Скучное фэнтези с Пафосным названием

Илья Глущенко
***
– Назови мне своё имя, человек… – обратился страж к путнику, держащему путь в Эльрат – столицу огромного государства.
   – Меня зовут Фарк, я и моя семья - родом из северных земель.  Смиренно надеемся получить помощи у великих кланов…
   Стражник кивнул головой, и мужчина в истрёпанной одежде и с усталым лицом остановился.
   – Откуда все вы, из одного селения? - человек в доспехах указал рукой на длинные колонны обозов, тянущиеся от самого горизонта. – Что с вами произошло?
   Он чуть отшатнулся назад, к грандиозным,  неприступным для полчищ врагов вратам и стенам. Эти исполины из камня и стали помнили много крови, предательств, героизма и потерь, но, кажется, даже они впервые видели то, что происходило сейчас.
   – О, нет, мой лорд, я из рыбацкой деревни близ гор на старом озере; те люди, что за мной, из крестьян-пахарей, а те другие, за ними, пришли из-за дальних рубежей, они в пути гораздо дольше всех остальных. Мы повстречали их всех по дороге сюда - никто не знал, откуда ждать помощи и придёт ли она вообще, и поэтому мы все решили, что где, как ни здесь, нам  искать крова и убежища. Многие из тех, кто стоят за мной, потеряли всё, что было нажито за долгие жизни их предков. Мы оголодали, наша дорога заняла целый месяц, детям и женщинам нужны тепло и еда. Почему врата все еще закрыты? - он непонимающе посмотрел на стражника, но тот просто не знал, что ответить.
   Это был простой человек, с утра он заступил на смену, обед прошёл как обычно - скучно и без происшествий, только воришка пытался пробраться в зернохранилища, что в стенах, но его быстро успокоили. Как обычно, он достал приготовленную незадолго солонину,  хотел съесть её и  распить небольшую чарку пива. Всё шло своим ходом, время тянулось бесконечно долго и скучно, ещё так мешало это чёртово забрало, которое любило с лязгом соскакивать со шлема в самый неподходящий момент. Стражник давно хотел обратиться к кузнецу, но всё откладывал на потом.
   Всю эту череду обыденности  изменил один крик дозорного, ворот, на которых они стояли, западных ворот: «Кто-то на горизонте! Мне не разглядеть, кажется там обозы с чем-то тяжёлым, вокруг полно людей. Разве Железный Легион уже вернулся?». Человек, который кричал, за несколько часов до этого проигрался стражнику в карты так, что чуть ли полностью  не лишился остатков своего и так скудного жалования, поэтому сначала он было подумал, что это глупая шутка, ведь ни о каком возвращении легиона не могло идти и речи – из дальних рубежей так просто и так быстро ещё ни кто не возвращался. А эту затею с освоением новых земель и расширением государства многие вообще считали авантюрой, глупыми капризами клана Бэллум.  Попыткой вернуть пошатнувшийся баланс сил в старое русло. Какие бы мотивы за этим не стояли, но прошло всего лишь три месяца, как воины ушли, а этого времени с трудом хватило бы даже мобильному отряду, что бы пройти такое расстояние, и абсолютно невозможно вернуться назад.
   – Ты, верно, шутишь? Знай - деньги я тебе всё равно не верну! – стражник усмехнулся, но понял, что сейчас его шутки были не к месту, потому что дозорный был серьёзен как никогда: даже с высоты башни можно было разглядеть, насколько обеспокоенно его лицо.
   – Колет, ты идиот, какие к чёрту шутки – я жить хочу!
   Поднять гарнизон города по ложному поводу сулит огромные проблемы, даже такой развязный человек  не решится на подобное.
   – Нет! Это определённо не легион, они не могли так быстро вернуться. К тому же, мы бы знали об этом заранее! – стражник начал волноваться. – На соседних башнях что-нибудь заметили?
   – О чем ты?! Ещё полчаса тут никого, кроме нас, не будет. Смена караула на вечерний. Остались только люди на воротах! – откликнулся дозорный.
   Западные врата  в народе принято называть Северным окном; дорога, которая ведет на север, выходит именно к ним, замок находится около огромной глыбы камней – старцы говорят, что на этом месте давным-давно была гора, которую рассекли боги. И в самом деле – она высотой в несколько вёрст, собрать такую груду камней не под силу ни одному живому существу, а о том, при каких условиях обточенные водой и раскрошенные силой камни размером с целый хлев могли бы появиться от каприза природы, и думать ни кто не хотел. То и дело с неё сходили обвалы, и поэтому северные ворота существовали лишь как дань традициям возведения крепостных стен, как таковыми ими пользовались всего пару раз за историю города. Торговцы же и лорды - народ боязливый, и предпочитали объезжать это место стороной; иным их просто не открывают,  а потому и дорога к ним давно заросла пустырником, и стражи там заведено гораздо меньше.
   Все северяне уже многие годы, пожалуй, даже с самого строительства, ходят только через западный вход. Напротив него стелился обширный луг, на котором раз в несколько лет специально вырубают все кустарники и молодые деревца. Хитрый ход, который придуман ещё первыми правителями, чтобы не дать врагу появиться внезапно и застичь врасплох. В давние времена на месте луга был непроходимый лес с величественными деревьями, он длился на многие дни странствия вперед, но его выжгли и выкорчевали. Впрочем, это был лишь небольшой участок того зеленого богатства, которое окружало все территории Бэллума. 
   – Я не пойму, кто это, но их становится все больше и больше. Это точно не торговцы! Да что там - даже у лордов свита меньше! Что делать? – окрикнул задумавшегося стражника дозорный.
    – Ты смотрел в дальноскоп?
   Прибор в виде трубы, с линзами  из горного хрусталя - хорошо изготовленный, он позволял в мельчайших подробностях разглядеть щебёнку на одном конце реки, глядя с другого.
   – Ты точно идиот - неужели я бы сам не догадался в него посмотреть, будь он у меня? – было видно, что и мужчина на башне уже не просто обеспокоен - он уже начинал серьёзно волноваться.
   – То есть, у тебя его нет?! – возмущенно крикнул страж.
   – Нет… Я проиграл его в  кости… – он не очень-то хотел сообщать об этой своей оплошности, а потому сказал это не так громко, как все остальные фразы, но всё равно было прекрасно слышно.
   Каждому дозорному на время его службы выдаётся свой дальноскоп для наблюдения за горизонтом. По кодексу, они обязаны следить за ним даже пристальнее, чем за собственным мечом, но по факту эти вещи приходилось использовать только при военном положении, а крупных конфликтов не случалось уже около ста лет. Посему эта традиция себя изжила. Но потерять или, тем более, проиграть было уже слишком – за такие вещи могли вышвырнуть из города на произвол судьбы, взыскав огромные деньги.
   – Что?! Проклятый тупица! Дай тебе волю – ты собственную мать проиграешь! Мне нужно знать, кто приближается к замку! – он глубоко вздохнул и попытался привести мысли в порядок. – Кому ты его проиграл? Я надеюсь, не выездному торговцу или жуликам с торговой площади?
   – Освальд, неделю назад  приходил…
   Чувствовалось, с какой неохотой он выдавливает из себя каждое слово, и как она всё больше и больше перерастает для него в ощущение позора.
   – Ты умудрился сыграть даже с этим продавцом рыбы? Как?! Ответь мне! Он же был у нас всего минут десять! А хотя, какая теперь разница…
   Линия горизонта проходила настолько далеко, что каждый  раз, когда появлялись большие группы людей, приходилось хорошенько всматриваться, чтобы различить их принадлежность. «Если подумать, дальноскоп - вещь дорогая, но купить или продать её очень тяжело. Возможно, если заложить этому пройдохе свой кулон, он согласится мне его отдать» – подумал Колет.
   – Ты знаешь, где он живет?
   – Да, в квартале на запад, около голубятни! – ответил дозорный.
   – Хорошо, я побегу к нему за прибором. Ты разбуди этих остолопов в панораме. И молись богам, чтобы он оказался у себя дома!
   Стражник сорвался с места, не дожидаясь ответа. Пешком до этого места можно было добраться минут за пятнадцать, но это слишком долго. Десять минут туда и обратно, минуту на то, чтобы обменять дальноскоп, а если не получится или торговца не будет дома - ворваться и забрать его силой. Слишком многое стояло на кону.
   Через пару минут бега он был уже весь мокрый – тяжелые доспехи не предназначены для таких спринтерских забегов, да и мало кто в них это делает по собственной воле. Был вечер, и в домах начали понемногу загораться огни, они освещали залитую недавним дождем землю. Те переулки, по которым мужчина решил скоротать путь, не были выложены брусчаткой, а потому глина под ногами, вода и земля мешались в жуткую кашу – остановись на секунду, и ноги тут же увязнут так, что больше времени потратишь на то, что бы выбраться, чем на сам путь. Дома, возведённые из камня и дерева, очень хорошо вписывались в эту грязную атмосферу, которую каждый раз оставлял после себя дождь.
   Эту погоду Колет не любил больше всего – сам он был родом с юга и хорошо помнил, как в детстве бродил по виноградникам и начищенным до блеска набережным. Такие мрачные периоды всегда навевали на него грусть и тоску о былых временах, когда он был беззаботным ребенком и жил в тепле и уюте. Нет, определенно, он понимал, что сейчас ему живётся куда лучше, если сравнивать, но все же, что-то его манило далеко назад.
   Каждый дом напоминал маленькую крепость – так здешние люди любили камень, это единственный ресурс в котором никто и никогда здесь не нуждался. Ходят истории, что даже сам город вырос из крупного селения каменоломов. Огромные и массивные стены, острые аккуратно высеченные углы с отточенными краями. Всегда несколько этажей, широкие двойные, а иногда и тройные окна из дерева. Крыши, покрытые черепицей серебряного цвета, все из того же камня – казалось бы, такое мрачное и безжизненное место, но изнутри все преображалось.
   От холода местные жители спасались тем, что ставили большую печь, проходящую через несколько этажей. За горой камней есть обширные залежи горючей земли – её настолько много, что уже долгие годы ею пользуются как дворяне, так и простые люди. Некоторые даже говорят, что эти запасы бесконечны. Но, в любом случае, проблем с растопкой печей ни у кого из здешних никогда не возникает. Выстраивая прослойки из соломы и дерева, они получают необычайно теплые и уютные жилища. Дерево сюда свозят тоннами – красное, черное, желтое, на любой вкус, – и поэтому внутри каменные крепости превращаются в уютные деревянные домики с каминами и прекрасной отделкой. Таковы, пожалуй, и сами здешние люди – суровые и невзрачные на первый взгляд, но необычайно добрые по характеру и внутреннему складу. Хоть это и не самый крайний север, но граница, где лето уже становится коротким, а зима более протяженной и холодной.
   Но сейчас было лето, стражник уже добежал до голубятни. «Напротив, напротив…» - он начал неистово озираться по сторонам: людей на улице было мало, большинство из них либо еще не вернулось с работы, либо уже ужинает в кругу семьи. Голубятня стояла на перекрестке как раз напротив небольшой улицы; выходило так, что напротив неё в конце находился небольшой затёртый ветром и временем дом, на котором красовалась обшарпанная вывеска  «Рыба».
   Ещё пару секунд быстрой пробежки и он оказался возле двери с небольшим окошечком. Хозяин дома был торговцем до мозга костей, и даже поздней ночью не упускал шанса продать одну-другую засоленную рыбку загулявшему кутиле, которому к пиву только ее и не хватало. Колет не стал церемониться, и тяжелой стальной перчаткой, сжатой в кулак, несколько раз громко ударил в дверь.
   – Откройте, именем клана Бэллум! Городская стража!
   В ответ раздалась только тишина. Он ударил еще несколько раз, с еще большей силой и грохотом.
   – Есть там кто живой?!
   Кошки, сидевшие неподалеку, решили ретироваться, предчувствуя что-то не доброе. По-прежнему никакой реакции. Дверь была очень массивной, и выбить ее – целая проблема. Стражник еще раз хорошенько шваркнул своим огромным кулаком. Наконец по ту сторону раздался грохот, но это выглядело не как чьи-то шаги впопыхах на стук заждавшегося путника – сложилось ощущение, что прямо за дверью что-то рухнуло. Дверь с небольшим скрипом приотворилась. Стражник попытался протолкнуть ее дальше, но она на что-то наткнулась, на какой-то тяжелый предмет. Времени разбираться не было – он сделал пару шагов назад и выбил ее. 
   Дверь отворилась как раз на ширину человеческого тела, выскочив из верхней петли, только-только чтобы протиснуться туда. Внутри стоял жуткий смрад: ни один торговец рыбой обычно не отличался чистыми зубами или свежим запахом, но даже это было чересчур.  Да и то была совсем не свежая или просоленная рыба – пахло гнилью и каким-то невообразимым ароматом, который что-то напоминал Колету, но он не мог понять, что же именно.
   Мужчина очутился в длинном коридоре, доски под ногами были уже совсем плохи и скрипели от каждого, даже самого незначительного движения; весь пол был заляпан застывшей глиной и землей. Нужно быстро оценить ситуацию: входная дверь была не просто закрыта, она была подперта подрубленной дубовой скамьёй; на полу грязь; абсолютная тишина; ужасный запах.  Какой человек будет жить в такой дыре? Да и к чему подпирать дверь? Он ждал кого-то.  Но кого? Уж точно не стражника, который пришел за дальноскопом.
   Свет догорающего солнца пробивался в конце коридора, там была единственная открытая комната.
   – Эй, хозяин! Есть тут кто? - стражник уже и не надеялся получить ответ. Каждый его шаг разрывал тишину как маленький взрыв – идя сначала спокойно, он решил себя подогнать, и быстрым ходом добрался до источника света, перемахнув за пару секунд хорошее расстояние. Глина под ногами и его мокрые сапоги сыграли с ним злую шутку – под самый конец Колет поскользнулся и упал, забрало клацнуло и опять намертво закрылось. «Во что же превращается этот день, о боги?» – он  уже начинал злиться на свое положение, в которое попал из-за азартного напарника. «Проклятая железяка, надо завтра же отдать ее кузнецу иначе она меня погубит, рано или поздно» – стальные рукавицы соскользнули по глине, и при попытке подняться он с огромным шумом рухнул на спину. «А-а, ненавижу!» - прокричала страж, понимая, как глупо выглядел бы со  стороны, увидь его хоть кто-нибудь посторонний.
   – И какой я после всей этой ереси страж неприступного бастиона. Я же шут… – пробурчал он и поднялся на ноги, принявшись неистово дергать защёлкнувшийся шлем, но тот все никак не хотел открываться. Колет сделал пару шагов внутрь комнаты, чтобы не потерять равновесие от своих же собственных усилий при починке забрала. Кажется, на этот раз оно  захлопнулось капитально, придётся снимать шлем, хотя по уставу это было не положено. Но никуда уж не денешься – через эту перекошенную железку было не видно совершенно ничего.
   Колет стянул перчатки, бросил их на пол и принялся развязывать наглухо затянутый ремешок – тот тоже сопротивлялся из последних сил, но ему было не устоять. Сняв шлем, мужчина потянулся за перчатками, но на полпути его рука остановилась. Отполированная сталь блестела темно-багровым; как кривое зеркало, она отражала запекшуюся кровь, которой был залит весь пол и забрызганы все стены. Шлем, который держали его руки, выпал, покатился по полу, упершись в угол. Перед ним предстала картина, которую не так часто приходилось видеть даже бывалым городским стражам. Грохот его сердца как будто резонировал во всей комнате, отражаясь от стен и возвращаясь в сотни раз громче. Удар за ударом, только этот стук прерывал тишину. На какое-то время мужчина просто оцепенел.
   Кровь была лишь малой частью того, что было перед ним – по всей комнате были разбросаны кишки и другие внутренности. По ним прошелся тесак палача. Исполосованные и небрежно свисающие то тут, то там, преломляя солнечный свет, который  подчеркивал каждый разрез, они выглядели как кровавые игрушки на празднике мясника. Бесцельно и грубо исполосованные. Посреди комнаты лежал перевернутый на бок большой стол, напротив него в углу было тело женщины с распоротым животом и перерезанным горлом. Она скорей напоминала огромный кусок кровавого мяса, сгнившего на солнце по недосмотру глупого хозяина, который забыл убрать его в холод, чем человека. Глаза были выколоты, а на лице красовалась гримаса ужаса, которая, как застывшее время, возвращала в тот самый роковой момент.
   Колет побрел вперед, осторожно волоча ноги: было уже понятно, что здесь на полу происходило нечто жуткое, место, на котором прежде стоял стол, было как красками обведено четким прямоугольником в его виде, вот только вместо красок была кровь. «Видимо, тут ее и…» - он что-то нашёптывал себе, но даже так не смог произнести слово «разделали»; не было таких слов, которыми можно было бы это описать, поскольку речь шла о некогда живом человеке, которого освежевали, как свинью.  Немногие даже самые сумасшедшие убийцы способны на это, да и не вспоминалось Колету случаев подобных за всю его жизнь. Пожалуй, только один раз ревнивый супруг перерезал своей жене горло и проколол пикой её любовника, да и тогда было куда меньше крови, в конечном итоге сам убийца повесился на месте преступления.
   Он дошел до перевернутого стола и только сейчас  заметил, что из под него выступила небольшая багряная лужица. Нетрудно было догадаться, что за столом лежал труп Освальда, продавца рыбы. Он не был обезображен. Из груди виднелся клинок, одна рука чуть свисала с рукояти, а другая уже замертво лежала на полу; лицо его было беззаботно, будто этот человек просто уснул.
   «Что здесь произошло? Неужели это все он? Да нет, что за бред. Ладно, если бы как в тот раз, горло и веревка, но тут так яростно изрезать человека и потом нож в грудь. Нет, даже идиот не поверит в такую сказку...» - он выбрал небольшое чистое местечко и решил присесть на минутку, перевести мысли и дух. «Я пришел за дальноскопом. Нет времени разбираться с тем, что же тут произошло, слишком мутное дело: грязь на полу, подпертая изнутри дверь, да еще этот кинжал в сердце, это слишком…  О боги, как не к месту». Он откинул  голову назад: «Ладно, сейчас нужно найти прибор и выдвигаться, этим я уже все равно никак помочь не смогу…».
Он поднялся на ноги, быстро подобрал шлем , кинул в него перчатки и начал пристально озираться. Как нестранно, все вещи в комнате лежали весьма аккуратно, скорее всего на своих местах, если попытаться не обращать внимания на стол и беспорядочно раскиданные внутренности. Около окна стояло пару силков с рыбой, которую продавец, должно быть, хотел засолить на днях, она стухла и жутко смердела. Только сейчас до Колета дошло, что тот запах, который с порога ударил в нос и к его ужасу казался знакомым, был ничем иным, как вонью от гниющих человеческих тел. В раннем детстве ему довелось увидеть похороны торговцев из каравана, попавшего под сель – они пролежали в земле всего несколько дней. Хотя тогда запах и был слабее, но все же спутать его с чем-то другим было невозможно.
   Быстро оглядеться, найти нужную вещь, и бегом назад, нет времени на раздумья.  Окно напротив входа, посреди перевернутый стол, около левой стены стоит шкаф с рукописями, полки покрыты пылью, лишь на некоторых свежих документах все относительно чисто. Нужно подойти и  поворошить бумаги, вдруг он окажется где-то среди них; разгребая руками свитки в разные стороны, мужчина понял, что там ничего кроме них и пары гусиных перьев нет. Рядом стояла дубовая тумба, на ней недописанный документ, в заголовке читается «Купчая» – все остальное залито чернилами и кровью, несколько книг небрежно брошены на краю, готовые упасть от малейшего шороха. В тумбе два ящика, верхний и нижний: первый поддался легко, но там не было ничего, кроме бутыльков с чернилами и стопки беспорядочно наваленных листов; второй, по всей видимости, заперт.
   «Точно, именно то, что мне и нужно! Будь этот человек хоть немного с мозгами, он упрятал бы эту штуку под ключ, до поры до времени». Колет, что есть сил, дернул дубовую ручку на себя, но та выскочила из своих пазов, и стражник опрокинулся на спину, поверженный собственной силой. И снова ему пришлось оказаться на полу в этом доме, так, словно у камня и дерева есть своя душа, которая решила поиздеваться. Рука злостно скользнула к ремню – сбоку был подвязан кинжал булатной закалки, который передавался в его семье от отца к сыну,  как талисман. Это была действительно хорошая сталь, при желании она рассекала небольшой камень и с лёгкостью прокалывала даже самый прочный доспех.
Первым желанием было просто искромсать этот пенек с дверками на щепки, но его пришлось перебороть и поступить хитрее. Он просунул кончик лезвия в отверстие между крышками и начал понемногу задирать кинжал, изображая своеобразный рычаг; крышка тихонько захрустела, но все еще не поддавалась. Только после того, как мужчина усилил напор почти до предела своих сил, дверца соскочила. Правда и там стражника ждал сюрприз – вместо дальноскопа в ящике была навалена груда камней.
   – На кой!.. – злобно кинул Колет. – На кой тебе камни в ящике под замком, придурок?
   Он обернулся, будто ожидая услышать ответ от мертвого тела, но тут же подскочил и решил продолжить поиски. Нужно было вернуться в коридор и осмотреть еще несколько комнат и погреб.
Опять под ногами захрустела глина, но на этот раз мужчина был осторожен – ему не хотелось повторить свою недалекую ошибку и опять рухнуть на пол. В третий раз его гордость такого бы просто не пережила. Напротив гостиной, в которой, по его мнению, он находился, была кухня.  Ровным шагом страж проскользнул в царство соленой и протухшей рыбы.
   В этом месте роились полчища мух, они находили в этой грязи смысл своего существования – отложить личинки и умереть. Несколько разделочных ножей, бочка с потрохами, пару бочек с непонятной массой из морепродуктов, тухлого мяса и еще какой-то каши. Несколько столов и полок, в которых не было ничего, кроме пряностей и соли. Следующие несколько комнат оказались заставлены пустыми бочками. Погреб же был одним из самых неприятных мест, которых Колету доводилось видать: на земле навалены рыбьи потроха, кругом только грязь и запах соли. В голове все чаще появлялись мысли о том, что после этого местечка он не то что есть не сможет некоторое время, но и просто при любых словах, хоть как-то связанных с морем, солью или, чего хуже, рыбой, начнет блевать.
   В голове полнейший сумбур, второго этажа нет, на чердаке копошиться нет времени, и все то время, которое он провел в этом доме, превратилось в вечность. Колет еще раз решил заглянуть в злополучную комнату,  в которой произошла вся эта бойня. «Либо он его уже продал или обменял, либо я что-то упустил. Или же остаётся просто перевернуть все бочки вверх дном» - подумал Колет.  Куда же он его засунул? Мужчине на глаза попалась тумба с камнями. «Камни в ящики не складывают, тяжелый и бессмысленный труд. Впрочем, и дверь подпирать…» - Колет замер на секунду и  подошел к тумбе. Приложив силу, немного сдвинул её в сторону; так и есть – под ней было небольшое углубление в полу. Еще пару усилий и маленький тайничок красовался перед изумленным человеком: в нем лежал дальноскоп, женский гребень для волос и еще несколько вещиц.
   За спиной была гербовая накидка. Совершить еще один поступок не по кодексу – отвязать накидку, положить ее на грязный пол и машинально скидать все, что было  в тайнике, –  за это могли разжаловать и выгнать с позором. Вот только полы были кривые и, как раз в месте схрона, преображались в незаметную впадину, поэтому и там не обошлось без мерзкой кровавой жижи. А стражник, несущийся сломя голову с окровавленным дорогостоящим прибором в руках, вызовет куда больше подозрений у городских патрулей, чем тот же человек, но с мешком и без накидки. В крайнем случае, можно отделаться устным выговором. Если не заметят, из чего мешок. Последний взгляд на печальную картину и бегом назад.
   На улице был все тот же догорающий закат. Словно бы ни чего и не было:  зашел, взял дальноскоп и обратно;  время на этот миг во всем окружающем мире остановилось. Грязь под ногами не думала никуда исчезать, а воздух после жуткого смрада казался таким чистым, что легкие жадно вдыхали одну порцию за другой, и никак не могли насытиться. Все те же огни домов, голубятня, в которой птицам только что насыпали  свежих зерен.  Смешно наблюдать за этими птицами, которые с жадностью пытаются урвать себе кусок побольше, но и глупо их обвинять в своей природе, они такие какие есть, животные, борющиеся за свою жизнь.
   Сердце колотилось с неистовой силой, мимо проносились заборы, лавки, разные запахи, один за другим. Этот квартал пах по-особому; каждое место в городе имело свой неповторимый дух, будь то улицы ремесленников, хлебопекарни, аромата гончарных кругов и жарких печей или многие другие места огромного мегаполиса. Везде появлялась своя невообразимая пелена жизни, за которую хотелось цепляться и цепляться, но, увязнув в ней покрепче, побыстрее выбраться и снова. Таков был пульс здешней жизни: то и дело выныривать на поверхность и снова в омут с головой. Слишком быстро этот город втягивал любого в свою гонку на выживание; столицы во все времена были такими, Эльрат не мог стать исключением. В нем живет вся правящая элита, толпы чиновников, купцов, простолюдинов и ремесленников, сюда свозятся товары со всех концов мира; нет такой вещи, которую нельзя найти  в здешних лавках, нет такого напитка, который бы не встретился в местном трактире. Особенно теперь, когда не за горами съезд верхушек трех правящих кланов. Стражам было дано  приказание не впускать и не выпускать ни единого человека, будь то лорд или купец или же обычный человек, повсюду проходили рейды. Изымались любые подозрительные эликсиры и снадобья. Это год должен был быть юбилейным – ровно сто лет с того момента как закончилась последняя война.
   На самом же деле абсолютной ясности нет, все понимают, что бесконечно это время тянуться не может. Поход, в который отправился Железный Легион, уже говорит о том, что, пускай не на бумаге, но на деле кровопролитие должно продолжаться, ведь это золото и серебро, драгоценные камни и металлы, без них казна понемногу катится вниз. В скором времени должны быть проверки состояния Северного Легиона, могучего корпуса и некогда основной ударной единицы клана Бэллум. Но сейчас эти люди рассредоточены по крупным городам и столице, так что фактически легион как целое и нерушимое подразделение существует только на бумаге.
   Колет был грозным воином Северного Легиона и, хотя ему не доводилось участвовать в крупных стычках, находился на счету, как бравый боец – немногие могли похвастаться таким же мастерством владения меча и выносливостью, как он. Поэтому и десятиминутный забег в латах был испытанием под силу этому человеку.
   Сейчас его мысли были сосредоточены именно на том, как бы не начать такую заварушку. Что, если в этот момент из обозов выгружаются латники, что, если это был просто ход для отвлечения внимания - гениальная тактическая комбинация. Система оповещения дозорных замка была проста и невероятно эффективна. Город представлял из себя огромную каменную стену, окружающую его. Она была построена в виде протяжного и местами витиеватого  прямоугольника с огромными башнями. Наверху каждой башни находится панорама - широкое круглое помещение из досок и камня, максимально защищенное от атак любым оружием дальнего боя, в то время как узкие окна – амбразуры, - позволяли вести прицельный огонь по врагу. Каждая такая башня в бою оказывалась как целая неприступная крепость со своей системой баррикад и защитных укреплений. Расстояние между ними было примерно пятьсот шагов. Но было и четыре места, где ровно по середине располагались барбаканы – величественные каменные врата. Захватить их без огромных потерь  и осадной техники было практически невозможно.
   Таких стен в городе было три, они делили жителей как огромные сети: чем крупнее рыба, тем глубже она в них попадала. Крестьяне, рыбаки и им подобные – это низший сорт, они жили около внешней стены. В самой гуще, некоторые бы сказали – в самой грязи, не правда, что в этих кварталах царил абсолютный порядок, но все же благодаря усилиям патрулей уровень преступности был сведен к минимуму.  Простые люди, простые правила жизни, знать не любила заглядывать к ним, а к себе впускала только по крупным праздникам, когда народ должен был видеть все своими глазами.
   За следующей стеной жили торговцы, зажиточные ремесленники, пекари – все люди, чей уровень благосостояния был таков, что иногда они могли позволить себе дорогое вино с редким мясом. Некоторые из них производили впечатление людей, которые хорошо зарабатывают. На самом же деле, каждый из них примерно равен другому, дорогая и вычищенная одежда могла оказаться единственным костюмом, а богатый дом голым и пустым внутри. Можно смело считать это место самым тяжелым для житья, постоянно требовался определенный уровень достатка, который гарантирует требуемый для этого места уровень жизни.
   Последний же рубеж был для знати – банкиров, лордов и крепости правящей элиты. Жизнь за этими стенами спокойна и размеренна, хотя от нее разит скверной, помешанной на лжи. За каждой улыбкой кроется своя причина, за каждый словом или шагом найдётся еще десять поводов сделать именно так. Власть остаётся такой, какой она была во все времена, притворной и мрачной, могучей и опасной.
   На макушке каждой крепостной башни находится пик с крохотной платформой для наблюдения и два флага, белый и красный. За ними следит специальный человек – дозорный,  в его задачу входит наблюдение за горизонтом и точным расположением красного и белого знамён. Существует целая сигнальная система между башнями и стенами. Не все помнили точно каждое из положений, но даже нищий знал, что в тот день,  когда на одной из башен белый флаг будет опущен, а красный задран вверх – начнётся осада. Как только на одной башне или барбакане замечают врага, яркое знамя должно быть поднято к макушке флагштока. Все остальные незамедлительно подхватывают сигналы и новость разноситься по всему городу.
   Гарнизон Эльрата – это около четырнадцати тысяч воинов, три с половиной легиона.  Все эти люди прикреплены к местам на стенах и баррикадах и по сигналу должны занять свои места.  Первым поднять красный флаг, значит мобилизовать всех и вся, что находится за стенами. Такая честь выпадала немногим, и наказание за ложную тревогу невероятно сурово.
   Именно поэтому волнение Колета возрастало с каждой секундой, если он опоздал и что-то предприняли без него, если флаг уже поднят, если там враги, а если нет, то ему все равно не жить уже так спокойно никогда. Последние несколько домов и он выскочит из-за угла как раз около Западных Ворот.  Эти секунды длятся невыносимо долго.
   Стража барбакана, за исключением Колета и дозорного по имени Равель, любила коротать время, дремля в панораме. Охрана ворот в мирное время – занятие весьма скучное, а в последние дни и вовсе превращалось в бесконечную рутину. Из-за временной изоляции города, единственной обязанностью стражей было следить за горизонтом, заблокировав врата. Конечно же, в столь обширных стенах находились еще и склады, но лишь изредка кто-то пытался в них пробраться, да и те заранее были обречены на провал.
Все новые и новые фигуры выплывали из-за горизонта, превращаясь в широкую реку.  Если бы только была возможность разглядеть, чуточку поближе. Если бы только знать, поднимать красный флаг или нет.
   – Ну где он запропастился? – раздался крик человека, пару минут назад дремавшего на привычном для себя месте. Рядом с ним всматривались вдаль еще пятнадцать стражников. Каждого из них интересовал один и тот же вопрос, кто перед ними: враги или союзники? Воздух вокруг них был как-будто стальным. Он давил и не давал возможности спокойно вздохнуть. Старший по званию отсутствует, это значит, что стражники должны стоять на своих местах.
   По внутренней лестнице быстрым шагом поднимался уставший латник. В его накидке был спрятан след кровавой драмы, так необходимый для того, чтобы установить истину. Если бы утром ему сказали, что  в эту смену, именно в момент, когда на стене останутся только он и другие стражники западного барбакана, перед ними появится огромная толпа. Из-за которой этот человек сорвётся со всех ног, пробежит за пять минут в полном обмундировании расстояние, которое обычно проходит за полчаса, затем влетит в дом полный крови и грязи. А потом вернется назад, нарушив устав как только можно, и поставив свою честь стражника под угрозу. Пожалуй, от такой тирады нелепостей он бы просто зашелся громким смехом и сказал, что это невозможно. Но именно так все и случилось.
   Дверь ведущая на крышу барбакана распахнулась.
   – Колет? Он у тебя? - произнес взволнованный голос дозорного, а вместе с ним пятнадцать человек, стоявшие рядом, устремили свои взгляды на вошедшего. Стражник молча кивнул и протянул руку со свертком. Мужчина аккуратно взял его и развернул.
    – Что случилось? Почему прибор в крови? Ты, что прирезал Освальда? – одернулся дозорный.
    – Это сейчас так важно? Нет, я его не трогал. Долго рассказывать, лучше займись своим делом. Я хочу знать, кто перед нами!
   Тот развернулся и побежал на вышку.  Все молчали, ожидая слов человека с кровавым дальноскопом.
Гонка продолжалась, под ногами мужчины поскрипывали деревянные ступеньки, он быстро летел наверх, стремясь занять наиболее выгодную позицию. Ладони немного вспотели, засохшая кровь   превратилась в липкую субстанцию.  Не было времени копаться и наводить чистоту, быстро раздвинуть окуляры, чтобы тубус с линзами пришел в рабочее состояние. Все целое. Короткий взмах и взгляд устремился вдаль. Перед глазами мутные очертания, нужно отрегулировать положения линз небольшим барабаном около основания прибора. Сердце забилось еще быстрее прежнего. На высоте башни было тихо, как никогда, прохладный ветер аккуратно проскальзывал мимо пальцев.  Здесь не было запахов большого города, был только свежий воздух. Снизу на него были обращены взгляды товарищей по оружию.  Легкое касание руки, металлическое кольцо поддалось без особых усилий, фокус настроен.
   – Ну что там? - кричал кто-то из стражей.
   – Да, что ты видишь? – продолжал другой. Люди внизу томились в ожидании неизвестности. Их лица были напряжены, а мысли сосредоточены. Кто-то не выдержал и, опершись на стену, медленно сполз на пол.  Пускай это и ничего не меняло, но почему-то становилось легче.  Клац, клац – начали раздаваться монотонные звуки, раз за разом абсолютно одинаковые, щелкала об ножны ручка меча, которую принялся мучать Колет. В подобных ситуациях бессмысленные и монотонные действия приводят нервы в порядок, начинаешь понемногу концентрироваться и успокаиваться, вот только всех окружающих это почему-то раздражает.
   – Может ты прекратишь?! – буркнул высокий человек с алебардой; по его голосу было заметно, что он вот-вот выйдет из себя.
   – Разве я тебя трогал? – огрызнулся Колет.
   – Мне не нравится это идиотский звук!
   Рукоять тем временем все продолжала сотрясать воздух.
   – А мне не нравится, когда люди вроде тебя указывают, что мне и как делать!
   Алебардщик демонстративно открыл забрало, до этого спущенное в боевое положение, и сделал шаг вперед:
   – Люди вроде меня? Это чем это я хуже тебя? А, недоносок?!
   Напряжение нарастало. Человек на вышке все еще молча вглядывался вдаль.


P.S.
Туча ошибок и тягомотины. Благодарствуй, если кто-нибудь дочитает до этого места и как-нибудь прокомментирует, хотя бы как-нибудь.