Не-е, ну до чего все-таки американцы тупой народ и шутки у них все на уровне пола! Убедиться в этом мне пришлось, попав по культурному обмену для дальнейшего прохождения учебы в Пенсильванский университет. До этого я благополучно учился в МВТУ им.Баумана и наивно полагал, что все шутки Михаила Задорнова про тупых америкосов не более, чем дешевый маркетинговый ход для повышения коммерческой составляющей собственных унылых творений и направлены только на заигрывание с люмпенизированной частью населения. Какому русскому не хочется почувствовать себя хоть в чем-то лучше вонючих америкосов? Хоть на минуту! А?!. С единственной только поправочкой - позвольте уточнить, ув. г-н острослов, а если они такие тупые, а мы такие острые, то почему они тогда живут лучше нас?! Что, нечего сказать? Вот то-то и оно!
Смущала во всей этой ситуации действительно только некая приземленность американского юмора, с которой я уже успел столкнуться, окунувшись в мутную реку американского кинематографа, хлынувшего после перестройки бурным потоком на нашу родину. С этим мне и предстояло разобраться, оказавшись волею судеб в середине 90-х в стране, возомнившей себя центром Мира. И поначалу мне все там очень даже понравилось. Особенно витрины тамошних магазинов, которые ярко контрастировали с оставленными на родине - не мне вам рассказывать, что у нас творилось в середине 90-х в этом смысле.
Червь сомнения поселился во мне после знакомства с одной замечательной американской девушкой. Звали ее Алабама. Она посещала вместе со мной лекции по психологии. Родители ее были переселенцы из Ирландии в третьем колене. Узнав эту подробность ее биографии мне бы сразу с ней попрощаться, но я не был посвящен в столь интимные подробности ирландского менталитета. А зря!
В один прекрасный день, когда наши отношения с Алабамой зашли уже достаточно далеко, она предложила познакомиться с ее родителями. Было это, как раз, накануне Дня Благодарения, я даже не сильно волновался - подумаешь, знакомство с родителями, что тут особенного? Что я родителей до этого не видел? Чего их бояться?!
Дом ее производил впечатление обычного дома, обычных американских миллионеров - два этажа с бассейном и подземным паркингом. Что я таких домов не видел? Да видел навалом в американских фильмах. Больше всего мне запомнился туалет. И не потому, что он был размером с мою трехкомнатную московскую квартиру, а потому что как раз с ним и была связана вся эта история, окончательно подорвавшая мою веру в американскую нацию...
Но обо всем по порядку. Придя в назначенный день, даже раньше положенного срока, чего со мной до этого не бывало, я потынялся было по многочисленным комнатам ирландских миллионеров, после чего черт меня дернул посетить их туалет. Он, конечно, соответствовал заявленным апартаментам. Это был корабль, обшитый плиткой и мрамором, со множеством штучек, назначение которых я не знаю и по сей день. Обнаружив там среди всего этого великолепия нечто, отдаленно напоминающее унитаз, я справил малую нужду и, как воспитанный человек, с чувством выполненного долга нажал на слив… Вот тут-то все и началось! Раздался странный гул, в туалете на секунду погас свет, потом зажегся, но уже в самом унитазе, из бачка полилась вода, через секунду сменившаяся пеной. Мне бы в это время накивать пятами, но я стоял, как завороженный, и смотрел на все это чудо, забыв даже застегнуть штаны. Пена, тем временем, заполнила весь унитаз и начала переливаться через него. Я запаниковал, безуспешно пытаясь остановить этот процесс, начал нажимать подряд на все ручки, но добился только того, что свет в унитазе потух и я остался в кромешной темноте. Лишь по периметру светились сигнальные огни. Все это очень напоминало пожар на космической станции или в моем случае – на подводной лодке. Для полноты ощущений не хватало только металлического голоса компьютера, который отсчитывает: «До ликвидации станции и полного затопления осталось 30 сек, 29 сек, 28 сек… ». Пены меж тем становилось все больше, ненасытный унитаз извергал из себя все новые и новые ее порции – меня обуял первобытный страх. Я метался по туалету в поисках спасения, как раненный зверь, и не находил его. И тут я вспомнил про дверь. Господи, как я мог про нее забыть?! Черт с ним с этим туалетом – надо спасаться самому, не хватало еще быть заживо погребенным, точнее утопленным в этом саркофаге! Бредя по щиколотку в пенной жиже и холодея от ужаса от возможных последствий, я на ощупь добрался до дверей и попытался их открыть… но тут меня ждало новое разочарование – дверь не открывалась. Я решил, что она блокируется системой для проведения полной дезактивации-дегазации помещения. И тут мне стало окончательно страшно. Воспаленное сознание уже подбрасывало мне картины одна страшнее другой - как я захлебываюсь этой пенной субстанцией, как барахтаюсь в ней, пытаясь не утонуть. Как возмущаются вернувшиеся хозяева туалета этому русскому, поломавшему их чудо техники, как убивается на моей могилке мама и как шушукаются на похоронах мои друзья: «А ты слышал, Вольдемар-то наш, говорят, погиб при исполнении… При исполнении малой нужды, захлебнувшись в унитазе…» - «Да ты что – не может быть!» - «Да, глупая и нелепая смерть…». В ужасе от представленного я заколотил, что есть силы, руками в дверь. К моему удивлению она легко открылась, оказывается, в панике я ее тянул на себя, вместо того, чтобы толкнуть вперед (очень напоминало ситуацию из фильма «Тупой и еще тупее», но мне было не до смеха)… На пороге меня ждали радостные родители Алабамы и она сама. Можете сами представить эту картину – я в спущенных штанах и клубах пены с перекошенным от ужаса лицом, и они – счастливые ирландские засранцы, вылившие, хохмы ради, в сливной бачок бутылку моющего средства и занявшие места в партере в предвкушении грядущего зрелища.
Надо ли говорить, что отношения с Алабамой у нас дальше не сложились…