Частушка
На самом краю небольшой таежной деревушки в бревенчатом доме с высоким тесовым забором и тесовыми воротами жила девочка Нюся. Было ей всего пять лет, но, не смотря на это, знала Нюсю вся деревня. Да и как не знать круглолицую, светловолосую, голубоглазую, шуструю девчушку, звонкоголосую хохотушку. Как только, где гармошка заиграет, Нюся тут как тут, платочек из карманчика достанет, размахивает и давай вприсядку плясать. Если в клубе праздник какой, так ее сразу на сцену, а Нюся как артистка и пляшет, и танцует, и частушки поет. Другой такой на деревне не было.
Все дети еще спят, а Нюся уже на ногах. Мама корову доит, а Нюся уже с кружкой стоит парного молока с пенкой ждет. Молока выпьет и бегом по пыльным улицам вдоль лесной опушки, только ее и видели. Люди взрослые идут на встречу, спрашивают:
- Нюся, ты куда спешишь?
- День встречать, - отвечает Нюся, - кто рано встает, тому Бог дает.
- Ну, беги, беги, а то не поспеешь, - шутят взрослые.
А Нюся бежит, с ноги на ногу перепрыгивает, да свою любимую песенку напевает:
Эли-дули-до
Цинци-клядо-ко
Кофеядо-цинци-клядо
Эли-дули-до.
За деревней стоял одинокий высоченный вяз, и на одном из его суков висели качели. Именно сюда и спешила Нюся. В другое время около вяза, особенно на качелях, всегда было полно народа. Днем постоянно крутилась ребятня, а вечером взрослые парни и девушки жгли костер, пели песни да танцевали под аккордеон. Другое дело рано утром, когда все еще спали, качели были пустыми, вот тогда можно свободно ими распоряжаться по своему усмотрению. И Нюся распоряжалась…
Раскачавшись, она для начала пела свои любимые песни про «Катюшу» и про «Рябину кудрявую», затем переходила на частушки, которые она знала в несметном количестве,
и которые летели из ее уст как из рога изобилия. Видимо от того и прозвали Нюсю на деревне «Нюсей - частушкой». Раскачается Нюся высоко, высоко, ляжет на доску, смотрит в небо, а сама фантазирует, фантазирует... Видится ей, будто она известная актриса, выступает перед публикой на высокой сцене в розовом кружевном платье, и все ей опладируют, дарят цветы и кричат: «Бис, браво». А вот она уже в цирке мчится по манежу на белоснежной лошадке с длинной шелковистой гривой. Увидит в небе пролетающий мимо самолет и в тот же миг Нюся – летчик, летит на самолете, а под ней облака стелятся, и солнце блещет своими яркими лучами. Так размечтается, что не заметит, как подойдут ребята постарше.
- Опять ты здесь раскачиваешься, а ну уматывай, пока по шее не схлопотала.
Нюся встрепенется, как подстреленная куропатка, кубарем скатится с качелей и бегом, куда глаза глядят. А ребята давай смеяться, да подшучивать:
- Смотри частушки не растеряй, певунья.
Отбежит Нюся подальше, дух переведет, оглянется по сторонам и опять вприпрыжку поскачет по пыльной тропинке, напевая свою любимую:
Эли-дули-до
Цинци-клядо-ко
Кофеядо-цинци-клядо
Эли-дули-до.
Фантики
Добежит Нюся до мостика через ручей, сядет на середину, ноги свесит, смотрит, как вода внизу журчит, по камушкам перекатывается. Посидит, отдохнет и опять в путь, там за ручьем, живет подружка, Зина Михалчева. К ней Нюся по несколько раз на день наведывается. Подбегая ближе к дому, Нюся остановится, оглянется по сторонам как бы что-то отыскивая, наклонится к лопухам, пошарит там руками и вытащит большую палку. Возле Зинкиного дома пасется целое стадо гусей, а Нюся хоть и была не из робкого десятка, но больше всего на свете боялась трех вещей: во-первых, озорника и забияку Сашку Мигунова; во-вторых, бодливую корову Зорьку; а в-третьих, Зинкиных гусей, которые так и норовили ущипнуть за руку или за ногу. Вот Нюся и соорудила себе шпагу из палки, чтобы отбиваться от ненавистных гусей. Бежит Нюся, палкой размахивает, а сама кричит:
- Кыш, кыш, а ну прочь пошли, пока я палкой вас не огрела.
Гуси с гоготом врассыпную, а Нюся к Зинкиному крыльцу, на скамью сядет и сидит, молча ждет, когда Зинка на улицу выйдет.
Выходит из летней кухни Зинкина бабушка, увидела Нюсю и спрашивает:
- А, это ты егоза, заявилась спозаранок?
- Да, - отвечает Нюся.
- А наша еще спит, - продолжает бабушка, - кушать, поди, хочешь?
- Нет, - отвечает Нюся.
- Иди, иди не робей, я тебя оладушками горячими угощу.
Возьмет Нюся оладушки, сядет на скамью, уминает их за обе щеки да ножками от удовольствия помахивает.
- Бабушка, - говорит Нюся, - а давай я тебе помогу.
- Да как же ты мне поможешь? – спрашивает удивленная бабушка.
- Ну, вот хоть двор подмету, - говорит Нюся.
- Подметай, коли хочешь, - отвечает бабушка, - метла вон возле крыльца.
Взяла Нюся метлу и давай двор мести, да так ловко у нее это получается, бабушка диву дается:
- Ай да Нюся, ай да умница.
- Я еще и полы умею мыть, - говорит Нюся. И в эту минуту на крыльце появляется Зина, глаза кулачками ото сна протирает, ничего понять не может.
- Чем-то вы тут занимаетесь, - спрашивает Зина.
- По хозяйству управляемся, - отвечает бабушка, - пойдем-ка красавица в порядок тебя приведу.
Взяла бабушка Зину за руку и повела ее в дом, а Нюся опять на скамейке уселась, ждет. Вышла Зина нарядная в цветастом сарафанчике, в красных сандаликах, волосы на голове ленточкой перевязаны, стоит на одной ноге, а другой по кругу водит, сказать мол хочет:
- «Смотри, какая я нарядная, да красивая». Нюся от удивления даже рот открыла, таких нарядов у нее с роду не было. Вся одежда и обувь ей от старшей сестры доставались. Все лето она босиком бегала. Так удобней было. А волосы Нюсе бабушка расчесывала только тогда, когда поймать могла. Поэтому прическу она сама себе наводила. Смотрит Нюся на Зину, а сама думает: - «Ну и задавака, ты Зинуличка».
- А у меня вон, что есть посмотри, - сказала Нюся, доставая из оттопыренного кармана целую кипу фантиков. Она раскладывала их ровными рядами на скамье, а те, которые повторялись, убирала обратно в карман. Зина спустилась с крыльца и стала заинтересованно разглядывать фантики: «Весна», «Ласточка», «Ромашка»…
- Подумаешь, эка невидаль, - сказала Зина, - у меня тоже фантики есть.
- А вот и нет, - возразила Нюся.
- Бабушка, - громко позвала Зина свою бабушку.
- Чего тебе, внученька, - спросила, вышедшая на крыльцо, бабушка.
- Вынеси мне мои коробочки с фантиками, - попросила Зина.
Бабушка скрылась внутри дома, а минуты через две вновь появилась на крыльце с двумя картонными коробками из-под конфет.
- Держи свое добро, - сказала бабушка, протягивая коробочки внучке.
Зина взяла коробки, положила их на другом крае скамейки, потом взяла ту, что была побольше и открыла ее. Из коробки донесся легкий аромат конфет, которые когда-то в ней лежали. Фантики в коробке были разложены по стопочкам: ириски, карамельки, шоколадные, а в последней стопке лежали фантики, которых Нюся раньше и не видела.
- Ух ты, - сказала Нюся, открыв от удивления рот, - а это что еще за фантики?
- Это фантики от очень дорогих конфет, - важно сказала Зина, - вот это «Красная шапочка», а это «Мишка косолапый», это «Тузик»…
Зина перекладывала фантики, а Нюся смотрела как завороженная. Некоторые фантики у Зины тоже повторялись, и Нюся тут же предложила поменяться.
- Зина, а давай меняться фантиками?
- Зачем? - спросила Зина и продолжала дальше перебирать фантики, на которых красовались то красные маки, то белочка…
- У тебя есть одинаковые и у меня, - и Нюся достала из кармана запасные фантики, - вот мы на них и поменяемся.
- Нет, я меняться не буду, - категорично сказала Зина и небрежно оттолкнула протянутую Нюсину руку с фантиками. От неожиданности рука разжалась и фантики, подхваченные ветром, полетели словно бабочки. Нюся оторопела, но, опомнившись, кинулась их ловить и подбирать с земли.
- Ах, вот ты как Зинуличкина, вот ты как? – обиженным голосом вопрошала Нюся, - тоже мне подруга называется, вот и не буду с тобой больше дружить.
- Подумаешь, ну и не дружи, - и Зина оттолкнула Нюсю, забравшую свои фантики со скамейки.
- Ах, ты толкаться, на тебе, - и Нюся поддела край коробки так, что она перевернулась, и все фантики разлетелись.
- Ба-буш-ка, - завопила Зина и наклонилась, чтобы подобрать свое богатство.
Нюся тем временем схватила Зину за волосы, натрепала от всей души и, подхватив свою палку, побежала, что было духу, прочь от Зинкиного дома.
Бежит Нюся по дорожке, по сторонам оглядывается да свою любимую песню поет:
Эли-дули-до
Цинци-клядо-ко
Кофеядо-цинци-клядо
Эли-дули-до.
Сорви – голова
Бежит, бежит и вдруг, как вкопанная, остановилась. Вся насторожилась: видит на холме возле вяза ребята стоят, а с ними Сашка Мигунов на велосипеде. Надо сказать, Сашка Мигунов был на деревне самый главный драчун и озорник, не было дня, чтобы он кого - нибудь не отлупил. То окно мячом разобьет, то в сад к кому-нибудь заберется. За свои похождения получил Сашка кличку: «сорви – голова».
Бабке Сикоте лестницу соседскую к веранде поставил, да так, что Сикота дверь открыть не могла бедная два дня дома просидела, пока соседи не вызволили. А на прошлой неделе у Моти и Мирона кобелей поменял. Приходит Мирон своего кобеля кормить и понять ни чего не может: вчера кобель нормальный был, еле в будке помещался, а сегодня, словно дистрофик отмороженный, уменьшенная копия Рекса и к тому же из будки не выходит да весь трясется, как в лихорадке. А у Моти и того хуже вышло. Пошла Шарику воды налить. Только ведро наклонила, как на нее из будки бросилась с лаем, ощеривши клыки, непонятная псина, с виду вроде и Шарик, только огромный и грозный. Мотя ведро бросила, да бегом в дом, приговаривая по дороге:
- Чур, меня, чур…
Наслушавшись этих баек, Нюся боялась Сашки Мигунова пуще огня. Как завидит его, так резко разворачивается и в другую сторону бежит без оглядки. Вот так и в этот раз.
Вдоль улицы до дома было рукой подать, но Нюся развернулась и словно вихрь понеслась к песчаному карьеру. Только пятки сверкали да мелькала белобрысая головка среди огромных лопухов. На повороте возле карьера Нюся поскользнулась и кубарем покатилась вниз карьера, разодрав попутно подол сарафана. Сидит бедняга внизу от боли и обиды ревет, кулачками глаза потирает. Не задался сегодняшний день, но делать нечего, надо идти домой. Нюся потихонечку встала, колени, и разодранный сарафан ладошками отряхнула и отправилась в путь.
Около дома стояла Нюсина сестра Дуся, скрестив руки на груди, она о чем-то оживленно разговаривала с подругой Лидой.
- Смотри, - говорит Лида, - это же ваша Нюська. Дуся глянула, ее глаза от удивления округлились, а руки как плети рухнули вниз.
- Нюська, ты где была? - строго спросила Дуся.
- Я, я, я-а упала, - робко вымолвила Нюся и опять расплакалась.
Дуся была старше Нюси на пять лет и ей нравилось воспитывать свою младшую сестру.
- Пойдем домой, горе луковое, - сказала Дуся, схватила Нюсю за руку и потащила ее за собой.
Расплата
Дома Дуся вместе с бабушкой привели Нюсю в порядок: отмыли, причесали, переодели, и к маминому приходу Нюся сияла, как новый пятак. Мама работала на птичнике и каждый день в обеденный перерыв она попутно заходила в магазин за хлебом и продуктами. Нюся знала об этом и каждый раз с нетерпением ждала маму в надежде, что она принесет что-либо вкусное. Нюся подбегала к маме, заглядывала в сумку и в мамины глаза в ожидании приятного сюрприза, но на этот раз мамины глаза были суровы.
- Ну, девка, рассказывай, за какую провинность ты Зинку Михалчеву за виски оттягала?
Нюся виновато опустила свою голову вниз, и на ее глазах навернулись крупные слезинки.
- До каких же пор ты будешь меня позорить, - продолжала мама, - в магазин зайти не возможно, только и разговоров про твои проделки.
В ту же минуту мама сняла с гвоздя отцовский ремень и хотела уже стегануть им Нюсю. Но та мигом оказалось сначала под столом, а затем и вовсе под кроватью и только по громкому всхлипыванию можно было догадаться, где она прячется.
- Добром выходи, девка, не зли меня, не то вовсе засеку, - кричала не на шутку разгневанная мама.
- Зи-зин-ка-ка-а ме-ня-ня пе-пер-ва-я-я то-то-л-к-ну-ну-ла-а, - сквозь слезы вымолвила Нюся.
- Я тебе говорила не ходить больше к ней, говорила? – гневно кричала мама, пытаясь ремнем достать Нюсю под кроватью.
- Довольно воевать, а то все стекла в доме вылетят от вашего крика, - вмешалась бабушка, - с нее уже и так довольно. Выходь Нюська из убежища, иди ко мне, дитятко, не бойся, не дам тебя в обиду.
- Вот-вот, правильно, по нукайте больше, она тогда вовсе всем на голову сядет, - с возмущением сказала мама бабушке и резко направилась к выходу.
- А я говорю довольно, - твердо настояла бабушка, - Иди, Нюся, ко мне.
Нюся с опаской вылезла из-под кровати, схватилась за подол бабушкиной юбки и заплакала еще громче.
- Довольно, дитятко, плакать, - приговаривала бабушка, вытирая передником Нюсины слезы. - Хватит склякоть разводить, а то, глядя на тебя, и небо дождем расплачется.
- Бабушка, можно я с тобой буду, - продолжая временами всхлипывать, вымолвила Нюся.
- А ты, детка, не бойся, ни кто тебя не тронет, - сказала бабушка, поглаживая Нюсю по голове своей мозолистой ладонью, - Вот только озорничать не надо, а то Боженька накажет. Ну, ты пока в доме побудь, а я пойду на стол собирать, обедать пора.
Бабушка вышла. Нюся села на диван и вспоминая свои похождения, задремала.
Проснулась Нюся от сильного грома. В комнате было темно, и только всплески молний слабо освещали ее. Нюсе стало страшно, она заплакала и стала звать бабушку:
- Ба-буш-ка, ба-буш-ка…
- Полно тебе сырость разводить, - сказала бабушка, подходя к дивану. - Сейчас и без твоих слез воды будет полно.
В эту минуту комнату в очередной раз озарило светом молнии, громыхнул гром и по стеклам застучали крупные капли дождя.
- Свят, свят, свят, - промолвила бабушка, перекрестившись и, взяв Нюсю за руку, повела ее на веранду. - Пойдем, покормлю тебя.
Кукольная модель
После обеда Нюся направилась к Дусе, которая сидела в своей комнате за столом и, что-то рисовала. Нюся оживилась, ее глазки загорелись и, подойдя поближе она спросила:
- А что ты рисуешь?
- Не твое дело, - сухо ответила Дуся.
- А мне можно с тобой? - настаивала Нюся.
- Вот еще придумала, только мешать будешь, - сказала Дуся.
- Нет, не буду, - заверила Нюся сестру.
- Даже и не мечтай.
-Дусечка, миленькая, ну, пожалуйста, - взмолилась Нюся. - Я не буду тебе мешать, честное слово.
- Ладно, - сурово вымолвила Дуся. - Садись рядом, да смотри ничего не трогай, а то мигом у меня по шее схлопочешь.
Нюся ловко забралась на стул, встала на колени, чтобы было удобнее и стала разглядывать, что рисовала Дуся. На альбомном листе, в самом углу уже красовалась стройная, изящная блондинка, а рядом располагались всевозможные наряды: платья, юбки, сарафаны, блузки, кофточки и туфельки.
- Ух, ты, - восхищенно произнесла Нюся, - Красотища какая.
- Что, нравиться?
- Да, Дусечка, очень нравиться, ты у нас просто моделярша.
- Не моделярша, а модельерша, понятно, - многозначительно поправила свою сестру Дуся.
- Да, понятно… Дусечка, а ты мне модельку нарисуешь, - ласково спросила Нюся и добавила на распев, - Поожаалууйстаа.
- Отстань.
- Ну, пожалуйста.
- Не приставай.
- Я же тебе волшебное слово сказала, пожалуйста, - настаивала Нюся.
- А я тебе тоже слово волшебное говорю, отстань.
- Тогда Дусечка, я не буду тебе больше от Лешки Тимачева записки носить.
Дуся сердито посмотрела на сестру, задумалась, огляделась по сторонам, не слышит ли их бабушка и решила сменить тактику.
- Хорошо, будет у тебя модель, только про записки помалкивай, понятно?
- Да, Дусечка, понятно, лупить будут, никому не скажу.
- Смотри мне, а то я и сама тебя отлуплю.
Нюся задумалась, чего-чего, а отлупить Дуська может да еще как, мало не покажется.
Дуся встала со стула взяла свою сумочку, которую ей отдала мама и извлекла из нее самодельный конвертик.
- На вот тебе, да смотри не порви, больше не получишь.
Нюся бережно открыла конверт и глазам своим не поверила, в конверте лежала прежняя Дусина модель и целый комплект одежды. От радости Нюся подскочила на стуле, подпрыгнула, обняла Дусю за шею и крепко поцеловала ее.
-Дусечка, миленькая я не порву ее, я буду беречь ее, спасибочко тебе.
Подхватив конверт, Нюся кружилась, подпрыгивала от радости и пританцовывала.
-Ура, - кричала Нюся от радости. - Теперь и у меня есть моделька.
Саранки
Внезапно Нюсину радость прервал громкий стук в окно. Дуся проворно подбежала к окну, распахнула его, и тут же в комнату ворвался наполненный запахами тайги воздух, который бывает только после дождя. За окном стояли Дусины подружки и звали ее на улицу.
- Давай выходи, пойдем в тайгу за саранками.
- Сейчас выйду, - ответила Дуся и закрыла окно.
- Пойдешь со мной? - спросила Дуся сестру.
- Ура за саранками, - радостно кричала Нюся. - Конечно пойду.
На улице вовсю сияло солнце, и было теплее, чем до дождя. Теплой была земля, вода в лужах тоже была теплой. Девчата, хохоча, плескались в теплой лужице, поджидая подругу.
- Ну, наконец-то, - хором выпалили они, увидев выходящих из калитки сестер. - Поторопитесь, а то саранок не достанется, лесовик все порвет.
- Пусть только попробует, - смело заявила Дуся. - Лесовика бояться в тайгу не ходить. Мы свои саранки ему не отдадим, да и самому ему лучше с нами не встречаться, защекочем.
Девочки весело рассмеялись и дружной стайкой направились в тайгу по мокрой песчаной дороге, звонко топая по встречным лужам и наперебой рассказывая страшные истории то про лешего, то про водяного, а то и про саму Хозяйку тайги. Нюся внимательно слушала все рассказы и, когда было страшно, крепче сжимала Дусину руку.
- А леших не бывает, правда, Дусь? - спрашивала Нюся, заглядывая в глаза сестре.
- Правда, - отвечала Дуся.
- И водяных тоже не бывает, враки это все, - заявила Нюся.
- А вот сейчас в тайге и увидим враки или правда, - хитро сказала Лида. - Схватит леший за ногу, что делать будешь?
- Не схватит, я убегу, и он меня не поймает.
- Чего-чего, а поймать тебя и правда трудно, - сказала, засмеявшись, Дуся, и все девочки тоже засмеялись.
- Дуся, а кто такая Хозяйка тайги?
- Отстань, не знаю.
- А мне бабушка рассказывала,- сказала Нина. - Что Хозяйка тайги это молодая черноволосая женщина в платье из оленьей шкуры. Она и по воде может ходить, и сквозь скалы проникать, и в воздухе испаряться, в оленя превращаться и мчатся, словно ветер по горным кручам.
Тайга большая, вот она и следит, чтобы порядок везде был. То пожар потушит, то животных из беды вызволит или в скалах от браконьеров спрячет. Про нее много всякого рассказывают.
За разговором девочки и не заметили, как дошли до того места, где всегда росли саранки.
-А вон саранка, чур моя, я первая заметила, - закричала Нина и бегом бросилась к цветку.
- Девочки далеко не заходите, а то растеряемся, - деловито сказала Лида, - Давайте перекликаться.
И тайга наполнилась девичьими криками: «Ау, Нюся», «Ау, Лида»…
Девочкам было хорошо, они высокие, разбрелись, рвут цветы, приговаривают: «А я еще одну нашла», «Ух ты, а у меня какая»! Только Нюсе не везло, то в одну сторону побежит, то в другую, только мелькает ее белокурая головка среди высокой травы. Разобрала ее обида, чуть не заплакала, увидела кочку, прыгнула на нее и видит прямо перед собой целый куст саранок да не желтых, а ярко красных. Нюся обрадовалась и давай их рвать, пока рядом ни кого нет. Опять на кочку прыг, еще саранки, еще… уже больше и в руках не помещаются. Огляделась Нюся, хотела сестру позвать, как вдруг замерла: прямо перед ней олень стоял, да такой, каких она еще ни разу не видывала. Нюся стоит, от страху пошевелиться не может, а олень махнул головой, как бы прощаясь, метнулся в кусты и исчез.
- Нюся, ау! Отзовись, где ты? – звали ее девочки.
- Ау, - отозвалась Нюся, придя в себя, - ау, здесь я.
Девочки окружили показавшуюся из-за куста Нюсю и обомлели:
- Вот это са-ран-ки!
Таких красивых саронок, не было ни у кого.
Солнце уже приближалось к горизонту, и девочки торопливо направились в обратный путь. Впереди всех вприпрыжку бежала Нюся, напевая свою любимую песню:
Эли-дули-до
Цинци-клядо-ко
Кофеядо-цинци-клядо
Эли-дули-до.
Папина дочка
Когда девочки подходили к деревне, уже вечерело. По проселочной дороге пастухи гнали с пастбища коров, окорачивая их резким свистом, лихим окриком да хлесткими щелчками кнутов. Коровы, подходя к дому, вытягивали вперед шею и требовательно мычали, давая о себе знать. Широко распахивая ворота, выходили хозяева и загоняли своих буренушек в стойло. Дуся и Нюся подошли к дому в тот момент, когда отец, загнав корову в стойло, закрывал ворота на засов, а мать с подойником в руках уже хлопотала возле Зорьки. Увидев дочерей, отец обрадовался и, улыбаясь, спросил:
- Ну что, поди, все саранки в тайге оборвали?
А потом, проворно подхватил Нюсю на руки, поднял ее высоко над головой и закружился с ней будто в вальсе, опуская у самого крыльца.
- Папка, еще, еще так хочу, - прижимая к груди саранки и звонко смеясь, просила Нюся.
- Полно с тебя, беги в хату, да цветы в воду поставь.
- А потом еще покружимся? – спрашивала Нюся, сияя от счастья. - Покружимся, да?
- Обязательно покружимся, только по хозяйству управиться надо, - ответил отец и, взяв у крыльца ведра с кашей, отправился в сарай кормить свиней.
Папа очень любил голубоглазую, светловолосую, непоседливую Нюсю. Он всегда брал ее с собой в клуб на праздники или в город на рынок. Всегда перед сном заходил в детскую комнату, присаживался на край Нюсиной кроватки и рассказывал всякие истории и небылицы. Нюся тоже очень любила папу, старалась ему помочь, чем могла по хозяйству. Очень любила забираться к нему на колени и рассказывать о своих похождениях и секретах. Поэтому все в доме звали Нюсю «папиной дочкой».
После хозяйских забот все собрались к ужину за столом на просторной веранде.
Поужинав, отец вышел на крыльцо, сел на ступеньки и закурил папиросу. А Нюся уже рядом пристроилась, с боку прижалась и рассказывает папе о своих похождениях и про то, как с Зинкой поссорилась, и как в яму свалилась, и как за саранками ходили.
- А ты мне дочка лучше скажи, за что это мать тебя сегодня ремнем охаживала?
- Зинка, сама хороша, - вздыхая, сказала Нюся, - жадина она, меняться со мной фантиками не хотела, да еще мои фантики раскидала, вот я ее за чуб и натрепала.
Отец незаметно улыбнулся и, сдерживая смех, сказал:
- Я, конечно, согласен, что Зинка не права, но средь подруг драться не хорошо, ты девочка к тому же, а не пацан, какой - нибудь. Тебе понятно, строго спросил папа.
- Понятно, - вздыхая, сказала Нюся. - А я и не хотела ее трогать вовсе, само собой все вышло.
Отец опять улыбнулся, докурив папиросу, поднялся со ступенек и направился в дом, захватив с собой Нюсю.
- Мыть ноги и спать, - скомандовала мама, подавая Дусе клок старой простыни для вытирания ног.
Нюся молча направилась к тазу, в котором плескалась сестра.
Когда девочки уже лежали в своих кроватках, в комнату вошел папа.
- Улеглись красавицы, - сказал он мягким почти бархатным голосом, - ноги, поди, гудом гудят? Ну, ничего за ночь отдохнут. Завтра у вас не менее напряженный день будет. Из района автолавки приедут, так что готовьтесь, вместе пойдем, а вечером передвижка фильм будет показывать.
- Ура! – закричала Нюся, вскочив от радости с кровати. - Передвижка приедет.
- Всем спать, - сказал папа, - а то кто-то завтра может остаться дома. - Спокойной ночи.
Нюся улеглась в свою кровать и долго не могла заснуть, она мысленно пыталась представить себе завтрашний день.
Передвижка
Каждый месяц в первую пятницу ближе к вечеру в деревушку приезжали автолавки, забитые различными товарами. Одна автолавка была забита продовольственными товарами; вторая - всевозможными промышленными товарами; третья – канцелярскими изделиями, книгами и игрушками; а четвертая – с прикрепленными к будке репродукторами называлась передвижкой. Пока было светло, из репродукторов на всю округу разливалась музыка, а вечером, когда темнело, из нее показывали фильмы. Поэтому возле передвижки всегда было многолюдно и весело.
Как обычно рано утром Нюся была уже на ногах и, выпив свою заветную кружку парного молока, стремглав отправилась на качели, не нарушая самой же установленного распорядка. И если Нюсе встречались прохожие, она тут же считала своим долгом сообщить:
- А вы знаете, сегодня передвижка приезжает!
Прохожие переглядывались, улыбаясь, отвечали:
- Знаем, знаем, - и добавляли, - Непременно придем.
Нюся добежала до своего любимого вяза, вскочила на свободные качели и давай раскачиваться. Раскаталась, легла, а сама только о предстоящем вечере и думает.
Качели постепенно остановились. Нюся села посередине, задумалась, хотела было к Зинке бежать, с ней поделиться радостью, но вспомнив о запрете и возможных последствиях, спрыгнув с качелей, отправилась домой.
Весь день в ожидании вечера Нюся смиренно помогала бабушке по хозяйству: подметала, мыла полы на летней кухне, пропалывала грядки, поливала. И вот долгожданный момент наступил. Над деревней зазвучала музыка, а это означало, что все машины уже на месте и в полной готовности.
Вышли со двора все вместе, папа вел за руки Нюсю, а мама шла под ручку с Дусей. Когда подошли к пяточку около клуба, на котором разместились автолавки, там уже было полно народу.
Первым делом мама повела всех к автолавке с промышленными товарами. Папе купили новую рубашку, маме красивый отрез шерсти на юбку, Дусе новую нарядную кофточку с блестящими пуговичками, а Нюсе новенькие красные туфельки с застежкой на пуговичках. Нюся примерила туфельки и, несмотря, что они были ей великоваты, запрыгала от радости и пустилась в пляс под звучавшую из репродуктора музыку.
Затем все вместе они подошли к автолавке с продуктами. И пока стояли в очереди, обсуждали, что надо купить, Нюся пробралась ближе к прилавку и пристально рассматривала товары. Как вдруг прямо над головой увидела конфеты в таких же ярких красивых фантиках, которые она видела у Зинки. Нюся замерла, рот от удивления открылся, и на самом кончике нижней губы заблестела маленькая капелька слюны.
- Хватит глаза продавать, - сказала мама, подойдя совсем близко. - И губы с земли подбери. Нюся встрепенулась, закрыла рот и вытерла кулачком набежавшие слюни.
Папа молча достал из кармана пиджака носовой платок и протянул его Нюсе.
- На вот, оботрись как следует, - сказал он, а потом добавил, - ну показывай, что тебя здесь так заинтересовало.
Нюся быстро вытерла губы, руку и, протягивая обратно платочек папе, робко показала конфеты на фантиках, которых красовались маки.
Через минуту Нюся держала в руках бумажный кулечек, в котором лежали те самые конфеты с красными маками на фантиках. В этот момент она почувствовала себя самым счастливым человеком на свете.
На улице уже заметно потемнело, и народ постепенно собирался около передвижки.
И вот, наконец, музыка стихла, застрекотал кинопроектор и на белом экране, натянутом на электрическом столбе замелькали звездочки, черточки, полоски Потом начался киножурнал, а следом за ним фильм «Человек амфибия». Разговоры стихли, все внимание было приковано к экрану, и только изредка мужики в разных местах чиркали спичками, закуривая сигарету. Когда фильм закончился, небо было усыпано звездами, а Нюся сладко посапывала у папы на коленях. Будить Нюсю не стали. Папа так и нес ее до самого дома на руках. Только теплый летний ветерок ласково перебирал Нюсины светлые волосы и напевал ей на ушко ее любимую песню:
Эли-дули-до
Цинци-клядо-ко
Кофеядо-цинци-клядо
Эли-дули-до.
Сахарная душа
Нюся очень любила конфеты и, когда такая возможность выпадала, она тут же уничтожала доставшиеся ей сладости. А потом лисенком ходила вокруг Дуси, которая свою порцию конфет поедала, не спеша, растягивая наслаждение. Нюся сначала молча крутилась вокруг сестры в надежде, что та сама даст ей хотя бы одну конфетку, потом начинала спрашивать:
- Дусечка, а тебе конфеты не понравились, да?
- От чего же не понравились, очень даже понравились, - отвечала сестра.
- А почему ты тогда их не ешь, что больше не хочешь, да?
- От чего же не хочу, очень даже хочу.
- Вот мне конфеты понравились, и я их сразу съела, а у тебя смотри, сколько их еще много. Что зубы что - ли болят?
- Отстань, ничего у меня не болит, а вот у тебя, если не отстанешь, точно болеть будут.
Нюся временно отступала, но горка Дусиных конфет не давала ей покоя. Нюся терпеливо ждала, что сестра после сладкого захочет пить и отправится за водой на веранду. Вот тогда можно будет незаметно взять хотя бы одну конфету. Но Дуся вовсе не хотела пить, а продолжала читать книгу сидя за столом, время от времени брала в руки очередную конфету, медленно разворачивала фантик и, откусив не большой кусочек, долго его рассасывала. Эта процедура побуждало у Нюси нестерпимое желание завладеть сладостями, и она начинала очередной натиск.
- Дусечка, а хочешь, я тебе водички принесу?
- Нет, не хочу, - отвечала сестра.
- А хочешь, я двор вместо тебя вымету?
- Отстань, я тебе сказала, все равно ничего не получишь, - строго ответила сестра. - Ты свои конфеты все полопала, вот и отдыхай теперь.
Делать было нечего, Нюся поняла, что конфет ей не видать как своих собственных ушей.
Но очень хотелось сладкого, и Нюся вспомнила, как она с соседними девочками делала самодельные конфеты. «Пожалуй, это выход», - подумала Нюся, отправляясь на кухню.
Вытащив из стола два куска хлеба, Нюся приступила его тщательно пережевывать, потом ладошками сформировала шарики и обваляла их сахаром прямо в сахарнице, которая стояла на столе. Когда самодельных конфет получилось достаточно много, уложила их на тарелочку, давая им немного просохнуть. Конфеты получились как настоящие, и Нюся приступила к дегустации. Сначала одну, потом еще одну и так до тех пор, пока остались последние три штуки. И здесь ей пришла мысль поменять три своих конфеты на одну Дусину.
- Дуся, а давай с тобой меняться, - сказала Нюся, подходя ближе к сестре с тарелкой своих конфет, - я тебе своих дам целых три штуки, а ты мне одну свою.
- Что это такое, - удивленно спросила Дуся, пристально оглядывая перепачканную сахаром Нюсю.
- Конфеты, - ответила Нюся и добавила, - Очень даже вкусные, покушай.
Конфеты действительно привлекали внимание, и Дуся решилась отведать, взяв с протянутой тарелки самую крайнюю. Откусив половину, она внимательно изучила содержимое конфеты.
- И как ты их сделала? - спросила Дуся, доедая вторую половину.
- Очень даже просто, - отвечала Нюся, - хлеба нажевала, шарики накатала да в сахаре обваляла. Ну что вкусно?
Услышав рецепт, Дуся сначала побагровела, потом поперхнувшись, пулей метнулась на улицу. Нюся ничего не могла понять, куда и зачем побежала Дуся. Единственно ей было понятно, что путь к заветным конфетам свободен. Она, тут же не раздумывая, схватила конфету, быстро развернула фантик и целиком засунула в рот.
Когда разгневанная Дуся вернулась в комнату, Нюси там уже не было. Высоко подпрыгивая, она бежала по залитой солнцем улице, напевая свою любимую песню:
Эли-дули-до
Цинци-клядо-ко
Кофеядо-цинци-клядо
Эли-дули-до.
Путь ее лежал мимо старого вяза, через звонкий ручей, к своей любимой подружке Зинке Михалчевой. Эти встречи часто для Зинки заканчивались плачевно, но, тем не менее, можно сказать, что они были настоящими подругами. Нюся несколько раз даже ночевала у Зинки дома, когда ее родители уезжали в отпуск. А когда Зинка болела, Нюся приносила ей собранную в лесу землянику. Несмотря на запреты, Нюся скучала по своей подруге, и не преодолимая сила каждый раз направляла ее сюда. Разогнав стадо гусей палкой, Нюся в одно мгновение оказалась у заветного крыльца.
Как всегда нарядная Зина сидела на скамейке и ела хлеб смоченный водой и густо посыпанный сахаром.
- А мне вчера в автолавке новые туфли купили, - сказала Нюся, подойдя поближе и садясь на скамейку, рядом с Зиной добавила. - С застежкой на пуговичках, вот.
- И где же они у тебя? – спросила Зина, глядя на босые запыленные Нюсины ноги.
- Они мне пока великоваты, поэтому я их еще не ношу, - ответила Нюся. - А еще мы с девочками ходили в тайгу за саранками, и я там видела большущего оленя, это, наверное, была хозяйка тайги.
- Какая еще хозяйка, - удивленно спросила Зина, откусывая очередной кусок хлеба, - разве в тайге бывают хозяйки?
- Хозяйки бывают везде, - многозначительно ответила Нюся, косясь глазами в сторону ароматного куска хлеба, - а в тайге еще и лешие бывают и кикиморы болотные, вот.
- А чего они там делают?- спросила Зина, похрустывая сахаром на зубах.
- Знамо что, людей пугают, - и, глядя на хлеб с сахаром, спросила, - а это у тебя что?
- Это такое пирожное, - ответила Зина.
- А вот и не пирожное, а просто хлеб с сахаром.
- А вот и пирожное, - настаивала Зина.
- Ну, дай тогда мне откусить, - сказала Нюся.
- А вот и не дам.
- Ну, ты и жадина, Зинуличка.
- И вовсе не жадина, а ты зато драчунья.
- А ты Зинуличка, задавака и жадина.
- Ну, и уходи тогда от меня, - твердо сказала Зина, отвернувшись от Нюси.
- Ну и уйду, - обиженно сказала Нюся, не упустив при этом возможность натрепать Зинку за хвостик, который находился прямо напротив нее. И не давая Зинке, опомнится, схватив свою палку, стремглав понеслась по пыльной тропинке вдоль высоких лопухов.
Прибежав домой, Нюся первым делом шмыгнула на кухню. Она вытащила из стола буханку хлеба, отрезала кусок потолще, намочила его в ведре с водой и кинулась к сахарнице. На столе сахарницы не оказалось, Нюся пристально обвела комнату и глазам своим не поверила: сахарница стояла на верхней полке этажерки, которую папа сделал своими руками. Долго не раздумывая, Нюся, вооружившись ложкой, полезла на этажерку. Преодолев первую полку, Нюся перехватилась, вот уже преодолела две полки, еще раз перехватилась и о, ужас!!! Этажерка вместе с посудой, сахарницей, прочей утварью, а заодно и самой Нюсей полетела с грохотом на пол. Не помня себя, Нюся опрометью влетела под кровать в своей комнате и забилась в дальний угол. Ее крохотное сердечко колотилось так громко и так часто, что она абсолютно не слышала, как ругалась разгневанная мама, как грозилась она сдать невыносимую девчонку в интернат. В эту минуту Нюся была готова хоть сквозь землю провалиться, только бы избавиться от той душевной муки, которая разрывала ее.
Первой обнаружила Нюсю сестра, которая моментально объявила:
- Да вон она под кроватью сидит.
Нюсю тут же вытащили из убежища и отлупили.
Бодливая корова
Каждый вечер, когда солнце катилось к горизонту, с пастбища гнали стадо коров.
Чем ближе приближалось стадо к поселку, тем отчетливее были слышны грубые окрики пастухов, громкий пронзительный свист и хлесткие удары пастушьих кнутов по крутым коровьим бокам. Недовольные коровы надрывно мычали, терлись боками о кору деревьев или о заборы, останавливались, обнюхивая каждую встречную травинку, пытаясь сорвать ее своими шершавыми языками. Но получив очередной удар кнутом, резко устремлялись вперед к своему двору, оставляя за собой свежие пахучие лепешки. Заслышав шум, хозяева выходили навстречу своим буренушкам и, поглаживая по крутым бокам загоняли их в стойло. Среди всей массы коров одна достаточно сильно выделялась от других своими размерами, яркостью окраски и расположением рогов – это была Зорька.
Нюсина мама гордилась своей коровой, тщательно ухаживала за ней и Зорька платила за заботу полными ведрами душистого молока. Но был у Зорьки один весьма значительный недостаток, она не любила детей, особенно если они громко кричали или размахивали руками. Хорошо, что дом был крайним со стороны пастбища и, папа, загодя выходил встречать Зорьку, не позволяя ей разгуляться.
Как-то вечером, в то самое время, когда коровы возвращались с пастбища, Нюся, высоко подпрыгивая с ноги на ногу, направлялась к своему дому, размахивала над головой зеленой веточкой, отгоняя назойливых комаров. И вот, когда до калитки оставалось совсем немного, Нюся неожиданно для себя заметила, что прямо ей наперерез, мчится разъяренная Зорька, тяжело сопя и издавая истошное мычание. Доли секунды Нюся простояла в оцепенении, а потом, собравшись с силами, бросилась к калитке. Но грозно ревущая корова была уже совсем рядом. Нюся уже ощущала ее запах и горячее сопение раздутых ноздрей. Бежать дальше не было смысла. Со страху Нюся закричала со всей силы «папа» и, закрывая лицо руками, рухнула на землю, в то место, где куры под забором накопали себе ям. Нюся сжалась комочком и замерла от страха, а Зорька в ярости бьет рогами о забор, ревет изо всех сил, стучит копытами по земле, но добраться до Нюси не может.
Проезжавший мимо на велосипеде Сашка Мигунов, завидев такую картину не раздумывая, соскочил с велосипеда и, схватив попавшуюся под руки палку, бросился на корову, поддавая со всей силы по бокам.
- А ну пошла, скотина рогатая, - грозно кричал Сашка, не выпуская палку из рук.
Не выдержав натиска, корова сдалась и отступила, а после очередной серии ударов и вовсе отбежала в сторону. Сашка бросил в сторону палку и склонился над Нюсей:
- Ты живая? - спросил Сашка, теребя Нюсю за плечо.
Нюся не отзывалась. Сашка вытащил Нюсю из ямы, взял на руки и направился к калитке.
В эту самую минуту, калитка распахнулась, и из нее разом высыпали и папа, и мама, и бабушка. Они были в недоумении от сильного шума и, увидев Сашку с Нюсей на руках, оторопев, ждали от него объяснений. А Сашка от растерянности не мог сказать ни слова, только мычал:
- Вот Нюська ваша… Корова это…
- Да что случилось? Толком можешь сказать? – спросил папа.
- Тут, это…
- Ну что ты заладил это, это. Говори быстрее.
- Корова ваша, Нюську забодала.
- Ой, люди добрые, - заголосила мама.
- Что же это делается? Господи помилуй нас, - запричитала бабушка.
- Да ты что! - закричал папа, выхватывая Нюсю у Сашки, - Нюся очнись, ты меня слышишь?
Нюся пришла в себя, поняв, что она у папы на руках, и что все страшное уже позади, Нюся вдруг разревелась со всей мочи.
- Ну ладно, - сказал Сашка. - Вы тут сами разбирайтесь, а мне домой надо.
Сашка прыгнув на велосипед умчался, а ревущие и голосящие направились в дом поправляться от случившегося. Полную ясность в картину внесла прибежавшая с улицы Дуся. Она во всех красках поведала, как Сашка спас бедную Нюсю от разъяренной Зорьки. И многозначительно добавила:
- Да Сашка молодец, просто герой!
Нюся долго не могла поверить, что ее спас Сашка Мигунов, которого она боялась больше всего, даже больше коровы Зорьки. А вот теперь он герой.
- Пап, а что Сашке теперь медаль дадут, - спросила Нюся.
- Пожалуй, медаль не дадут, а вот отблагодарить его надо, а то как – то некрасиво получилось.
В этот день Нюся долго не могла заснуть. Она пыталась представить себе, как Сашка геройски сражался с коровой, спасая ее.
На этом мы прощаемся с маленькой, озорной, но очень хорошей девочкой Нюсей.
Пусть хранят ее небеса, а Господь Всемогущий будет к ней благосклонен.
А если вы, где - нибудь, услышите песенку: «Эли дули до», знайте это была Нюся.
КОНЕЦ.