после моего юбилея родители были убиты какими-то бродягами. Началось мое самостоятельное плавание по океану с названием «жизнь».
Плавание оказалось не хуже, чем у «Титаника». Через полгода я вылетел из университета, через девять месяцев – потратил все сбережения родителей, а через год я стал человеком без определенного места жительства.
Х-х-олодно-то как… И почему-то совсем не страшно…
Хотя этот холод я заслужил…
* * *
Вы спросите, как и на что я жил? Все совсем просто. Я стал жиголо.
Противно, скажете вы. Да, это гадко. Но ведь падение на то и падение, что с каждым метром ты все больше, и со все большим наслаждением окунаешься в грязь жизни…
Я определил свой круг занятий. Я обманывал молоденьких девочек, и раскручивал их на жизненные блага. Это, конечно, гадко, но со временем я стал получать от этого удовольствие. Грех – как наркотик: привыкнув, трудно слезть с иглы…
Что самое страшное, я лишь сейчас, перед смертью, размышляю над смыслом своей жизни!
* * *
Её звали Лиза. Она была последней жертвой того проклятого существа, бывшего когда-то мной. Я её очаровал, совратил, столкнул, обворовал, выставил в самом дурном свете. И главное. Сделал все это так, что она ни о чем не подозревала. И не подозревает, наверное. Она до сих пор думает, что я уехал по каким-то своим делам. И ведь умная девушка… Хотя любовь всегда застилает глаза идеалистической пеленой. Мне ли этого не знать? Ведь именно из-за подобного же поступка я потерял все стал именно таким…
А Лиза, наверное, до сих пор ждет моего возвращения… Господи, какой же я дурак! Никогда себе этого не прощу…
Хотя нет, прощу – если выберусь из этой передряги живым. Человек – существо низменное. Стоит ему только избежать какой-то гадости, как он моментально забывает, что еще минуту назад исступленно молился и бился лбом об пол, уверяя, что немедленно начнет новую жизнь. Ага. Щас-с. В этом-то и заключается вся, так сказать, фишка: я понимаю, что являюсь мерзавцем – и не делаю ничего, что бы что-то изменить, и измениться самому!
И именно поэтому люди, подобные мне, е должны выбраться из подобных ситуаций живыми.
* * *
Легкий снежок, падающий на мое лицо, уже практически не тает. Еще несколько минут, и мир станет немного светлее. Остается надеяться на одно – на то, что мое тело и не мою машину найдут, и Лиза узнает, кем я был на самом деле. На то, что она меня когда-нибудь простит, я надеяться не смею, да и не хочу – не достоин. Ладно хоть перед смертью я это осознал…
Что? Неужели?
Неужели к мосту подъезжает какая-то машина – или мне это только кажется?
Наверное, это действительно конец, поскольку у меня начался бред.
* * *
Звук все настойчивей. Вот уже и свет полоснул по соседним сугробам….
Звук замирает. До меня доносится звук открываемой двери.
Похоже, я все ещё жив, и моей душонкой кто-то заинтересовался. Вот на краю моста кто-то показался. Жалко, что я вижу его лишь боковым зрением, и что я уже не могу говорить – иначе бы я попытался бы его отвадить.
А ведь как удачно для мироздания все складывалось…
- Саша, это ты? Ты ж-жив?
Нет! Только не это!
* * *
Я действительно испугался. Но испугался не за то, что моя истинная сущность выплывет наружу.
Я испугался за то, что у меня появилась возможность продолжения линейки моих гнусных «подвигов».
- Саша, Саша! Я спускаюсь! – донеслось сверху.
Я пропал…
Хруст снега приблизился и замер. Затем надо мной склонилось милое бледное от страха лицо с большими испуганными зелеными глазами. Злобный ветер трепал средней длины светлые волосы. Даже шапку не одела, так волновалась. Знала бы ты все…
На лицо мне упала солоноватая капля, а моих губ коснулась теплая рука.
- Черт, не чувствую! – раздался неуверенный голос.
Что-то зашуршало, а затем к моим губам прикоснулось что-то холодное и блестящее. Зеркало!
- Слава богу! – уже уверенно прозвучал голос.
Ты даже не представляешь, девочка моя, насколько ты ошибаешься…
* * *
В следующее мгновение меня резко дернуло.
- Мамочки, да ты примерз! – прозвучало над ухом. – Прости…
Что-то ударило меня в бок, да с такой силой, что я сдвинулся с места. Затем меня немного протащило куда-то вперед.
- Тяжелый… – вновь прозвучало над головой. – Только бы получилось!..
И вновь меня что-то дернуло. И ещё. И ещё. И…
* * *
Тепло… Как тепло…
Тепло?!
О, нет! Она меня всё-таки дотащила!
- Очнулся? – Лиза, остановив машину, обернулась и посмотрела на меня, лежащего под пледом на заднем сиденье.
Лучше бы ты бросила меня в прорубь…
- Ты что-то сказал?
Я что, сказал это вслух?
- Ты можешь говорить?
- Д-д-да…
К несчастью, могу…
- Отлично! – улыбнулась она в ответ. – Кстати, мы уже приехали! – добавила она и, выходя из машины, сказала: – Сейчас я кого-нибудь попытаюсь найти. Должен же кто-то дежурить в больнице, даже в такой день?
Она вышла. Затем задняя дверь открылась, и моего лба коснулись обжигающе теплые губы.
Дверь закрылась, и она ушла. Я же попытался пошевелиться. Мне это удалось. Я приподнялся на локте.
И тут мой взгляд упал на лежащую на переднем сиденье сумочку с выпавшей из неё россыпью кредиток, а затем – на торчащий ключ. Затем я приподнялся повыше и выглянул в окно. Как оказалось, Лиза привезла меня в ближайшую больницу, что находилась в паре километров от того злополучного моста.
Ключ в системе…
Нет!
Хотя…
Ключ в системе, а я еще могу проехать эти два километра…
А на машину у нее денег хватит. Да и по пути я успею записать свое признание на мобильный…
Что же делать? Снова обмануть её – только на этот раз окончательно и бесповоротно, подтвердив свое звание мрази? Убить себя? Или остаться и попытаться искупить свою вину?
Я посмотрел на сумочку, посмотрел на ключ. Вспомнил то, что прочитал в её глазах перед тем, как она вышла…
* * *
…Упасть обратно в порок легко.
Умереть – тоже.
Искупить вину – практически невозможно…
Я взвесил все «за» и «против», прокрутил еще раз в памяти эти три момента, вспомнил о своих недавних размышлениях…
И принял выбор.
29-31 декабря 2010 г.